Гончарное дело попаданки или Кирпич на вашу голову

Глава 9

Мальчишка отлетел от хозяина таверны, сжался клубочком. Из таверны вылетела девчонка в замызганной одежде и, роняя крупные слёзы, кинулась к мальчишке.

— Братик! Тревор! – она упала на колени рядом с братом, стала его гладить.

— Достали эти попрошайки, работают еле-еле, а жрут в два горла, — Миха все не успокаивался.

У меня в ушах зазвенело от напряжения, земля под ногами дрогнула, и я что есть силы приложилась кнутом по спине урода, посмевшего при мне избивать ребёнка.

Он резко обернулся, вытаращил на меня бесцветные глаза:

— Ты чего это удумала, девка?!

Земля опять вздрогнула под ногами, пошла волнами, вызывая вскрики по всему посёлку, стены домов опасно затрещали, взлетели с крыш мелкие птахи, возмущённо вереща на все голоса.

Мужик тут же растерял пыл, упал на задницу и пополз от меня прочь к конюшням.

— Не позволю детей бить, сам ты тварь! — рявкнула я на мужика, кнут щёлкнул ещё раз, а руки-то помнили, хоть и не родные. Кончик кнута рассёк хозяину таверны щёку, он взвыл и ещё быстрее стал ползти к конюшне. – Сидеть! – моя рука опять взлетела, ручка у кнута неудобная, не по руке, но он всё равно послушно щёлкнул по телу мужчины, рассекая уже вторую щеку.

— Ннненада! — мужчина закрылся рукой.

Я удивилась тому, что он не пытается на меня напасть, и сделала ещё шаг вперёд к нему. Земля под ногой вздрогнула, заботливо выровняла поверхность, на которую я ступила. Моя ты хорошая...

— Ваша светлость, — позади услышала шепот Ратье, — прошу, успокойтесь, всё можно решить миром, а то посёлок развалите.

Я резко обернулась к сопровождающему, тот отшатнулся, сжался, стараясь стать меньше.

Перевела взгляд на испуганного кучера, на сверкающую восхищённым взглядом Имару, нахмурилась и выдохнула.

Я правда что-то вспылила. Отбросила кнут, думаю, что нужно себе нормальный купить, и пошла к детям.

Странно, но моё тепло радовалось им, и я подозревала, что дети эти –мои племянники. Сердце колотилось как ненормальное, горло сжимали тиски жалости. Бедненькие мои, дурная ваша тётка, совсем без мозгов. Влезла непонятно в какие аферы, влюбилась в подонка, нет бы в своё поместье ехать да жить спокойно. Тут же благодать…

Был бы сейчас Джулиан рядом, вцепилась ему в щёки когтями, чтобы неповадно было над сиротами издеваться. Он говорил, что они под присмотром, ни в чём не нуждаются… Гад такой!

Я могла терпеть, если надо мной издевались, но, если детей трогали… Разум враз выносило. Какая там осторожность? Чистый инстинкт, древний, как сама разумная жизнь — защитить ребёнка.

На крыльце стояли, не понимая, что делать, выбежавшие посетители, не решались идти на помощь к визжащему, как свин, Михе. Я с ними ещё разберусь! Непонятные у них тут хозяева объявились, налоги за землю не платят, так ещё и глину мою куда-то без спросу продают.

Миха выть перестал, но смотрел на меня с опасением, глазки так и бегали, придумывал, что ему делать. Это я ещё мало ему перетянула, могла вообще шкуру попортить так, что кусками висеть будет. Не думала, что навыки владения кнутом когда-нибудь пригодятся.

Спасибо деду Стёпе, нашему пастуху, вот где виртуоз был. Он кнутом такие чудеса вытворял, что мы, ребятишки, собирались целыми толпами смотреть его представления. Некоторых, особо настырных, он обучал трюкам. Как же давно это было… А вот вспомнилось.

Девочка всё гладила мальчишку, который уже пытался сесть и стойко молчал.

— Тревор, как ты? – спросила я мальчика.

Детям было лет по десять-двенадцать. Грязные, со следами побоев, с изломанными ногтями, под которыми чёрными лентами скопилась грязь. Я покосилась на Миху, который уже встал. Очень хотелось продолжить учить доброте этого борова.

— Тётенька, он терпеливый, всегда молчит, — сказала девочка, — Меня Мирия зовут, а брата Трейдовор, но мы его имя сокращаем, длинное оно. Тётенька, может, возьмёте нас к себе? Я посуду хорошо мою, завтрак готовлю, Тревор вон за лошадьми может смотреть, – по щеке Мирии потекла слезинка. — Он нас, как вы уедете, бить будет.

Я выдохнула злость, пытаясь быть хладнокровной, оказалось, что я не всегда могу совладать со своими эмоциями, вон до сих пор земля под ногами мелко трясётся, норовя развалить все дома рядом.

— Я вас заберу, если есть вещи, которые вам дороги, берите, — сказала я детям.

Девочка ойкнула и тут же понеслась в таверну, а мальчишка посмотрел на меня холодным взглядом, встал, отбрасывая мою руку, когда я хотела ему помочь.

— Вы зачем нас забираете?

— Ваше имя рода Терра?

Мальчик качнул головой.

— Стенды мы.

Неужели я ошиблась и дети – не мои племянники? Документы о рождении, каюсь, я не смотрела, дурында такая, даже имён племянников не знаю. До этого дня они для меня как что-то далёкое были. Ну и пусть, тут же решила я. Где двое, там и четверо, и этих заберу.

— Наш отец был Терра, — вдруг сказал Тревор. — Он на маме не женился, не хотел свою жизнь с не аристократкой связывать.

— Если ты не против, мы поедем в поместье, оно тут недалеко, — сказала я.

— Мне всё равно, — тускло сказал мальчишка. — Хуже, чем здесь, думаю, не будет.

— Госпожа Альрина, я уведу мальчика в карету, дам лечащего взвара? — спросила Имара.

— Конечно, — я решила, что знакомиться будем уже дома.

Не на глазах же у всей деревни это делать.

Земля наконец-то перестала трястись, а вот на небольшой площади скопилось немало народу. Были тут и женщины, и мужчины. Стояли молча, глазели на карету, на меня.

Нелюди какие-то, смотрели, как над детьми издеваются и ничего не делали…

Хотя это сейчас я магию чувствовала, и она словно давала мне силы делать то, что я считала нужным, а можно вспомнить, как пару недель назад сидела ниже травы, тише воды, в замке муженька и сносила все оскорбления Ришмонов, боясь за свою жизнь.

Я не знаю, как тут люди живут, не мне их осуждать, но показать, что хозяйка вернулась, нужно.

Я оглядела толпу, сделала шаг к ним. Толпа дружно отступила, напряглась, где-то истошно залаяла собака, на руках одной из женщин заплакал ребёнок.

— Кто тут главный?

— А нет тут главного, — вышел вперед немолодой уже мужчина, — как старик Божич помер, так и нет старосты. Вон эти, — мужчина показал на Миху, который старался стать ниже и меньше, но не уходил, косясь на мужиков возле своей таверны, — тут всем заведуют, ууу, бандюги.

— Ты, Саврус, не заговаривайся! — рявкнул на старика Миха. — Кто вас кормил все эти годы?

— Так ты нас не просто так кормил, — старик в долгу не остался, — все жилы из нас тянул. По три смены на карьере работаем. Мужики детей не видят, бабы, необъезженные, по домам сидят.

Женщина, стоящая рядом, ткнула старика в бок.

— Да замолчи ты уже. Старый, а всё туда же.

— А разве не так? Госпожа, скажи уж нам, Терра ты или нет? Землица, может, и признала тебя, но подтверждение словесное нам больше нравится.

— Я – Альрина Терра, — громко ответила. — И приехала, чтобы жить тут, на своей земле!

— Во как! — поднял указательный палец к небу разговорчивый старик, — Всё, Миха, кончилась твоя власть. У нас теперь свой староста будет, не баронский.

— Рот свой закрой, Саврус! — рыкнул на старика хозяин таверны, а у меня стала вырисовываться вся картина жизни в деревне.

Скорее всего, Миха и те мужички в таверне — люди соседа, который, пользуясь, что хозяйки давно нет, устроил тут свой нехитрый бизнес. Глину продавал. В обход меня, получается.

Странно, почему Альрина не стремилась вернуться в поместье, совершеннолетие уже как пару лет наступило, так чего сидела в монастыре?

Боялась жить одна?

Может, так и есть. Попала в десять лет в пансион при монастыре и прожила там всю жизнь, совершенно не зная жизни за стенами. Бедная, запутавшаяся девочка. Я вздохнула. Хватит жалеть Альрину, нужно пожалеть себя и детей, вот кого по-настоящему жаль. Я сжала зубы от злости, земля под ногами опять шевельнулась.

— Вы, госпожа Альрина, будьте уж добры, старосту назначьте. Испокон веков наша деревня под защитой рода Терра была, — говорливый старик, бесстрашно усмехаясь, смотрел на хмурого Миху.

Кровь на щеках у него уже подсохла, и мужчина походил на настоящего бандита.

— А вот ты и будешь, — хмыкнула я, — Завтра приеду поутру, чтобы мне всё расписал, кстати, грамотный?

Дедок кивнул, глаза у него стали большими от удивления, а рот открылся сам собой. А что? Так всегда бывает, инициатива наказуема.

— Сколько жителей в деревне, кто чем занимается. Налоги сколько не платили? Получается, лет десять, вот и будем думать, как с вами быть.

Новость о налогах вызвала шум в толпе, но мне уже было не до них, из таверны выскочила девочка с длинным самодельным мешком. Она была испугана, но, увидев, что карета ещё не уехала, заулыбалась.

— Тётенька, я всё собрала. Вы не переживайте, я могу с конюхом сесть, чтобы вам места было больше в телеге, только Тревора не выгоняйте, он болеет уже несколько дней. Я ему горячую воду носила, поила, а он всё не выздоравливает.

Я подала руку девочке, чтобы забрать тяжёлый мешок.

— Я сама, сама, — голосок звонкий, словно птичка говорливая щебечет, на моих глазах от жалости и умиления выступили слёзы.

Я быстро проморгалась, чтобы девочка не заметила.

— Давай свою сумку, на карету приторочим, — я кивнула Ратье, который быстренько забрал у девочки мешок и открыл нам дверь кареты.

— А мне точно туда можно? — Мирия посмотрела на свои грязные стоптанные сапоги явно не по размеру и стыдливо прикрыла их длинным оборванным подолом. Когда-то это платье, наверное, было красивым, нежно-голубым, сейчас застиранное, в пятнах и лохмами по подолу, оно казалось просто тряпкой.

— Не переживай, залезай внутрь, я тебя взваром напою, расскажешь, как вы тут жили.

Мирия споро запрыгнула внутрь, и оттуда сразу раздался её голосок:

— Ой, простите, я такая неуклюжая, я рядом с братиком сяду, вас не потревожу.

— Госпожа Альрина, это вы серьёзно меня на работу взяли? — старик все не унимался.

Я остановилась, посмотрела на мрачных мужиков из таверны, потом на людей деревеньки, собралось их тут немало, человек пятьдесят, не меньше.

— Как тебя зовут? — я понимала, что переделать сразу порядок, который установился тут в течение десяти последних лет, почти нереально.

А ещё нужно защищать земли от барона-соседа. Посмотрю по карте, кто там такой наглый. Ещё нужно с законниками имперского наместника списываться. Да требовать аудит по моим землям.

В общем, мне повезло, что я такая сердобольная и помогла Имаре. Думаю, она получше меня знает, что делать. Делить нам с ней сейчас нечего, может, поможет знаниями, всё же баронессой была.

Но сейчас нужно показать, что как раньше не будет.

— Саврус я, — ответил старик, хотя не такой он и старик, волос просто седой, а так лет пятьдесят.

Саврус от волнения даже шапку свою стянул с макушки и мял её в руках.

— Назначаю тебя, Саврус, на временную должность старосты деревни Терра. Завтра жду от тебя докладную, что тут происходило, пока меня не было. И не забывайте, — я опять оглянулась на Миху, который стискивал зубы, играя желваками, — я тут хозяйка.

Земля, послушная моему теплу, опять бурно пошла волной по дорожке, встряхивая красные кирпичики, дошла до попятившегося Михи и успокоилась.

Я хмыкнула: как же приятно быть по-настоящему сильной. Я кивнула Саврусу и запрыгнула в карету. А ещё хорошо быть молодой…

Тревор спал, укрытый пледом.

— Он болен, жаром пышет, — сказала с жалостью Имара.

Ну хоть на какие-то эмоции она способна, детей жалеет.

— Вылечим, — улыбнулась замершей рядом с братцем Мирии. — Будем знакомиться, Мирия.

Девчонка хлопнула ресницами, удивлённо посмотрела на меня:

— Меня Мирия зовут, тётеньки, это брат мой, Тревор, — опять повторила она, — мы вам помогать будем, нам еда нужна и где спать. Даже солома подойдёт. Мы очень сильные.

Я выдохнула.

— А меня зовут Альрина Терра, Мирия, и я ваша тётя.

— Тётенька, — согласно кивнула Мирия, потом замерла, недоверчиво посмотрела на Имару, потом опять на меня. — А разве вы не умерли, тётенька Альрина? Тревор сказал, что раз поместье нас не пускает, значит, вы умерли.

Я удивлённо посмотрела на замершую и побледневшую Имару. Вот это номер!