Горячие сердца

Глава 27

– Вы уверены в том, что эго их не убьет? – волновалась Адди, пока Китти отмеряла опиум, чтобы добавить его в две бутылки.

В одной из них был любимый бренди Кори, а в другой – вино, которое, по словам Дульси, Хьюго предпочитал всем остальным.

– Я знаю, что делаю, – отозвалась Китти.

Находившаяся поблизости Дульси выглядела тоже обеспокоенной.

– Это уж верно. Не бойся. Она даст им столько, чтобы они проспали до утра, и никто из них не поймет, что произошло. Возможно, они догадаются, что их усыпили, когда обнаружат, что мисс Китти скрылась, но мы будем клясться и божиться, что ничего не знаем. Ведь у нас нет никакого опиума.

– А у меня есть, – отозвалась Китти. – Я сказала доктору Симсу, что не могу заснуть, и он дал мне пузырек.

– Гм… – фыркнула Адди. – Я только знала, как получать сок из цветов мака. Когда-то даже давала его своим детям. Масса Макрей подумает, что это наших с тобой рук дело, Дульси, и прикажет живьем с нас шкуру спустить. Вот увидишь.

Китти успокоила ее взглядом:

– Вы возложите всю вину на меня. Если кто-то начнет задавать вам вопросы, скажите, что видели меня возле шкафчика с ликером. Сегодня мне впервые позволили передвигаться по дому. Кори полагает, что теперь, когда он вернулся вместе с моим ребенком, я буду всецело поглощена им. Скажите, что вам показалось, будто я хотела взять к себе в комнату что-нибудь выпить. Вы и так уже достаточно мне помогли, и я не хочу, чтобы вам пришлось страдать из-за меня. Если побег окажется неудачным, я буду стоять на том, что в нем никто не был замешан, кроме меня. Адди, ты уверена, что Лютер этой ночью придет?

Адди кивнула:

– Уилл сказал, что подаст ему сигнал сразу же, как только увидит на подъездной аллее экипаж мистера Макрея. Когда я поставлю на ступеньках кухни фонарь, Лютер поймет, что мистер Макрей уснул от бренди, а Хьюго – после своего вина, и тогда он приведет сюда своих людей и обезвредит охранников.

– А другие слуги? Никто ничего не заподозрил? Чем меньше людей будут знать об этом, тем меньше опасность.

– Ни мы, ни Уилл никому не обмолвились ни словом, так что думаю, они ни о чем не догадываются. К тому времени они, так или иначе, будут у себя в хижинах. Когда я покончу со своими делами, то тоже пойду туда, – заключила Адди.

– Я сделаю вид, что заснула вместе с Хьюго, – торопливо заговорила Дульси. – Когда он очнется, я буду лежать рядом с ним, притворяясь, будто меня опоили так же, как и его. Я раздену его, если только он не разденется до того, и сама сниму одежду. Буду хихикать и поддразнивать его, говоря, как все было чудесно, и тогда он вряд ли будет спорить. Надеюсь, что он уснет раньше, чем… – Голос ее замер, в глазах отразилась грусть.

– Не волнуйся. – Китти потрепала ее по плечу. – Дай ему выпить одну рюмку вина, и он погрузится в сон раньше, чем успеет раздеться. Тебе придется самой снять с него одежду. А теперь проследи за тем, чтобы все вещи Джона были уложены в дорожную сумку и спрятаны за портьерами. Я пройду через коридор забрать его, и мы немедленно покинем дом. Ох, только бы он не проснулся и не поднял крик!

Дульси сообщила ей, что малыш крепко заснул после ужина.

– Теперь нам остается только ждать. Поставь бутылки на место. Так или иначе, мне придется задержаться до конца обеда. Честно говоря, у меня такое чувство, словно вот тут бегают мурашки. – Она коснулась выступавшего живота Дульси, и обе женщины рассмеялись.

В тот вечер Китти надела одно из своих самых скромных платьев из бледно-розового муслина с длинными рукавами и свободно ниспадавшей юбкой без кринолина или рюшей. У Лютера, без сомнения, найдется для нее лошадь, и Китти не хотела, чтобы одежда стала ей помехой. Волосы она уложила гладко. Итак, ночью она увидит Тревиса, покажет ему их сына. Об остальном она могла лишь догадываться.

Постучав в дверь, Китти сообщила охраннику, что готова спуститься вниз к обеду. Тот повернул ключ в замочной скважине, открыв дверь, и она, прошмыгнув мимо него, быстро направилась вдоль длинного коридора в сторону лестницы.

Кори встретил ее у входа в столовую с блестевшими от возбуждения глазами – ему явно не терпелось уложить ее в постель. Эта мысль поразила ее, подобно удару грома. А что, если он решит на этот раз обойтись без сигар и бренди и отведет ее прямо в спальню? Лютер будет так этим раздосадован, что не приедет на следующую ночь. Нет, она ни в коем случае не должна этого допустить. Она безропотно приняла его поцелуй.

– Рада, что твой сын снова вернулся к тебе, дорогая? – пробормотал он, ведя ее под руку в столовую. – Надеюсь, ты признательна мне за это?

– О да, Кори. – Сделав над собой усилие, она встретилась с ним взглядом и заискивающе улыбнулась. – Ты был очень добр ко мне, и я сожалею, что доставила тебе массу хлопот.

Он нахмурился, и Китти охватил панический страх. Что, если она зашла слишком далеко в своем стремлении ему угодить? Он коснулся кончика уса и искоса взглянул на нее, размышляя над этой неожиданной переменой. Кори предложил ей кресло, и она уселась, держа спину прямо. Устроившись сам на другом конце длинного, тщательно сервированного стола, он пристально смотрел на нее в мерцающем свете свечей.

– Кажется, я знаю, что ты задумала, – произнес он хладнокровно.

Сердце подскочило в ее груди. Она уже поднесла к губам стакан с водой, но отставила его и сложила руки на коленях, чтобы он не заметил, как они дрожали.

– Что ты имеешь в виду? – Она старалась говорить спокойно.

– Ты получила обратно своего ребенка, – фыркнул он, – и теперь готова разыгрывать передо мной роль верной, покорной жены. Потом, когда тебе покажется, что я полностью подпал под власть твоих чар, ты станешь умолять меня сохранить жизнь своему любовнику. Зря стараешься, дорогая. Я не могу подвергать себя риску, пока он здесь. Необходимо от него отделаться.

Появился Хьюго, неся поднос с жареными цыплятами. За ним последовала Адди, державшая в руках глубокую тарелку с бататом. Затем она вернулась с другой, наполненной тушеными овощами со свининой. Как только слуги удалились, Кори продолжил:

– Я прав? Ты собираешься умолять меня сохранить жизнь Колтрейну?

Она положила себе на тарелку крылышко цыпленка, надеясь в глубине души, что у нее хватит сил продолжать разговор, не выдавая при этом своих истинных чувств.

– Кори, ты ко мне несправедлив. Я согласна стать для тебя такой женой, какой ты хочешь меня видеть. Должна признать, я часто противилась тебе и относилась без особого уважения. Но ты ясно дал понять, что сейчас меня, прежде всего, должно заботить благополучие моего сына, Я думала, что любила Тревиса, но он публично унизил меня, отверг. Возможно, он поступил бы так, даже если бы Нэнси не явилась к нему со своей ложью, но этого никто не знает. – Она накладывала еду в свою тарелку, хотя не хотела есть. – Вероятно, Тревис приехал сюда из чувства долга. Он всегда неукоснительно следовал приказам» Если он демобилизовался из армии и стал федеральным уполномоченным, он обязан был отправиться туда, куда его пошлют.

– Позволь мне сказать кое-что, – с жаром подхватил Кори, размахивая серебряной вилкой. – Ты совершенно права, дорогая. Я-то знаю, с какой целью его послали сюда. Правительство обеспокоено деятельностью ку-клукс-клана, а также тем, что они считают междоусобной войной между мной и Джеромом Дантоном. Я выяснил все это, когда был в Роли, говорил с помощником губернатора и, кроме того, повидался с одним моим знакомым из числа офицеров федеральной армии. Оба подтвердили то, о чем я тебе сказал. Но у меня есть основания полагать, что Колтрейн был рад подобному поручению – хотя бы из простого желания узнать, что стало с его прежней любовницей. Ты очень привлекательная женщина, Китти, и нужно быть безумцем, чтобы не испытывать к тебе желания. Вероятно, он решил, что, вернувшись, застанет тебя работающей в каком-нибудь салуне, мечтал поразвлечься с тобой. Однако, узнав, что ты замужем за одним из тех людей, против которых ему поручено вести следствие, его охватили ярость и досада от сознания того, что ему уже никогда не суждено обладать твоим несравненным телом.

Она опустила голову, сосредоточившись на отрезанном ею куске мяса, который у нее не было никакого желания пробовать.

– Думаю, в твоих словах есть смысл, – пробормотала она. – Хочешь верь, хочешь не верь, но с каждым днем я испытываю к тебе все большую и большую благодарность за то, что ты дал мне, Кори. Ты дважды спас мне жизнь. Пожалуй, я заслужила дурное обращение с твоей стороны. Я постараюсь загладить свою вину. Как бы ты ни поступил с Тревисом Колтрейном, это касается только тебя. Я не собираюсь вмешиваться в дела моего мужа.

Его лицо расплылось в широкой ухмылке. На какое-то мгновение ей показалось, что он вот-вот вскочит и бросится к ней.

– Дорогая! – воскликнул он. – Как давно я мечтал услышать от тебя эти слова! И сегодня вечером, когда я покончу с делами, мы вместе отправимся в мою отдельную комнату на третьем этаже, где нас никто не услышит. Всю ночь и все следующее утро мы будем предаваться пламенной страсти.

Кори окинул взглядом огромное пустое помещение, затем с заговорщицким блеском в глазах прошептал:

– Если бы после обеда у меня не была назначена встреча кое с кем из моих людей, мы бы сразу же после еды отправились в постель. О, давай поговорим о чем-нибудь другом, дорогая. Я не в силах этого вынести.

Она тоже решила сменить тему:

– Возможно, позже мы устроим еще один бал, и он окажется более удачным. Я к тому времени окрепну, и все пройдет без помех.

– Разумеется. На этот раз не станем звать так много гостей.

Его аппетит внезапно стал непомерным. Он проглатывал кусок за куском, почти не жуя, явно получая от этого удовольствие.

– Кстати… – Он отпил вино и вытер губы салфеткой. – мы приглашены на бал, который состоится в особняке губернатора в Роли через месяц. Тебе понадобятся новое платье и новые украшения, на этот раз бриллианты Ты будешь выглядеть еще прекраснее, чем в тот вечер. На следующей неделе мы вызовем сюда миссис Ривенбарк… Как синяки, дорогая? Они уже прошли? – нахмурился он.

– Нет. – Она едва сдерживала холодную ненависть при одном воспоминании о боли и унижении, которые ей пришлось пережить в ту ночь. – Боюсь, на это еще потребуется не один день.

– Что ж, тогда ей придется работать быстро. Дай мне знать, как только будешь готова – Склонив голову и бросив на нее задумчивый взгляд, он пробормотал: – Жаль, что пришлось избить тебя, Китти…

– Давай попробуем забыть обо всем. – Она снова протянула руку к рюмке с вином, задаваясь вопросом, как долго еще она сможет продолжать игру. Нервы ее были напряжены до предела в предвкушении побега. А они сидят тут, едят, пьют и непринужденно беседуют между собой, как друзья.

Он кивнул и продолжал болтать о незначащих вещах, спросив, как она нашла маленького Джона. Был ли он рад видеть свою маму? Она кивала в ответ, говорила подходящие к случаю вещи.

Китти едва сдержала вздох облегчения, когда трапеза, наконец, подошла к концу. Кори проводил ее до нижней ступеньки лестницы. Из-за закрытых дверей библиотеки, служившей его личным кабинетом, доносились голоса двух мужчин, о чем-то споривших друг с другом.

Когда она уже собралась подняться к себе. Кори внезапно протянул руки и заключил ее в объятия, прильнув к ее рту губами. Усилием воли она заставила себя ответить на поцелуй. Когда он выпустил ее, на лице его светилась улыбка, а в глазах отражалась обуревавшая его страсть.

– Я буду считать минуты, дорогая, так сильно я тебя хочу Китти, я знаю, что ты считаешь меня безумием, одержимым жаждой власти, и все еще питаешь ко мне неприязнь из-за того, что я вынудил тебя выйти за меня замуж. Но я все же по-своему люблю тебя.

Он еще раз быстро поцеловал ее, после чего, оправив сюртук и пригладив волосы, стремительными шагами направился к библиотеке.

Рэнс стоял наверху и усмехнулся при виде ее, обнажив пожелтевшие зубы.

– Босс приказал проводить тебя обратно в комнату и там запереть. Полагаю, что он долго не задержится. Держу пари, ты не в силах ждать.

– Я хочу пожелать спокойной ночи моему малышу.

Он пожал плечами.

– Только поскорее. Сама понимаешь, что босс не хочет, чтобы ты слишком много разгуливала по дому. После той сцены на приеме ни один из нас не может тебе полностью доверять.

О, как бы ей хотелось ответить ему какой-нибудь дерзостью! Но сейчас не было времени. Она вошла в детскую и прикрыла за собой дверь. Дульси, склонившаяся над колыбелью Джона, подняла на нее испуганные глаза:

– Все в порядке?

– Надеюсь. Ты уже собрала его вещи?

– Да, мэм. Они вон там, за портьерами, как вы мне говорили.

– Хорошо.

Нагнувшись, она поцеловала спящего ребенка, что-то напевая ему так тихо, что даже Дульси не могла различить слов. Скоро они оба будут счастливы.

– Мисс Китти, там внизу с мистером Макреем двое мужчин, – заметила Дульси, на ее лице ясно отражался страх. – Адди говорит, что все трое должны отведать бренди и вместе уснуть. А что, если кто-нибудь не станет ею пить? Или если один попробует вина из другой бутылки и все еще будет на ногах, когда остальные уснут? Он поднимет крик, и тогда все рухнет.

– Я уже думала об этом. – Китти прикусила нижнюю губу. – Надеюсь, Адди предложила им бренди, пока они ждали.

– Да, конечно. Они согласились, и она дала им выпить из бутылки, которая не была отравлена, чтобы они не уснули раньше, чем туда войдет мистер Макрей. Ту, первую, бутылку она припрятала, решив, что когда мистер Макрей появится, они захотят еще по рюмочке, и тогда он нальет им из отравленной бутылки.

– Дульси, она не отравлена, – прошипела ей на ухо Китти. – Я добавила в ту бутылку опиум… тебе ясно? Положила ровно столько, чтобы после двух рюмок они погрузились в забытье. И перестань говорить об отравлении. Звучит чудовищно.

Китти повернулась к двери, чтобы вернуться к себе в комнату, но гут ее окликнула Дульси. Обернувшись, она заметила слезы, струившиеся по ее шоколадного цвета коже.

– Удачи вам, мисс Китти. Да благословит вас Бог.

– Благодарю тебя, – растроганно пробормотала Китти, с трудом подавив слезы.

Если бы не Дульси и другие негры, ей бы не удалось бежать. Она надеялась, что когда-нибудь сумеет отблагодарить их.

Рэнс прислонился к открытой двери ее спальни, ковыряя в зубах ножиком:

– Какая жалость, что босс вернулся. Мы с тобой неплохо ладили все это время, не правда ли?

– Конечно. – Китти скромно опустила вниз ресницы, не заметив удивления в его глазах.

Она прошла мимо него, намеренно коснувшись грудью руки Рэнса, и почувствовала, как у того сразу же перехватило дыхание. Значит, не составит труда заманить его в свою спальню.

Она присела на край кровати, крепко стиснув руки, хотя ей хотелось встать и ходить по комнате, чтобы скоротать время. Так трудно сохранять спокойствие! Но если Рэнс услышит тревожные шаги, у него могут возникнуть подозрения. Минуты текли одна за другой с мучительной медлительностью. Полчаса – придется выждать ровно полчаса. К тому времени и Хьюго, и Кори со своими друзьями крепко уснут. Адди поставит фонарь на ступеньках у черного хода, а Лютер, получив сигнал, начнет действовать.

Наконец, остановив взгляд на каминных часах, Китти глубоко вздохнула и поднялась с места. Пора. Сейчас или никогда. Она подошла к камину и подняла полено, которое отложила заранее, чтобы оглушить им Рэнса. Надо ударить посильнее, другой такой возможности ей не представится.

Откинув покрывала на кровати, она засунула под них полено, подошла к двери и позвала нарочито тихим, хрипловатым голосом:

– Рэнс, могу ли я перемолвиться с тобой словечком?

– Разумеется, – любезно и торопливо ответил тот.

Ключ повернулся, дверь распахнулась, и они оказались лицом к лицу друг с другом. На ее губах играла соблазнительная улыбка.

– Боюсь, мой муж задержался со своими друзьями. Наверное, налегли на спиртное, и он совершенно забыл обо мне. – Она капризно надула губы и кивнула на пустую комнату. – Здесь… здесь так одиноко. Не мог бы ты составить мне компанию?

Он чуть не задохнулся:

– Конечно, Китти, с удовольствием, но что, если босс поднимется наверх? Я имею в виду, если он застанет меня здесь, то задушит собственными руками.

– Ты можешь выйти на веранду и попросить охранника, чтобы он бросил камешек в окно, как только друзья Кори покинут дом. У тебя будет время вернуться в коридор, пока Кори прощается с ними.

Она приблизилась к нему, снова слегка коснувшись грудью. Его не нужно было уговаривать. Жадно облизнув губы, он бросился через всю комнату к дверям на веранду. Китти с удовлетворением наблюдала, как он перегнулся через деревянные перила и тихо окликнул:

– Эй, Барт! Не мог бы ты бросить камешек в окно, когда босс выпустит своих друзей через парадную дверь?

Она не расслышана ответа охранника, но, судя по всему, н спросил, что случилось, поскольку Рэнс огрызнулся:

– Не твое дело, черт побери. Делай то, что я сказал.

Он отступил вглубь комнаты, широко ухмыляясь:

– Китти, я знал, что ты соскучилась по настоящему мужчине, и теперь ты его получила. Я дам тебе то, чего ты никогда не испытывала прежде.

– Я знаю, – шепнула она и, опустившись на кровать, развела в стороны руки, словно приглашая его. – Покажи, на что способен. Прямо сейчас.

Он расстегнул ремень на штанах и спустил их. Она закрыла глаза, не в состоянии вынести вида его обнаженного тела. Даже в тусклом свете фонаря. Он задрал ей платье. Дыхание его стало прерывистым.

– На этот раз все будет не так хорошо, как хотелось бы, Китти, милочка. Мы не сможем долго быть вместе. Но в другой раз я обязательно устрою так, чтобы мы на какое-то время остались наедине. Обещаю, что сумею доставить тебе удовольствие…

Она между тем медленно подбиралась к груде покрывал на кровати. Нащупав полено, Китти схватила его и со всей силы опустила на затылок Рэнса. Он тотчас лишился сознания.

Она быстро вскочила на ноги и поправила одежду. Китти оставила Рэнса на кровати и, даже не оглянувшись, бросилась вон из комнаты в детскую. Джон мирно спал. Поплотнее завернув его в одеяла, она взяла малыша на руки и прижала к груди. Забрав сумку, которую Дульси спрятала за портьерами, она устремилась по коридору к лестнице. Мертвую тишину в доме нарушали лишь ее неровное дыхание и звук шагов.

Только бы все обошлось благополучно, молила она про себя. Сердце в ее груди стучало так, что она боялась, как бы не разбудить Джона. Лютер будет ждать ее у порога. Все должно пройти согласно плану.

Остановившись у закрытых дверей в библиотеку, она напрягла слух, пытаясь уловить хоть какой-нибудь звук. Вокруг все было тихо. Борясь с искушением пробежать весь остаток пути, она усилием воли заставила себя на цыпочках подобраться к парадной двери.

Ее рука уже лежала на ручке, когда дверь внезапно распахнулась. Она чуть не вскрикнула, но тут же узнала Лютера. С торжествующей улыбкой он принял у нее из рук сумку с вещами, вывел ее на крыльцо и прошептал:

– Все в порядке. Не беспокойтесь. Чуть дальше по аллее нас ждут лошади, и я сам с моими людьми доставлю вас окольным путем в город.

Она дождалась, пока они отъехали на достаточное расстояние от дома, и разразилась слезами радости.

– Спасибо тебе, Лютер. Спасибо, и да благословит тебя Бог! Не знаю, что бы я без тебя делала.

– Еще рано благодарить. Я попросил кое-кого выяснить, где Колтрейн проводит большую часть времени, свободного от службы. Оказалось, в одном из городских салунов. Я подведу вас возможно ближе к этому месту, чтобы не подвергать опасности себя и людей. Дальше вам придется действовать самой. Мне надо думать о своей собственной шкуре. Если меня заметят в городе, к рассвету повесят на самом высоком дереве. Мне бы хотелось остаться с вами и довести дело до конца, но вы сами понимаете, что тогда меня ждет.

Китти согласилась, чувствуя признательность к нему за все, что он уже сделал для нее, и не осмеливаясь просить о большем. Она была уверена, что, оказавшись в городе, сумеет сама совладать с ситуацией.

Они добрались до зарослей орешника, и Китти заметила восьмерых негров, уже в седлах. Лютер взял ее за руку и подвел к лошади. Указав на ребенка, которого она держала в руках, он спросил:

– Вы уверены, что сможете ехать верхом?

– Да. Я опытная наездница, Лютер. Знаю, что тебе не терпится поскорее вернуться, так что постараюсь ехать как можно быстрее.

– Хорошо.

Он взял у нее Джона и не отпускал его, пока она взбиралась в седло. Она наклонилась и приняла из его рук спавшего младенца. Лютер вскочил на лошадь и крикнул своим людям.

– Поехали!

Они мчались через ночь, пустив лошадей легким галопом, который Китти находила крайне неудобным. Однако ей удавалось держаться с ними наравне. Один раз Джон проснулся и заплакал. Она привлекла его к себе, напевая ему колыбельную под стук лошадиных копыт. К счастью, через некоторое время он снова закрыл глаза.

Ночь была темной. Прохладный весенний ветер бил ей в лицо. Дорога была неровной и совершенно незнакомой. Неграм приходилось пробираться своими собственными окольными тропами, и скоро Китти оказалась посреди густого, темного леса. Несколько раз ее задевали ветви, и ей приходилось прилагать усилия, чтобы удержаться в седле, одной рукой сжимая вожжи, а другой – ребенка.

Они не стали сворачивать к старому деревянному мосту, через который шла дорога на Голдсборо. Лютер знал переправу на реке Ньюс, где они и пустили вброд своих лошадей через темные плавно текущие воды. Едва они выбрались на крутой берег с противоположной стороны, дорога стала шире, и Китти немного успокоилась.

Наконец, впереди показался город у самой опушки леса. Лютер остановил своих спутников и затем направился туда, где осадила свою лошадь Китти.

– Я оставлю своих людей здесь. Остальную часть пути проведу вас один. Ступайте осторожно и держитесь рядом со мной.

Когда они оказались в узком переулке за рядом строений, Лютер прошептал.

– Ну вот, мисс Китти. Дальше я идти не могу, нужно поскорее выбираться отсюда. Я заберу у вас лошадь. Жаль, что приходится это делать, но у нас не хватает лошадей. Ступайте вдоль этого переулка, и когда доберетесь до третьего по счету дома, вас там будет ждать мой человек. Ему поручено разузнать, где сейчас Колтрейн. Если хотите, он подержит ребенка, пока вы будете внутри Он не из наших людей, так что никто его ни в чем не заподозрит. Его зовут Вилли Джо, и вы можете полностью на него положиться. Я приказал ему исполнить любую вашу просьбу, иначе я перережу ему горло. Надеюсь, у вас все будет хорошо. Если я когда-нибудь понадоблюсь вам снова, то готов сделать для вас все, что в моих силах.

Она соскочила с седла.

– Лютер, не знаю, как тебя благодарить. Как я дам тебе знать о себе?

– Я знаю все, что происходит в округе, от друзей, которые доставляют мне нужные сведения. А теперь поторопитесь.

Он стремительно повернулся и исчез в ночи. Чувствуя легкую дрожь от прохлады и страха, Китти направилась вдоль переулка. Ей не пришлось идти далеко, вскоре из-за бочонка с мусором возникла чья-то фигура, казавшаяся в темноте грозной тенью. В горле ее от ужаса застрял комок.

Незнакомый голос произнес нараспев:

– Не бойтесь, мэм. Я Вилли Джо.

– Слава Богу, – пробормотала она.

Он быстро сообщил ей, что подсматривал в окно салуна и беспрерывно следил за уполномоченным Колтрейном в течение нескольких часов.

– У меня есть друг, который служит там уборщиком. Я попросил его следовать за уполномоченным, когда он поднимется наверх. Он в двенадцатом номере Вам придется войти через черный ход и взобраться по боковой лестнице. Там, в переднем помещении, творится что-то несусветное – бренчит фортепиано, люди горланят песни. Надеюсь, вас никто не заметит. Хотите, я подержу ребенка, пока вы будете наверху?

– Нет. Я возьму его с собой.

Она не решилась расстаться с Джоном. Что, если кто-нибудь случайно пройдет мимо и заметит черного мужчину, держащего на руках белого ребенка в переулке за салуном? Тогда ему не миновать расспросов. Кроме того, она хотела, чтобы Тревис увидел своего сына, и чем скорее, тем лучше.

– Тогда я пойду, – отозвался он с явным облегчением.

Она поблагодарила его за помощь и направилась к задней двери салуна, из которой донеслись буйные звуки музыки и хохот. Пора! Глубоко вздохнув и остановившись на миг, чтобы поцеловать в лоб маленького Джона, она открыла дверь и переступила порог.

Коридор оказался темным, его освещали только фонари, мерцавшие вдоль прохода, ведущего в помещение салуна. Она различала мужчин, смеющихся и пьющих вино, и женщин с ярко накрашенными губами в пестрых, крикливых одеяниях, сидевших у них на коленях, на столах, на стойках бара. Юбки у всех были выше колен, декольте – очень глубокие, почти обнажающие грудь. Многие из них носили перья – на платьях и в прическах. Так вот где Тревис обычно проводит время? Китти невольно вздрогнула.

В дальнем углу коридора светил только один фонарь, но она видела номера на дверях. Сердце ее отчаянно забилось, когда она нашла цифру «12». Здесь! Удерживая ребенка левой рукой, она тихо постучала.

Из-за двери не доносилось ни звука, и Китти почувствовала, как ее охватывает паника. Что, если Вилли Джо ошибся? Она постучала снова, на этот раз громче.

– Кто там?

Китти затрепетала при одном звуке знакомого любимого голоса и постучала еще раз так громко, что сама испугалась, как бы ее не услышали в соседнем номере.

До нее донеслось шарканье его ног, приглушенное ругательство Дверь распахнулась, и ее взору предстало наведенное прямо на нее дуло ружья.

– Какого черта… – выругайся он и опустил ружье, лицо его отражало изумление и шок.

– Тревис, я должна с тобой поговорить. Умоляю…

Застав его врасплох, Китти протиснулась мимо него и оказалась в комнате.

Она сразу увидела ее – Нэнси Уоррен Дантон, совершенно обнаженную, лежавшую на постели.

– Что ты здесь делаешь? – К Тревису вернулось самообладание, а вместе с ним и гнев. – Убирайся отсюда, Китти.

– Что ты делаешь здесь? – Не обращая на него внимания, Китти обратилась к Нэнси, которая смотрела на нее с вызовом, даже не пытаясь чем-либо прикрыть себя.

В ушах у нее зашумело, все тело содрогнулось от боли и потрясения. Нэнси здесь, обнаженная, в постели с Тревисом!

– Я бы могла задать тебе тот же вопрос. – Нэнси села в постели.

– У меня есть полное право быть здесь, – рассердилась Китти. – Я принесла сына к его отцу…

– Ах, Китти, ты все еще пытаешься выдать этого ребенка за сына Тревиса? Весь город уже знает правду. К каким только уловкам ты не прибегнула, чтобы заставить Кори жениться на тебе. Так будь хотя бы верна ему. – Растрепанные волосы Нэнси падали ей на лицо, и она откинула их резким движением. – Приписывать ребенка Кори другому человеку – низко даже для тебя. Что тебе нужно от Тревиса? Кори, кажется, дал тебе все.

Китти старалась придать своему голосу спокойствие.

– Я говорю правду: это сын Тревиса! Ты распустила лживые сплетни обо мне, так же как и после гибели Натана. Единственная причина, по которой ты не настроила весь город против Тревиса, и его до сих пор не подстрелили, в том, что ты решила использовать его, чтобы причинить мне боль. Нэнси, знает ли Джером, где ты проводишь эту ночь?

Глаза Нэнси превратились в узкие щелки.

– Тебя это, черт побери, не касается!

– А ну, прекратите, обе! – Тревис выступил вперед, схватив Китти за руку. – Забирай своего ребенка, женщина, и уходи отсюда. Я ясно дал тебе понять в тот вечер, что не желаю иметь с тобой ничего общего. Не знаю, что ты затеяла на этот раз, только не смей впутывать меня в свои интриги.

– Нет, я не уйду. Пусть Нэнси убирается вон, потому что я должна поговорить с тобой наедине. Если она не уйдет, я сбегу вниз по ступенькам и крикну во весь голос, что жена Джерома Дантона лежит голая в постели с федеральным уполномоченным. Хотите? Думаю, что нет. Нэнси, я даю тебе ровно одну минуту, чтобы забрать свою одежду и убраться.

Нэнси, дрожа от злости, взглянула на Тревиса, лицо ее покраснело. Он задумчиво дергал себя за бороду, понимая, что Китти не из тех, кто станет прибегать к пустым угрозам.

– Делай, как она говорит, Нэнси. Я выслушаю ее, чтобы раз и навсегда с этим покончить. Она напрашивается на крупный скандал, и она его получит, но нам не нужно лишних неприятностей с твоим мужем. Так что лучше иди.

Нэнси быстро оделась, но у двери обернулась и в последний раз бросила на Китти полный ненависти взгляд:

– Я еще рассчитаюсь с тобой, маленькая дрянь! Проучу тебя так, что ты надолго запомнишь!

Как только дверь закрылась, Тревис обернулся к Китти и устало вздохнул:

– Ладно. Говори, зачем пришла, и потом убирайся ко всем чертям.

– Тревис, мне так много нужно тебе сказать!

Она с трудом сдерживала слезы, борясь с вихрем чувств, исходившим из самых заветных глубин ее души. Как она ждала этого мгновения, как горячо молилась о нем! И вот оно пришло. Но в глазах, смотревших на нее, отражались не любовь и страсть, а презрение Она откинула одеяло с личика ребенка.

– Посмотри на него, – произнесла она нежно – Только посмотри, Тревис. Разве перед тобой сын Кори Макрея? Каждый раз, когда я гляжу на него, я словно вижу тебя. Если бы он проснулся, если бы ты увидел его глаза, которые из голубых, как у всех младенцев, постепенно превращаются в серые, как у тебя, ты бы сам все понял – понял сердцем. Неужели при виде собственного сына в твоей душе ничего не шевельнется? Он родился в декабре, Тревис. В декабре! Вспомни последние незабываемые часы в конце марта, что мы провели вместе перед самым твоим отъездом. Ты оставил свое семя в моем теле, и теперь перед тобой его плод. В то время я даже не была знакома с Кори Макреем. Меня уволили из госпиталя потому, что все знали о том, что я ношу под сердцем твоего ребенка. А Нэнси своей ложью настроила против нас весь город. Мне некуда было пойти. – Она с трудом сглотнула, больше не пытаясь сдержать слезы. – Это долгая история, Тревис, но верь мне. Перед тобой твой сын!

Он отвернулся с каменным выражением лица.

– Зачем тебе это, Китти? Твой муж богат. Он дал тебе все, в чем ты нуждалась. Чего же ты хочешь от меня?

– Хочу, чтобы ты признал своего сына! – вскричала она. – Вот, возьми его. Подержи его на руках. Он твоя плоть и кровь, Тревис. Твоя!

Он резко обернулся, оказавшись с ней лицом к лицу.

– Неужели ты и впрямь надеешься, что я тебе поверю? – Он сжал кулаки. – Ты ни разу мне не написала! Твоя проклятая земля значила для тебя все, а я – ничего. Я пытался уговорить тебя уехать со мной, но нет, ты осталась здесь, уцепившись обеими руками за этот свой драгоценный участок. Ты липла к Макрею потому, что у него имелось то, чего не было у меня – деньги Я слышал о том, как после окончания войны люди по всему Югу лишались своих земель, и должен был догадаться, что ты не остановишься ни перед чем, лишь бы сохранить свой собственный участок. А я-то, глупец, продолжал посылать тебе письмо за письмом, объясняя, чем вызвана задержка. Ты испугалась, что я вернусь и нарушу твою идиллию, и потому подола ко мне людей, чтобы они убили меня. Они почти в этом преуспели.

Он разорвал на себе рубашку, и Китти вздрогнула при виде шрама на левой стороне груди, чуть пониже ребер.

– Они чуть не прикончили меня. Конечно, мы с Сэмом с ними разделались, но никто и по сей день не знает, как я выжил. Сэм выпытал у одного из убийц, прежде чем тот умер, что они были подосланы человеком по имени Макрей. Я не связывал тот случай с тобой, пока не вернулся сюда и не сложил все части истории воедино.

– Да, ты сложил их воедино, исходя из той лжи, которой охотно потчевала тебя Нэнси. Ты поверил ей. Почему ты не пришел прямо ко мне? Ты не только не усомнился в ее словах, но даже пустил ее в свою постель!

– Я не пришел к тебе потому, что ты замужем за другим. И меня одного касается, кого и когда мне пускать в свою постель. Я вижу, что твоя не слишком-то долго оставалась пустой – Он бросил насмешливый взгляд на ребенка. – Я знал, что ты презренное создание. Китти, но это превосходит все остальное. Кори – мерзавец, и именно он стоял за нападением на дом вдовы Гласс и ее изнасилованием, но я ничем не могу этого доказать. Знаю, что он вместе с Дантоном и его шайкой, называющей себя ку-клукс-кланом, несут ответственность чуть ли не за каждую свару в этой части страны. Но, черт побери, ты ведь жена Макрея, мать его ребенка, так почему ты не уберешься навсегда из этой комнаты и из моей жизни, пока не стряслась новая беда?

– Это твой сын, Тревис! Твой! Кори подослал к тебе тех убийц, а не я. Клянусь могилой своего отца, я ничего об этом не знала. Я писала тебе, но Дульси, моя горничная, призналась, что Кори вынудил ее отдать письма ему, и он их уничтожил. Что еще я должна сделать, чтобы ты мне поверил?

Он стоял спиной к ней, медленно отхлебывая виски из бутылки, стоявшей на столике рядом с кроватью. Комната была маленькой, грязной и душной. Тревис не спеша повернулся к ней и, устремив на нее полные печали глаза, хрипло прошептал.

– Китти, я никогда больше не поверю ни единому твоему слову. Если бы ты на самом деле любила меня так, как клялась, ты бы уехала отсюда вместе со мной год назад.

– Ты знаешь, почему я осталась.

Он швырнул бутылку через всю комнату, разбив ее о стену:

– Осталась из-за своего участка, будь он трижды проклят! Что ж, ты его получила. Так зачем пытаешься уверить, будто я отец чужого ребенка? Когда Кори Макрей узнает о том, какой номер ты выкинула, он придет в бешенство, и я его за это не осуждаю.

Звон разбитого стекла разбудил Джона, и он заплакал. Китти стала укачивать его, успокаивающе гладить по спинке, но он не умолкал. Тревис отступил нетвердой походкой, зажав уши руками.

– Убери его отсюда, слышишь? И больше ко мне не приходи. Я хочу скорее покончить с делами, оставить ко всем чертям Северную Каролину и уехать домой. Больше всего жалею о том, что мне пришлось вернуться сюда.

Китти не собиралась сдаваться. Подойдя к разворошенной постели, она положила на нее плачущего сына. Он шевелил в воздухе ручками и ножками от голода, страха и возмущения, словно слившихся воедино в его отчаянных криках.

– Взгляни на своего сына, Тревис. Только взгляни!

Бросившись к постели, он уставился на младенца:

– Многих мужчин ввели в заблуждение, приписывая им чужих детей. Ты думаешь, мне достаточно посмотреть на него, чтобы признать в нем своего сына? Опомнись. То, что было или могло быть между нами в прошлом, уже давно забыто. Возвращайся домой к своему мужу. У тебя – своя жизнь, а у меня – своя. Ради всего святого, женщина, где твоя гордость?

Она словно оцепенела, встретив ледяной взгляд человека, которого любила всем сердцем.

– Я здесь потому, что люблю тебя, Тревис, но полагаю, я совершила глупость. То, что было между нами, для тебя никогда ничего не значило. Ты совершенно прав: у меня нет гордости, иначе бы я не пришла сюда…

– Я знаю, зачем ты пришла сюда! – Протянув руки, он заключил ее в объятия, жадно прильнул к ее губам и тут же отпустил ее. – Ради этого. Ты хочешь меня так же, как и в те дни, когда мы были вместе. Ты ведь страстная женщина, хотя пыталась это утаить, не правда ли? Но когда я держал тебя в своих объятиях, ты не могла скрыть желание, как не можешь сделать этого теперь.

Он снова привлек ее к себе и поцеловал, просунув язык между ее губами. Она била его кулаками по спине и дрожала от рвавшихся наружу рыданий.

Тревис ловко уложил ее на кровать рядом с младенцем, который все еще заливался плачем. Задрав подол платья, он развел ее ноги и грубо проник в нее.

– Этого ты хотела, – сказал он, – только это тебе и было нужно от меня. Что ж, ты получишь свое, и потом можешь возвращаться домой, к мужу.

Малыш перестал кричать, окинув комнату растерянным взглядом. Мерное покачивание кровати убаюкивало его. Китти беспомощно лежала под Тревисом. Она не сопротивлялась – пусть берет ее тело, если ему угодно, но она не ответит на его страсть. В ее душе все умерло.

Прошлое промелькнуло перед глазами – часы, полные любви и радостного смеха, мгновения, которые она провела, мечтая о счастливой жизни вместе с ним. Никогда и в голову не могло прийти, что все закончится унижением и грязью. Она любила его, делала все, чтобы найти его, подарила ему сына. Все оказалось напрасным. Она значит для него не больше, чем шлюха с улицы, женщина в красных перьях.

Один последний выпад – и он остался лежать поверх нее, приоткрыв рот и тяжело дыша. Она почувствовала запах виски и поняла, как много он выпил. Он, наконец, отодвинулся от нее и неуверенно поднялся на ноги:

– А теперь уходи. И забирай с собой своего ребенка. Иди домой, к мужу. Убирайся из моей жизни ко всем чертям.

Китти не могла пошевелиться. Ей казалось, что она умерла. Точечно, ведь сердце ее разбито. Наверное, именно так и должен чувствовать себя мертвец.

– Я же сказал: убирайся! – Тревис схватил ее за руку и одним рывком поднял на ноги. Она пошатнулась и упала на пол. – Ты получила то, за чем пришла. А теперь уходи. Не желаю тебя видеть! И можешь передать твоему муженьку, что я не успокоюсь до тех пор, пока не засажу его в тюрьму. Я знаю, что он виновен, и найду способ это доказать.

Она попыталась встать, взявшись за медную ножку кровати.

– Вряд ли ты доживешь до этого дня, – прошептала она хрипло.

– Ты угрожаешь мне убийством? – произнес он с усмешкой. – Как – сама меня подстрелишь? Нет, ты ведь теперь богата, наймешь людей, которые выполнят всю работу за тебя, и может, на этот раз им повезет.

– Нет. Кори хочет уничтожить тебя, Тревис, а не я. Ты недооцениваешь его силу и жестокость. Я навестила Мэтти Гласс в больнице и убедила ее в том, что ей следует взять себя в руки и продолжать жить, как ни в чем не бывало. Кори мечтал заполучить ее собственность. Когда, придя в больницу, он обнаружил, что она готова сопротивляться, и не намерена уступать ему свой участок, он пришел в ярость. Чтобы наказать меня, он отнял у меня ребенка и даже угрожал избавиться от него, если я не покорюсь его воле. После приема он жестоко избил меня и держал взаперти в спальне днем и ночью, выставив у двери охранника, чтобы я не могла обратиться за помощью к тебе. Он клялся, что найдет способ отделаться от тебя.

Она расстегнула платье до талии. Брови его взметнулись вверх.

– Что ты делаешь? Я уже сыт тобой по горло. У меня нет желания любоваться твоим телом.

Не обращая внимания на его протесты, она повернулась спиной, чтобы он увидел еще не зажившие шрамы от кнута Кори. Когда она снова оказалась с ним лицом к лицу, в дымчато-серых глазах застыл гнев.

– Ты видишь, как он со мной обошелся, – спокойно сказала она – Не сомневайся, он убьет тебя, если ты не уедешь из города. Когда я шла сюда, то молила Бога, чтобы ты поверил мне и признал Джона своим сыном. Я хотела, чтобы мы вместе уехали отсюда и начали новую жизнь. Единственное, что имело для меня значение, – это ты, Тревис, и наш сын. Но теперь все кончено. Мне бы следовало предвидеть, что ты не поверишь мне, потому что никогда по-настоящему не любил меня.

Завернув малыша в одеяло, она взяла его на руки. Тревис стоял рядом и наблюдал за ней. После такого количества выпитого виски у него звенело в ушах, трудно было собраться с мыслями.

– Нет, я тебе не верю, – произнес он наконец, проведя пальцами по волосам. – Если бы ребенок был моим, ты бы никогда не вышла замуж за Кори Макрея.

– Я стала женой Кори, потому что у меня не было другого выбора. Джером Дантон и его люди сожгли дотла маленький дом, который мне удалось построить на своем участке. Они оставили меня лежать на промерзшей земле в родовых схватках. Кори появился вовремя, отвез меня в свой дом и спас жизнь мне и ребенку. Он еще тогда просил меня выйти за него замуж, но я отказалась Я попыталась наладить жизнь самостоятельно с помощью Джекоба, надеясь, что ты вернешься. Затем малыш заболел, я заразилась от него. Мы голодали. Я была в городе, хотела одолжить немного денег на еду, когда со мной случился обморок Кори снова взял меня к себе в дом, вызвал доктора ко мне и Джону. К тому времени я была готова пойти на все, лишь бы сохранить жизнь моему малышу. И все эти месяцы, Тревис, я задавалась вопросом, где ты, почему ты не приехал за мной… за нами…

Она повернулась к двери.

– Куда ты пойдешь? – спросил он.

– Не знаю. Попробую разыскать Джекоба. Кори отослал его на одну из ферм в Южной Каролине, чтобы он не мог прийти мне на выручку. Я бы не сумела попасть сюда этой ночью, если бы не его сын. Ты, наверное, слышал о Лютере… Ты и эти люди из ку-клукс-клана сбились с ног, Разыскивая его и его отряд. Надеюсь, вы их никогда не поймаете. Даже несмотря на то, что мне не удалось тебя убедить и я выставила себя полной дурочкой, я рада, что отделалась т Кори. Я никогда не вернусь в его дом. Лучше уж умереть – мне и моему сыну.

– Китти, неужели ты ждешь, что я во все это поверю? – Он в отчаянии воздел руки к потолку. – Я ведь знаю тебя, женщина, знаю, что ты упряма как кремень. Ты бы никогда не согласилась выйти замуж за человека, которого не любишь. Разве только для того, чтобы сохранить за собой свою землю.

– Или спасти жизнь моему сыну, – проронила она устало. – Мне пора. Нам больше нечего сказать друг другу. Между любовью и ненавистью тонкая грань, Тревис, и я только что ее переступила.

Китти находилась лишь в нескольких футах от двери, когда раздался внезапный удар и треск. Тревис мгновенно схватил ружье и уже хотел выстрелить, как вдруг в номер ворвался Кори Макрей вместе с несколькими своими людьми. Кори впился взглядом в Китти, которая в ужасе крепко прижала к груди ребенка.

– Так вот оно что! Ты предаешь меня! – рявкнул Кори и холодно взглянул на Тревиса: – Убери ружье, Колтрейн. Я не желаю с вами ссориться. Боюсь, моя жена не из тех, кто довольствуется постелью одного-единственного мужчины. Такое случалось и раньше.

– Лжешь! – закричала Китти. – Ты ведь знаешь, зачем я пришла сюда, – чтобы Тревис узнал правду!

– Китти, Китти! – Кори покачал головой. – Не надо устраивать сцен. Давай хотя бы для видимости постараемся уладить все без лишнего шума. Иди со мной.

– Нет! – Она отступила к окну, лицо ее приобрело пепельный оттенок. – Я знаю, как ты собираешься со мной поступить. Заберешь у меня ребенка, а меня изобьешь. Скорее я умру!

Тут в комнату ворвалась Нэнси и воскликнула с притворным сочувствием в голосе:

– О Господи! Мне бы не следовало вмешиваться не в свои дела. Я не хотела никому доставлять хлопот.

– Ты!.. – задохнулась Китти. – Это ты послала за ним!

– Нет, не она. – Джером Дантон переступил порог и встал за спиной жены. – Нэнси вернулась домой после визита к заболевшей подруге и сказала, что случайно заметила тебя в переулке позади салуна. Мне нетрудно было догадаться, что ты задумала, Китти. Ты ведь помнишь, я был тогда на приеме. Кто не слышал о том, как ты валялась в ногах у этого человека и сделала себя всеобщим посмешищем? И как бы я ни презирал твоего мужа, я обязан был поступить так, как поступил бы на моем месте любой другой. Я послал к нему своих людей верхом на лошадях, чтобы предупредить, что жена выставляет его дураком.

– Как благородно! – Китти язвительно рассмеялась. – Вероятно, мне бы следовало послать за тобой, когда я вошла сюда и застала тут твою жену голой в постели. Вместо этого я приказала ей убираться и дать мне поговорить с отцом моего ребенка, пригрозив, что закричу во всеуслышание, что она занималась с ним любовью. Поэтому-то она и бросилась к тебе.

Китти метнула ядовитый взгляд в сторону Нэнси, которая стояла с самодовольной ухмылкой на лице, будучи уверенной в том, что все решат, будто Китти ложью стремится спасти свою репутацию.

– Значит, еще не сдалась? – У Китти вырвался нервный смешок. – Видно, не успокоишься, пока не уложишь меня в могилу, верно? Будешь ненавидеть и пакостить. Ох, Нэнси, в аду должно найтись особое место для такой твари, как ты.

– Джером, я не намерена выслушивать оскорбления, – захныкала Нэнси, спрятав лицо на груди мужа. – Уведи меня.

Джером чуть заметно вздрогнул, когда твердой рукой обхватил жену за плечи и вывел ее из комнаты. Он не сводил глаз с Китти, на лице его застыло озадаченное выражение.

– Давайте идите! – крикнул им вслед Кори. – Идите и расскажите всему городу, будь он неладен! Держу пари, вы даже не станете дожидаться утра.

Джером в гневе обернулся, собираясь что-то сказать, но Тревис встал между ними:

– Довольно! С меня хватит! Если вы хотите драться на дуэли, подыщите для этого другое место. Дантон, убирайтесь отсюда ко всем чертям. Макрей, забирайте вашу жену и уходите.

Китти снова покачала головой:

– Никуда я с ним не пойду. Я…

– Нет, пойдешь! – Тревис пересек комнату и, схватив Китти, швырнул в объятия Кори. – Убирайся отсюда и унижай кого-нибудь еще. Я сыт тобой по горло, женщина.

Кори толкнул ее в сторону Рэнса Кинсайда, который уже держал руки наготове.

– Голова все еще раскалывается, после того как ты меня ударила, – прошипел Рэнс ей на ухо.

– Заткнись! – огрызнулся Кори.

Но Тревис услышал их и удивился.

– Похоже, вашей жене пришлось потратить немалые усилия, чтобы прийти сюда этой ночью, Макрей. По какой-то причине она не очень счастлива с вами.

– Эта причина – вы, уполномоченный Колтрейн. – Кори поежился. – Моя дорогая женушка все еще склонна предаваться грезам о той бурной жизни, которую она вела, будучи вашей любовницей. Я забыл о ее прошлом, поскольку она подарила мне сына. Советую вам сделать то же самое.

– Мне не нужны ваши советы, Макрей. Ваши семейные трудности меня нисколько не заботят. Но мы с вами знаем, какое у меня есть к вам дело, и рано или поздно настанет день платить по счетам.

Мужчины с ненавистью смотрели друг на друга.

– Да, этот день настанет. – Кори слегка поклонился. – А пока желаю вам спокойной ночи и прошу прощения за неудобство и беспокойство, которые вам причинила моя жена.

Рэнс не то понес, не то поволок за собой Китти по коридору, и она всеми силами старалась удержать Джона, боясь, что он выскользнет у нее из рук. Когда они начали спускаться по лестнице, она увидела поднимающегося им навстречу Сэма Бачера и в отчаянии окликнула его:

– Сэм, помоги мне, пожалуйста! Не позволяй им увести меня отсюда. Умоляю тебя…

– Что тут происходит? – разъярился Сэм, поднеся руку к кобуре на поясе.

– Не вмешивайся, Сэм, – крикнул ему Тревис из расколотого в щепки дверного проема. – Пусть себе уходят.

Мольбы Китти, доносившиеся с лестницы, умолкли, когда Рэнс вывел ее через черный ход. Кори и еще кое кто из его людей следовали за ними по пятам.

– В чем дело, черт побери? – Сэм уставился на дверь широко раскрытыми от изумления глазами. – Зачем Китти приходила сюда? И почему кричала?

– Пыталась убедить меня в том, что ребенок мой, фыркнул в ответ Тревис. – Подумать только, я когда-то любил эту женщину! Лишний раз доказывает, что ни в коем случае нельзя доверять этим чертовкам.

– А тебе никогда не приходило в голову, что он говорит чистую правду?

Тревис бросил на своего старинного друга удивленный взгляд.

– Да, да, – произнес Сэм с грустью. – Скорее всего, она говорит правду. Я задал кое-кому вопросы. Мальчик родился почти день в день через девять месяцев после того, как мы с тобой покинули город. Мне удалось разузнать, что ее уволили из госпиталя потому, что местные святоши заявили, будто она не имеет права там оставаться, нося под сердцем ребенка от солдата армии северян. Решительно все были настроены против нее, представляя ублюдка, которого ты убил, прославленным героем, и возлагая на нее вину за то, что с ним случилось.

– Неужели ты во все это веришь? – возмутился Тревис. – Не кто иной, как она, распускает подобные слухи. Она хотела во что бы то ни стало сохранить за собой землю, а для этого был нужен богатый муж. Поэтому она забеременела от Макрея, и тот на ней женился. Она еще весьма привлекательна, и не думаю, что ей понадобилось долго его уговаривать.

– Я тоже так не думаю, но на мой взгляд, все обстояло совсем не так.

– Ты совсем из ума выжил, Сэм? Женские уловки…

– Тебе все представляется по-другому, потому что ты любишь ее. Я же вижу все в ином свете, потому что дорожу этой девочкой, как своей родной дочерью. Я знаю, что она искренне, всей душой любила тебя, и не верю, что она тебе лгала. Этот мальчик наверняка твой сын, и она вышла замуж за Кори Макрея лишь потому, что находилась в отчаянии. Лучше серьезно над этим задумайся, Тревис. Нэнси Дантон тайком пробралась к тебе в номер, нетрудно догадаться, на что она рассчитывала. Ее муж связан с ку-клукс-кланом, и она понимает, что если кто-нибудь не положит конец его междоусобной войне с Макреем, дело кончится тем, что они перестреляют друг друга. Если она сумеет найти к тебе подход, то ты уберешь с дороги Макрея и тем самым облегчишь жизнь ее мужу. Я слышал и кое-что еще: она преследовала Макрея, но ему была нужна только Китти.

– Не нашел лучшего занятия, чем совать свой нос в мои дела? – проворчал Тревис.

– Кто-то должен о тебе подумать, раз ты так чертовски упрям. Я хочу разыскать этого негра, Джекоба. Я доверяю ему, потому что ему доверял Джон Райт. Если он подтвердит, что этот ребенок твой, тогда у меня не останется сомнений, и у тебя их не должно остаться.

– Китти теперь замужем за Макреем. Оставь все как есть, Сэм. Не вмешивайся. Мы здесь по долгу службы, так что давай лучше займемся делами, а потом уберемся отсюда ко всем чертям и вернемся к себе на болота. Там тихо и мирно.

Подойдя к столу, он взял еще одну бутылку виски, откупорил ее и сделал большой глоток.

– Ты очень много пьешь, – спокойно заметил Сэм. – Пытаешься о чем-то забыть?

– Да. Обо всем на свете. Советую тебе сделать то же самое.

– Скажи мне только одно: как бы ты поступил, если бы поверил в то, что этот мальчик – твой сын?

Тревису не понадобилось время на размышление.

– Увез бы его подальше от Макрея, тут уж можешь не сомневаться.

– А Китти?

– К дьяволу ее!

– Черт возьми, Тревис, ты несправедлив к бедной девочке. Кто знает, через какой ад ей пришлось пройти после того, как мы уехали из города в марте прошлого года?

– Она неплохо устроилась, – усмехнулся он язвительно, снова поднося к губам бутылку. – Замужем за самым богатым человеком во всей округе. Получила то, чего добивалась. Если бы она и впрямь любила меня, то уехала бы со мной, как я ее просил.

Сэм молча наблюдал за тем, как Тревис еще несколько раз приложился к бутылке, затем произнес:

– Ну ладно. Если ты твердо намерен настаивать на своем, мне придется доказать, что ты ошибаешься. Этот мальчик – твой сын, а вы с Китти все еще любите друг друга.

– Забудь об этом! – Тревис швырнул бутылку в стену, затем рухнул на постель. – Забудь обо всем! Лучше бы я не приезжал в этот окаянный город! Не видел эти проклятые фиалковые глаза! – Он провалился в сон.

– Рано или поздно, мой приятель, ты узнаешь правду, – пробормотал Сэм. – И завтра ты будешь любить эти глаза, так же как ты любишь их сейчас. Увы, ты слишком упрям, чтобы это признать.

Он поспешил прочь из комнаты. Дел предстояло много, времени оставалось в обрез.