Главный свидетель

Глава сорок четвертая

Всякий мог бы проверять часы по распорядку дня Элмо Карни.

Он вставал в 4.30 утра, выпивал чашку кофе, а затем, неважно шел ли снег или светило солнце, была ли: на улице жара или слякоть, отправлялся в коровник, чтобы подоить свое маленькое стадо. Ровно в 5.55 он забирался в видавший виды пикап и отправлялся позавтракать за две мили, в городском кафе, которое открывалось ровно в шесть.

Так протекала жизнь Элмо Карни с того самого дня, как не стало его жены. Он не жаловал пятницы, ибо кафе открывалось не раньше семи, что же говорить о воскресных днях, когда, подоив коров, ему приходилось напяливать на себя пиджак и галстук, чтобы ехать в церковь. Желудок Элмо во время службы постоянно издавал голодное урчание.

Это утро ничуть не отличалось от прочих. Он подоил коров и, как обычно, устремился в город. Как обычно он предавался мечтам о сдобной булочке и жареных сосисках, когда — то самое, чего у него и в мыслях не было, неожиданно материализовалось перед бампером его грузовичка.

Данная материализовавшаяся неожиданность появилась из пыльных кустов, утвердила себя в самом центре тропинки, по которой ехал Карни, и замахала руками, стараясь привлечь его внимание.

Карни едва не прилип к тормозной педали и педали сцепления. Шины едва не полопались, а старые тормоза жалобно скрипнули, подобно конечностям, пораженным артритом. Грузовичок этаким забавным манером проскакал еще несколько ярдов и остановился буквально в пяти шагах от призрака.

Сердце бедняги Элмо едва не выскочило из груди в тот самый момент, когда существо кинулось к кабине его пикапчика, как раз туда, где обыкновенно размещался пассажир. Оно отворило дверь и произнесло что-то вроде:

— Слава Богу, что вы надумали проехать мимо.

Существо мигом вскарабкалось на переднее сиденье рядом с водителем и с силой захлопнуло дверь.

— Я просто вас заждалась, — пожаловалось оно. — Здесь вообще-то хоть кто-нибудь проживает? А где мы находимся? Я всю жизнь прожила в Шеридане, но не могу припомнить такой дивной заброшенной тропинки. Уж точно никогда в жизни мне не захочется оказаться здесь снова, доложу я вам!

Она помолчала и уставилась на бедолагу водителя, который в этот момент вовсю возился с коробкой передач.

— Интересно, чего вы еще ожидаете? Жми давай на все педали. Необходимо добраться до города — и побыстрее.

Элмо, признаться, не внял советам своей попутчицы. Более того, безвольно опустил ладони на руль — и тупо замер. Существо-то оказывается еще и говорит — вот ведь что! Он даже чувствовал ее запах, но поверить в реальность происходящего так и не мог.

— Чудесно, — заметило существо громким голосом. — Как будто сегодня ночью мне еще мало досталось — так вот, понимаете ли, теперь подвернулся какой-то дебил. Да уж, неделька удалась на славу.

Существо помахало рукой перед остекленевшими глазами Элмо:

— Ку-ку! Как дела? Дома есть кто-нибудь? Смотрите, моргает. Слушай, делай что-нибудь ради Христа! Да что с тобой, дружище? Ты что, никогда раньше голую бабу не видел? Или натуральные рыжие волосы?

Пепердайна разбудил шум в дежурке. Час назад он наконец поддавшись смертельной усталости, прилег на кушетке, которую отдел полиции Шеридана установил специально для него.

В сущности, спать он вовсе не собирался, а намеревался лишь прикрыть воспаленные глаза. Тем не менее отключился и уснул, как убитый. Правда, его вскоре разбудили, но он уже чувствовал себя отдохнувшим.

Не успел Джим потянуться и спустить ноги на пол, как в кабинет ворвался полицейский:

— Мистер Пепердайн, лучше бы уж вам выйти в дежурную часть.

— Да что случилось-то? Нашли кого-нибудь?

Под словами «кого-нибудь» подразумевалась целая куча народа, но Пепердайн решил сейчас ничего не выяснять, а уточнить все на месте. Он тотчас проследовал в дежурку, где один из офицеров загородил дорогу довольно-таки помятого вида фермеру, зато все прочие буквально прилипли к окну.

— Что за чертовщину вы здесь устроили?

Грозный рык Пепердайна привлек всеобщее внимание, включая и перепуганного насмерть фермера, который встал и приблизился к нему, на всякий случай сдернул с головы шапку.

— Вы мистер Пепердайн?

— Да, я. А вы кто такой?

— Меня зовут Элмо Карни. Она потребовала, чтобы я зашел сюда и вызвал мистера Пепердайна. Никого другого — так она сказала. Но готов поклясться священной для меня памятью жены, я не позволил себе ничего противозаконного или дурного в отношении этой леди. Я как раз ехал завтракать, а тут появилась она, словно статуя какая, и в самом центре дороги. В чем мать родила, да еще руками размахивает. У меня чуть сердечный приступ не приключился залезла, знаете, прямо мне в кабину…

— Извините, кто залез?

— Такая, знаете ли, рыжеволосая дама. Сказала, что вы…

Пепердайн окончания ждать не стал. Он кинулся к двери.

— Она ранена?

— Да, сэр. Но я уже говорил, что ничего дурного ей не сделал…

— Эй, кто-нибудь! Дайте плащ, куртку — все равно!

Один из офицеров выскочил вперед с ярко-рыжим дождевиком в руках. Пепердайн на бегу схватил его и рванулся вон из дежурки. Он промчался по коридору, распахнул входную дверь и припустил по ступенькам. Он остановился только у выцветшего голубого пикапа, припаркованного неподалеку от здания.

— Почему так долго? — недовольно пробурчала

Рики Сью, открывая дверцу, чтобы принять дождевик из рук Пепердайна. — Эти болваны себе все глаза, наверное, проглядели, — заметила она, бросив взгляд на окна полицейского участка, где по-прежнему торчали любопытные физиономии.

Пепердайн проследил за ее взглядом. Всех зевак словно ветром сдуло. Повернувшись к Рики Сью, он отметил про себя, что вряд ли стоит слишком осуждать любителей поглазеть. Совершенно нагая, как и утверждал фермер, она представляла собой весьма пикантное зрелище.

Но стоило ему сменить точку зрения обывателя на подход профессионала, как все стало на свои места. Он сразу же отметил следующее: ноги и руки женщины перепачканы грязью. Все тело в царапинах, синяках и кровоподтеках. Пышные волосы беспорядочно разметались по плечам, слегка прикрыв грандиозный бюст, достоинства которого было трудно не заметить, даже разглядывая Рики Сью с точки зрения блюстителя закона.

На затылке притулилась какая-то засохшая субстанция, скорее всего запекшаяся кровь.

— Вам нужна медицинская помощь, — произнес он.

— Подождите. Надо срочно поговорить.

— Но вы ранены.

— Пепердайн, вы — гений из гениев, — заметила она саркастически, с наигранной экзальтацией. Она раскинула руки, тем самым давая Пепердайну возможность еще раз оценить ее телесные достоинства.

— Я, видите ли, не красавица. Да и по утрам выгляжу не слишком хорошо. Но так плохо я не выглядела никогда. Конечно, мне досталось, вы, мыслитель, — перешла она на крик. — Они хотели меня убить.

— Близнецы, что ли?

— Ага, значит, ваши ребята до этого докопались.

— Представьте себе.

— Скажите, Пепердайн, у вас что, встает, когда вы следите за людьми? Может, это особый вид извращения?

— Мне пришлось следить за вами, чтобы вас же и защитить.

— Ну и как, защитили?

— Все прошло бы как следует, если бы вы не подцепили в баре двух незнакомцев. Разве можно быть такой глупой в наше время и в вашем возрасте?

— Я не думала… — Неожиданно от ее враждебности не осталось и следа, лицо женщины болезненно сморщилось и она расплакалась. — Я не знала, что они станут меня бить.

Пепердайн залез в карман и неуклюже извлек оттуда носовой платок. Она приняла его, не преминув, правда, поинтересоваться:

— Чистый?

— Я тоже не знаю, почему они решили избить вас. Казалось, она не обратила на его слова никакого внимания. Она вытерла глаза, высморкалась и, закусив нижнюю губу, больше уже не плакала. Пепердайн удовлетворенно отметил, что ее рот куда привлекательнее без ярко-алой помады, которой она обыкновенно мазалась.

— А ведь я уже могла умереть, — сказала женщина, непроизвольно вздрогнув. — Они занялись мною самым серьезным образом.

— Кто это «они», Рики Сью?

— Генри и Лютер — вот все, что я знаю. — Она рассказала ему о событиях в мотеле, о том, как они пили. — Я пришла в себя, когда они вытаскивали меня из машины. Ну почему я не догадалась, что они замышляют недоброе… больно уж много я выпила. Как бы там ни было, мы оказались в протоке и последнее, что я помню, один из них, Лютер, кажется, ударил меня дубинкой по голове. Я отразила второй удар, зацепила стопой его щиколотку и ударила по голени, сбив его, таким образом, с ног. Вот уж чего они совсем не ожидали, так это того, тоя стану сопротивляться. А драться с ними было ох как трудно, потому что голова гудела как черт знает что. Несколько раз я была близка к обмороку. Ладно, в любом случае мне удалось сохранить свои мозги при себе.

— Куда же они направились?

— Направились? — Тут она от души расхохоталась. — Никуда они не направились. Они все еще там, в общем, были там, когда я сматывалась. Я их обоих измутузила до потери сознания и привязала к деревьям их же собственными штанами.

Пепердайн тоже не удержался от смеха. Не к месту, правда, и он это знал, но что поделать!

— Мисс Роб, наше агентство с превеликим удовольствием приняло бы на службу пару тысяч таких, как вы.

Сью отнюдь не разделяла его веселости. Он заметил, что она снова, видимо в отчаянии, прикусила нижнюю губу.

— Только не меня, мистер Пепердайн. Боюсь, что я так же плохо сберегла свою тайну, как и собственную девственность.

Пепердайн мгновенно собрался:

— О какой тайне вы говорите?

— Мне пришло в голову, что эти парни, похожие друг на друга, как две капли воды, каким-то образом замешаны в дело Бернвудов.

— То есть?

— Они ошивались поблизости от моего дома и все спрашивали, как доехать туда или сюда, но буквально за минуту до того, как я вошла в квартиру и обнаружила погром.

— И вы не сказали мне об этом ни слова?

— Я тогда еще не понимала, что между этими фактами может существовать какая-то связь. Да и вообще — перестаньте вопить! У меня голова раскалывается.

— Тогда, ночью, они спрашивали, где может укрыться миссис Бернвуд?

— Дело в том, что я еще не совсем протрезвела и деталей не помню, но думаю, что они напоили меня до такой степени, чтобы выведать кое-что. Может, и вам стоит повторить их опыт, а не полагаться целиком и полностью на собственное обаяние? — добавила она с ехидцей.

— Они разговаривали с кем-нибудь еще? Или звонили кому-нибудь?

— Нет. Ничего такого я не заметила.

— Так что же вы сообщили им, Рики Сью? Скажите же мне, ради Бога!

— Не так быстро. Если вы ее найдете, то посадите?

— Если бы это касалось только меня, то я бы не стал. — Рики Сью скрестила на руки на груди, и лицо ее приняло упрямое выражение; Пепердайн пожевал губами, обдумывая сложившуюся ситуацию. — Я сделаю всевозможное.

— Этого мало, Пепердайн. Я не желаю, чтобы мою подругу лишили свободы только за то, что она спасала свою жизнь.

— Хорошо, я сделаю все, что в моих силах, чтобы этого избежать. Вот и все, что я могу обещать, но лишь при условии, что Джон не станет возражать, когда мы его отыщем.

Некоторое время она изучающе разглядывала его. Затем сказала:

— Если с ней что-нибудь случится или ребенок хоть в малейшей степени пострадает…

— Это как раз то самое, что я и пытаюсь предотвратить. Их жизни — сейчас главная моя забота. Пожалуйста. Расскажите мне все, без утайки, Рики Сью.

— Это будет дорого стоить.

— Готов заплатить любую цену.

— Обед, а затем танцульки.

— Кто будет танцевать? Мы с вами?

— Нет, Джинджер и Фред, — сказала она, лукаво воззрившись на него.

Пепердайн покорно склонил голову:

— Согласен. Ну а теперь — говорите.