Гибель дьявола

ГЛАВА 2

ДОМИНИК

Просыпаться рядом с Киарой — мое любимое занятие. Кажется, что я ждал целую жизнь, чтобы назвать ее своей женой.

Киара Кавалери. Именно такой она должна была быть всегда. Конечно, годы между нами были наполнены обидами и непониманием, но все же мы справились, невзирая на стены, которые так искусно держали нас друг от друга.

Она стонет, уткнувшись мне в грудь, где чаще всего любит спать. Киара не из тех женщин, которые нуждаются в ком-либо, и то, что я нужен ей… черт возьми, это заставляет меня чувствовать себя самым удачливым сукиным сыном, который когда-либо ходил по земле.

— Который час? — спрашивает она с ленивой улыбкой на лице, ее глаза все еще полузакрыты.

— Рано, детка. — Я глажу ее по попке, прижимая ее к себе. — Спи.

Она стонет, зарываясь в мой бицепс, и мой член пульсирует от ее вида.

— Ты такой теплый… — Она снова зевает. — И уютный… — Она закидывает ногу мне на бедро. — Но мне, наверное, пора вставать.

— Нет, не стоит, детка. Ты на третьем месяце беременности. Это нормально — иногда отдыхать. На самом деле… — Я прильнул к ее губам, поглаживая их своими. — Это обязательно.

Обхватив ее одной рукой, я притягиваю ее к себе.

Она стонет, когда я целую ее.

— Но у меня так много дел.

— Не в такую рань.

Еще один поцелуй в челюсть заставляет ее откинуть голову назад с протяжным, горловым стоном, и мой член набухает от этого звука.

— Клуб закрыт. Дом чист. — Мои губы скользят по ее шее, отмечая ее поцелуями, мои зубы ласкают ее кожу. — Тебе ничего не остается делать, кроме как лежать в постели с мужем.

— Это чертовски заманчиво, потому что мой муж такой сексуальный.

Ее рука скользит по моей коже, ее острые ногти царапают меня, и, черт возьми, это похоже на рай.

Наша жизнь до сих пор была всем, чего мы только могли пожелать. Этот кусочек рая, который мы создали, — все, что имеет для меня значение. Мы с братьями, каждый из нас, наконец, смогли жить с любимой женщиной. Война стала далеким воспоминанием, и хорошо, что мы больше не живем так. Мы есть друг у друга. Мы все одна семья. Девочки тоже близки. Слишком близки, если хотите знать мое мнение, потому что если кто-то из нас оплошает, они все дружно набрасываются на обидчика.

За дверью раздаются шаги, и мы одновременно стонем.

— Думаешь, если мы спрячемся под одеялом, они нас не увидят? — спрашивает она с милым смешком.

— Давай попробуем, — шепчу я, хватаю одеяло и быстро укутываю нас в него, как раз в тот момент, когда открывается дверь.

Хихиканье наполняет комнату, когда они подходят ближе. Вдруг на кровать с чудовищным рыком прыгают два крошечных человечка.

— О, нет! — кричу я. — Они нашли нас! Бежим!

Наши трех с половиной летние мальчики-близнецы сдергивают одеяло с наших лиц.

— Я голоден! — Фрэнки дуется, сидя на моем животе.

— Я тоже! — Джанни подпрыгивает на краю кровати, подняв руки вверх.

— Малыш, прекрати! — говорит Киара. — Ты свалишься и разобьешь себе голову.

Он продолжает, и она резко выдыхает.

— Иди, обними свою маму.

Она протягивает к нему руки, и он прибегает. Он всегда так делает. Она улыбается, когда его грудь прижимается к ее груди. Их густые черные волосы такие же, как у матери, а глаза — они мои.

Они как будто идеально сочетают в себе нас обоих. Наша семья долгое время не могла их различить. Единственным очевидным отличием было небольшое родимое пятно на бедре Фрэнки.

Но когда они подросли, различия стали очевидны. У Джанни есть вкус к разрушению, а Фрэнки предпочитает созидать. Джанни любит пачкаться. Он готов целый день валяться в грязи, если мы ему это позволим. А Фрэнки закричит, если на его лицо попадет хотя бы пятно.

После того как Киара получила пулю, единственным плюсом было то, что у нее еще могут быть дети. Доктор сказал ей, что ей очень повезло с местом попадания пули, потому что еще дюйм, и наши шансы иметь детей исчезли бы.

Мы не планировали время. Мы просто позволили судьбе взять верх. Когда она получила положительный тест на беременность, она плакала. Я тоже. Это было самое сильное чувство, которое я когда-либо испытывал. Потом все повторилось, и все было как в первый раз.

У нас с ней будет столько детей, сколько она мне позволит. Маленькие она и я. Я очень надеюсь, что это будет девочка. Было бы здорово иметь маленькую девочку, такую же выносливую, как ее мама. Мы узнаем пол сегодня на семейной вечеринке, как раз к тому времени, когда Маттео и Аида вернутся домой после отдыха на острове Корво.

Они купили там дом и проводят лето на пляже, как когда-то хотели. Все эти годы их прошлое не выходило у меня из головы. И это только та часть, которой они решили поделиться. Я знаю, что есть еще что-то, о чем они не хотят говорить, и я понимаю, почему. Это их боль.

Я был на их месте, закрывался, не желая никого впускать. Но все изменилось, когда мы нашли Маттео, и еще больше после того, как мы с Киарой поженились и создали свою семью.

Говорят, что теперь я другой. Забавно. Наверное, тогда мне было не до смеха.

Я прижимаю Фрэнки к себе и смотрю на свою красавицу жену. Ее чистое лицо сияет от блеска в глазах.

Я люблю тебя, — произносит она.

Глубоко вздохнув, я опускаю губы к ее лбу и целую ее, потому что так я говорю. Это мой способ показать ей, что она для меня значит.

Мы остаемся так некоторое время, прижимаясь к теплу, к нашей семье, к любви, всегда связывающей нас вместе.

— Может, уже поедим? — Джанни поднимает голову, его ярко-зеленые глаза пристально смотрят на меня.

Клянусь, он — это я. Твердолобый. Упрямый.

— Ладно, — ворчу я, садясь и спихивая смеющегося Фрэнки со своего плеча, пока Киара ухмыляется. Я тянусь к Джанни, который выглядит слишком уютно на ее фоне, не то чтобы я его винил. — Я держу его, малыш.

— Такая чрезмерная забота. — Она усмехается, зная, что я не хочу, чтобы она поднимала тяжести, когда носит нашего ребенка.

— Ты же знаешь, что тебе нравится, когда я проявляю заботу. — Я бросаю на нее игривый взгляд, подхватываю нашего второго сына и перекидываю хихикающего Джанни через другое плечо.

— О, я знаю, мистер Кавалери. — Незаметно ее рука пробирается к моей заднице, и она сжимает ее, ее длинные ногти погружаются в мои мышцы. — Правда.

— Продолжай в том же духе, и я отдам этих детей Соне, а ты и я… — Я дергаю головой позади нас. — Мы снова окажемся на этой кровати и не выйдем из нее несколько часов.

Она прикусывает нижнюю губу, ее глаза полны похоти.

— Черт бы тебя побрал, женщина, — ворчу я.

— Вы не можете снова заснуть! — говорит Фрэнки, когда мы направляемся к двери.

Киара смеется.

— Вы двое нас измотали. Нам это нужно.

— Еще как нужно. Мы сдадим вас дяде Данте.

— Что значит «сдадим»? — спрашивает Джанни.

Мы с Киарой только сильнее смеемся, а когда спускаемся вниз, гудение Сони из кухни становится все ближе.

— Я же просила вас, мальчики, не будить их. — Она качает головой, как только мы появляемся. — Вы двое сказали мне, что только хотите забрать свои грузовики. — Улыбка охватывает уголки ее губ.

— Обманули. — Джанни хихикает, свесив голову с моего плеча.

Я игриво шлепаю его по спине.

— Все в порядке, — говорит Киара, обнимает ее, прежде чем наполнить кружку горячим кофе и приготовить его для меня.

Она садится за кухонный остров, а я усаживаю обоих мальчиков за кухонный стол.

— Доброе утро, Соня. Все хорошо пахнет.

— Конечно. Теперь ешьте все, пока горячее.

— Возьми себе тарелку, — говорит Киара. — Присоединяйся к нам. Ты слишком много работаешь.

Обычно она уходит за дверь, не желая посягать на наше семейное время, но она не понимает, сколько бы мы ей ни говорили, что она — семья. Она была нам обоим как мама, а нашим мальчикам — как бабушка. Я не знаю, что бы мы без нее делали.

— Ты уверена? — Она нахмурила брови.

— Да. — Я кладу ладонь ей на плечо. — Пожалуйста, сядь. Позволь мне хоть раз обслужить тебя.

— Ты хороший мальчик. — Она гладит меня по щеке, затем прочищает горло и занимает место рядом с Киарой.

Я приступаю к работе, принося всем еду.

— Как ты себя чувствуешь, дорогая? — она спрашивает Киару.

— Лучше. Думаю, тошнота наконец-то прошла.

— О, это отличная новость. Бедняжка… вся эта тошнота.

Она качает головой, когда я ставлю перед ней еду — блинчики, бекон и круассан, который она приготовила сама. Она нас балует.

Киара несколько недель промучилась с тошнотой, не в силах ничего поесть, так что ее посадили на лекарства, которые, похоже, хорошо помогают.

— Папа, а у мамы будет еще один мальчик? — спрашивает Джанни. — Я не хочу сестренку. Она не будет любить машинки и грузовики.

— Нет, будет! — говорит Фрэнки. — Я думаю, что это девочка. А ты, папа?

— Я не знаю, малыш. — Я протягиваю им тарелки с блинчиками с шоколадной крошкой. — Но нам с мамой все равно. Мы будем любить его или ее, несмотря ни на что.

Я смотрю на жену, а она смотрит на меня с нежной улыбкой. Мое сердце переполнено, и это чувство мне никогда не надоест.