История одной страсти

9.

Йэн начал с алфавита.

Посмотрев на нетерпеливые лица Фэнси и Ноэля, он назвал им несколько букв, затем заставил своих прилежных учеников повторить их.

Эми села рядом с братом и несколько минут тоже сосредоточенно слушала. Йэн подумал, что она научилась бы быстрее, если бы у него были картинки, чтобы сделать урок более увлекательным. Без них Эми вскоре заскучала и принялась играть с куклой.

Фортуна же, напротив, возбужденно ходила по комнате, явно заинтересованная происходящим, хотя почему-то не присоединялась к остальным. Тем не менее Йэн несколько раз замечал, как Фортуна шевелит губами, повторяя буквы, которые ее сестра и племянники произносили вслух.

Вечер был теплым и влажным, но сквозь распахнутые окна в гостиную доносилось легкое дуновение бриза. Вопреки обыкновению, шотландец поужинал вместе со всеми и хотел было уйти в поле, если бы Фэнси не настояла на том, чтобы начать урок сразу же, как только убрали со стола.

Видя, какой надеждой загорелись глаза Фэнси, Йэн почувствовал себя неспособным обмануть ее ожидания. Ей предстояло переплыть океан, а за такое короткое время он мог лишь научить ее барахтаться в прибрежных водах. Поэтому Йэн решил ограничиться преподаванием основ.

Урок продолжался до тех пор, пока Эми не заснула прямо на полу в обнимку с куклой. Ноэль тоже начал клевать носом за столом.

— На сегодня хватит, — посмотрев на мальчика, сказал Йэн и, когда Фэнси согласно кивнула, добавил: — Нам нужны бумага, чернила и букварь.

— Завтра мы поедем в Честертон, — сообщила Фэнси. — Мне все равно нужно съездить, чтобы… кое с кем повидаться.

— А как же табак?

На миг она нахмурилась, но лоб ее тут же разгладился.

— Это может подождать.

Если ему и требовалось доказательство ее страстного желания научиться читать, то сейчас он его получил. Он слишком хорошо знал, насколько важно для нее вовремя посадить табак.

Йэн похвалил мальчика:

— Ты все схватываешь на лету.

— Как и мама, — гордо сказал Ноэль.

— Да, твоя мама молодец.

Встав из-за стола, Йэн пересек комнату, зная, что Фэнси идет за ним. На пороге гостиной он остановился и обернулся, положив руку на ручку двери.

— Спасибо, — негромко сказала Фэнси.

— Не стоит благодарить меня сейчас. И не стоит ожидать слишком многого. Я всего лишь учу вас азам.

Но ее глаза зажглись новым светом, и никакая сила уже не могла погасить его. Йэн смотрел на нее, злясь на себя за то, что собственными руками привязывает себя к ней.

Йэн вышел на улицу и направился к конюшне. Посреди двора он остановился и посмотрел на небо. Полная луна освещала поля с распаханной землей, ждущей новых ростков.

Глубоко вздохнув, Йэн направился в поле.

После ухода шотландца Фэнси отправила Ноэля спать. Оставшись одна, она взяла с полки одну из книг и, раскрыв, начала изучать буквы в надежде, что они каким-нибудь волшебным образом приобретут для нее смысл. Ничего не добившись, она огорченно вздохнула и закрыла книгу.

Она запомнила буквы алфавита. Какое скромное начало! А что, если у нее, как и у Джона, нет способностей к обучению? Эта мысль обожгла ее как огнем.

Положив книгу обратно на полку, Фэнси принялась за мытье посуды, оставшейся от ужина. Налив в миску горячей воды и ополаскивая тарелки, она повторяла про себя алфавит и осталась очень довольна, сумев без запинки три раза подряд назвать все буквы. Выучить за одно занятие целый алфавит — ей это казалось чудом.

«Нет, — поправила Фэнси себя, — чудо произойдет, когда я смогу складывать буквы в слова».

Она была уверена, что у Ноэля учеба пойдет быстро. Однако ее удивил явный интерес Фортуны к занятиям. Девушка провела с ними весь вечер, большую часть времени оставаясь в тени, но внимательно следя за происходящим.

Перемыв тарелки, Фэнси с зажженной свечой в руке поднялась наверх, в комнату Ноэля. Он крепко спал, одной рукой обняв Непутевого. Мальчик был таким маленьким и беззащитным. Наклонившись, Фэнси поцеловала сына, ее сердце переполняла нежность.

Как ей хотелось, чтобы он всегда был в безопасности! Чтобы на лице его всегда играла улыбка, и он никогда не знал страха, который пришлось пережить ей. Фэнси хотелось подарить ему весь мир.

Задув свечу, она спустилась вниз и заглянула в комнату Эми и Фортуны. Лунный свет заливал две спящие фигуры на большой кровати, принадлежавшей раньше ее отцу. Эми свернулась клубочком в объятиях тети, ее пушистые ресницы слегка подрагивали. Фортуна выглядела такой умиротворенной, какой Фэнси давно ее не видела. Обеспокоенное выражение, прежде не покидавшее девушку даже во сне, исчезло с ее лица, и морщинки на обычно нахмуренном лбу разгладились.

Ее семья. Ее плоть и кровь.

Как же могла она отдать их на милость Роберта? При мысли о том, что им придется жить в его мрачном доме, у Фэнси мурашки побежали по коже.

Она поцеловала спящую Эми, потом прошла в свою спальню и переоделась в ночную сорочку. Не в силах заснуть, она подошла к окну и посмотрела на конюшню, залитую лунным светом. Приглядевшись, она увидела на поле за конюшней силуэт шотландца. Было заметно, что ему тяжело работать, однако Фэнси вновь была поражена изяществом и ритмичностью его движений. Его первые попытки обрабатывать землю были страшно неумелыми, но он быстро научился и взял на себя львиную долю работы.

Йэн Сазерленд. Ее собственность. Человек, который сделал гораздо больше для спасения ее семьи, чем она была вправе ожидать от него.

Фэнси наблюдала за шотландцем еще несколько минут. Затем сняла сорочку и надела рабочее платье с длинными рукавами и высоким воротником. Земля въелась в платье так прочно, что отстирать его уже было невозможно. Не застегивая две верхние пуговицы на воротнике и засучив рукава, она вышла на улицу и направилась в поле.

При ее приближении шотландец поднял голову. Он молча взял у нее ростки табака, которые она принесла, и она вернулась на маленькое поле за домом, чтобы взять еще. Когда ростков оказалось достаточно, они вместе занялись их посадкой.

Шло время. Луна стояла в зените, но Фэнси была полна решимости работать, пока работает шотландец. В конце концов, это ее поля. И если он потерял сон из-за них, она тоже не Должна спать.

Наконец, когда они пересадили большую часть ростков, он поднялся и посмотрел на нее.

— Идите спать, — негромко сказал он. — Насколько я помню, дорога до Честертона будет длинной.

Выпрямившись, он стоял на расстоянии ярда от нее. В темноте невозможно было рассмотреть выражение его лица, но Фэнси видела его четкие черты. Они не произнесли ни слова, но между ними шел молчаливый разговор. Невысказанное признание было столь отчетливым, что Фэнси услышала его сердцем. В ответ в ней зажегся огонь, которого она прежде не знала.

Однако этот огонь тут же погасило чувство вины. Как могла она испытывать подобные чувства, едва похоронив Джона?

Но отрицать нахлынувшее на нее чувство она тоже не могла. На рассвете, посреди табачного поля, она стояла и смотрела на Йэна Сазерленда, и он отвечал на ее взгляд. С каждым мгновением они все острее ощущали присутствие друг друга.

Не отрывая от него взгляда, Фэнси тихо произнесла:

— Вы не должны были этого делать.

— Нет, должен, — отозвался он. — Но не придавайте этому слишком большое значение.

— А какое же значение я должна этому придавать?

— Это возврат долга, не больше.

— И все же, — настаивала Фэнси. — Я не знаю, что бы мы делали без вас все эти дни.

— Ваш муж заплатил за меня, — отрезал шотландец. — Вам лучше идти в дом и немного отдохнуть.

— А вы?

Он пожал плечами:

— Мне случалось не спать много дней. Могу обойтись без этого.

Ей тоже не хотелось возвращаться в дом, в холодную пустую постель.

Фэнси не стала спорить, а опустилась на колени, вырыла ямку для ростка, укрепила его и принялась за следующий.

Вздохнув, он последовал ее примеру.

Бледнея, луна медленно двигалась к западу и наконец скрылась за горизонтом. Поле погрузилось во мрак, но они уже пересадили все ростки, которые принесла Фэнси. Сидя на корточках, она окинула взглядом поле: многое еще нужно было сделать, но удовлетворение результатами собственного труда затмило глубокую усталость.

Шотландец поднялся на ноги и, протянув ей руку, помог встать. Оба они были запачканы землей и едва двигались от усталости, но ее переполняла гордость.

Теперь она знала, что ей все под силу. Она сможет выжить без Джона, поднять их детей. Даже чувство вины, кольнувшее ее, не могло уменьшить уверенность, с которой она смотрела в завтрашний день.

Шотландец отвел прядь волос с ее лица.

— Завтра будет длинный день. Вам лучше пойти отдохнуть.

Его голос был мягким, как легкие речные волны, ласкающие прибрежный песок. Он никогда не говорил так с ней прежде. Долгие часы тяжелой изматывающей работы сблизили их.

Внезапно Фэнси испугалась. Она испугалась чувств, охвативших ее так скоро после смерти Джона, чувств к человеку, ясно давшему ей понять, что он при первой же возможности уедет, чего бы это ему ни стоило.

Ей захотелось убежать. Его близость заставляла ее сердце учащенно биться. Его взгляд говорил ей, что он знал о ее чувствах и сам испытывал нечто подобное. Ей нужно было немедленно скрыться за спасительными стенами дома.

Однако она не могла двинуться с места.

У нее перехватило дыхание, когда Йэн погладил рукой ее щеку, и на короткое мгновение губ его коснулась улыбка.

— У вас запачкан нос, — сказал он и легко коснулся его пальцем. — И все же вы никогда не были красивее, чем сейчас, миссис Марш. — С этими словами Йэн резко развернулся и ушел к колодцу.

Фэнси шумно выдохнула. Щека пылала там, где его рука касалась ее. Его слова и теплота голоса пробудили чувства и мысли, прежде дремавшие в ней.

Смущенная и слегка испуганная тем, что теряет контроль над собой, Фэнси устремилась к дому. Проходя мимо колодца, она заставила себя не смотреть в его сторону, но все же не удержалась и увидела, что Йэн умывается, раздевшись до пояса.

Дома она быстро наполнила водой таз и смыла грязь с лица и рук. Оказавшись в своей комнате, она надела ночную сорочку и нырнула в постель.

Небо еще было темным. До рассвета оставалось около часа.

Фэнси знала, что должна немного отдохнуть, но понимала, что уснуть ей не удастся.

Теплота, возникшая в их отношениях, бесследно исчезла на следующее утро, словно растворившись в солнечных лучах.

Шотландец не пришел к завтраку, и Фэнси решила, что он проспал. Но когда она пришла разбудить его, то застала Йэна работающим в конюшне. Бросив быстрый взгляд на лошадей, она поняла, что он уже накормил и напоил их, а также вычистил стойла. Скорее всего, он вообще не спал прошлой ночью.

Однако в его глазах не было и следа усталости, а лишь холодный блеск. Фэнси не узнавала человека, с которым накануне ночью работала в поле. Перед ней был незнакомец, взиравший на нее с безразличием.

Его холодность перечеркнула робкие надежды Фэнси на то, что теперь, возможно, он согласится остаться на ферме. Она не забыла его слова о том, что в нем нуждаются и другие, но он должен видеть и то, как в нем нуждается ее семья.

— Вы хотите запрячь коляску или поехать верхом? — спросил шотландец.

— Если мы поедем верхом, то сможем вернуться сегодня.

Он скептически посмотрел на нее.

— Это тяжелая дорога.

— Я знаю, — ответила она, — но утром лошадей нужно будет накормить, а Ноэль не справится один, и… я не хочу, чтобы Фортуна оставалась одна ночью.

В его глазах промелькнуло удивление, и Фэнси догадалась, о чем он хочет спросить: почему Фортуна, уже почти взрослая девушка, не может остаться одна на одну ночь. Однако он сказал о другом:

— Возможно, нам не стоит ехать. Бумага и ручки могут подождать.

Однако для нее бумага и ручки были на вес золота: это был ключ к свободе.

Так же важны были и документы Йэна Сазерленда, хранящиеся у Дугласа Тернера. Их нужно было срочно забрать у адвоката, как просил Джон. Роберт ясно дал понять, что хочет сделать шотландца своей собственностью, однако, прежде чем это случится, она уничтожит бумаги или своей подписью даст Йэну свободу.

Однако она не собиралась посвящать его в свои планы. Хотя Фэнси чувствовала себя виноватой, удерживая человека против его воли, она не знала, как еще можно защитить своих детей и сестру от того, что неминуемо произойдет, если табак не будет посеян вовремя. Она убеждала себя, что через несколько недель он, возможно, и сам согласится остаться. Тогда она уничтожит бумаги.

Или нет. Равнодушие в его глазах сказало ей, что между ним и ее семьей нет никакой связи. Взгляд Йэна был пустым и безжизненным, как если бы угасла последняя искра надежды, питавшая его.

Что было причиной этого? И кто? Вопросы крутились у Фэнси на языке, но она не решилась задать их, опасаясь услышать в ответ холодное отрицание.

— Оседлайте кобылу и вороного жеребца, — сказала она. — Я соберу еду в дорогу.

— Хорошо, — согласился он.

Фэнси помедлила, желая сказать что-то еще, желая восстановить хрупкую связь, возникшую между ними прошлой ночью. Но она не знала, какие слова могут растопить ту стену, которую он возвел между ними. И она не была уверена, что готова к последствиям этого.

Прикусив губу, Фэнси направилась к дому.

Кошмар, мучивший его в течение недолгого сна, был худшим из всех, посещавших Йэна за последний год. Он видел Дерека, раскачивавшегося на веревке виселицы; Патрика, лежавшего на поле Каллодена, истекая кровью; Кэти, стоящую на руинах Бринера и протягивающую к нему руки.

Ужасные видения все еще стояли у него перед глазами, когда он седлал лошадей. Воспоминания стали невыносимыми. Нужно было что-то делать, и немедленно.

Однако здравый смысл боролся в нем с желанием вскочить на вороного коня и скакать что есть сил к морю, к порту. Найденные им карты укажут путь, но не решат остальных проблем. Как узнать, куда отправляются корабли, и в каком порту искать нужный? Как попасть на него? Кроме того, прежде чем предпринять попытку сбежать, нужно выжечь клеймо на пальце и придумать правдоподобное объяснение шрамам на запястьях. Ни один капитан не возьмет на борт подозрительного моряка.

Смирившись с необходимостью выждать время, Йэн решил попросить Фэнси Марш одолжить ему денег на отправку письма. Может, ему повезет, и он получит весточку от Кэти.

Но письма редко доходили в Северную Шотландию. Кроме того, он понятия не имел, кому нужно писать. Кто выжил после битвы при Каллодене? Кто стал предателем, а кто остался верен своему народу?

Он мог бы забыть о гордости и попросить Макра узнать о судьбе Кэти. Но они не сделали ничего, чтобы спасти Дерека от виселицы, и позволили выслать Йэна в колонии, где он был продан, словно раб. Они пали так низко, что, испугавшись за свои земли и титулы, предали Шотландию и своих соратников. Йэн сомневался, чтобы подлые Макра помогли даже ребенку, если это могло навредить интересам английской короны.

Итак, у него не было никого, кому он мог бы доверить жизнь сестры. Поэтому он должен вернуться в Шотландию сам, и как можно быстрее.

Выводя оседланных лошадей из конюшни, он увидел Фэнси Марш, ждущую его на крыльце дома. На ней было черное платье и накидка, а волосы уложены в тугой узел на затылке. Но строгая прическа лишь подчеркивала тонкие черты лица и оттеняла блеск янтарно-карих глаз. Фэнси Марш выглядела чертовски привлекательно. И чертовски беззащитно.

Йэн повторял про себя, что Фэнси из тех женщин, которые выдержат любой удар судьбы. Достаточно вспомнить, как она работала на поле всю ночь, превозмогая усталость. Она справляется с неприятностями куда лучше своей сестры.

Фэнси сошла по ступеням крыльца, держа в руках седельные сумки. Ворона — кажется, ее звали Непоседа — слетела с забора и села на плечо Фэнси, озабоченно каркая. Оставив Фортуну на крыльце, Ноэль и Эми побежали за матерью. Подойдя к лошадям, Фэнси остановилась и, передав Непоседу Ноэлю, поцеловала его и Эми. Глаза малышки блестели от слез.

— Ведите себя хорошо, — напутствовала она детей.

— Когда ты вернешься, мама? — спросил Ноэль.

— Ноэль, ты помнишь, что я сказала тебе? — мягко напомнила Фэнси.

— Сегодня, — повторил Ноэль, однако его лицо оставалось недоверчивым.

— Правильно, — подтвердила она. — Возможно, будет уже поздно, но обещаю, что вернусь сегодня.

— Я не лягу спать, пока ты не приедешь.

Фэнси помедлила с ответом, и Йэн ясно видел, как ее практичная натура борется с мягким сердцем. Наконец она кивнула:

— Если ты не заснешь.

Не совсем удовлетворенный, мальчуган повернулся к Йэну:

— Я буду повторять алфавит. Это поможет мне не заснуть.

Первым побуждением Йэна было заверить Ноэля, что он не сомневается в его усердии, но Йэн сдержал себя. Он крепче сжал поводья вороного скакуна, и животное испуганно попятилось.

— Нужно выезжать, миссис Марш, — сказал он.

Ноэль выглядел расстроенным. Когда Фэнси еще раз поцеловала сына на прощание, он взял Эми за руку и, удерживая Непоседу на другой руке, пошел обратно к крыльцу.

Йэн помог Фэнси сесть на лошадь, отпустив ее руку, как только она оказалась в седле. Затем сам взобрался в седло и, глядя на прыгающего вокруг Счастливчика, сказал:

— Ты останешься дома, приятель.

Пес обиженно заскулил и заковылял к крыльцу. Усевшись возле Ноэля, он грустно посмотрел на Йэна.

«Черт, — выругался он про себя, — день предстоит длинный».

Солнце уже стояло довольно высоко, когда Фэнси и Йэн остановились, чтобы отдохнуть и напоить лошадей. Шотландец съел немного хлеба с сыром из запасов Фэнси. После его нескольких односложных ответов Фэнси оставила попытки завязать разговор.

И все же она остро ощущала его присутствие. Интересно, чувствовал ли он то же необъяснимое притяжение всякий раз, когда встречались их взгляды?

Почему она никогда не чувствовала ничего подобного с Джоном? Ей приходилось слышать легенды о большой любви, об индейских женщинах, бросающихся со скал, когда погибали их возлюбленные-воины. Но это были всего лишь легенды.

Брак ее отца и его жены, Маленькой Лани, был основан на дружбе, так же как брак Фэнси с Джоном. Разве не достаточно было для счастливой семьи взаимного уважения и нежности? Раньше она считала, что достаточно. До того, как встретила Йэна Сазерленда.

Фэнси все еще пыталась разобраться в своих чувствах, когда они приехали в Честертон. Было около полудня. Фэнси показала Йэну, где находится магазин, и дала ему несколько монет.

Взяв их, он удивленно поднял бровь.

— Разве вы не пойдете со мной?

— У меня есть и другие дела. Купите все, что считаете нужным для наших уроков. Возможно, потом вам захочется выпить бокал эля. Мы встретимся здесь через час.

Йэн странно посмотрел на нее:

— Вы доверяете мне?

— Да, — кивнула она.

— Вам не следует этого делать, — признался он.

— Возможно, но у меня нет выбора.

Посмотрев на нее еще минуту, он спустился на землю.

— Вы спешитесь здесь? — спросил Йэн. Покачав головой, Фэнси повторила:

— Встретимся здесь через час. — И, потянув поводья, ускакала вверх по улице.

Чувствуя на себе его взгляд, Фэнси еще сильнее натянула поводья. Она не была уверена, что может доверять ему, но и не могла держать его все время в поле зрения.

Проехав ряд деловых зданий, она спешилась у конторы Дугласа Тернера. Фэнси оглянулась, но не увидела Йэна. Хорошо. Она не хотела, чтобы он знал, куда она поехала.

Собравшись с духом, она открыла дверь. Мелодично прозвенел бронзовый колокольчик. Фэнси немного постояла в прихожей, привыкая к полумраку после яркого солнечного света. По обе стороны прихожей протянулись полки, заставленные книгами. Фэнси потянула носом воздух. Запах кожаных переплетов был для нее гораздо приятнее, чем аромат дорогих духов.

На пороге одного из кабинетов появился Дуглас Тернер. Фэнси виделась с ним несколько раз. Ей всегда нравился этот человек. Обычно он встречал ее улыбкой, но сейчас его лицо было озабочено.

— Миссис Марш? Вы приехали одна? Что-нибудь случилось?

Фэнси прикусила губу, почувствовав близкие слезы. Наконец она произнесла внезапно охрипшим голосом:

— Джон… Джон умер две недели назад. Тернер на секунду закрыл глаза, затем ласково посмотрел на нее.

— Мне очень жаль, миссис Марш. В прошлый раз, когда мы виделись, он выглядел нездоровым. — Тернер вздохнул. Взяв ее под локоть и провожая в кабинет, он добавил: — Пожалуйста, присядьте и скажите, что я могу для вас сделать.

Фэнси позволила усадить себя в кресло с высокой спинкой, стоящее напротив письменного стола нотариуса. Выпрямившись, она положила руки на колени, подождала, пока Тернер сядет за стол, и откашлялась.

— Джон просил меня приехать к вам, — начала она. — Он доверял вам. У вас должно быть его завещание и… какая-то закладная.

— Да, — кивнул Тернер. — Он оставил у меня конверт с обоими документами. Собственно, вы наследуете все его имущество, пока ваш сын не достигнет совершеннолетия.

— Нет никаких… препятствий для этого?

Он нахмурился.

— По крайней мере, я их не вижу.

Фэнси начала нервно теребить платок на коленях.

— Мой деверь, Роберт, может опротестовать завещание.

Тернер покачал головой:

— Он не добьется успеха, моя дорогая. Джон ясно изложил свою волю. Я сейчас достану завещание.

Фэнси облегченно вздохнула:

— Благодарю вас.

— Я также могу дать вам закладную, — сказал он. — И мой вам совет, миссис Марш, продать этого иммигранта. Уверен, вы не захотите держать на ферме подобного человека, оставшись одна.

— Я подумаю, — отозвалась Фэнси, зная, что не последует совету юриста.

Тернер скрылся в прилегающей к кабинету комнате и минутой позже вернулся с конвертом в руках.

— Если есть что-то, что я могу для вас сделать, — сказал он, передавая конверт Фэнси, — сообщите мне. Я могу позаботиться о продаже закладной, если пожелаете. С началом посева иммигранта можно выгодно продать.

Фэнси взяла конверт.

— Спасибо, я буду иметь в виду.

— Чем скорее вы это сделаете, тем лучше, миссис Марш, — повторил нотариус.

— Я еще не решила, — наконец призналась Фэнси. — Нам нужна помощь.

— Ваш деверь, конечно, поможет вам.

Пальцы Фэнси сильнее сжали бумаги.

— Благодарю вас, мистер Тернер. Мне нужно идти.

Пожав плечами, Тернер проводил ее до входной двери и распахнул ее перед Фэнси. Его глаза расширились, когда он увидел оседланную лошадь.

— Вы же приехали не одна, миссис Марш?

— Меня сопровождал мистер Сазерленд, — ответила Фэнси.

— Мистер Сазерленд? — повторил Тернер, пытаясь вспомнить, когда он слышал это имя.

— Знакомый. — Определение звучало достаточно достоверно. Увидев по лицу юриста, что он так и не вспомнил фамилию Йэна, Фэнси решила, что Тернер либо забыл его, либо не читал закладную.

После того как Тернер помог Фэнси сесть на лошадь, она благодарно улыбнулась ему.

— Я вам очень признательна, — сказала она, убирая конверт в седельную сумку. Юрист отмахнулся:

— Не стоит. Мне это не составило никакого труда. Обязательно дайте мне знать, если понадобится помощь.

Попрощавшись, Фэнси направила лошадь обратно к магазину. Она надеялась в ожидании шотландца купить подарки Ноэлю и Эми. Спешившись возле магазина, Фэнси случайно оглянулась и заметила коляску Роберта Марша, остановившуюся возле конторы Дугласа Тернера.

С тревожным сердцем она наблюдала за грузной фигурой деверя, вышедшего из коляски и скрывшегося в доме. Надеясь, что Роберт не увидел ее, Фэнси поспешила в магазин. Да, Роберт не терял времени даром.

Вороного жеребца на улице не было видно, поэтому Фэнси не удивилась, не обнаружив шотландца в лавке. Сколько времени она провела у Тернера? Не больше получаса.

«Он скоро вернется», — уверяла она себя, борясь с желанием спросить у продавца, не было ли среди его покупателей высокого мужчины с коротко подстриженными темными волосами.

Фэнси посмотрела на кукол, выставленных на прилавке, но все они были дороже, чем она могла себе позволить. Остановив взгляд на музыкальной шкатулке, Фэнси открыла инкрустированную крышку, из-под которой раздались звуки вальса. В другое время она бы сочла шкатулку прелестной и наслаждалась бы приятной музыкой. Но сейчас каждая нота, казалось, отсчитывала секунды и минуты тревожного ожидания.

Вальс заиграл снова.

Фэнси выглянула в окно. Коляска Роберта катилась вниз по улице. Темнокожий возница что есть силы хлестал кнутом пару лошадей, запряженных в экипаж. Миновав лавку и таверну, коляска скрылась за поворотом.

Фэнси томилась в неизвестности. Что Роберт хотел от Дугласа Тернера? И где шотландец? Неужели она ошиблась в нем? Неужели он взял жеребца и сбежал?

Сколько времени прошло с момента, когда они расстались?

Фэнси направилась к двери. «Йэн Сазерленд, — прошептала она, — где ты?»