Испорченная принцесса

7

НИКО

После того как парни ушли, я перестал бороться со своей усталостью и забрался на кровать, хотя сон пришел не так быстро, как я надеялся.

Я не принял последнюю порцию обезболивающего, и это начало давать о себе знать.

Но мне надоело чувствовать сонливость, даже если сон и помог бы все это преодолеть.

Пора было перестать прятаться, как слабак, и попытаться разобраться со своим дерьмом.

И начать нужно было с разговора с Брианной.

Только я не был уверен, как это произойдет.

Насколько я знал, у ее двери стоял охранник, чтобы помешать мне увидеться с ней. Парни ничего не сказали, но я бы не стал исключать, что кто-то из них попросил охранять ее. Похоже, она обвела их вокруг пальца, как и меня в эти дни. Особенно Алекс, похоже, очень хотел ее видеть, что меня до сих пор бесит.

Я знаю, что он не сделает ничего такого, чем угрожал, но от одной мысли о том, что он будет болтаться там с ней, у меня в животе бурлит ярость. Я хочу, чтобы именно я был там и следил за тем, чтобы с ней все было в порядке. Это моя вина, что она здесь, и я хочу загладить свою вину любым способом, и если это означает быть ее маленькой сучкой, пока она выздоравливает, то так тому и быть.

Когда я просыпаюсь, свет горит, освещая палату, а вокруг копошится медсестра.

— Добрый вечер, Нико. Как ты себя чувствуешь?

— Отлично, — вру я. Правда в том, что у меня все болит, как сука, и все, что я хочу сделать, — это свернуться в клубок и отключиться от всего этого. — Есть шанс, что меня выпишут? Я здесь закончил.

— Э-э… — Она выглядит так, будто готова сказать «нет», но что-то в моем выражении лица должно ее переубедить. — Пока у вас есть кто-то, кто может присматривать за вами дома, я не вижу причин, по которым вы не можете восстанавливаться там, а не занимать одну из наших палат.

— Осторожно, ты начинаешь говорить, как Дженис. Не может быть, чтобы ты так сильно меня ненавидела.

Ее усмешка дает мне понять, что она знает о неприязни Дженис ко всем нам.

— Уверена, она будет в восторге, когда увидит, что вы вычеркнуты из списка ее пациентов, когда придет утром на работу.

— Эй, может, тебе даже повысят зарплату, — поддразниваю я.

— Позвольте мне осмотреть вас, а потом я пойду оформлять документы. У тебя ведь есть одежда?

— Конечно, есть, — соглашаюсь я, бросая взгляд на сумку в углу комнаты, которую нашел после ухода парней.

Может, они и злятся на меня, но это не помешало Тео заскочить ко мне домой и прихватить кое-какие вещи.

— Можешь принять душ, а я подправлю тебе нос, когда вернусь.

Я сижу спокойно, пока она занимается своими делами, и вскоре она снова оставляет меня в одиночестве. Не желая больше терять ни секунды времени в этой комнате, я прохожу в ванную и включаю душ.

Наконец я сбрасываю мерзкий чертов халат и захожу под воду.

В груди раздается стон, когда горячая вода попадает на кожу, и я долго стою, позволяя ей обрушиться на мои плечи. Если бы только можно было смыть вместе с ней события последних дней.

Отчасти я не хотел принимать обезболивающее, надеясь, что воспоминания вернутся. Я думал, что воспоминания о том, как взял Брианну в ванной, станут для меня началом ночи, но даже после того, как Тео рассказал, что ему известно, мне не стало яснее, почему я покинул это место, словно оно вот-вот взорвется вокруг нас, утащив за собой Брианну.

Что произошло в той ванной, Нико?

Но сколько бы раз я ни задавал себе этот вопрос, ответ не приходил.

Медсестра возвращается вскоре после того, как я выхожу из ванной, свежий и готовый сражаться с миром. Или, по крайней мере, готовый попытаться вернуть себя в палату Брианны. Это единственная битва, на которую у меня сейчас хватает сил.

Она, как и обещала, поправляет мне нос, что, на мой взгляд, совершенно излишне, но она наотрез отказывается отпускать меня без этого. Так что я сижу и хмуро наблюдаю за ней, стиснув зубы до такой степени, что, кажется, вот-вот сломаю их каждый раз, когда она хотя бы легонько касается моего носа.

Это уже не первый раз, когда я его ломаю. Когда ты так часто оказываешься в центре драки, как мы, это неизбежно. Но, клянусь, никогда еще не было так чертовски больно. У меня на глаза наворачиваются слезы, и я не хочу, чтобы эта медсестра была им свидетелем.

Как только она заканчивает, я запихиваю свои жалкие пожитки в сумку и выхожу из палаты, не оглядываясь.

Коридор пуст, когда я поворачиваю к соседней палате.

Я уже готов был просто войти и не дать ей выбора, кроме как поговорить со мной, когда дверь открывается и появляется мужчина в строгом темном костюме.

Из-за затянувшегося действия лекарств, текущих по моим венам, мне требуется на пару секунд больше времени, чем следовало бы, чтобы узнать в нем Брэда.

В тот момент, когда я это делаю, моя хватка за сумку в руке усиливается до того, что ногти впиваются в ладонь, и мне ничего не остается, как прислониться к стене рядом со мной, чтобы не упасть.

Почувствовав мое присутствие, он оглядывается через плечо.

Его глаза тут же встречаются с моими, и от огня в них у меня перехватывает дыхание.

Он не должен знать, что я сделал в пятницу вечером. Лола — одна из наших лучших девушек, и она знает, что ее жизнь не будет стоить того, чтобы жить, если она предаст нас. Но это не значит, что он меня не узнал.

Черт, насколько я знаю, он мог засечь меня задолго до того, как я дал знать о своем присутствии Брианне.

Но что с того? Скучный, мать его, банкир вряд ли пойдет против меня. Может, он и зануда, но что-то мне подсказывает, что он не дурак.

Не говоря ни слова и даже не замедляя шага, он поворачивает обратно к тому месту, куда направлялся, а затем огибает угол и оставляет меня стоять на месте, как будто мне все это только привиделось.

Как только я прихожу в себя, я направляюсь к двери Брианны. Обнаружив, что она не совсем закрыта, я прижимаю ладонь к дереву и открываю ее.

То, что я обнаруживаю внутри, разрывает мне грудь.

Она сидит на кровати, положив голову на руки, ее плечи сотрясаются от рыданий, а тихие всхлипы наполняют тишину комнаты вокруг нее.

— Сирена, — вздыхаю я, и мои ноги несут меня вглубь комнаты задолго до того, как мой мозг успевает принять решение. Она просто взывает ко мне на каком-то таком уровне.

Не спрашивая разрешения, я поднимаю ее одеяло и забираюсь к ней в постель, поворачивая ее так, что она наполовину сидит на мне, а я обхватываю ее дрожащее тело руками и укладываю ее голову себе под подбородок.

Я не уверен, что когда-либо утешал кого-то раньше. Ладно, может быть, Калли, когда она была ребенком, но это совсем другое. Я никогда, вообще никогда не утешал женщину, которую трахал. Я бы скорее отправил их плакать. Черт, я могу гарантировать, что так и было.

— Все в порядке, Сирена, — успокаиваю я, тихо пугаясь, что звук моего голоса прорвется сквозь ее страдания, и она тут же отпустит меня и потребует уйти.

Но, к счастью, этого не происходит.

Вместо этого она прижимается ко мне еще крепче, а ее слезы начинают пропитывать ткань моей рубашки.

— Я держу тебя, Бри, — говорю я, целуя ее в макушку и прижимая ее к себе так крепко, как только могу, учитывая, что на верхней руке у нее массивная повязка. Мысль о том, что я могу причинить ей боль, приводит меня в ужас, несмотря на то что уже слишком поздно.

В конце концов она успокаивается, но, к моему удивлению, не отпускает меня. И после нескольких минут тишины я с болью сдвигаюсь с места, чтобы снова лечь на ее кровать и взять ее с собой.

Она кладет голову мне на грудь, прямо над моим сердцем, слушая, как оно неловко быстро стучит под ее ухом.

Ее рука проникает под мою рубашку, и ее жар обжигает меня изнутри, пока она обнимает меня. Она перекидывает свою ногу через мою, связывая нас воедино всеми возможными способами. Но с ее губ не слетает ни слова.

Между нами есть миллион и одна вещь, которая остается невысказанной, но, похоже, сейчас ее устраивает лишь этот момент. И я не могу соврать, я тоже чертовски доволен этим.

В конце концов, ее дыхание выравнивается, а тело замирает, и она погружается в сон.

Но я не могу. Я не могу отвести от нее взгляд или позволить своим мыслям успокоиться.

Неужели Тео, Себ, Тоби и Дей— нет, не буду об этом… они так же спят каждую ночь? Неужели они буквально засыпают в обнимку с одним и тем же человеком?

Если это так, то должен сказать, что все не так плохо, как я думал.

Черт. Кто я сейчас?

Я уже спал с женщинами… Ладно, это ложь. Я спал с Брианной. Все остальные были посланы подальше, как только я с ними заканчивал. Но мы всегда просто отключались на своих сторонах кровати довольные, потные, измученные. Чаще всего я забывал о ее присутствии, пока она не пугала меня до смерти на следующее утро, или я просыпался с туманным воспоминанием о ее присутствии, но обнаруживал, что она уже сбежала, как она часто делала в последнее время.

Но это… это… приятно?

Тихий смех срывается с моих губ, когда я смеюсь над собственной нелепостью.

Может, мне стоило просто принять те таблетки?

Но мои мысли не идут ни в какое сравнение с тем развлечением, которое я испытываю, когда немного погодя в комнату вваливаются Джоди и Тоби с пакетами в руках.

Глаза Джоди распахиваются так широко, что я уверен, что они чуть не выскочили у нее из головы при виде меня с Брианной на руках.

— Кто-то сделал ей лоботомию, пока нас не было? — наконец шепчет она, в то время как Тоби просто с интересом изучает наше положение.

— Ты такая смешная, — шиплю я в ответ.

— Она буквально хотела убить тебя, когда я в последний раз упомянула твое имя. Как ты перешел от этого к… этому?

Я пожимаю плечами, потому что хрен его знает.

— Брэд, этот придурок, приходил навестить ее, — тихо признаюсь я. — Я видел, как он ушел, а потом застал ее плачущей.

— Он заставил ее плакать? — спрашивает Тоби, нахмурившись.

— Нет, — говорит Джоди. — Не может быть, чтобы он заставил ее плакать. Он ее не волнует…

— Кроме его великолепного члена, — замечаю я, цитируя слова Брианны, которые она говорила мне много-много раз, когда дразнила меня своим постоянным приятелем.

— Я не уверена, что даже этого достаточно, чтобы заставить ее плакать.

— В любом случае, она заснула вот так, так что…

— Ты выглядишь мило, — говорит Тоби, в его глазах пляшет веселье. — Каково это — наконец-то познать радость объятий?

— Пошел ты, — шиплю я, хотя в угрозе нет ни капли жара, и, если судить по его улыбке, он слышит все мои невысказанные слова.

Да, я наслаждаюсь этим, придурок. Смирись с этим.

— Ладно, мы просто принесли ей кое-какие вещи. Если ты не против, мы собираемся домой, но я вернусь до того, как начну работать завтра.

— Ты не знаешь, когда ее выпишут? — спрашивает Тоби.

Я качаю головой.

— Можешь узнать? — спрашиваю я, нуждаясь в том, чтобы она уехала отсюда так же сильно, как и я сам.

— Конечно. И мы обустроим нашу гостевую комнату.

— Подожди, что? — выпаливаю я.

— Мы не отпустим ее домой, пока она еще восстанавливается, — говорит Джоди, закатывая глаза, как будто это очевидно.

Она права. Мысль о том, что Брианна вернется в свою квартиру одна, мне тоже не по душе. Но, честно говоря, квартира Тоби и Джоди ненамного лучше.

Так что бы ты предпочел? Чтобы она переехала к тебе?

— Есть другие предложения? — спрашивает Тоби со знающей ухмылкой.

— Н-нет. Наверное, я не очень задумывался о том, что будет, когда мы уедем отсюда. — Ложь. Такая ложь.

— Конечно, не задумывался. Если придумаешь, дай нам знать, — поддразнивает он.

— Просто уходи, пока не разбудил ее, — шиплю я, более чем готовый снова остаться наедине со своей сиреной.