Жена для Императора морей (СИ)

ГЛАВА 10. Свидание с Курортным Романом

Роман ждёт её у открытого кафе возле моря, больше похожего на большую беседку с аккуратными, уютными столиками и свечами в стеклянных подсвечниках. Романтично.

На этот раз на нём лёгкие джинсы и обычная, белая футболка, погрызенная сзади мышью. Рома бы не надел её с дырами, но умудрился не заметить их.

Он чувствует себя слегка неловко, не имея при себе подарка для Любы или хотя бы букета. Но если бы он был, она ведь тут же наругалась бы, что, мол, это свидание и она так и думала!

А это не свидание! Просто попытка общения.

Скажет ей Рома в случае чего…

Он переминается с ноги на ногу, хотя и пытается выглядеть уверенным. И смотрит на волнующееся море. В последние дни с погодой творится нечто странное…

Люба подходит к нему в нежном розовом платье и с распущенными, закрученными на концах волосами.

Лёгкая, красивая, зефирная даже…

И очки её совсем не портят, только выбивается из образа тонкая, жгучая усмешка.

— Добрый вечер.

— Добрый, — сглатывает он ком в горле. — Выглядишь… очень… Выглядишь прекрасно, — и протягивает ей бокал с напитком.

Она принимает его с благожелательным кивком, садится и интересуется:

— Как Дурка? Скучает по тебе, наверное.

Роман присаживается рядом.

— Да с чего вдруг, она… — он осекается и смотрит с подозрением. — Звучит, будто ты про дурдом.

Она подпирает подбородок основанием ладони и хлопает длинными ресницами.

— Плачет по тебе, наверное.

— Я думал, ты в смысле дурочкой её назвала! Люба! — он выглядит возмущённым, поправляет свою футболку и замечает на ней дыру. — Блин… Дурка… Забери мышь себе, а?

Ой, Люба так устала, спать хочет, приблуда хвостатая оказалась королём морей, а она сама не пойми кем, и ей тут ещё мышь навязывают!

— В чём проблема вернуть её в магазин?

— Дело принципа, — складывает он на груди руки. — Это твоя мышь. Мой тебе подарок. Я сказал, что она будет жить с нами, значит, она будет! Кто знал, что ты не любишь животных.

Мимо пробегает уже знакомый ему серый кот. И Роман начинает беспокоиться, что… успел пропахнуть мышью. И осторожно, стараясь сделать это незаметно, принимается нюхать рукав своей футболки.

Но Люба, сверлящая его взглядом, не может этого не заметить:

— Что ты делаешь?

— Э, ничего, — спохватывается он, опасаясь, как бы она не решила, что он не воспользовался дезодорантом и проверяет теперь, всё ли в порядке. — Щека зачесалась, — трёт он плечом лицо, пытаясь этим всё скрыть. — Как, эм, как день провела?

— Нормально, — отрезает Люба, — насчёт мыши… Ещё раз: что тебе мешало спросить моё мнение, а? Нужно ли мне животное, не нужно?

— Так это не было бы тогда сюрпризом! Что ты вообще…

«Такая зануда».

Но Роман вовремя останавливает себя.

— Ты очень красивая, знаешь? Давай прогуляемся? Расскажи что-нибудь о себе?

Но какой смысл с ним говорить, если он не хочет признать одну простую мысль — глупо было дарить незнакомке животное только для того, чтобы она умилилась. Глупо и ужасно безответственно.

Люба может согласиться всё замять, они могут приятно провести время, даже найти общие темы для разговора, всё это понятно… Но для чего?

Чтобы переспать? Чтобы влезть в отношения с человеком, который если что-то сделает не так, просто не поймёт, в чём дело? Чтобы общаться, как друзья? Да ей вроде Маринки хватает.

Но хочется как-то поставить точку на этой дурацкой встрече, достучаться в идеале, но разве это возможно?

— Медсестра в больнице, люблю осень, ходить в походы, но больше уютно сидеть дома с чаем и книжкой. Недавно рассталась с Максимом, ты его видел. И хочу пожить для себя. А ты?

Она поднимается — прогуляться так прогуляться.

Он с ответом не спешит, идёт рядом. Не решается взять её за руку, будто школьник. Понимает уже, что она и правда не так проста, как казалась раньше… Или слишком проста, и трудность как раз в этом?

Рома спохватывается, что не ответил ей, когда они уже идут у берега моря.

— Прости… А я занимаюсь ремонтом техники. У меня свой маленький бизнес. Люблю кошек, но они меня нет, — усмехается. — Ничего не читаю, но смотрю документалки о космосе. Ищу даму сердца… Семью хочу и детей. Но не тороплюсь.

— Звучит, как рафинад, и если ты такой хороший, то в чём проблема? — она улыбается ему открыто и лучисто.

— Подходящей не нашёл пока. Постоянно не туда всё заходит. То я не оправдываю ожиданий, то разочаровывают меня. А дело-то в чувствах ещё. А к концу их не остаётся. И всё рушится… А у тебя с тем типом почему не сложилось, если не секрет?

Она пожимает плечами и снимает обувь, чтобы пройтись по гальке босиком и почувствовать охлаждающие брызги солёной воды.

— Да как с тобой начиналось, только тогда я дала шанс. Думала, посмотрим, может, сладим. Он умный, хотя больше начитанный, со своим мнением, с пониманием каким-то, как нужно жить. Мне это импонировало. Но… не было особых чувств, дело к свадьбе шло, но… не знаю. Казалось, что что-то не то. Что может быть лучше. И я ушла.

— Ну, если возникает мысль, что может быть лучше, это либо мандраж, как перед свадьбами как раз бывает, либо знак, что не твоё. Потому что когда твоё, я уверен, даже если не так что-то, ты лучшего искать не станешь. Оно уже лучшее. Или я просто романтик, — улыбается он.

То, что Люба сравнила его со своим бывшим, Рома решил пропустить мимо ушей.

Позади раздаётся какой-то звук, и он оборачивается.

— Да что ж такое…

За ними по пятам следует серый кот, и янтарные глаза его сверкают в сумерках.

— Что? — смеётся Люба. — Ты же любишь кошек! Какой милый, и воды не боится…

— Меня же Дурка ждёт!

— Да, — тянет Люба, — ждёт! Плачет прям!

Роман смеётся и, наконец, берёт её за руку. Но затем, чтобы притянуть к себе и приобнять Любу за плечи.

— Прохладно что-то стало… Но как же красиво здесь по вечерам! Правда?

Море выглядит тёмным, где-то вдали сверкают огни, слышится приглушённая музыка и эхо чьего-то смеха, плеск воды и… кошачьи шаги за спиной.

Люба смеётся и устраивает голову на его плече. Ей в общем-то вполне себе комфортно с ним, будто бы они знакомы несколько лет, а не дней.

— Ну ты и дурак, конечно, Ромк.

Он расплывается в улыбке, словно она сделала ему комплимент, и замедляет шаг, довольный донельзя.

— Спасибо, — отзывается как-то невпопад.

Кот начинает путаться у них под ногами.

А среди всё растущих волн мелькает едва заметный, широкий, синий плавник чьего-то хвоста…

Кот останавливается и принимается завывать.

— Да что ж такое, — морщится Рома, жалея испорченной этим ором романтической атмосферы.

Но Любе весело, она отдыхает, пусть Курортному Роману всё равно предпочла бы роман в мягкой обложке.

Ну или твёрдом переплёте.

— Ты просто выслушиваешь мою критику, ничего толком не говоришь в ответ кроме дурацких романтических фраз из фильмов, а ещё кричит этот паршивец. Забавно же.

— Да, наверное, — посмеивается он. — А что говорить? С детства знаю, что с женщинами лучше не спорить. Даже если ты прав, лучше не спорить.

У Любы в груди застревает ком. Вот как приятно проводить время с человеком, если он тебя держит за не пойми что! Бестолочь, с которой и спорить смысла нет!

— А ты попробуй, — отталкивает она его. — Вот в чём я не права?

— Не знаю… В том, что постоянно обо мне поспешные выводы делаешь?

— Например, какие? — она запрокидывает голову и прожигает его взглядом сверкающих за стёклами очков голубых глаз.

Роман отступает, не выдерживая напора. И это спасает его от высокой волны, что появляется будто из ниоткуда и обрушивается на Любу, словно загребущая лапа, пытающаяся сволочь её в море.

Она вскрикивает, теряет ориентацию, падает, не может найти очки.

— Люба! — бросается к ней Роман и поднимает её за плечи, едва ли не поскальзываясь сам. — Всё хорошо? Ты как? — наступает он на очки.

Она моргает часто и пытается утереть лицо.

Это вообще нормально? Не было таких волн!

— Ты мои очки не видел?

— Нет, — уводит он её подальше от воды. — Что это было? Ты поняла, как это случилось? Даже ветра ведь не было! Ты в порядке, не ушиблась?

Ну вот, всё расплывается перед глазами, так что она хватается за его большую и горячую ладонь, чтобы никуда не провалиться.

— На чём это мы остановились?

— У тебя платье порвалось, — замечает он, — спадёт вот-вот будто… — говорит вместо ответа и приобнимает её за талию, пытаясь согреть.

Она даже радуется.

— Ладно, слово я сдержала, мы прошлись, теперь проводи меня до номера.

— Но… мы встретимся потом ещё, да? Это ведь нечестно.

И Роман вдруг… снимает свою футболку и протягивает ей.

— Надень поверх, будет теплее.

— Можешь отвернуться?

Вообще-то на ней открытый купальник, и они на пляже, так что стесняться смысла нет. Но пусть всё будет поприличнее.

— Да, — отвечает с запинкой и поворачивается к ней спиной, — конечно.

Люба сбрасывает своё платье и набрасывает сверху его футболку. Она ей до четверти бедра. Жить можно.

Жаль розового платья, красивое было, на выход.

— Всё, — Люба облизывает губы и выжимает влажные волосы. — Как я тебе?

— Классная, — обходит её Рома по кругу улыбаясь. — Так и ходи! И ножки у тебя, что надо. Ну, как, сможешь прогуляться ещё, не очень холодно?

Она решает не говорить ему, насколько у неё плохое зрение. Просто… безопасности ради.

— Скажи честно, как будто бы я человек, а не женщина, чего тебе от меня надо?

— В смысле, как будто человек? Типа если бы ты парнем была? — тут же хмурится он.

Любе хочется завыть, словно кот, которого она — ну, естественно — нигде больше не видит.

— Да, — решает уже не спорить.

— Ну, то же самое тогда, только без перспектив на другое, — с важностью отвечает Роман. — Я не из этих, если понимаешь, о чём я. Тебе бы пришлось не думать обо мне в этом плане.

Люба смеётся так, что аж хрюкает пару раз и подпрыгивает на месте.

— Боже, ты меня убить хочешь, боже, что за идиот…

— Да что не так-то? — недоумевает он, но смеётся в ответ.

Однако ветер, что усиливается с каждой минутой, его прерывает и Роман зябко ведёт плечами.

— Не, свиданию конец… Идём, а то простынешь.

— Я имею в виду, раз уж ты считаешь, что раз я девушка, с которой нужно обращаться по-особому, — пытается объяснить по пути к людям и огням, — то представь, что я не девушка и тебе не нужно юлить. Скажи мне так, будто я твой друг. Но говори обо мне, а не о друге. Понимаешь?

Он кивает, напряжённо пытаясь понять.

— Ну… Ты мне интересна, ты странная и постоянно споришь. И мне хочется переспорить тебя и доказать обратное. С тобой прикольно. Так пойдёт? — смотрит он, будто ожидая одобрения и похвалы.

А море начинает шуметь и волноваться сильнее. Хотя бурю, вроде, не обещали.

Рома останавливается резко и трёт глаза.

— Представляешь, показалось, что за тобой… рыбка летала.

— Просто показалось, — улыбается она и спрашивает резко: — Ты хочешь меня? Или что-то серьёзное? Или тебе просто интересно, потому что я отказываю? Не ври мне, потому что тебе всё равно ничего не светит.

— Началось из-за спора, — выпаливает он. — Потому что я пялился на тебя, а Валера заметил и… Но теперь всё не так! Не знаю я! Ни о чём таком не думаю, просто… Ну, пожалуйста, не злись. Опять…

— Ты поспорил на меня? Так правда кто-то делает? — её это даже веселит.

Тут и никакие книги не нужны.

У неё параллельно разворачиваются современный любовный роман и… романтическое фэнтези?

Да только с чего бы оно романтическое?

Так… Поможет Арктуру, распрощается и забудет обо всём.

— Ну, глупо, знаю. Прости… Но я ведь почти сразу всерьёз целью загорелся! Имею в виду, завести общение с тобой. Веришь? — и заглядывает ей в глаза. — Ну, пожалуйста…

Ей кажется, что он тянется за поцелуем, поэтому решительная оплеуха не заставляет себя ждать!

— Да чего ты? — хватается он за щеку и отступает. — Я ведь извинился, Люб!

— И нужно приставать теперь?

— Не приставал я… Когда?

«Только думал ведь, но не решился. Вот ведь, интуиция у неё…»

— Не нужно делать из меня дуру! — Люба решает уйти от него подальше, хотя и собиралась ведь примириться и нормально общаться, если это будет возможно.

Но спотыкается, сталкивается с внезапно поднявшимся ветром, а затем и с галькой.

— Ой… Что ж такое…

— Люб! — Роман подбегает к ней и пытается помочь встать. — Я не приставал. И сейчас не пристаю. Ты как?

Но ветер, как живой, отбрасывает в сторону и его.

— Да что ж такое! Угомонись! — рявкает она на непогоду, словно та живая.

Но тот… заправляет ей за ухо волосы и дальше набрасывается на Романа, который только-только сумел подняться на ноги.

— Ай! — он всё ближе и ближе катится к воде, ударяясь о гальку.

— Арктур, это ты? — шипит Люба, пытаясь встать. — Если это ты, то я тебя… Я тебя… феном! Феном засушу!

— Мм? — звучит в ветре недоумённое.

Но погода слегка утихает. Море волнуется, но ветер уже не толкает в него Романа. И у него выходит подняться и, трясясь от холода, подойти к Любе.

— Жуть, — комментирует он.

— Нужно выбираться отсюда! — кивает она.

И Роман, словно это был призыв к действиям, подхватывает её на руки и, качнувшись, но всё же устояв на ногах, принимается нести к отелю.

— Я помогу.

Она хватается за его шею, не возражая, в принципе. Обувь, мокрая, едва не выпадает из рук.

— Ой, — вспоминает, — а как же котик? Ты не видел, с ним всё в порядке?

Роман подрагивает, старается, чтобы не стучали зубы.

— Да что с ним случится! Ты ведь замёрзла, Люба, ты важнее.

— Вовсе не замёрзла, — возражает она, — разворачивайся.

— Замёрзла! — убеждает он, чувствуя, как по коже от холода пробегают мурашки. — Я ведь знаю.

— Ром, я не уйду без кота, заснуть не смогу, если буду думать, что он захлебнулся.

Роман вздыхает, и всё-таки разворачивается.

— Но мы не найдём его. Он дикий. Наверное, давно уже испугался и убежал.

— Проверим для очистки совести. А потом пойдём пить что-нибудь горячее.

— Ладно, — сдаётся он и, стараясь не поскользнуться, идёт к морю.

Кот выбегает будто бы из воды и едва не сшибает Рому с ног.

— Чёрт! Нет, ты видела? А мы его спасать собирались.

Люба не видела, но смеётся.

— Вот и отлично!

Так как Романа пыталось всосать в себя море, возможно, не просто так, а из-за неё, Люба чувствует ответственность и соглашается на то, чтобы согреться вместе.

Возле отеля есть очень приятное место с закрытой террасой на случай непогоды. Застеклённой, но с возможностью открывать нараспашку все окна. Снаружи работают электрические ловушки для насекомых. Внутри трещит пламя в огромном кирпичном камине. Деревянные столики, кресла, несколько гамаков… Приятная, тихая музыка без слов, уютно.

Люба сидит в гамаке и дует на чай с молоком, грея пальцы о большущую кружку.

Роман мнётся рядом, решая, не слишком ли интимным будет устроиться рядом, так близко к ней. Но… он раздобыл плед, поэтому всё оправдано! И Рома устраивается с Любой, укрывая и её, и себя, как можно плотнее, прижимаясь к ней горячим боком и улыбаясь слегка смущённо.

— Романтика, — тянет он вдруг, сам не ожидая, как глупо и странно это прозвучит.

— Да сколько ж можно, Ром! — тянет она уже лениво.

Боже, а ведь была бы она уступчивой, а не упрямой, уже давно была бы замужем, просто потому что с этими мужиками в какой-то момент становится не с руки спорить.

Проще плюнуть да согласиться.

Но это путь не для ни рыбы ни мясо!

— Ладно-ладно, — отмахивается он, извини. — Приятно здесь, — оглядывается Рома так, словно это помещение его, и он этим горд, — хорошо… Ну, ты уже решила?

— Решила что?

— Будем ли общаться.

— А зачем тебе просто общение? У тебя ж друг есть, с которым ты на девушек споришь.

— А почему нет? Говорю же, ты интересна мне. Что я тебя, настолько мучаю, что и дружить нельзя?

— Да дело в том, — отпивает она чай и валится в гамак, совершенно прекрасно чувствуя себя в его футболке, — что вы все говорите одно, а на уме всегда совсем другое. Вроде сидим, нормально, фильм смотрим и тут — бац, рука смещается куда-то не туда. А ведь хорошими друзьями были, обычно вздыхаю я, чего начинается-то?

— Ну… может, со мной не так будет? Может ты захочешь наоборот? Или я не захочу и будем дружить, — спрашивает он будто осторожно, хотя сам, похоже, слышит уже, как оно прозвучало.

Словно другого варианта и быть не может, кроме того, что он ей понравится! Ну, или что она ему — нет.

Роман закусывает губу от досады.

— Я не имею в виду ничего плохого, если что.

Ну, всё ясно, он идиот. Но, вроде, безобидный идиот. А у неё отпуск, свобода от душноватого и нарциссичного Максима, можно расслабиться и…

Люба, даже не открывая глаза, потому что смысла в этом мало, ведёт узкой ладошкой по его горячему торсу.

И Роман замирает, как если бы боялся её спугнуть.

И тут же при этом рискует:

— Что, будем… общаться?

— Боже… — она закатывает глаза под веками и убирает руку, — это по-твоему общаться?

— Да нет, нет! — он ловит её за руку и возвращает ладонь на свой торс. — Это я так, просто ляпнул.

Люба смеётся.

— Нет. Ничего не будет. Точно. Потом ещё будешь бегать за мной и думать, что мы теперь встречаться обязаны. Никакого удовольствия.

— Ты не похожа на ту, которая хотела бы иначе!

— В каком смысле? — она садится и зевает.

— Ты… не испорченная, сразу видно. Ты тут же должна была подумать, что теперь мы вместе и навсегда, и очень бы расстроилась, если я так не думал.

— Но ты мне не нравишься, при чём здесь испорченность? Тело неплохое, можно повеселиться, на этом всё. Мы же на отдыхе, кто тут отношений ищет?

— Да все ищут! Девушки особенно. И, да ладно, будто ты так хоть раз вела себя, — хмыкает он, окидывая её красноречивым взглядом. — Ты хорошая, тихая, принципиальная. С придурью какой-то, которая меня с ума сводит. Но, — продолжает, не меняя тона, — общаться-то будем?

Любе хотелось немного поставить его на место. Но она просто…

— Ром, — улыбается, — я перестаю тебя понимать.

— Ладно, замяли. Так как, увидимся ещё, да?

Она едва ли не шипит.

— Зачем?

— Просто так, — выдыхает он, теряя самообладание, и заключает: — Ты невыносима.

Люба спрашивает:

— Мы есть-то будем или я могу пойти в номер?

— Будем, — срывается он с места, но медлит, замечая Алёшку.

— Вы тоже здесь! — радуется тот, подбегая ближе. — Привет, — поднимает на Рому взгляд, и будто чего-то ждёт.

А Роман понимает, вот он шанс сменить Любин гнев на милость!

И он опускается на корточки перед Алёшкой, улыбаясь ему дружелюбно и открыто.

— Привет, пацан. Голоден? Мы собирались поужинать. Хочешь с нами?

— Ага, — кивает он и оборачивается на Любу.

— Можно? — спрашивает её Рома и треплет малого по волосам. — Мы тогда пойдём закажем что-нибудь. Хочешь, — снова обращается он к Алёше, — забирайся мне на плечи, покатаю!

— Давайте, давайте, — радуется Люба.

Благодаря Алёшке появился шанс, что вечер будет вполне себе спокойный.

За окном бушует море. Хочется скорее вернуться в номер, чтобы проверить Арктура.

Роман помогает малому забраться на себя и, делая вид, будто он лошадь, пару метров скачет по помещению под мальчишеский смех.

Маринка, которая в этот момент появляется в дверях, провожает их умилённым, горящим взглядом.

— Какой мужчина… — выдыхает она, садясь рядом с подругой. — Так детей любит, только глянь!

— Если бы детей… Точнее, — она морщится, — что я говорю! Привет! Я очки потеряла, но думаю, что ты отлично выглядишь.

— Конечно, — улыбается она. — Ой… а я свидание тебе порчу, да? Мы тогда уйдём сейчас, не волнуйся!

— Нет, — улыбается Люба, — ты даже можешь его перехватить, если хочешь.

— Да? — ползут вверх её брови, но затем она вспоминает о красавчике-бандите в Любином номере и кивает.

Роман возвращается.

— А вот и мы.

— Мама, — тянет Алёша руки к Маринке, но Рома не замечает этого, только помогает ему слезть на пол.

Теперь они устраиваются втроём за небольшим столиком, едят, разговаривают, но Роман то и дело отвлекается на мальчика, который будто нашёл себе нового друга, которого ни с кем не хочет делить.

— Это так мило, что ты ладишь с детьми, — никак не унимается Маринка.

— А как иначе? — улыбается он, хвалясь собой и хваля мальчишку. — Ты посмотри на него! — треплет малого по голове. — Умный, классный пацан, энергичный такой. На мать похож.

— Думаешь? — ещё больше загораются у неё глаза.

— Конечно, — он садит малого к себе на колени и пододвигает к нему чашку с мороженым.

— А говорят все, что на отца, — вздыхает Маринка.

— Ну, — задумывается Рома, — нет… Он красивый, весь в мать.

Марина смущённо поправляет причёску.

— Ну ладно, с этим я вынуждена согласиться.

— Мама, — облизывает Алёшка ложечку, — а можно ещё мороженое?

— Сегодня можно.

— Мама? — переспрашивает Рома и переводит взгляд на Любу. — Это не твой сын?

Она усмехается и показывает ему язык.

Роман с облегчением выдыхает.

— Фух… — и тут же пытается оправдаться: — Нет, это ничего, если бы. Я люблю детей, правда!

Маринка смотрит недоумённо.

— Алёша, оставь его, иди-ка сюда лучше…

На этом Люба поднимается.

— Ну-с, мне пора, а вы тут посидите, втроём, — произносит с улыбкой и идёт к выходу.

***

Арктур не удержался от того, чтобы слегка не проследить за своей Любовью…

Море волновало его, оно странно себя вело. Но сам Арктур был ни при чём, он лишь разок попросил ветер проучить того нахала, что докучал его человечке.

Странно…

Он переводит взгляд на тёмное окно и вздыхает. Опускается на дно и уже оттуда, чтобы отвлечься и привести мысли в порядок, тихо начинает петь.

А рядом с единорогом лежит довольно большой чёрный завязанный сверху пакет.

Люба ведь просила, чтобы он следил за чистотой. Что же… Он может уступить, может поступиться своей гордостью.

Она появляется уставшая, без очков, в мужской футболке, от которой пахнет мужскими же духами, с оцарапанной коленкой, но довольная.

— Эй, как ты тут?

Он поднимается, но лишь для того, чтобы окинуть её недовольным взглядом и лечь снова, так и не удостоив ответом.

Люба для начала ищет запасные очки, а когда надевает, чувствует себя ещё лучше.

Вот только… чего это он молчит?

Она тревожится и спешит к бассейну.

— Всё в порядке?

— Да…

— Я рада. Море было странное. Твои проказы? — тут уже беспокойство в её голосе сменяется на иную эмоцию.

— Нет, — отвечает он тем же тоном.

И говорит правду.

— Странно…

Она замечает пакет и мгновенно всё понимает. Напряжённый, значит, потому что ему неловко. Бедолага, трудно, будучи могущественным хозяином морей, в общем…

Она мягко улыбается и решает тактично промолчать. Вместо этого забирает пакет и решает вынести мусор на улицу. Видела за отелем большие баки. Как раз и обёрток из-под еды скопилось, их Люба захватывает тоже.

Но вот, и будто ничего страшного не произошло.

Подумаешь! Это ведь физиология!

Анита забыла кошелёк на ресепшене, поэтому решила сбегать за ним на перекуре. У неё ночная смена официанткой в баре. После которой нужно спешить на сутки в отель, да, но что поделать…

Она надеется переброситься парой фраз с Вовой, но тот какой-то понурый.

Интересно.

Про сумасшедшую Любовь лучше пока не заговаривать, но зайти к ней и напомнить о договорённостях не помешало бы.

Анита спешит, а Люба бредёт задумчивая. Ей начинает казаться, что развязывается скользкий «особый» пакет.

Чёрт, она мешкает, и сама не понимает как, свернув за угол, с кем-то сталкивается и оказывается на полу. Снова.

Вся в…

— Что это такое? — выдыхает Анита. — У нас ведь есть горничные для этого, зачем выносите сами? И вообще знаете, что есть в номере запрещено?

— Что? — Люба оглядывается.

Из пакета Арктура высыпались лишь птичьи косточки.

Проходящий мимо Валера усмехается. Вот же ж синий чулок! И чего Ромка-то за этой полоумной бегает?