Хозяйка волшебного дома. Книга 1

Глава 34

Настя

Выгребла из своего шкафа пододеяльники, наволочки, пару ярких простынок, подарок коллеги на свадьбу. Россыпь очаровательных мультяшек. Думаю, моих рабов смешные звери настроят на добрый лад. Надо же как-то начать исправлять первое впечатление о себе. Ещё бы одеяла найти. И подушки тоже было б неплохо. В квартире у меня почти ничего нет из запасных спальных принадлежностей. Может, что в доме найдется? Прижала к себе ворох вещей и шагнула на прогретую солнцем террасу.

Никого нельзя оставить без присмотра. Или льзя? Хуже, наверное, уже не будет. Только лучше. Угу-м.

Антон вгрызается в мякоть сочного эльфийского яблока. По его крупным пальцам стекает сладкий сок спелого фрукта. Доктор стоит здесь же, рядом. Режет скальпелем на тонкие дольки точно такой же плод.

— Зря! — выдала я единственное разумное слово.

— Чего? Ядовитые? — вмиг подобрался Антон.

— Не-а.

— Так я взял всего пару штук по пути. Их там столько валялось… Сгниют же. Вкусные, кстати.

— В счёт платы за наркоз и шовный материал я бы взял ещё пару кило на варенье, — прокашлялся доктор, — Это манго?

— Эльфийские яблоки.

— Ну тогда ясно. Бывает и не такое. Эльфийские, так эльфийские. Вкусные и не ядовитые — это главное, — ещё один ломтик исчез во рту у профессора.

— Утром закусите их ноготками.

— Чьими? — приободрился Антон.

— Аптечными. Плоды абсолютно безвредны, но меняют внешность на пару часов.

— Галлюциногены? Ими объелись ваши рабы? — спросил доктор почти безмятежно, — Хорошо, что моя дочь в отъезде. Н-да.

— Нет, просто меняют внешность. Календула, точнее, ее семена являются антидотом. Пару штук лучше сгрызть. Кстати, как ваш пациент?

— Чудесно. Назначения я подложил под его чугунную голову. Надо же, такая тяжёлая, а внутри совсем пусто. Хотите совет?

— От лечащего врача? Конечно.

— В следующий раз не стоит ТАК сильно запускать раны. Все люди взрослые, не мне вас осуждать, вы не подумайте. Сам молод был, понимаю. Но только прошу, выдерживайте хлыст…

— Какой хлыст?

— Ну или плётку, чем вы там увлеклись. Так вот, выдерживайте ее в спиртовом растворе, хотя бы в любом антисептике. И нанесенные в процессе игры раны следует обрабатывать сразу же. Техника безопасности.

— Я не…

— Ну нет, так нет. Вызывайте, если понадоблюсь. Главное, что?

— Что?!

— Чтобы платили. Лечить я готов хоть пулевые ранения, хоть последствия игрищ. Смело можете обращаться ко мне, Настя. Так я наберу ещё яблок? Мне для варенья.

— Я…

— Набирайте, я все оплачу, — по-хозяйски улыбнулся Антон, — Пусть госпожа гостеприимного дома развлекается, как хочет. Главное, чтоб не мы были задействованы.

— Я вообще!

— А где мой подарочек? — вытер руки о штаны бандит.

— В кухне. Только я отнесу белье в дом для начала.

— Ага. Где кухня, я помню.

По дому пополз аромат дивных специй. Шипит на сковороде масло, чуть звякает ложка. Чупокабр уселся в кресле. Лео без сознания лежит на столе. Я подошла чуть ближе к настолько беззащитному мужчине. Строгое лицо теперь разгладилось, светлые локоны сбились. Бедра стыдливо прикрыты небольшим полотенцем. В тазу гора грязных бинтов и тампонов. Спина теперь гладкая, ее портят только аккуратные швы, наложенные врачом. Сколько же было нанесено ран, и все они наверняка болели. Как он вообще шёл? Наверное, я правильно поступила, что решила выкупить этих двоих.

Осторожно отодвинула от уголка его глаза длинную прядку, чтоб не мешалась. Бледные губы чуть приоткрыты.

Лео теперь совершенно не похож на того мужчину, что я видела у себя в кухне.

Беззащитный, прекрасный, белокожий. Тугие мышцы расслаблены. К нему отчаянно хочется прикоснуться. Не то из жалости, из заботы, не то из другого, более женского чувства.

Опускаю стопку белья на кресло и задумчиво вглядываюсь в черты мужского лица. Что же ты, дивный ангел, мог сотворить, что тебя отправили на каторгу? Неужели под этой оболочкой, под прекрасным телом, под чуть вздрагивающей нижней губой скрыто чудовище? Быть такого не может. Или всё-таки может? Отпустить бы тебя на волю, если б только знать, что больше ты не оступишься. Что прошлых ошибок хватило сполна.

— Убью! Ты мне не брат, — слетает с припухших нежно-розовых губ жёсткая фраза. Вновь вздрагивают ресницы, и по щеке катится одинокая слезинка. Я отдернула руку. Неужели передо мной на столе раскинулся тот, кто посмел убить своего брата? Ведь семья — это самое дорогое, что только может быть у человека.

Сколько лет я сама мечтала обрести хоть кого-то родного. Хоть что-то узнать о себе, о своей семье. Найти. Не мать с отцом, так хотя бы сестер или братьев. Разве можно убить того, в ком течет точно такая же кровь, как и у тебя самого?

С кухни послышался грохот. Я поспешила на шум. Повар стоит у плиты, она растоплена. На ней высятся сразу две пузатые кастрюли, вьется пар. Отодвинута в сторону большая сковорода.

— Я положила постельное белье на кресло. Ваша с Лео комната под лестницей. Там есть окно.

— Наша с Лео комната, госпожа? — потеплел взгляд мужчины.

— Доктор закончил. Ну, лекарь, целитель сделал все что возможно. Я думаю, Лео уже можно перенести. Только клади его обязательно на живот.

— Я понимаю, раны спины его беспокоят, несмотря на дурман.

— Дело не в этом. Как объяснить? Лео после дурмана может задохнуться во сне, если ты положишь его на спину. Позаботься, как следует.

— Вам не о чем переживать, госпожа. Я все исполню.

— Вот и отлично.

Стремительно я прошла через зал, лишь бы только не смотреть на красавца мужчину. Братоубийца, не больше. Нельзя такого жалеть. Впрочем, ведь это мог быть только бред? То ли ещё привидится под наркозом. Фух! Как будто гора скатилась с моих собственных плеч. Додумалась тоже. Вспомни Мишку! Он, когда вернулся из больницы после перелома руки, такое рассказывал! Что ему только не успело присниться под наркозом в операционной. Неделю болтал. Уф. Да и сам доктор списал слова пациента на бред. "Я — герцог!". Хоть не Наполеон, и на том спасибо.

На столе моей скромной кухни в квартире возвышается клетка. Антон, как ребенок, сидит перед ней на полу. Интересно, это он ее поднял туда? Я клетку с места сдвинуть не могла. Да и затаскивали ее сюда двое амбалов

Антон хлопает в ладоши, вздыхает и ахает.

За прутьями виден кукольный домик.

— Ворюга! — слышу я восхищённый бас.

— Что не так?

— Он у меня часы спёр! Только руку прислонил к клетке, и часики того, тю-тю! Швейцарские! О, гляди, как браслет уносит. Обалдеть! Эй, не надорвись! Сорок грамм весит! Перстень куда подевался? Был же на пальце? Когда он его спёр? Нет, ну чисто живой!

Я подошла ближе к клетке. Гном! Попался-таки! Моей ложкой перекапывает цветочный горшок. Интересно, это чупокабр догадался посадить вместо яблони ромашку в горшок?

— Он и есть живой.

— Что, правда?

— Ага.

— Живой?! Вот этот вот воришка живой? — Бандит потряс клетку, ромашка качнулась, садовый гном показал нам язык, — А как его зовут?

— Понятия не имею.

— А чем кормить?

— Тоже не знаю. Его чупокабр поймал. Для тебя. В благодарность за мясо. Даже не сожрал.

— Обалдеть! Где твой зверь? Дай, я его поцелую!

— Не стоит. Он цапнуть может.

— Да и ладно! Живой гном!

— Угу. Домик я ему покупала. Клетка старинная.

— Мой гном. Собственный. Ещё и ворюга. Настен! — меня сгребли в охапку, так что чуть ребра не треснули, подкинули вверх. Никогда не думала, что моей скромной голове суждено встретиться с люстрой.

— Мамочки!

— Ведьма, ты чудо! Ты просто такая же офигенная, как снайперская винтовка! Чисто в точку попала! Красотуля! — крутанул он меня на руках.

— Мамочки! Поставь меня на место! Вииии!

— Место женщины у плиты! — закинул он меня ловким движением на кухонную тумбу, — Спасибо! Я глубоко имитирован!

— Эпатирован?

— Ага. И это тоже! Гномик! Ты едешь к папочке! — подхватил он со стола клетку и сжал в своих могучих лапищах. Интересно, прутья вообще выдержат этот захват? Ну, по крайней мере, у маленького пакостника теперь личное землетрясение. Я отомщена. Вон как за цветок свой держится и даже язык мне не показал.

— Чудесные погоды стоят. Море на удивление теплое, — бесшумно в кухню вошёл профессор. Волосы мокрые, глаза квадратные, на лице ухмылка интеллигента, обнаружившего в своей чашке особенно неожиданный ингредиент — дохлую муху, — Чего только не увидишь в жизни. Ноготки я позаимствовал на вашей кухне, Анастасия. Отсыпал всего ничего. Взамен оставил мазь и антибиотик. Н-да. Можете смело ко мне обращаться. Швы при должной обработке нагноения не дадут. Но их необходимо снять день на третий. Я загляну? С вашего разрешения, я позволил себе запомнить адрес.

— Буду очень признательна, — спрыгнула я на ноги с тумбы.

— У вас удивительная соседка. Приятная женщина. И одета по той же моде, что и вы. Забавно. Она заказала мне кулечек рисовой муки высшего сорта в обмен на романтический ужин. Надеюсь, мне потом не понадобятся услуги коллег?

— Думаю, нет. Лора очень милая женщина.

— Демоницы всегда особенно милы при первой встрече. Это я вам как человек с богатейшим жизненным опытом говорю. Интересно, зачем ей понадобилась та рисовая мука? И кто такой Карл Бересклет? Он точно умер?

— Вроде бы, да.

— Это удачно сложилось. Несчастная женщина так одинока теперь.

Профессор ловко поправил замочек на своем лопающемся саквояже. Сколько же яблок он набрал? Ой!

— Вы осторожнее. Яблоки после сна оказывают весьма странное действие на лицо.

— Да и черт с ним, — фыркнул профессор, отчего стал ещё больше похож на кота, наметившего себе в жертву огромную банку сметаны.

— Воля ваша, — кивнула я.

— Ну тоды и я пошел? — легко поднял клетку Антон, — Спасибо, лапуся! От всего сердца! Никогда не забуду! Догадалась же подарить! Растопила сердце! Чисто сталь в ртуть превратила! Зельеварка! — потрепал он меня "ласково" по голове. Чуть в плечи ее не воткнул. Уф.

С величайшей радостью закрыла дверь своей квартиры. Наконец-то я осталась одна! Ещё и стулом подперла дверную ручку, чтоб уж наверняка. Враг теперь не пройдет, друг тоже, против стихийного бедствия ничто не поможет. Сашке бы позвонить, спросить, как там поживает наша с ним мамочка. Набрала знакомый до боли номер. В ответ тишина. Ну и ладно, не больно-то и хотелось. Тем более, что меня два красавца за волшебными дверями ждут. И совершенно не важно, кем они были в прошлой жизни до каторги. Смотреть приятно, а там дальше — как будет. Не хочу сегодня ни о чем думать. Хочу поужинать и лечь спать! И спать сегодня я буду, покуда не высплюсь, и точка!