Интенсивность

Глава 2

Киприан замер, когда по его спине пробежало странное ощущение.

— Что-то не так, милорд?

Он бросил язвительный взгляд на своего подобострастного прислужника. С жирными каштановыми волосами и рябой кожей демон-слизняк был просто отвратителен. Этот гнусавый тон только еще больше действовал ему на нервы. Надо сказать, все, что он мог сделать, это не оторвать ему голову и не съесть его органы.

— Где моя мать?

— В своей боевой комнате.

Он фыркнул от каламбура, учитывая тот факт, что его матерью была Лагерр… древняя богиня битв, которая не столько изобрела искусство войны, сколько усовершенствовала его.

Это было то, ради чего она жила. Кровь. Погромы. Грубость и жестокое насилие. Это были ее счастливые, любимые места.

Как и его.

Изменив свой курс, Киприан направился к обшитому панелями кабинету, в котором хранились одни из самых смертоносных артефактов во вселенной. Древние артефакты, в которые в настоящее время входили и его мать с ее бывшим мужем Гримом.

Киприан заколебался в тени дверного проема, наблюдая, как они вдвоем с большим интересом склонились над каким-то предметом. Они всегда состояли в заговоре против кого-нибудь — много раз только по той причине, что в местной кофейне им давали неправильный счет.

Поскольку его мать была богиней, она казалась не более чем на несколько лет старше его подросткового тела. Но ее красивая молодая внешность определенно была обманчива.

Как и у Грима.

Протяжные вялые движения матери Киприана сильно противоречили ее смертоносной сути. Своей медлительностью она свела многих дураков в могилу. Они никогда не осознавали, насколько быстро она могла разозлиться или нанести удар.

Пока не становилось слишком поздно.

Ее темные волосы ниспадали до талии крупными волнами. Она так контрастно смотрелись на фоне светловолосого, коренастого и мускулистого тела Грима. Когда-то они вместе вели армии по древнему миру, уничтожая всё и всех, с кем соприкасались.

Хорошие были времена.

А почему бы и нет? Они были древними богами Войны и Смерти — первыми всадниками, которые принесли эти концепции в мир людей и демонов. Суматоха и хаос были тем, ради чего они жили, и чего они оба искали с каждым вдохом, втягиваемым в свои не совсем человеческие тела.

Кто-то думал, что только Смерть может победить Войну.

Но Киприан был уверен, что его мать выиграет любую схватку между ними двумя. В этом смысле она могла быть ужасающей. Не говоря уже о том, что она любила обманывать.

Они остановились посреди разговора и уставились на него.

— Что-то не так? — спросила его мать, не пытаясь скрыть раздражения из-за того, что Киприан их перебил. Это имело смысл, учитывая, что она с трудом выносила сына и никогда не умалчивала об этом факте для чьей-либо выгоды.

Особенно Киприана. На самом деле, она изо всех сил старалась закалить его оскорблениями и унижением, чтобы его кожа была толще любой танковой брони на планете. Если бы она не сожгла его более нежные чувства, ему бы следовало закупить акции огнестойкого кевлара.

— Разве ты не чествуешь этого, Мама?

Лагерр заколебалась, после чего толкнула Грима локтем.

— Он прав. Нас обнаружили.

Потирая руку там, где, без сомнения, образовался синяк от ее удара, Грим покачал головой.

— Невозможно. Кроме того, посмотри еще раз. Это просто еще один любопытный зайттегер, который заметил наши последние действия. Не обращайте на него внимания, и он уйдет. Или мы убьем его, если он продолжит. В любом случае, для нас это не имеет значения. Я бы не стал тратить и секунды на то, чтобы беспокоиться об этом.

— Я бы не был так у верен на этот счет. — Из-за неуверенности внутренности Киприана словно завязало узлом. — Что, если этот юный Амброуз нашел другой способ вернуться, чтобы бросить нам вызов?

— И что с того? — мать одарила его терпимой, но раздраженной ухмылкой. — Это было за столетия до твоего рождения. Он не помнит ни тебя, ни свою драгоценную жену, поскольку ни один из вас еще не родился. А в наше время он погиб в бою всего через несколько минут после того, как узнал о твоем существовании. Так что, даже если Амброуз вернется сюда, не о чем предупреждать Ника о будущем, которого он пытается избежать — мы очень старательно его оберегаем. Ни у кого из них нет четкого представления о том, что мы приготовили для них. Наша магия слишком сильна. Даже его маленькая Никода не помнит этого достаточно ясно, благодаря нашим союзникам. Все идет как надо. Поэтому нам не нужно бояться его вмешательства. Он ничего не знает о своей настоящей судьбе или о том, что действительно важно. Поверь мне.

Так она сказала, но Амброуз Малачай уже напортачил, так неожиданно вернувшись в прошлое, и вынудил их рисковать в этой реальности, чтобы исправить внесенные им изменения, которые нарушили их планы.

Изменил мир, в котором Киприан правил как великий повелитель демонов, и исполнил пророчество Малачая, которое оставил его отец. Он не мог позволить своему отцу снова облажаться. Это было то, для чего его растили, и это было то, чего он хотел.

Всё, чего он хотел.

Он указал подбородком на красную сферу на столе возле руки матери. Она была изъята у атлантийского бога Ашерона, когда они победили его в облике Амброуза. С этой сферой у них был доступ ко всем судьбам, поскольку Ашерон был рожден последней судьбой всего сущего.

— Вы всматривались в нее в последнее время?

— Зачем?

— Чтобы убедиться, что все в порядке?

Она откинулась на спинку стула с раздраженным взглядом.

— Ты мне не веришь?

Конечно, нет. Единственное, в чем он не сомневался — это ощущение в животе.

Оно было неопровержимым.

Она не была.

Более того, она была расходным материалом.

Поэтому он решил разоблачить ее блеф.

— Ну, если ты так уверена, может, нам всем пойти домой? Почему мы до сих пор живем в этом забытом богом периоде времени, если во вселенной, как вы говорите, все в порядке? Уверен, мы провели здесь достаточно времени.

Свет в ее глазах погас, и улыбка исчезла.

— Не дерзи мне, мальчик. Я твоя мать.

И он ничем ей не был обязан, поскольку ее материнские инстинкты были размером с головку крошечной булавки.

Это заставило Малачая в нем восстать в противостоянии ей.

— Тебе нужно помнить, кто кому служит… Мама. Ты, возможно, подарила мне жизнь, но я позволяю жить тебе. И служить на досуге. — Он взглянул на Грима. — Вам обоим. Поэтому я предлагаю вам поступить так, как вам говорят, и помнить, что хотя я иногда могу быть в шкуре подростка… — Он показал свое настоящее демоническое тело с рогами и крыльями. — Это всего лишь иллюзия. Я Малачай. Полностью сформированный и, в отличие от моего никчемного отца, полностью осознающий, кто я и что я, и все свои способности. И более чем способный уничтожить вас обоих, даже если ваши силы объединить. Не давите на меня. Не переходите мне дорогу. Вы оба мои слуги и не более того.

Его мать, которую, казалось бы, нельзя запугать, поднялась на ноги, чтобы взглянуть на него, в то время как ее дыхание прерывалось резкими, прерывистыми вдохами.

— И тебе лучше, черт возьми, помнить, что даже при всех твоих великолепных способностях, как ты заявляешь, Малачай не может путешествовать во времени без посторонней помощи. — Она окинула его тело не особо впечатленным взглядом. — Даже тот, кто полностью сформирован. У тебя нет других союзников, которые будут работать с тобой по собственному желанию. И ты не знаешь ничего, кроме воспоминаний своего отца. — Она взглянула на Грима, затем усмехнулась Киприану. — Нравится тебе это или нет, мальчик, мы нужны тебе. Так что не угрожай мне снова, если только не хочешь остаться здесь и никогда не достичь того будущего, в которое хочешь вернуться.

В тот момент ему потребовались все силы, чтобы не задушить ее своими же руками. Не вырвать ее холодное сердце и скормить его никчемному идиоту рядом с ней.

Но, к сожалению, она была права. Во всем. Сейчас она нужна ему, нравится ему это или нет. А ему определенно не нравится этот горький привкус желчи во рту.

Тяжело вдохнув, он резко развернулся и вышел из комнаты. Тем не менее, с каждым щелчком каблуков своих боевых ботинок он мысленно представлял их смерти.

И своего отца.

— Твой день приближается, Амброуз. Темнота наступает, и я собираюсь затолкать ее прямо тебе в глотку.

Еще раз.

Память об их предстоящей битве была тем, ради чего он жил. Особенно после того, как ему пришлось терпеть этот примитивный период времени. Да уж, удивительно, что человечество смогло выживать столько времени. Почему все были так расстроены его искоренением, было непонятно.

Честно говоря, он оказал им всем услугу, стерев с планеты всю человеческую нечисть. За это ему полагалась медаль.

Сделали ли они это?

Нет. Вместо этого неблагодарные звери отправили Ареля назад во времени, чтобы остановить его.

Киприан склонил голову, прислушиваясь к разговору своей матери с Гримом.

— Кажется, он слишком сильно выпрыгивает из своих штанишек.

— Шшш! — рявкнула его мать. — Он тебя услышит.

— Какая нелепость. Мы были всадниками Апокалипсиса. Избранными ушумгаллу! Ты была Шарру-Тахазу, а я Шарру-Намуш. А теперь…

— Мы вновь оседлаем наших коней. Мой отец почти мертв. Все, что нам нужно сделать, это убедиться, что временная шкала останется такой, как должна, и вернется к нашему временному периоду. Как только Нуар станет слабее, мы сможем взять его кровь и использовать ее против Киприана, чтобы привязать его к нам. Как только мы это сделаем, все будет под контролем. Наберись терпения, любовь моя.

Киприан почувствовал, как Малачай внутри него вспыхнул, желая их крови. Но как сказала его мать…

Терпение.

Он зашел так далеко. Он смог преодолеть дистанцию. И если они думали свергнуть и поработить его, как когда-то Нуар сделал это с его дедом, то они наткнутся на неожиданную правду о Малачае.

Только одна из его собственной крови могла остановить его.

Это мог быть только сын, которого у него не было.

Или его отец…

— Не в мою смену, старик.

Так же, как в той битве, когда он пронзил своим мечом сердце отца и бросил его умирать, он снова выйдет победителем.

Судьба Малачая — править этим миром. И хотя его отец был ослаблен добротой, которой он научился от своей матери Серафимы, сам он этим похвастаться не мог.

Забудьте о танцах под дождем. Прежде чем все будет сказано и сделано, Киприан намеревался танцевать в крови каждого живого существа.

И не будет больше никакого Амброуза Малачая.

* * *

Ник подскочил, когда зазвонил его телефон. Ошеломленный, он взглянул на Такеши, затем на Сими и Наширу.

— Эм… кто-нибудь знает, как в этом измерении может существовать вышка сотовой связи?

Такеши фыркнул.

— Это магия.

— Серьезно, братан? Ты притащил ее с собой?

Он небрежно пожал плечами.

— Ты спросил. Вот и ответ. Я все время должен поддерживать связь, когда Ашерон приезжает в гости. Эти ваши Темные Охотники никогда не оставляют бедного мальчика в покое. Не знаю, как он остается в здравом уме.

Сими презрительно хмыкнула.

— Разве это не ужас? Динь. Динь. Динь. Этот старый телефон, так часто звонит, что клянусь, Сими слышит его даже во снах. Я съела его однажды, чтобы сделать его несчастным. Но это не сделало Сими настолько счастливой, как Сими предполагала. И никто не хочет знать, что происходит, когда он возвращается наружу, так как эти телефоны не подлежат перевариванию.

Не желая раздумывать над этим комментарием ни секунды, Ник достал свой телефон.

— Привет, мам, прости, что я…

— Где ты, Страшилка?

Ник вздрогнул от ее истеричного тона, которым его мама славилась. Если он хоть на мгновение пропадал из ее поля зрения, она становилась похожей на ищейку, способную отыскать его в самых далеких уголках космоса. Он был удивлен, что она не связала их вместе, когда он появился из ее утробы, и не настояла на том, чтобы вместо того, чтобы перерезать пуповину, они нашли способ соединить их навсегда, чтобы он никогда не мог оставить ее.

И хотя он всегда ненавидел ей лгать, но говорить ей, что он находится в альтернативном измерении с парой сверхъестественных существ, было очень плохой идеей.

— Мне стало лучше, поэтому я пошел перекусить с друзьями. Разве ты не видела записку, которую я оставил?

Что-то странное происходило на заднем плане. Это что, сирены? Он не был уверен.

Когда его мама снова заговорила, голос ее был тихим, и звучал так, будто ее рука прижалась к микрофону.

— Послушай, малыш. Здесь кое-что случилось. Можешь пока оставаться там, где ты есть?

Что за черт? Его мама никогда такого не говорила. По крайней мере, не ему. Все, что он когда-либо от нее слышал это: Ник, тащи свою задницу домой. Сейчас же!

Он скривился при первой мысли, которая пришла ему в голову. Тем более после того, как она стала ходить на свидания с его наставником и лучшим другом, Большим Баббой Бердеттом.

Блин, во что же сейчас ее втянули сумасшедшие Бабба и Марк? Эти двое могли найти проблемы в мягкой комнате, со связанными за спиной руками.

Его живот завязался узлом, когда его поразила еще более страшная мысль.

— О, мама! Пожалуйста, скажи мне, что ты ничего не делаешь с Баббой. Клянусь Богом, если я вернусь домой и увижу галстук на дверной ручке, у меня будет травма на всю жизнь. Я не готов мириться с мыслью об этом человеке, как о моем новом папе.

— О, Боже мой, Николас Амбросиус Готье! Что ты там напридумывал себе в своей голове!? Не заставляй меня отшлепать тебя. Серьезно! Это не имеет никакого отношения к Баббе. О, Боже мой, мальчик! Серьезно! Серьезно!?

— Что же тогда?

— Полиция только что прибыла сюда арестовать тебя!

Ник застыл, кровь отхлынула от его лица. Его настигли плохие воспоминания с прошлого раза, когда в последний раз его разыскивали за то, чего он не делал.

— Ч-ч-что?

— Ты слышал меня! Они ищут подозреваемого во всех тех убийствах, что произошли.

Ага, и они обвиняют его? Единственное, в чем он был виноват — это перетягивание одеяла и кража картошки фри, когда Коди не смотрела.

И только один раз он по ошибке сделал глоток пива Ксева, потому что подумал, что это имбирный эль. Но даже в этом он сразу же признался отцу Джеффри в следующую субботу и выполнил все свои акты раскаяния. И поклялся Небесному Отцу, что никогда не сделает этого снова, пока ему не исполнится двадцать один год. Но даже тогда он не был уверен, что мама позволит ему сделать это до двадцати двух лет.

— Как это вообще связано со мной, Ма?

— Двоими из жертв стали твои друзья, Алан и Тайри!

Ее слова обрушились на него подобно удару. Нет… не может быть.

Ник отшатнулся назад к стене. Он бы не был так ошеломлен, если бы она назвала Ашерона или босса Ника — Темного Охотника Кириана. Фактически, именно его драка с Аланом и Тайри и привели его к встрече с Кирианом. Тогда Кириан спас ему жизнь после того, как Алан выстрелил в него на улице.

— Кто-то слышал, как ты угрожал им убийством, Ник. Отомстить им за то, что они избили тебя той ночью. Поэтому полиция хочет допросить тебя об этом. Они думают, что ты хотел возмездия. Ты их главный подозреваемый.

— Я этого не делал, Ма!

— Я знаю, детка. Кириан и Ашерон прямо сейчас обсуждают это с адвокатом. Но я не хотела, чтобы полиция задержала тебя и отвезла в тюрьму без предупреждения, как будто ты какой-то хулиган. Мы встретим тебя с адвокатом, чтобы тебя не посмели зарегистрировать или как-то обработать. Мне просто нужно знать, когда ты вернешься домой, чтобы мы разобрались с этим беспорядком и не позволили тебе сидеть в тюрьме!

Он был за это искренне благодарен. Меньше всего он хотел, чтобы его заперли, как отца. Особенно теперь, когда он был Малачаем.

Гнев и злоба питали его силы. Делали его безжалостным и сильным. Съедали его волю и оставляли уязвимым для плохой стороны его демонических способностей. Если оставить его слишком долго среди подобных людей, он может потерять контроль и превратиться в полномасштабного демона…

Да, это была ужасающая мысль.

И это было последнее, что кому-либо было нужно.

Ник тяжело сглотнул.

— Я с Сими.

— Вы в безопасности?

— Определенно. Здесь полиция не сможет меня достать.

— Хорошо. Оставайся там, я позвоню и скажу, где нас встретить, чтобы мы с этим разобрались.

Ник повесил трубку и покачал головой, пытаясь разобраться в этом безумии. Но это было невозможно.

Алан и Тайри были мертвы. Как? Хотя они и правда, как известно, тусовались с плохими ребятами и делали то, чего не следовало делать, но его это все же шокировало. Когда-то они были неразлучными друзьями, которые поддерживали друг друга, несмотря ни на что.

Блин…

— Ты в порядке?

Он моргнул, услышав вопрос Такеши.

— Вы можете показать мне моих друзей на этой временной шкале? Алан и Тайри изначально так умерли?

— Что ты имеешь в виду?

— Мои друзья, которые стреляли в меня. Они умерли в первом раунде, до того, как была изменена временная шкала?

Он вернулся к свету и попытался прочитать свою дорожную карту.

— Я должен знать, что с ними случилось, прежде чем Амброуз вернется и начнет что-либо менять.

Такеши подвел его к первому странному расколу.

— Ну, тебя не застрелили в первом эпизоде. Тебя ранили.

— Почему это изменилось?

Нашира двинулась вперед.

— Потому что одна из возможностей в новой временной шкале состоит в том, что ты можешь попасть в тюрьму за убийство в отместку за то, что в тебя стреляли, а затем ограбили.

Такеши кивнул.

— Она права. — Он указал на пересекающиеся линии. — Посмотри, как вещи строятся друг на друге. Это причина и следствие. Когда ты что-то поменял, оно идет в другом направлении и отщепляется. Теперь это новая возможность, которой раньше не было.

Ник постепенно начал понимать.

— Как в Глазе Ананке.

Такеши уставился на него.

— Что ты об этом знаешь?

— Он у меня был. Калеб отнял его у меня, словно разгневанный родитель, ударил меня по по рукам и сказал, чтобы я больше не трогал его, иначе он в следующий раз ударит меня по лицу.

— Хорошо! Не нужно с этим играть. Это тебя только испортит.

И так оно и было. С тех пор его голова была не совсем в порядке. Хотя, большинство сказало бы, что его голова никогда не была в порядке.

Иногда он с этим соглашался.

Вдруг все стало зеленеть.

— Что сейчас происходит?

Такеши нервно рассмеялся.

— Честно? Не уверен, что ты хочешь, чтобы я ответил.

Как-будто молчание ему поможет.

— Амброуз сказал мне использовать Глаз, чтобы обнулить все то, что я сделал. Чтобы вернуться к началу и больше ничего не испортить.

— Да, но ты не слушаешь, Ник. Это не то, что ты сделал. Кто-то еще вмешивается в твою временную шкалу. Дело не в том, что делаешь ты. А в том, что они переделывают.

— Чувак, ты меня реально пугаешь.

— Ты и должен бояться. Все плохо. Все рушится, а ты словно идешь по канату.

— Не помогает!

Единственное, что спасало — на милость Ника здесь не было Коди, чтобы слушать его немужское нытье. Это было последнее, чего бы он хотел.

Или того хуже, это мог услышать Калеб.

— Вы неправильно это интерпретируете.

Они оба повернулись и посмотрели на Наширу.

— Прости, что?

Она шагнула вперед.

— Посмотри на это, Нео. Внимательно.

С тонкой грацией она провела руками по линиям, как будто играла на каком-то инструменте. Когда она это сделала, огни замерцали и затанцевали, а затем погасли.

Такеши разинул рот.

— Она права.

— Я снова ничего не понял.

Он покачал головой.

— Нет, Ник. Ты все понимаешь. Просто закрой глаза. Досчитай до трех. И открой их.

— Да, конечно. Я не вчера родился! В прошлый раз, когда я так сделал, меня сильно ударили.

Из-за его прошлого у него были серьезные проблемы с доверием. Он никогда не закрывал глаза, слепо доверяя. Даже при загадывании желания у праздничного торта.

Сими цокнула на его.

— Ты можешь им доверять, глупый мальчик-демон! Просто повторяй то, что он говорит!

Не уверенный в этом, Ник зарычал и заставил себя сделать это. Но каждый волосок на его шее встал дыбом в знак протеста.

В нем не было доверия. С кровью Малачая или без нее.

Блин!

Однако в тот момент, когда начал расслабляться, он начал понимать, что они пытались ему сказать.

Задыхаясь, он открыл глаза и покачал головой.

— Ты Малачай.

Впервые Ник осознал это. Полностью. Он видел вселенную такой, какая она есть, и свое настоящее и истинное место в ней.

Более того, увеличилась широта и глубина его истинных сил. Они потекли и соединились. Не только его, но и всех Малачаев, которые были до него.

Он был Монакрибом. Джеросом. Эвандером и Вересом…

Ярином. Илаем. Ксулом. Элионом. Ксарексом. Уту…

Адарианом.

Амброузом.

Всеми ими. Все объединены. От первого до последнего, на протяжении всего времени. Он чувствовал эту связь.

Более того, он видел, как все начиналось, и ощутил ярость первого предательства, которое привело к их созданию. Жажду крови.

Все время его вид жаждал мести.

Ничто не могло ее успокоить.

Только тот день, когда Ник нашел свою Коди.

— Я не понимаю, — прошептал он.

И все же, как только эти слова вырвались из его уст, он увидел себя давным-давно…