Иль Мактуб. Судьба Эмира

Глава 15

Я наблюдаю за этим спектаклем из-за угла. Как же жалко он выглядит сейчас. Ахмад, этот грёбаный король, который думает, что всё под контролем. Но он не знает, что я уже давно держу нити в своих руках. И дергаю так, как мне надо. Они бегут, охранники пытаются защитить его драгоценную семью, но хаос уже начался. Всё идёт по плану. Ахмад не сможет защитить их всех. Вика, его дети... Они просто пешки в моей игре. Я сдерживаю усмешку, наблюдая, как он пытается быть героем. Но герои умирают. И он тоже умрёт.

Я был ребёнком, когда встретил её. Тогда она показалась мне всем. Сначала — ангелом, потом — спасительницей. Моя мать. Не та, которая родила меня, конечно. Та вообще выбросила меня на помойку жизни, словно сломанную игрушку, как только исполнила свою "работу" для очередного богатого ублюдка. Нет, Самида была другой. Она не родила меня, но дала мне жизнь. Настоящую, в которой я, наконец, был нужен. В тот день, когда она нашла меня, я думал, что умру. Лежал в грязи, избитый до полусмерти, с разбитым лицом и переломанными рёбрами. Приёмная семья? Сраные уроды, которым платили за то, чтобы они меня "вырастили". А они растили. Били, унижали, голодом морили. Но хуже всего было другое — они сломали меня изнутри. Как-то раз, когда я уже не мог терпеть, попытался сбежать, меня поймали, избили так, что я провалялся в канаве без сознания почти сутки. Самида нашла меня там. Дала жизнь, на которую я даже не надеялся. Она была такой холодной. Не ласковой. Не заботливой. Но в её глазах я видел ту же боль, что и в своих. И я понял, что она такая же, как я. Изгнанница. Отвергнутая. Она не говорила, что любит меня. Никогда. Но это было не нужно. Она дала мне нечто большее. Она дала мне силу. Цель. И месть. Она сделала меня сильным.

Когда я узнал, что её казнили, у меня внутри всё сломалось. Ахмад. Этот ублюдок. Он был виноват. Он всегда был виноват во всём. Он просто не понимал, что его сила — это всего лишь иллюзия. Что всё, чем он владел, было построено на лжи и предательстве. Я помню тот день, когда я нашёл её тело. Точнее, то, что от него осталось. Это был чёртов пустынный ад. Жара такая, что даже дышать больно. Самида лежала среди песков, изуродованная, еле живая. Её глаза открылись, когда я подошёл. Чёрт, она всё ещё была жива. Её лицо было изрезано, тело покрыто ранами, отрезан язык. Я мог бы оставить её там, позволить ей умереть. Но я был её должником. Я обязан был вернуть ей долг за всё, что она сделала для меня. Я схватил её, буквально вытащил из того ада, отнёс в заброшенную хижину, где держал её на протяжении нескольких недель. Там не было ничего — ни нормальной воды, ни еды, ни медицинской помощи. Только мои руки и её сила воли. И эта сила, чёрт возьми, была невероятной. Любая другая женщина давно бы сдохла. Но не Самида. Она цеплялась за жизнь с такой яростью, как будто сама смерть должна была подчиниться ей. Когда она начала приходить в себя, я сразу понял, что план должен быть идеальным. Чтобы все думали, что она мертва, нужно было действовать. Я знал одно место — недалеко от нас шёл караван. Женщины, проданные в сексуальное рабство. Никто бы не заметил исчезновения одной из них. А если и заметили бы, то не стали бы разбираться.

Ночью я подкрался к каравану. Нашёл женщину, которая была уже на грани. Лицо её было изуродовано до неузнаваемости — её хозяева позаботились об этом. Она была идеальной подменой. Я убил её быстро, чтобы не мучилась. Я не был чудовищем. Точнее… я чудовище, но не всегда и не для всех. Её тело я забросил туда, где нашел Самиду, на это же место, изуродовав так, чтобы никто не мог определить, кто она на самом деле. Самида выжила. Она восстановилась. Но её ненависть только росла. Это не было просто местью. Это было что-то большее. Как будто все эти раны, что были нанесены её телу, только усилили её ядовитую ярость. Чтобы ухаживать за Самидой я взял отпуск, котрого не брал годами своей службы у Ахмада. Мне его дали без проблем...Кто я? Всего лишь очередной плебей в руках эмира. Хотя, я значительно приблизился к нему, он давал мне поручения, я входил в личную охрану, иногда хозяин даже соизволял пообщаться со мной.

— Ты понимаешь, Джамаль, — её голос был холоден, когда она наконец смогла говорить, коверкая слова, мыча и с трудом выговаривая...но она сильная, у нее со временем начало получаться более или менее понятно, — Ахмад должен заплатить. За всё. За каждую каплю моей крови. За каждый мой шрам.

Я кивнул. Конечно, я понимал. Она дала мне жизнь, и я был готов отдать её в ответ. Мы жили вдвоём в той хижине, среди песков, словно два отверженных призрака. Я лечил её раны, менял бинты, кормил и поил. Она не жаловалась, не плакала, не проклинала свою судьбу. В её глазах была только ненависть. И каждый раз, когда я смотрел на неё, эта ненависть зажигала что-то во мне. Она спасла меня когда-то от приёмной семьи, где меня уничтожали как человека. И я был готов теперь сделать для неё всё. Потому что именно она показала мне, что в этом мире существует только один путь — сила. Либо ты владеешь ею, либо ты ничто.

— Ахмад все же просчитался, — сказала она однажды ночью, её голос был тихим, но твёрдым. Не совсем внятными были слова, но я научился их понимать. Она сидела, обернувшись в простыню, её тело было ещё слабо, но глаза горели огнём. — Он думает, что я мертва. И это единственное, что нас сейчас спасает.

Я кивнул, продолжая чистить её раны. Она смотрела на меня, изучая моё лицо, словно проверяла, на что я готов ради неё.

— Он всегда был слабым, — продолжала она, и её голос звучал, как яд. — Всегда скрывался за своей властью, за своими деньгами. Но им можно было управлять. Я знала, что он рано или поздно ошибётся.

Я слышал эти слова много раз. Мы оба знали, что Ахмад не был тем, кем казался. Он был слаб, хотя и не признавал этого.

— Но он убил тебя, — тихо сказал я, продолжая перевязывать её руку. Я хотел, чтобы она знала, что всё ещё жива только благодаря своей силе.

— Нет, — её голос стал стальным. — Я выжила. А это значит, что я сильнее его.

Я смотрел на её лицо, на шрамы, которые покрывали её кожу, и думал о том, как однажды эти шрамы станут знаком её мести. Самида была сильной. Она научила меня быть таким же. И теперь мы вместе ждали своего часа.

Я не торопился. Месть — это не дело одного дня. Она должна быть тщательно продуманной. Внедрённой в каждый мой шаг. С каждым днём мы продумывали план до мельчайших деталей. Самида была моим мозгом, моим разумом, моим наставником. Я был её руками. Её оружием.

— Ты должен стать частью его мира, — говорила она однажды ночью, когда я сидел рядом с её кроватью. — Внедрись в его окружение. Стань тем, кому он доверяет. И только тогда мы ударим.

Я знал, что она права. Чтобы уничтожить Ахмада, я должен был сначала стать его тенью. Моё новое имя — Амир — звучало как проклятье. Мне было противно слышать его из уст своего сраного хозяина, но каждый раз, когда Ахмад произносил его, я чувствовал, что приближаюсь к своей цели. Он доверял мне. Чёртов ублюдок даже не догадывался. Я был рядом с ним. Видел, как он управляет своим миром, как держит в руках всё то, что принадлежало мне по праву. И каждый раз, когда я смотрел на его успешную жизнь, внутри меня разгоралась ненависть. Но я сдерживал её. Месть должна быть сладкой. Медленной. Идеальной. Ахмад хотел вернуть Вику. Я видел, как он смотрел на неё, как цеплялся за свою "идеальную" семью. Он думал, что может всё вернуть на свои места. Но я знал, что его идеальный мир рухнет. Я знал, что она — его слабость. И я собирался использовать это против него.

Вся суть в том, что Ахмад жил в своей башне, высоко над всеми, вдыхал воздух победы, и даже мысли не допускал, что может упасть. Что кто-то может вытащить его из этого облачного мира и сбросить на землю. Но сегодня я только дёрнул за ниточку. Немного испуга, немного хаоса. Пусть почувствует, как легко его мир может рассыпаться. Как хрупка эта мнимая сила. Я стоял в тени, смотрел, как началась паника. Охранники бегали, кричали что-то в рации, тащили детей. Ахмад. Чёрт, этот его взгляд... он мгновенно понял, что что-то не так. Но не сообразил, что именно. Он хватал Вику за руку, прижимал к себе Мишу, а Саша — этот мелкий ублюдок, уже начал смотреть на отца так, будто он герой. Вся его геройская натура — на словах. Он никогда не сможет спасти то, что ему дорого, потому что всё, что у него есть, должно быть моим. Маленький хаос. Это просто начало. Я наблюдал за тем, как в их жизни зарождалась паника, и получал от этого удовольствие.

— Быстро в комнату! — крикнул Ахмад, его голос резал воздух. Все побежали. Вика — ещё недавно такая непокорная, полная сомнений, теперь просто цеплялась за него. Она ничего не помнит, и ей проще думать, что этот монстр, этот тиран, спасёт её. Спасёт их всех. Но это иллюзия. Это всегда была грёбаная иллюзия.

Я наблюдал за ними и на моём лице играла кривая ухмылка. Я мог бы сейчас убить его, и всё бы закончилось. Но где в этом удовольствие? Где смысл в быстрой смерти, если можно затянуть этот кайф? Я хочу, чтобы он страдал. Страдал за всё, что он сделал. За всё, что он забрал у меня. Самида знала, как это сделать. Мы говорили об этом. Её план — это не просто уничтожение Ахмада. Это разрушение его мира по кирпичику, пока он не останется в руинах. И я буду стоять рядом, наблюдать, как он бьётся в пыль, как его империя трещит по швам. Это не месть. Это — искусство. И Вика... Она — центр всего. Ахмад хочет её вернуть, хочет, чтобы она снова поверила в него. Чёрт, он не знает, что я уже начал свою игру. Она помнит лишь обрывки прошлого, она не знает, кому доверять. Я же буду той тенью, которая проникнет в каждый её страх, в каждое сомнение, и сделает так, чтобы она больше никогда не смогла увидеть Ахмада тем, кем она видела его раньше.

Он думает, что может защитить своих детей и Вику. Но он не понимает, что самое главное уже потерял — своё время. Время, чтобы исправить что-то. Время, чтобы спасти их всех. Они побежали в комнату, закрыли двери, забаррикадировались там, как в бункере. Но это неважно. Я уже сделал своё дело. Я уже пустил зерно сомнений в их головы. Теперь они будут жить в страхе. Вопрос не в том, что будет завтра. Вопрос в том, как долго они смогут сопротивляться.

***

После той ночи, когда я подкинул труп обглоданной женщины на место казни Самиды, я думал, что, возможно, что-то изменится. Возможно, эта вся ненависть, весь этот ад, в котором мы жили, немного ослабнет. Чёрт, я ошибался. Каждый её взгляд после этого был холоднее, чем лёд. Каждый шрам на её теле говорил о том, что она никогда не простит Ахмада. Никогда не успокоится. Она была мертва для этого мира, и это делало её ещё опаснее. Мы прятались неделями. Я выхаживал её, как мог. Словно раненого волка, который всё ещё может вцепиться в горло. Каждый день я перевязывал её раны, следил за её дыханием. Я не жалел её. Она бы не хотела этого. Она была сильной, такой, какой мне хотелось быть. И каждый раз, когда я смотрел на её изуродованное тело, мне хотелось разорвать этот мир на части.

— Когда я стану сильнее, — говорила она, пока лежала на койке в той самой хижине среди песков, — мы начнём нашу месть.

Я смотрел в её глаза и знал, что это не просто слова. Это было обещание. Обещание крови, обещание разрушений.

Ахмад думает, что она мертва. Что он победил. Но он не знает, что самое страшное — это враг, которого ты не видишь. Враг, который уже внутри твоего дома, внутри твоего сердца.

Когда она начала ходить, мы начали новый этап нашего плана. Она должна была исчезнуть. Стать тенью. Но не исчезнуть навсегда. Нет. Её возвращение должно было стать ударом, от которого Ахмад не оправится.

— Джамаль, — сказала она однажды ночью, когда мы сидели за тусклым светом лампы, — ты должен быть моими глазами и ушами. Я буду руководить, но ты будешь выполнять. Он должен узнать, что это я была в его жизни всё это время, что это я уничтожала его. Но не должен увидеть меня, пока я не решу, что время пришло.

Её слова были, как приказ. Я всегда знал, что для Самиды нет полумер. Она не была той, кто бросит вызов и отступит. Она не хотела просто мести. Она хотела полного разрушения. Я был её верным солдатом.

Но даже сильнейшие люди иногда терпят неудачи. Я был рядом с Ахмадом, видел его каждый день. Он смотрел на меня, доверял мне, рассказывал мне о своих планах, о том, как вернуть Вику, как наладить отношения с детьми. Этот ублюдок. Он даже не представлял, насколько близка его гибель. Однажды ночью, после того, как Вика с детьми покинули офис, я вошёл в комнату Ахмада. Он сидел за столом, глядя в окно, его лицо было спокойным. Но я знал, что внутри него всё кипит.

— Ты был сегодня рядом, — сказал он, даже не повернув голову. – Ты помог спасти мою семью.

— Да, — ответил я. – я всегда рядом, Ахмад.

Он вздохнул, и мне показалось, что я слышу в его дыхании что-то большее, чем усталость. Возможно, он начал понимать, что этот мир не такой, каким он его видел. Возможно, страхи начали терзать его.

— Не знаю, кто это был, кто устроил нападение, но его уже ищут. Сволочь. Какая-то мразь посмела…Напугала мою жену, моих детей. Я должен вернуть её, Амир. Я должен вернуть Вику, — тихо сказал он.

И в этот момент, я почувствовал что-то, чего давно не чувствовал. Не жалость, нет. Это было... удовольствие. Ахмад, этот сильный, этот непоколебимый король, начинает терять контроль. Его мнимая уверенность рушится. Он пытается удержать то, что ему уже не принадлежит.

Я ухмыльнулся про себя. Потому что знал — как только он потеряет Вику, он потеряет всё. А он ее потеряет. Я об этом позабочусь!