Женщина на все времена

Глава 18

— Я же говорил, что мисс сегодня умрет, — простонал Джимми. — Это проклятие дуби Деринго, хозяин.

— Она просто в обмороке. Все белые женщины боятся пиявок.

Хетфорд легонько похлопал англичанку по щеке.

— Нола! Нола, очнись! — позвал он.

Она оставалась без движения. Джек сделал шаг назад.

— Мисс не очнется, хозяин. Ею овладел дух Деринго.

В эту минуту ресницы Нолы Грейсон затрепетали. Через мгновение она открыла глаза. Оба аборигена испуганно попятились.

— Что со мной случилось? — молодая женщина села и растерянно посмотрела на мужчин.

— Ты упала в обморок, — Гален протянул ей свою флягу.

— В обморок? Я никогда в жизни не падала в обморок! — Нола недоверчиво посмотрела на Хетфорда.

И тут она вспомнила то, что видела последним перед тем, как потеряла сознание… Молодая женщина в ужасе воззрилась на свои ноги.

— На тебе действительно было несколько пиявок, — кивнул Гален. — Мы их уже сняли.

Ну слава богу! Впрочем, англичанка тут же мысленно взмолилась о другом — чтобы ни одна из них не забралась к ней в брюки. Она напустилась на мужчин:

— Почему никто не сказал мне, что река кишит пиявками?

— Да откуда же мы могли знать! — Хэнк бросился защищаться сам и защищать других. — Так бывает не всегда. Если русло высыхает, их может вообще не быть.

— Я все еще не могу поверить, что упала в обморок, — Нола отказывалась признавать, что такое произошло на самом деле.

Ей было стыдно. Она переводила взгляд с одного мужчины на другого. Джимми и Джек смотрели на нее так, будто она восстала из мертвых. Хетфорд сердито сверкнул на них глазами.

— Возвращайтесь к стаду! — он сказал это резко, и аборигены не стали дожидаться повторного приказания.

Они продолжили путь. Между тем жара стала невыносимой. Нола чувствовала себя очень плохо. Пыль и несносные мухи ужасно действовали ей на нервы. Силы людей были не беспредельны. Пот лил со всех градом, а раскаленный воздух никому не давал возможности дышать нормально.

Между тем стадо находилось на расстоянии одного дня пути от Баракальдине, который лежал в середине их пути. Животные уже два дня шли без единого глотка воды. Овцы с трудом тащились вперед, повесив головы. Видно было, что многие из них на грани смерти. Если одна из них падала, Гален и Хэнк спешивались и пытались снова поставить овцу на ноги. Иногда это помогало, а иногда нет… Чтобы животное не мучилось, его приходилось пристреливать. Каждый раз, когда Нола слышала выстрел из ружья, она знала, что вместе со страдающим животным умирает часть будущего фермы. Когда повозка проезжала мимо трупа овцы, она крепко прижимала к себе Шеннон, чтобы девочка его не видела. Сама молодая женщина еле сдерживала слезы. Они шли к Барко — там должна была быть вода.

Гален и Ленгфорд очень рассчитывали на то, что эта река станет их спасением. Если нет, они потеряют больше половины стада. О том, что данная часть пути будет самой тяжелой, они знали заранее и считали, что готовы к этому. Но действительность оказалась хуже, чем они предполагали. Раньше здесь была вода в маленьких расщелинах скал, и оставалась трава. Сейчас не было ничего.

Нола скрывалась от палящего зноя, как только могла, но жара проникала через тент повозки, сквозь ее шляпу и рубашку. Голова у молодой женщины пылала, волосы на лбу и на висках слиплись. Кожа шелушилась, одежда стала грязной. За ванну она отдала бы все что угодно, но кому об этом скажешь… Все были в одинаковом положении. Нет! Ведь мужчинам приходилось гнать чуть живых овец, а Шеннон попала в условия, которые ни один человек не назвал бы благоприятными для ребенка. И Киган тоже. Нужно терпеть и попытаться хоть чем-то помочь им.

После обеда Шеннон заснула. Нола накрыла ей лицо влажным платком и задумалась. Она вспомнила Англию, сочные зеленые луга, озера, поля подсолнечника и маки, облака. Потом ей на ум пришла зима — снег и холод. Молодая женщина увидела заснеженные холмы и каток на городской площади. Она представила себе, как это — кататься на коньках или играть в снежки, и попыталась почерпнуть в своих фантазиях освежающую прохладу.

Нола подняла глаза к небу и тут же вспомнила слова Тирмана Скелли: «Во время засухи вы возненавидите голубое небо». Что она ему тогда ответила? Англичанка попыталась вспомнить, что думала при первом взгляде на эту бесконечную голубизну после многих лет, проведенных под серыми облаками своей родины. Теперь все диаметрально изменилось. Ничего более она так не желала, как увидеть темные, тяжелые облака. Она была бы так рада дождю! А ведь Шеннон еще никогда его не видела… И у Нолы, которая смотрела на это бескрайнее голубое небо и исстрадавшуюся засохшую землю, возникло чувство, что она сама больше никогда не увидит и не почувствует дождя. Эти безрадостные мысли прервал Гален. Он остановился рядом с повозкой, и Нола протянула ему флягу. Он отпил один глоток и вернул флягу.

— Тебе самой нужно пить, — в его глазах был незаданный вопрос. — Тебе и Шеннон.

— С нами все в порядке.

Нола знала, чем озабочен Хетфорд. Запас воды подходил к концу. Они открыли последнюю канистру.

Ноле Грейсон было о чем тревожиться. И Гален, и Ленгфорд, и Хэнк казались вконец измотанными. Днем они практически не вылезали из седла, а ночью не могли толком выспаться, ожидая нападения. Они старались дать хоть какую-то передышку мальчикам и аборигенам, взвалив на свои плечи самую тяжелую ношу. Молодая женщина тем не менее улыбнулась:

— Я пыталась вспомнить свои ощущения на катке. Как это происходит, когда ты мерзнешь, — Нола попыталась отвлечь Хетфорда от невеселых раздумий.

— Такого холода я и представить не могу, — он тоже улыбнулся. — Ты хочешь снова в Англию…

— Нет. Как бы жарко и душно здесь ни было, холод еще хуже. Маленькой девочкой я часто простывала. Это было ужасно. И дни зимой такие короткие. Когда меня отпускали гулять, я замерзала до костей. Не чувствовала свои пальцы. Нос становился красным. Возвращаясь с улицы домой, я думала только о том, как сяду перед с камином и отогреюсь.

Она первый раз говорила о своем детстве. Галену было интересно все.

— А как ты стала учительницей?

— Я хотела этого, сколько себя помню.

— Вот как? А о своей семье и детях ты думала?

— Конечно. Я хотела выйти замуж и родить детей, однако не встретила человека, который бы воспринимал меня как равную, а это именно то, чего я хочу. В Англии замужние женщины не имеют никаких прав, но меня такое положение дел совершенно не устраивает.

— Вероятно, в других странах дела обстоят так же, — продолжил ее мысль Гален. — Я считаю, что глава семьи — мужчина. Но он, конечно, должен считаться с тем, что думает его жена.

Нола кивнула:

— Согласна, но мало кто из мужчин разделяет эту точку зрения. Мне ли этого не знать! Отчасти поэтому я так часто теряла место.

Гален удивленно поднял брови.

— Вы хотите сказать, мисс Грейсон, что вас увольняли, и не один раз, потому, что вы осмеливались противиться общепринятым нормам?

Нола рассмеялась, увидев выражение его лица.

— Я знаю, что это трудно представить, — молодая женщина явно его поддразнивала. — Совершенно верно, у меня постоянно возникало желание учить девочек тому, что могут делать только мальчики.

Хетфорд не удивился, но был заинтригован.

— Чему же, например?

— Играть в покер, стрелять из лука, лазать через заборы. Двум девочкам в той семье, где я работала в последний раз, я разрешила играть в крикет в команде мальчиков. Между прочим, они победили.

Гален чуть было не упал с лошади от смеха. Нола тоже не выдержала и расхохоталась.

— Ты бы посмотрел на их мать! Она, в шелке и в бархате, выскочила на крикетную площадку и, к сожалению, упала. Нет, все-таки традиционная дамская одежда очень непрактична!

Гален Хетфорд не переставал удивляться этой женщине. По его ждали и не такие признания.

— А еще у меня была плохая репутация из-за того, что я тогда курила сигареты и нюхала табак, — Нола не видела причины скрывать свои столь экзотические для домашней учительницы увлечения. — Теперь ты знаешь, почему Тильден Шелби так хотел отправить меня как можно дальше из Лондона, например в Австралию. Меня уволили в тот самый день, когда я пришла в его агентство, и он как раз получил ваше письмо. Такой великолепной возможностью Шелби не мог не воспользоваться. Я думаю, бедняга приложил все свои силы для того, чтобы избавиться от меня. В Австралии, заверил он, я смогу наконец делать все, что сочту нужным. А лорд или леди, такие-то и такие-то, не будут заглядывать мне через плечо. Нет там лордов и леди…

Зеленые глаза Хетфорда лучились счастьем.

— Я так рад, что ты приехала сюда.

— В самом деле? — она улыбнулась. — Но ты можешь быть спокоен. Ты в некотором роде застрахован.

— Что ты имеешь в виду?

— В конце концов, у тебя ведь только одна дочь.

Он оценил шутку и снова рассмеялся.

— И ту я хотел вырастить, как мальчика.

Теперь рассмеялась Нола. Что же, они поняли друг друга.

Помолчали. Гален медленно ехал рядом с повозкой, овцы еле-еле плелись перед ними. Был слышен свист хлыстов Хэнка, Джимми и Джека, подгонявших стадо. Ленгфорд Райнхарт и загонщики-аборигены перекликались где-то впереди.

— Послушай, — сейчас тон Нолы был очень серьезен, — я должна сказать тебе еще кое-что.

Он подался к ней. И опять зеленые глаза лукаво сверкнули.

— Меня это, очевидно, шокирует?

— Думаю, да.

— Я весь внимание.

— В книгах, которые лежали в здании школы, я нашла записочки. Теперь я знаю, что их писала Элен Райнхарт, но тогда подумала, что это записки твоей жены.

— Как тебе такое пришло в голову? — Хетфорд отвел глаза в сторону.

— Они были подписаны только одной буквой «Э», а дети сказали мне, что их мать звали Эмили. Мне говорили, что она какое-то время преподавала — вела занятия в школе, поэтому я предположила, что книги принадлежали ей.

— Теперь ты знаешь, что произошло на самом деле. Какое все это имеет значение?

Нола твердо посмотрела ему в глаза.

— Большое. Я подозревала тебя в страшных вещах. У меня не было для этого никаких оснований, кроме записок женщины, которую я посчитала твоей женой.

Хетфорд смотрел на нее с удивлением, и Нола поняла, что он ее просто не понимает. Однако она продолжила.

— Честно говоря, я была почти убеждена в том, что ты убил свою жену.

Гален судорожно дернул поводья, и его лошадь остановилась как вкопанная.

— Это было недостойно. Я прошу у тебя прощения.

— Вот почему ты была в такой ярости, когда подумала, что мы хотим заклеймить бандитов… — Гален тронулся с места. — Ты считала, что я сам бандит. Преступник, способный на все.

Она виновато вздохнула.

— Да, я думала что-то в этом роде. Накануне вечером я прочитала эти записки. Все, казалось, совпадало. Я не хотела верить в то, что ты смог так поступить. Ты хороший отец, но…

Гален тяжело вздохнул. Нола Грейсон испугалась, что своей откровенностью сильно разочаровала его. Этого человека можно было понять.

— Теперь мне кажется глупым, что я вообще могла предположить такую чушь. Я очень виновата перед тобой.

— Кое в чем ты права, — Хетфорд снова отвел глаза в сторону. — Я был готов на многое, чтобы защитить свою семью. И кто знает, на что бы решился, чтобы защитить ферму Ленгфорда, если на нас снова нападут бандиты.

— Они могли погибнуть в огне, но вы дали им возможность уйти.

— Да, это так, — Хетфорд опустил голову. — Теперь нам абсолютно ясно, что это наемники братьев Янус. Надеюсь, бандиты, которым мы позволили скрыться, передадут Венделу и Тревису новость о том, что мы готовы им противостоять. Если Янусы решились прибегнуть к столь радикальным средствам и покушаются на наши жизни, полагаю, что с их претензиями на землю Райнхарта что-то очень не в порядке. У нас нет столько денег, чтобы судиться с ними, да и вообще мы с Ленгфордом не имеем ни малейшего желания дать им хотя бы цент, когда продадим овец. Честно говоря, мне все больше и больше хочется разрешить это дело здесь, на равнине, а не в зале заседаний суда. Хорошо бы только, чтобы вместе со своими подручными сюда явились сами братья. Вероятно, ты не так уж не права в своих оценках.

С этими словами Гален пришпорил лошадь и отъехал от повозки.

Все ясно. Он в отчаянии. Без корма и без воды овцы не выдержат перегон. Если братья Янус решат довести дело до суда, у Ленгфорда Райнхарта не будет денег, чтобы оплатить услуги адвоката. Он потеряет все. Хетфорд тоже потеряет все. Нола поняла, сколь отчаянным является их положение, и ей стало страшно.

Прошел еще один день. Мужчинам становилось все тяжелее заставлять стадо двигаться, так ослаблены были овцы голодом и жаждой. Хэнк скакал рядом с Галеном.

— Здесь что-то не так, — он наморщил лоб. — Животные должны были давно почуять воду. Барко не далее, чем в двух километрах отсюда. Река не могла совсем обмелеть.

Гален посмотрел на высохшую растрескавшуюся землю.

— Похоже на то, что дождя не было с тех пор, как я проезжал здесь в последний раз. Это было четыре года назад. Очевидно, воды в реке нет. Конец, Хэнк. Мы пропали.

Хетфорд знал, что Ленгфорд Райнхарт не переживет потерю своей фермы. Хэнк тоже это знал. Сейчас им нечего было сказать друг другу.

Во второй половине дня они добрались до русла реки. Как Гален и предполагал, оно высохло. Истоки Барко находятся в южной Австралии, через пятьсот миль после границы с Квинслендом река разделяется на две части. Значит, у животных есть два водопоя. Правда, их разделяют почти пятьдесят миль.

Вдоль высохшего русла скакали молча. Да и не скакали вовсе — еле-еле плелись. Все были подавлены.

— А я когда-нибудь увижу дождь? — жалобно спросила Шеннон, когда Нола объяснила ей, почему в реке лет воды.

— Конечно, увидишь, — учительница знала, что голос ее звучит не очень убежденно, но у нее почти не оставалось надежды на то, что все закончится благополучно.

Они разбили лагерь на высоком плато, которое находилось между высохшими руслами Барко. Еле живые овцы рухнули прямо там, где стояли. Их не надо было больше охранять. Двое аборигенов объехали вокруг стада и отогнали диких собак.

Вокруг костра сидели молча. Все смотрели на огонь. Общее настроение было подавленным. Нола расположилась справа от Галена, Хэнк слева от него, а Ленгфорд напротив.

— Далеко ли следующая река? — молодая женщина первой нарушила молчание.

— Триста миль. Есть еще несколько маленьких речушек. Были… — в голосе Хетфорда прозвучало плохо скрываемое отчаяние. — Однако добраться до развилки Барко наши овцы не смогут.

Боль, звучавшая в его голосе, разрывала Ноле сердце. Хетфорд посмотрел на своего старшего друга. Ленгфорд не стал лукавить.

— Все кончено. Мы проиграли.

Но Нола не могла с этим смириться. Она повернулась к аборигенам.

— А мы не могли бы докопаться до воды, Джимми?

— Попробовать можно, но для стада воды все равно не хватит, — Джимми смотрел ей прямо в глаза.

— Нам нужно было взять с собой Вэйда. Он, вероятно, смог бы найти большой источник.

— Нет, Нола. Здесь уже несколько лет не было дождя, а значит, подземные воды иссякли.

— Я не могу поверить в то, что все кончено! Должен быть какой-то выход! — она встала и отошла от костра.

Нола Грейсон боялась разрыдаться на виду у мужчин. Прислонившись к засохшему дереву, она смотрела на измученных овец. В темноте они были похожи на тихо перекатывающиеся волны. Время от времени одна из них подавала голос, словно жалуясь и отчаянно призывая о помощи. По щекам молодой женщины потекли слезы.

— Вы не можете умереть, — сказала она в темноту. — Не можете! Это несправедливо!

Сзади раздался шорох, и она обернулась. За ее спиной стоял Гален Хетфорд. Они одновременно сделали шаг навстречу друг другу и замерли в объятии.

— Неужели мы ничего не можем сделать? — всхлипнула Нола. — Мы ведь отвечаем за них. Мы довели их уже так далеко! Мы не можем позволить им просто так умереть!

— Это не в нашей власти. Стадо может спасти только чудо.

Гален обнял ее крепче. Какое еще утешение он мог предложить ей? Нола посмотрела ему в глаза. Потом перевела взгляд выше.

— А где звезды?

Хетфорд глянул на небо. Они переглянулись.

— Облака, — прошептала молодая женщина.

В этом слове было столько надежды! Гален не мог оторвать взгляд от этой удивительной женщины. Тем не менее ответ его был однозначен:

— Нола, я уже говорил тебе, это иллюзия. Дождя не будет.

— А может быть, будет! Когда-нибудь кончается любая засуха. Почему не сегодня?

— Мы часто обманывали сами себя только для того, чтобы увидеть, как наши надежды разбиваются одна за другой.

— Нет, Гален! Надежда всегда остается!

Подтверждением этим словам стал дальний слабый раскат грома.

— Даже если чуть-чуть покапает, нам не хватит этого, чтобы напоить овец. Их не спасти.

Нола вспомнила о том, что сказал Хэнк в тот день, когда они вместе ездили в Джулиа-Крик и начался дождь. «Его достаточно только для того, чтобы обезумели овцы и в очередной раз разочаровались фермеры». Когда упадут первые капли, растрескавшаяся земля тут же впитает воду.

— Гален, я чувствую, как страдаешь ты и как страдают они, — Нола указала на стадо. — Я не хочу, чтобы они погибли. Дождь пойдет. Мы должны добраться до Мериборо. Если для этого нам требуется чудо, оно будет. Я молилась о нем каждый день, и я верю в него. Скажи мне, что ты тоже веришь, и мы справимся. Мне нужны твои слова. Скажи…

Хетфорд вздохнул. Он взглянул на овец, потом посмотрел на небо. Гален не мог не почувствовать, как отчаянно молодая женщина цепляется за эту надежду, хотя, собственно говоря, им было не на что надеяться.

— Ну хорошо. Итак, ты веришь в чудо. Я, вероятно, тоже смогу поверить.

Нола снова заплакала. На этот раз это были слезы радости и вновь возродившейся надежды.