И вновь приходит любовь

Глава 1

Красный пятидверный седан со скрежетом остановился в конце пустынной гравийной дороги, и лысоватый водитель выключил спидометр. Уставившись ему в затылок, Эйли пробормотала:

— Надеюсь, вы шутите…

Таксист пожал плечами, и взгляды их встретились в зеркальце заднего вида.

— В такой дождь я не смогу подняться в гору, милая девушка. Машина моя слишком тяжелая, но Данвеган уже совсем рядом, рукой подать, так что не переживайте.

Эйли наклонилась вперед, вглядываясь сквозь ритмичные взмахи «дворников» в окутанные мглой деревья и смутные очертания каменной башни над ними. Испустив смиренный вздох, подумала: «Что ж, удивляться нечему». И действительно, в последнее время все в ее жизни шло вкривь и вкось.

— Ладно, сколько я вам должна? — спросила она, выуживая кошелек из недр своей черной кожаной сумки.

— Двести фунтов, — ответил таксист.

Открыв дверцу, он выбрался из машины.

Эйли тихонько присвистнула, прежде чем последовать за ним. И ее туфли на низком каблуке тут же утонули в грязи.

— Не могли бы вы дать мне квитанцию? — спросила она.

Ее агент и лучшая подруга Мег Лоусон сказала, что журнал оплатит все расходы, и Эйли не стала возражать. Ведь это означало, что больше денег пойдет на солидный студенческий заем, который она взяла для учебы в медицинской школе. И чем скорее он будет оплачен, тем лучше. Это была одна из причин, заставивших ее согласиться на работу фотомодели. И сумма приличная, и возможность увидеть Шотландию, по крайней мере — остров Скай, где проходили фотосъемки. Она просто не станет думать, откуда у нее появилось время на эту работу, иначе расплачется. А в последние дни она и так уже наревелась на год вперед.

— Угу, хорошо, — пробурчал таксист.

Он вытащил вещи Эйли из багажника и повесил ремень сумки ей на плечо. В смущении откашлявшись, сказал:

— Я бы помог тебе с вещами, девушка, но у меня больное колено, поэтому от меня тебе будет мало проку.

— Ничего, не беспокойтесь, — ответила Эйли.

Поблагодарив таксиста, она сунула квитанцию в сумку, после чего направилась к замку Данвеган. Колесики ее чемодана утопали в грязи, и она очень надеялась, что путь окажется не слишком долгим.

К сожалению, быстро идти не получалось, так как колесики чемодана то и дело застревали в дорожных рытвинах. И вскоре в ее заляпанных грязью черных туфлях уже хлюпала вода — обойти лужи не было никакой возможности. В попытке спасти хотя бы джинсы, она подвернула их повыше щиколоток. А также застегнула на все пуговицы голубой жакет, надетый поверх белой блузки, — блузка эта была свежей и чистой, когда она вылетала из Нью-Йорка двенадцать часов назад, но сейчас стала ужасно липкой и грязной.

Однако пять минут спустя Эйли вынуждена была признать, что все не так уж плохо, — во всяком случае, не так плохо, как ей представлялось поначалу. Воздух был напоен головокружительным ароматом цветов, мелкие капельки тумана нежно ласкали кожу, а окружающий пейзаж казался воистину сказочным. Напряжение слегка отпустило, но почти в тот же миг раздался угрожающий рокот грома, и ослепительная молния прорезала хмурое ненастное небо. Прошло еще несколько секунд, и из низких туч хлынули потоки дождя. Эйли тряхнула волосами и засмеялась. А что еще ей оставалось, делать — плакать?

Когда же за поворотом дороги появилось массивное сооружение из серого камня, ее охватило какое-то странное волнение — пожалуй, даже возбуждение. Замок с его величественными башнями, устремленными в небо, казался сошедшим со страниц сказки. Возможно, Мег была права: смена обстановки пойдет ей на пользу.

Ухватившись за ручку чемодана обеими руками, Эйли втащила его на вымощенную камнями подъездную дорогу. Грязь из-под колес чемодана брызгала на ноги, но по крайней мере больше не возникало чувства, что она тащит за собой грузовик. Подтянув повыше ремень сумки, Эйли устремилась к массивным дубовым дверям.

На ее первый робкий стук ответа не последовало, и она постучала погромче. Когда же дверь наконец распахнулась, вздохнула с облегчением — она-то уже начинала думать, что здесь никого нет. В дверном проеме стоял высокий пожилой мужчина с лицом, изборожденным морщинами. И он, разинув рот, уставился на нее широко распахнутыми голубыми глазами.

Что ж, ничего удивительного. Эйли могла лишь представить, на кого сейчас похожа со своими мокрыми волосами, облепившими голову, и, без сомнения, размазанной по щекам тушью.

— Здравствуйте, я Эйли Грэм.

Она протянула руку, но мужчина, казалось, не заметил ее — его взгляд был прикован к лицу девушки.

Эйли подняла голову и взглянула на резной выступ крыши, с которого вода стекала ей на голову. Потом снова посмотрела на стоявшего перед ней человека.

— Э… вы не возражаете, если я войду?

Ей не хотелось показаться невежливой, но она промокла насквозь.

Мужчина откашлялся и наконец пробормотал:

— Прошу прощения, пожалуйста… пожалуйста, входите.

Он отступил в сторону, пропуская гостью в тепло огромного холла, походившего на пещеру.

Опустив свои вещи на плиточный пол, Эйли откинула с лица мокрые волосы и, шумно выдохнув, проговорила:

— Ох, наконец-то! Там льет как из ведра.

Она пыталась хоть как-то завязать разговор.

— Да, вроде бы льет, — согласился мужчина.

Прежде чем закрыть дверь, он бросил на Эйли испытующий взгляд.

От его слишком пристального взгляда у нее по спине мурашки забегали. Уж не совершила ли она ошибку, войдя в дом? Ведь она совсем не знает этого человека.

Взяв себя в руки, Эйли спросила:

— Простите, что-то не так?

— Извините, просто… Ох, вы должны простить старика за невежливость, однако… — Он смущенно улыбнулся: — Я Дункан Макинтош, смотритель Данвегана. Как, вы сказали, вас зовут?

— Эйли… Эйли Грэм. У меня забронирован номер, — ответила она, пытаясь отыскать в сумке листок. — У меня где-то тут квитанция… Ах, вот здесь…

С этими словами Эйли вытащила из кармана жакета мокрую квитанцию и со страдальческой улыбкой протянула ее смотрителю.

Тот уставился на бумажку, затем снова посмотрел на Эйли.

— Простите, но вы приехали не туда, — пробормотал старик со вздохом. — Вам нужна гостиница «Данвеган». Вы ее проехали.

Эйли взглянула на квитанцию, которую он ей вернул. Буквы были едва различимы, но все же она сумела прочесть: «"Данвеган", гостиница».

— Не понимаю, как я могла так сглупить, — сказала Эйли. — Извините, что побеспокоила вас.

Она наклонилась, чтобы взять свои вещи.

— Никакого беспокойства, мисс Грэм. — Смотритель вдруг улыбнулся. — Я как раз собирался выпить чаю. Можете составить мне компанию, если желаете.

— Пожалуйста, зовите меня Эйли. А выпить чаю — это было бы чудесно. Скажите, у вас нет поблизости полотенца? Я вся промокла, и… О Боже!.. — Она застонала: — Только посмотрите, что я наделала! — Красивый плетеный коврик у нее под ногами был теперь весь в грязных следах. — Простите, мне так неудобно…

Мистер Макинтош усмехнулся:

— Ничего страшного, я видел грязь и похуже. Не переживайте. Сейчас принесу вам полотенце, а потом вы сядете у огня и обсохнете. Моя жена отправилась в магазин, но когда она вернется с машиной, отвезу вас в гостиницу. Как вам такой план?

— Замечательно! — кивнула Эйли.

Сняв жакет и грязные туфли, она вытерла полотенцем волосы, затем последовала за Дунканом. Минуту спустя с восхищением оглядела обшитую дубовыми панелями комнату, в которой оказалась. Тут был чудесный расписной полоток, а старинная мебель, выполненная со вкусом, радовала глаз.

Взглянув на смотрителя, Эйли сказала:

— Какое изумительное место, мистер Макинтош. Должно быть, вам нравится присматривать за ним.

— Ох, ради Бога, зовите меня просто Дункан. Да, у меня замечательная работа. — Старик подтащил стул с высокой спинкой поближе к огню камина. — Садитесь, обсохните немного. А я пока приготовлю чай.

Эйли с благодарностью кивнула и, опустившись на стул, протянула руки к огню.

Смотритель же покинул комнату, а через несколько минут вернулся с серебряным подносом в руках. Взглянув на гостью, сказал:

— Пододвинь-ка вон тот столик сюда.

— Да тут целое пиршество! — воскликнула Эйли. — Надеюсь, я не причинила вам слишком много хлопот, Дункан, — добавила она, устанавливая столик между стульями.

Смотритель сел и с улыбкой покачал головой.

— Нет-нет, никаких хлопот. — Внимательно посмотрев на гостью, он поинтересовался: — Что же привело вас на остров Скай, Эйли?

— Я снимаюсь для «Вог». Это такой журнал.

— Да, знаю, — кивнул Дункан. — Несколько месяцев назад они просили разрешения здесь снимать. Значит, вы модель?

Эйли рассмеялась.

— Вообще-то я врач, прохожу ординатуру. Но моя подруга — агент, и время от времени она подкидывает мне работу. Это помогает оплатить текущие счета, — добавила Эйли, потянувшись к сандвичу.

— А я думал, что вы, ординаторы, — люди занятые. Не трудно было выкроить свободное время?

Эйли едва не поперхнулась сандвичем и сделала большой глоток чаю, прежде чем ответить.

— Нет, не слишком трудно.

Решив сменить тему, она указала на обрывок шелка, заключенный в стеклянный ящик над камином:

— А что это?

— О, это волшебный флаг, — ответил Дункан, с благоговением глядя на ящик.

Заинтригованная, Эйли переспросила:

— Волшебный флаг?

— Хотите послушать про него?

Она кивнула:

— С удовольствием. Если вы, конечно, не очень заняты.

— Для этой истории у меня всегда есть время. — Усевшись поудобнее и вытянув перед собой ноги, старик проговорил: — Так вот, давным-давно, как гласит легенда, лэрд Маклауд влюбился в сказочную принцессу.

— В сказочную?.. — переспросила Эйли.

— Совершенно верно. А вы что, не верите в волшебство? Даже в детстве не верили?

Разумеется, она не верила. Ей было очень хорошо известно, что только дети, которых любят и оберегают, имеют возможность верить в волшебство и в волшебные сказки. А вот такие, как она, те, которых с раннего детства били по лицу, — эти дети были лишены возможности верить в чудеса. Но Дункану не обязательно об этом знать. Заставляя себя улыбнуться, Эйли ответила:

— В детстве, наверное, верила. Так что же было дальше?

Старик внимательно посмотрел на нее своими добрыми глазами, потом вновь заговорил:

— Так вот, они хотели пожениться, но король волшебников отказался дать разрешение. Правда, потом, заметив печаль дочери, он все же неохотно уступил, но при одном условии: через год и один день она должна вернуться в сказочное королевство.

За этот год Господь благословил пару чудесным малышом. Время, отведенное им, прошло быстро, и вскоре несчастной принцессе пришлось отправиться обратно в сказочное королевство, чтобы сдержать слово, данное отцу. Когда принцесса, вся в слезах, покидала своего супруга и ребенка на сказочном мосту, она заставила его пообещать, что он никогда не будет оставлять их сына одного и не позволит ему плакать. Даже в сказочном королевстве его плач причинял бы ей ужасные страдания, — пояснил Дункан.

Огонь в камине громко затрещал, выстрелив снопом искр, и Дункан, наклонившись, взял кочергу и поворошил поленья. Потом продолжил рассказ:

— Лэрд был убит горем, и его клан, желая приободрить своего предводителя, устроил праздник. Служанка же, которой велели присматривать за малышом, услышала музыку и, оставив ребенка одного, пошла посмотреть на веселье. Малыш расплакался, и сказочная принцесса, услышав плач сына, вернулась, чтобы успокоить его. Она завернула его в свою шелковую накидку и нежно ворковала с ним, пока служанка не вернулась. Тогда принцесса поцеловала сынишку на прощание и исчезла. Спустя годы парень пришел к своему отцу и, поведав о визите матери, передал ему ее указания. Она сказала, что если когда-нибудь клан окажется в опасности, то он должен помахать шелком, чтобы призвать волшебников на помощь. Но к этому средству можно было прибегнуть только три раза, и…

Любопытство одолевало Эйли, и она, перебив рассказчика, спросила:

— И что?.. Маклауды когда-нибудь поднимали флаг?

— Да, поднимали, и было это в 1570 году. На них напали их злейшие враги Макдоналды, и Маклауды, сильно уступавшие им по численности, развернули флаг, прибегнув к волшебству. По сей день никто точно не знает, что именно произошло, но Макдоналды отступили. Некоторые говорят, это случилось из-за того, что волшебники увеличили войско Маклаудов, но другие утверждают: как раз в тот день что-то приключилось с женой и дочкой Макдоналда. Якобы это отвлекло его от боя и войско дрогнуло.

— Что ж, Дункан, только ради одной этой истории стоило промокнуть, — сказала Эйли с улыбкой. — Спасибо вам.

— Не за что. — Смотритель замка взглянул на девушку с некоторым смущением и добавил: — Не знаю, заметили вы или нет, но я пришел в замешательство, когда только увидел вас.

Эйли снова улыбнулась:

— Вот теперь, когда вы упомянули об этом, я поняла: да, заметила.

На морщинистых щеках Дункана выступил румянец.

— Мне следовало бы кое-что вам объяснить, милая девушка. Идемте со мной.

Эйли прошла босиком по мягкому восточному ковру в дальний конец комнаты — там старик остановился перед большим портретом в позолоченной раме. Когда же он отступил в сторону, Эйли едва не вскрикнула от изумления — на какое-то мгновение ей показалось, что она стоит перед зеркалом. Женщина на портрете была ее точной копией.

— Это Брианна Маклауд, жена Рори. Он был лэрдом в последние десятилетия шестнадцатого столетия. Сходство поразительное, вы не находите?

— Да, действительно, — пробормотала Эйли, дотрагиваясь до своих вьющихся, все еще влажных платиново-белокурых волос.

У женщины же на портрете локоны были золотистые, а глаза — кофейного цвета, тогда как у Эйли глаза были голубые. Но в остальном они походили друг на друга точно сестры-близнецы.

Смотритель усмехнулся, заметив ее изумление. Потом снова повернулся к портрету:

— Она была из Макдоналдов. Рори Маклауд положил конец давней вражде кланов, но, к сожалению, их семейное счастье было недолгим, так как Брианна умерла при родах.

— Как печально… — пробормотала Эйли.

Хотя женщина, изображенная на портрете, казалось, излучала счастье, Эйли вдруг охватила необычайная грусть, и она, тихонько вздохнув, отступила от стены на несколько шагов. Покосившись на Дункана, она увидела, что и он отошел.

— А вот Рори, ее супруг, — сказал смотритель, указав на другой портрет.

В тот самый момент, когда Эйли отворачивалась от портрета, ей вдруг почудилось, что Брианна Маклауд следит за ней. Эйли помотала головой, пытаясь избавиться от наваждения, и тут же подумала: «Ох какие глупости… Конечно же, мне просто показалось».

Приблизившись к Дункану, Эйли посмотрела на второй портрет и в тот же миг забыла обо всех своих волнениях. Мужчина, изображенный на нем, был редкостным красавцем, так что у нее от восхищения даже дыхание перехватило. К тому же он был настоящий горец.

Да-да, Рори Маклауд был великолепен. Черные волнистые волосы, высокие точеные скулы, твердый подбородок и чувственные губы, очертание которых свидетельствовало о том, что он любил посмеяться. А его зеленые глаза светились умом и проницательностью, когда он взирал на нее со стены. Более того, он выглядел аристократом и, казалось, излучал силу и власть. Да, этот человек был не просто красавцем, а настоящим мужчиной — в том не было ни малейших сомнений.

Тут внезапный сквозняк вдруг закружился вокруг ее босых ног, и Эйли почувствовала, как по всему ее телу пробежал холодок. Пытаясь унять дрожь, она обхватила плечи руками и вновь покосилась на смотрителя. Тот посмотрел на нее с беспокойством и воскликнул:

— О, вы же замерзли! Да-да, совсем замерзли в мокрой одежде, пока я тут болтаю. Пойдемте со мной. Я отведу вас в одну из комнат, где вы сможете переодеться.

Эйли, не глядя на смотрителя, молча кивнула, так как не могла отвести взгляд от Рори Маклауда. Тут Дункан тронул ее за плечо, и она, вздрогнув, пробормотала:

— Ох, простите, иду…

Бросив последний взгляд на красавца горца, Эйли вышла из комнаты следом за Дунканом. А тот, оглянувшись, с улыбкой сказал:

— Я собираюсь доставить вам особое удовольствие. — Смотритель подмигнул гостье, снимая с крючка красную бархатную веревку, преграждавшую проход на широкую лестницу. — Но вы должны, дорогая, пообещать мне, что никому ничего не расскажете.

Эйли улыбнулась:

— Хорошо, обещаю.

Пока они поднимались по лестнице, Дункан рассказывал еще кое-что из истории семьи Маклауд, но Эйли слушала его вполуха — все думала о Рори и Брианне, и ей казалось, что если она сейчас закроет глаза, то увидит их обоих, молодых и влюбленных, бродящих по залам замка Данвеган. Дотрагиваясь до дубовых панелей, скользя ладонью по широким перилам, Эйли все сильнее чувствовала свою близость к ним, чувствовала себя… причастной к их жизни. Сотни лет назад они поднимались и спускались по этой же самой лестнице, прикасались к тем же перилам и к тем же стенам…

Невольно усмехнувшись, Эйли покачала головой, дивясь своим причудливым фантазиям, совершенно ей несвойственным. «По-видимому, всему виной — долгий перелет», — подумала она.

— Прошу сюда… — Дункан распахнул перед ней дверь. — Здесь — покои лэрда.

Эйли приподняла брови:

— Вы уверены, Дункан? Не хотелось бы, чтоб у вас из-за меня были неприятности.

— Даже и не думайте об этом. В наши дни лэрд здесь не спит, но Рори Маклауд когда-то спал. А вам, наверное, будет интересно взглянуть…

— Да, конечно, — с улыбкой ответила Эйли. — О, это изумительно! — воскликнула она, переступив порог спальни.

Дункан, тащивший чемодан гостьи, поставил его рядом с широкой кроватью под пологом.

— Здесь довольно прохладно, — сказал он, присев на корточки перед очагом напротив кровати. — Сейчас я разведу огонь и оставлю вас, Эйли. Можете прилечь и немножко отдохнуть, если хотите. Вы наверняка устали после долгой дороги. Потом поужинаете вместе со мной и моей женой, после чего я отвезу вас в гостиницу. Если пожелаете, конечно.

— Ну, если вы уверены, что это вас не затруднит, то я с удовольствием, — ответила Эйли. Она повернулась к окну — от вида, открывавшегося из него, прямо-таки дух захватывало. Данвеган располагался на вершине скалистой горы, у подножия которой находилось озеро, а вдалеке виднелись горы, окутанные облаками.

— Ну вот… Все готово, — объявил Дункан, вытирая ладони о свои коричневые вельветовые штаны. — Отдыхайте, — добавил он, направившись к двери.

Как только дверь за ним закрылась, Эйли сняла с себя одежду и, взяв в изножье кровати полотенце, расстелила на обитом ситцем стуле4 чтобы не испортить его своими мокрыми вещами. Стул, судя по всему, довольно дорогой. Да и все в замке выглядело так, словно принадлежало музею. Собственно, это и был музей. Так что ей следовало проявлять осторожность, чтобы ничего тут не испортить.

Положив чемодан на широкую кровать с роскошным алым покрывалом и горой подушек, Эйли открыла его. Вытащив длинную черную футболку, она тут же надела ее и, чтобы поскорее согреться, подошла к камину и села на маленький коврик перед ярко пылавшим огнем. Проводя щеткой по волосам, она разглядывала гобелен, занимавший большую часть стены в противоположной стороне комнаты. На гобелене было изображено сражение во всем его чудовищном великолепии, и Эйли порадовалась, что не родилась тогда — во времена, когда кровопролитие было делом обыденным, а жизнь человека, как ей по крайней мере казалось, почти ничего не стоила.

При мысли об этом Эйли вздрогнула, но дрожь, пробежавшая по ее телу, не имела никакого отношения к холоду — просто она терпеть не могла насилие в любом его виде.

Поспешно отвернувшись от гобелена, Эйли провелала донью по волосам и, обнаружив, что они уже высохли, подошла к кровати. Забравшись под чистые накрахмаленные простыни, вздохнула с облегчением. О, божественно…

Несколько минут спустя она, ужасно уставшая, погрузилась в сон.

— Мм… — пробормотала Эйли во сне, когда чья-то тяжелая рука погладила ее по бедру.

В следующее мгновение рука мужчины скользнула ей под футболку и стиснула ягодицы. Эйли протяжно застонала. Это был замечательный сон, и ей ужасно не хотелось пробуждаться, хотелось только одного — избавиться от футболки, мешавшей наслаждаться ласками Рори Маклауда. А он, словно прочитав ее мысли, осторожно потянул вверх футболку, и Эйли тут же подняла руки, помогая ему. Освободившись от своей «ночнушки», она положила ногу поверх его ноги и снова застонала.

Низкий хрипловатый голос что-то прошептал ей на ухо, но она не поняла, что именно. Впрочем, ей было все равно — только бы он ласкал ее. Когда же Рори провел ладонью по ее груди, Эйли со стоном приподняла бедра — ее тело молило о большем. И тотчас же послышался хриплый смешок, а потом губы горца прижались к ее губам. Его поцелуй был жарким и страстным, и Эйли затрепетала, предвкушая дальнейшее. Когда же он, прервав поцелуй, коснулся пальцами разгоряченной плоти между ее ног, Эйли тихо вскрикнула. Все тело ее сотрясла дрожь желания, и она то и дело приподнимала бедра; никогда еще у нее не было такого чудесного эротического сна, и она боялась проснуться. Да-да, ей ужасно не хотелось просыпаться, хотелось, чтобы этот сон длился вечно. А Рори вдруг снова засмеялся, потом сказал:

— Ах, Бри, любовь моя, я так по тебе соскучился…

Эйли замерла.

Черт возьми, что он сказал?!

Мало того что все мужчины в ее жизни постоянно изменяли ей с другими, так теперь, в довершении всего, они даже во сне ее не узнают. Что же с ней не так?

Но прежде чем она успела задуматься над своими любовными неудачами, Рори впился поцелуем в ее грудь, затем легонько прикусил сосок. Из горла Эйли вырвался стон, и она снова приподняла бедра, стараясь прижаться к нему покрепче. Опасаясь, что он исчезнет, она ухватилась за него — схватила его то ли за плечо, то ли за бок.

Увы, возлюбленный из сна громко выругался и отстранился от нее. Эйли заморгала и медленно повернула голову. В тусклом свете свечи она увидела его — большого и сильного. Но лицо его исказилось — словно от боли. Крепко зажмурившись, Эйли сделала глубокий вдох и сказала себе: «Он ненастоящий».

Он просто не мог быть настоящим.

«Да-да, это всего лишь сон. Просто я думала об этом мужчине, прежде чем уснуть, вот он и приснился».

Эйли открыла сначала один глаз, потом — другой. Горец по-прежнему сидел перед ней на кровати. Собравшись с духом, она ущипнула его за руку — и вскрикнула в испуге, когда с губ его сорвалось ругательство. О Боже, он настоящий! И — в ее постели!

Эйли взвизгнула, попыталась выбраться из постели, но запуталась в простынях и свалилась с кровати.