Интенсивность

Глава 9

Закрыв глаза, Ник почувствовал, что проваливается сквозь эфир. Теперь он был потерян для гримуара, его сил, его прошлого и будущего.

Внезапно в своем сознании он увидел жизнь каждого Малачая. Это наполнило его таким гневом и ненавистью, что стало взрывоопасным. И в то же время его опечалило то, что его родословная стала именно такой.

Почему?

Из-за войны, которую они не начинали? Потому что двое полюбили друг друга, и это разозлило других? Как могло произойти столько трагедий из-за чего-то такого простого и элементарного? Чего-то такого невинного и хорошего? Это потрясло его разум.

Отец Монакрибоса, Киссар, был сефиротом, бесспорно преданным и обладавшим высшей властью. Глава Мимору — их главный лидер до Мионы. Только он мог отдать сердце самой темной из всех богинь и научить ее любить и заботиться о ком-то другом, кроме нее самой.

То же самое Миона сделала для Ксева. Неудивительно, что они оба были такими напуганными параноиками. Они уже видели, как подобное закончилось. Если силы Источника были так жестоки по отношению к своим же, то для себя они ни на что не надеялись.

Ник вообще не мог винить своих прабабушек и прадедушек.

До того, как началось время, Киссар был настолько чист сердцем, что был выбран духом меча Такары как первый из Сефириев, который использовал ее в битве.

И после несправедливой смерти Киссара боги потребовали дух меча, потому что он осмелился влюбиться в богиню Брайт, которая раскрыла их отношения, когда родила их сына Монакрибоса, Такара отказалась служить другому воину. Меч встал на защиту пары и нанесенной им несправедливости.

Веками меч бездействовал, умышленно безмолвный, отказывая всем Сефириям, которые пытались активировать и использовать ее.

До Джареда.

Деда Ника по материнской линии. Какая ирония, не правда ли. Это заставило его задуматься, знала ли Такара, что Джаред будет последним Сефиротом, чья жизнь будет связана с последним Малачаем. Что меч выбрал военного партнера намеренно, зная, что в будущем Джаред будет использован в таком гнусном замысле теми же богами, которые первыми прокляли род Ника.

«Чем началось, тем и закончится».

Казалось, все движется такими циклами.

В своем сознании Ник слышал мучительный крик Джареда в прошлом, когда Такару вырвали из его руки, и он был наказан за попытку избавить Джейдена от его братьев и сестер. Слышал собственные страдальческие крики Такары, когда ее силой вырвали из его рук. Всякий раз, когда Сефирот соединялся со своим мечом, их партнерство было неделимым и вечным. Потерять одного было все равно, что оторвать конечность от тела.

Как будто крылья Ксева, срезанные с его спины…

Ник был наполнен сочувствием и болью за них обоих. Хоть формально они и были врагами, они также были и семьей.

«Мы несем разрушение. Таковы мы с рождения».

Ник замолчал, услышав женский голос.

— Кто ты?

Из эфира гримуара появилось зловещее лицо. Бледнее снега, с ртутными глазами, она напомнила ему Ашерона и Стикса. Потрясающе красивая, она была хрупкой в своей грации, и все же в ней была сила, которая заставляла искриться воздух вокруг. Она прошла свозь его тело, заставляя каждую молекулу существа встрепенуться и застыть в ожидании.

Без слов он понял, что это Брайт. Киссаром переименованная в Аполлими, которая отказалась, чтобы ее называли чем-то, что символизировало пронзительный холодный ветер, породивший ее, когда Хаос и Порядок впервые объединились, чтобы создать ее. Сефирот придумал имя, которое означало тепло и красоту, которые она для него олицетворяла. Он никогда не увидит в ней ничего другого.

Даже когда они пытали его из-за этой любви к ней.

— Так это ты мать Ашерона.

Слова были произнесены прежде, чем Ник смог их остановить.

Ее серебристые глаза стали красными, а белые светлые волосы вспыхнули, как будто она собиралась атаковать.

Ник приготовился.

Но что-то ее успокоило.

— Ты друг моего Апостолоса…

Это имя она дала Ашерону при его рождении.

— Да.

Ее взгляд смягчился.

— И ты из моей родословной. Далёкой. Он, должно быть, почувствовал это в тебе. — Она обошла Ника небольшим кругом. — Вероятно, поэтому он доверился тебе, хотя это не в его характере.

Во всяком случае, Ник на это надеялся.

И все же, пока она продолжала ходить вокруг него, Ника охватило странное ощущение. То, что было безошибочным и настораживающим.

— Ты не Аполлими! — Он попятился от фальшивой богини. — Кто ты?

Вокруг него эхом разнесся смех. По его телу пробежал озноб. Галлюцинации — это одно, но почему именно эта?

Почему она?

— Ты знаешь почему.

Он повернулся и увидел позади себя другого Малачая.

— Я не позволю тебе все разрушить! Ты это знаешь. Я не такой.

Киприан засмеялся.

— Ты не можешь это остановить. Это уже произошло. Ничего не поделать. Мне это уже сошло с рук.

— Тогда почему ты здесь? — Ник ухмыльнулся, желая чувствовать себя таким же дерзким, каким притворяется. — Ты думаешь, я не узнаю страха, который вижу в твоих глазах? Да, я вижу твой страх… мальчик. Я чувствую его запах!

Не совсем так. Но сейчас бахвальство казалось хорошим ходом.

Да, это обычно было безопасным решением при общении с кем-либо, кроме учителей, его матери, Калеба, Коди или Баббы. Иначе они отвесили бы ему пинка под зад за такое отношение.

Однако других это обычно сбивало с толку.

Или, в случае с Киприаном, сбивало спесь. Потому что он не был уверен, блефует Ник или нет. Это была единственная «ложь», на которую он был способен с серьезным лицом. С чем-то другим он бы облажался.

По какой-то причине такой блеф ему удавался.

Он уверенно подошел к Киприану и заглянул прямо в глаза.

— Что случилось, мальчик-демон? Проглотил свой язык?

Это разозлило его сильнее, чем ожидалось, так как заставило огонь вернуться в его глаза.

Он потянулся к Нику и схватил его за уродливую гавайскую рубашку.

— Я ничего не боюсь!

Да, они были родственниками. Определенно. Нику нужно было помнить об этом, поскольку проявление трусости для него тоже было пренебрежением, и это всегда делало его склонным к глупостям.

Судя по всему, этот малый взял от родителя очень много, как говориться — «яблочко от яблоньки не далеко падает».

Однако это также дало Нику немного больше понимания характера Киприана.

— Ты боишься будущего так же, как и я. Зачем бы еще тебе здесь быть? Мм? Что заставляет тебя возвращаться к папочке снова и снова? Кто и что сломал на этот раз? — Он раздражающе выгнул бровь, глядя на демона. — Давай, будь честным. Бабба или Марк? Ты был достаточно глуп, чтобы оставить их без присмотра с чем-то важным, не так ли?

— Они оба мертвы, дурак!

Ник воспринял эту новость как удар под дых. Он буквально почувствовал, как ветер выбил из его груди весь воздух.

— Что?

— Это правда. Они оба умерли, защищая тебя. Ты упустил это воспоминание, старик?

Да, упустил. Но как только Киприан заговорил, он сразу очень ясно увидел их смерть.

Хуже того, он видел горе матери. Слышал ее крики, когда она узнала о Баббе, и восприняла эту новость так же, как она восприняла смерть сестры.

Тяжело и лично. Это почти уничтожило ее. И это было единственное, чего Ник никогда не мог вынести.

Видеть свою маму, испытывающей боль.

Зарычав, Ник схватил Киприана и оттолкнул его.

— Что я сделал, чтобы ты так меня возненавидел?

— У тебя было все, чего я хотел! — прорычал он. — Они все любили тебя, а у меня ничего не было! Ничего! Они даже не могли смотреть на меня без отвращения и ненависти!

Эти неожиданные слова потрясли Ника не меньше, чем появление самого Киприана. Ошеломленный, он уставился в лицо демона, не имевшее с ним никакого сходства. Конечно, во многом это было связано с тем, что в этот момент он не выглядел человеком.

Несмотря на это, его красные глаза были наполнены болью.

— Я ненавижу тебя за то, что ты всё, чем я никогда не был и никогда не буду!

Ник вздрогнул от искренности этих слов, желая исправить это. Теперь он знал, как появился Киприан, но все же оставалась одна важная вещь, которой не хватало.

Один кусочек, который нужен, чтобы исправить все это.

— Кто твоя мать?

Киприан рассмеялся ему в лицо.

— Ты узнаешь.

— Тогда это не Коди?

Это был глупый вопрос, учитывая то, что он видел в будущем. Он знал, что это не она. Но ему нужно было какое-то подтверждение, чтобы продолжить разговор.

Что угодно, даже что-нибудь нелепое, лучше, чем ничего.

Шипя, Киприан потянулся к горлу Ника.

Ник едва увернулся.

— Эй, псих! Остановись, давай поговорим! Почему ты так жесток?

Помимо очевидной причины, по которой он был Малачаем, ведь это было в их природе…

Когда Киприан решился ударить его, Ник пригнулся и поймал его ударом, заставив отшатнуться. Затем он ударил его ногой, повернулся и схватил.

Впечатляющим движением Киприан отскочил в сторону и зашел Нику за спину, чтобы перехватить за грудь, сделав его недееспособным.

— Ты хоть представляешь, как мне тяжело не разорвать тебе глотку и не пролить кровь к своим ногам?

— Чувак! Тебе нужна серьезная консультация и профессиональная помощь. И управление гневом. По крайней мере, позволь мне испортить ремни безопасности на твоей машине и повстречаться с твоей сестрой, прежде чем испытывать ко мне столько враждебности. Блин! Что я такого сделал, чтобы настолько вывести тебя из себя? Добавил в бутылку твоего ребенка «Ред Булл»[17] и дал ему изгадить твой любимый белый диван? Вернул отправленные мне ромашки и не оставил пояснительной записки?

Киприан попытался выполнить свою угрозу убить Ника.

Как только он попытался это сделать, появился Грим и схватил его за руку, чтобы этого не произошло. Его лицо исказила гримаса ярости, когда он ударил Киприана с достаточной силой, чтобы отбросить на несколько метров.

Почти потерявший сознание Ник не двинулся с места. Он не знал, чему удивляться больше. Тому, что Грим был здесь. Или что он посмел напасть на другого Малачая.

Или что защищал его. Потому что в последний раз, когда они были вместе, Грим угрожал Нику, что загонит его в могилу и станцует на ней.

Все время смеясь и нападая на него.

Да, в этом безумном безумии было минимум смысла.

Грим посмотрел на Киприана.

— Убьешь его сейчас, дурак, и прекратишь свое существование!

Киприан вытер кровь с губ. Его дыхание было прерывистым, он смотрел на них обоих с безумием, говорившим, что ему на самом деле все равно.

Этого было почти достаточно, чтобы вызвать у Ника некоторые опасения. Но его каджунская выдержка сработала прежде, чем они успели пустить корни и отправить его обратно в недра его разума, что не дало сбить его чутьё. Как будто что-то могло предать всему происходящему хоть немного здравого смысла.

И, как и следовало ожидать, Ник вскинул подбородок, чтобы подстегнуть Киприана и Грима.

— Давай, мальчик. Иди и возьми.

Он выпустил свои крылья, и его собственная форма Малачая вступила во владение. Хотя, честно говоря, у него было плохое предчувствие, что он выглядел немного увядшим и не соответствовал своему обычному устрашающему «я».

Грим усмехнулся его браваде.

Не совсем та реакция, на которую рассчитывал Ник. Это на самом деле задело его эго и чувства. И он бесконечно обрадовался, что Коди не было здесь, чтобы увидеть это. Вдвойне радуясь, что ни Калеб, ни Аэрон не были свидетелями этого унижения. Достаточно сложно хорошо выглядеть, когда окружающие становятся свидетелями того, как дизайнер обидел тебя плохой одеждой, выглядящей как подделка на Хэллоуин.

Но с этим он ничего не мог поделать.

И этого было недостаточно, чтобы заставить его отступить.

Протянув руку, Грим использовал свои силы, чтобы прижать Ника к стене.

— Тебе бы вернуться к состоянию бесполезного разговорчивого сопливого болвана, который разводит туристов и тусуется с друзьями-неудачниками после школы. А теперь будь хорошим мальчиком и пей свою воду!

Качнув головой в сторону Грима, Ник изо всех сил постарался надавить на него собственными силами. Но тихо выругался из-за того, что они продолжали подводить его.

— Ах, Гримми, детка, с чего бы мне начать доставлять тебе удовольствие, когда мы оба знаем, что ничто не делает меня счастливее, чем то, что я вызываю у тебя синдром раздраженного кишечника?

— Давай просто посадим его в клетку.

Киприан взмахнул крыльями.

— У него есть дела, которые он должен сделать, чтобы будущее развивалось так, как нам нужно.

— Тогда позволь мне занять его место. Я знаю, что нужно сделать, чтобы исправить будущее.

Ник похолодел.

Грим начал кривить губу, но остановился. Он медленно приподнял бровь, как будто действительно обдумывал это.

Ник запаниковал при этой мысли. Конечно же, они не могли этого сделать и избежать наказания. На такую уловку никто бы не попался. Кто угодно мог разглядеть фальшивую копию. Никто не может быть таким глупым!

— Ага, фигня! Этот неудачник не справится. Никто, кроме меня не справится. Моя мать мгновенно поймет, если он подойдет к ней!

И все же Грим погладил подбородок.

— Знаешь… возможно, ты наконец нашел решение. Ты справился один раз. Почему нет? Даже Ашерон не смог отличить вас друг от друга. И Нерия.

Киприан усмехнулся Нику.

— Кто сказал, что он нам вообще нужен здесь, в книге? Запри его. Накорми им демонов и этим еще больше ослабишь Нуара.

— Двойник. Мне это нравится даже больше. — Грим кивнул. — Отлично. Давай сделаем это.

Ник открыл рот, чтобы возразить.

Но было слишком поздно. Его уже посадили в клетку.