Хозяйка Его Виноградников-2

Глава 21

Глава 21

Если вас когда-либо посещала гениальная идея, то вы знаете, что эта дама – особа очень и очень нетерпеливая и эгоистичная. Сверкнув как молния, она требует немедленного действия, не оставляя даже одной секунды на объяснения. Она проникает в ваше сознание, полностью захватывает ваши мысли, заставляя вас забыть обо всем и обо всех.

Именно так произошло с Рэем.

Он вдруг застыл, уставившись в никуда. Затем, словно пружина, выпрямился, хлопнул себя по лбу и… заявил:

– А почему бы и нет! С чем дьявол не шутит! Надо попробовать!

И… не объясняя никому и ничего, выпрыгнул из чана. Практически на ходу окунул ноги в таз с водой, наспех вытер их полотенцем, схватил свои сапоги и растворился в ночной тьме.

Виктория замерла с открытым ртом, не веря своим глазам. Несколько секунд она просто недоуменно хлопала ресницами.

– Это… что это сейчас было?! – обалдело спросила она, переводя взгляд с Алессии на Николо и обратно.

Алессия, широко раскрыв глаза, развела руки в стороны, словно пытаясь тоже понять происходящее.

– Он сбежал! – сообщила она Виктории с драматическим пафосом, будто речь шла о самой настоящей трагедии. – Просто взял… и сбежал! – уперев руки в боки добавила она.

– Как сбежал?! – не понял Николо. – А как же пари?! Он что, струсил?! – неверяще уточнил он. Но поскольку факт, то есть, трусливый побег был налицо, то стадию «отрицания»[1] сменила стадия «гнева». И не просто гнева, а праведного гнева! – Но это же поз-ооор!!! – с возмущением выкрикнул он, топнув ногой так сильно, что виноград под ней смачно хлюпнул, обдав его голени липкими брызгами, которые он просто не заметил. Заметишь тут! Когда твой кумир и вдруг оказался трусом! Какой позор!

– Ну почем же сразу струсил? – как и обычно в присутствии младших брата и сестры решил выступить голосом здравомыслия и взвешенности Михеле. – Может ему просто… – начал он, но покосившись на Викторию, запнулся и подобрал более приличную трактовку. – Может он просто в кустики отошел, – предположил он, стараясь сохранить серьёзное выражение лица.

Все на мгновение задумались и согласились, что «срочный вызов в кустики» такое поведение вполне объясняет. Более того, они бы и сами поступили на его месте точно также, потому как естественные потребности организма, это такие потребности, которым в «вольной» не отказывают просто потому, что скорее рано, чем поздно, они все равно её получат! И уж что, что, а бунт этого своего «крепостного» все без исключения «господа» запоминают надолго!

– Угу! То-то и оно! – с важным видом выдохнул Михеле, когда все четверо обменялись понимающими взглядами.

Всем четверым очень хотелось хихикнуть, но они мужественно держались… ровно до того момента, пока сердобольная Алессия не заметила.

– Ты прав до кустиков далеко…

Заливистый, слегка виноватый смех взорвался гейзером, наполнив вечерний воздух мелодичными переливами искреннего веселья.

– И что вас так развеселило! – заинтересовался Дэвид, скользнув глазами по смеющейся компашке и конечно же заметил «недостачу». – А этот где?

Ответом ему стал новый взрыв смеха переглянувшейся друг с другом компашки.

– Скоро будет, – сквозь смех проговорила Виктория.

Дэвид улыбнулся и кивнул.

– А ну хорошо, а то я уже подумал…

И, как показали следующие несколько часов, был совершенно прав.

Потому как Рэй пропал с концами…

И поскольку на дворе был уже поздний вечер, то ни Алессия, ни Николо, ни Михеле в этот раз его найти не могли. Нет, они, конечно, были бы только ради, но старший падроне категорически запретил им покидать двор винодельни.

Приказать же кому-то из работников поместья, найти и доставить непутевого сына пред его строги очи, в свете того, что Рэй – один из владельцев поместья, было бы самодурством по отношению и к первым, и ко второму.

Посему, тяжело вздохнув, разочарованный отец решил, что утро вечера мудренее. А «непутевому сыну» ничего больше и не нужно было, кроме того, чтобы его никто не трогал до утра.

Его «непутевый сын» тем временем трудился в поте лица. Вдохновлённый идеей, которая посетила его пока он топтал виноград, весь охваченный страстью творчества, Рэй не замечал ни времени, ни окружающего мира.

Подвал встретил его сыроватой, слегка затхлой прохладой, особенно ощущаемой после теплого, свежего вечернего горного воздуха, что, впрочем, с лихвой компенсировала блаженная тишина.

Наконец-то… Тишина. И покой. Наконец-то он может слышать собственные мысли.

Посмотрев на пробирки с купажами, которые они с Викторией отобрали как наиболее удачные, он, дрожа от нетерпения откупорил принесенную с собой бутылку идеального Туманного рассвета и разлил её содержимое по мензуркам.

– Ну, давай, удиви меня, – пробормотал он, делая глоток нового микса из одной из пробирок.

Его лицо осветилось мимолётной улыбкой.

Лучше. Много лучше. Но…

Все же еще не то.

Он взял следующую мензурку с чуть большим содержанием идеального Туманного рассвета. Оставив неизменными процентные содержания «Альберы», «Маренго» и «Филариса», он уменьшил лишь количество забарренного «Туманного Рассвета».

Попробовал.

Лучше.

Можно даже сказать, что почти «оно». Но…

Нет, всё же не «оно».

Следующая попытка приблизила его к тому, чтобы найти идеальный баланс, еще чуть-чуть. По крайней мере, так ему казалось.

Он больше не спешил – он полностью доверился своему чутью, интуиции и памяти. Ему казалось, что вино само подсказывает в каком направлении ему двигаться, правда, делилось своими секретами не за просто так, а только в обмен на новые и новые попытки.

Вино, словно бы испытывало его на прочность, на веру в себя, на силу характера, прежде чем наградить его.

Пространство и время сузились до мгновений между вдохом и первым глотком очередного микса. Он снова и снова брался за пробирки и бокалы, словно дирижёр за свою партитуру. Он добавлял в микс то терпкости, то мягкости, то сладости, то свежести, делал глубокий вдох, вслушиваясь в ароматы, пытаясь уловить скрытые ноты…

– Вот это должно быть оно, – вытирая лоб рукавом, прошептал он в тишине подвала.

Бокал в его руках переливался насыщенным тёмно-рубиновым оттенком. Рэй вдохнул его аромат и почувствовал, как голова его закружилась…

Он сделал глоток.

Вкус был идеален.

Он заключил в себе тепло летних дней, сладость и кислинку спелого винограда, малины и смородины, лёгкую терпкость дуба и что-то ещё, что Рэй не мог описать словами, но что делало его совершенным.

Это было именно то, что он искал.

Рэй откинулся на спинку деревянного стула, счастливо улыбаясь.

– Получилось, – прошептал он, глядя на бокал в своей руке. – Получилось, демон меня побери!

Триумф его, однако, длился недолго. Уже в следующую же секунду его одолели сомнения.

А не выдает ли он желаемое за действительное?

Тяжелый день. Бессонная ночь и…

Сколько он, кстати, выпил? За последние... а сколько, кстати, времени прошло?..

Он машинально взглянул на свои наручные часы. Без десяти минут четыре.

Рановато… Но…

Сомнения уже надежно обосновались в его мыслях и его разум цеплялся за каждую мелочь, пытаясь найти изъян в только что казавшемся ему идеальным купаже.

Он сделал ещё несколько глотков, пытаясь поймать вкус, который несколько мгновений назад привёл его в такой восторг.

И вкус вроде был тем же, а вот восторг куда-то ушел.

Он не мог ждать. Ему нужно было знать уже сейчас, уже сию же минуту, получилось у него или нет!

[1] Автор имеет в виду стадии горевания (или стадии принятия горя) описанные Элизабет Кюблер-Росс в её модели, которая изначально использовалась для описания реакции на смерть или серьёзное заболевание. Позже её стали применять для объяснения любых ситуаций, связанных с утратой. Эти стадии следующие: отрицание, горе, торг, депрессия и наконец принятие.