История одной страсти

24.

Фэнси сидела за столом, сочиняя записку, которая была важной частью ее плана. Сейчас с особой остротой она почувствовала, насколько ограничены ее знания. Она смахнула с ресниц слезинку. Ей всегда хотелось научиться грамоте, а теперь, когда ее умение было вопросом жизни и смерти, она была беспомощнее ребенка.

Тим, возможно, смог бы ей помочь, но он уехал рано утром, чтобы найти отцовский пистолет и уговорить вдову Филипс посидеть с ее детьми. Они решили сказать старой женщине, что Фэнси должна отлучиться по делам в Честертон, и Фэнси надеялась, что вдова не станет задавать лишних вопросов.

Коротая время в ожидании, они с Фортуной накормили лошадей и скот. Ноэля она попросила прополоть грядки в саду. Одной рукой он мог справиться с этой работой; а Фэнси видела, что мальчика нужно чем-то занять. Он был необычно притихшим, и она догадывалась, что сын дуется на то, что его не задействовали в плане спасения Йэна.

В полдень, к огромному облегчению Фэнси, на ферму приехала миссис Филипс. Ее привез на коляске младший сын, Том, которому едва исполнилось семнадцать лет. Том помог матери выйти, и она рассыпалась перед Фэнси в сердечных приветствиях.

— Тим сказал, что вам нужно уехать в Честертон по делам. Я очень рада, что могу помочь. Можете отсутствовать сколько необходимо. Я с удовольствием присмотрю за детишками.

Ноэль, расстроенный, что ему не доверили заботу о сестренке, бросил на мать обиженный взгляд и ушел в сад. Эми же, напротив, сразу же прониклась симпатией к доброй женщине, особенно когда она открыла перед малышкой корзинку, полную домашнего печенья.

Благодарность Фэнси была смешана с удивлением. Она никогда не ожидала помощи от соседей из-за родственных уз Джона с Робертом Маршем, которого боялись и ненавидели в округе. Ей вдруг пришло в голову, что, возможно, соседи избегали ее и ее семью из-за болезненной застенчивости Джона, которая была результатом многолетних насмешек со стороны старшего брата.

В любом случае Фэнси была рада видеть за своим столом миссис Филипс и непринужденно разговаривать с ней, словно с давней приятельницей. Она бы искренне наслаждалась болтовней, если бы не сидела как на иголках, ожидая возвращения Тима.

Он появился через час после приезда миссис Филипс. Фэнси поспешила к нему в конюшню, подальше от любопытных ушей почтенной вдовы и детей, и Тим показал ей пистолет.

— Он заряжен, — сообщил он. — Я покажу Фортуне, как его держать.

Фэнси вышла в загон и свистнула. Через секунду на ее плечо опустилась Непоседа.

— Сможешь ли ты сыграть свою роль? — спросила она, нежно поглаживая свою любимицу. Непоседа была самой непредсказуемой частью ее плана.

Ворона сложила крылья и принялась чистить перышки. Фэнси решила, что это хороший знак. Однако оставалось еще много «если» и «но», и в любой момент все могло пойти прахом.

Фэнси сходила в дом за письменными принадлежностями, затем вернулась в конюшню, где ее ждали Тим и Фортуна и крутился Ноэль, все еще надеявшийся, что ему позволят принять участие в приключении. Она положила на стол Йэна ручку, чернильницу и несколько листков бумаги и взглянула на Тима.

— Можешь ли ты написать записку? — смущенно спросила она.

Кивнув, он сел за стол и обмакнул ручку в чернила. Он знал об уроках чтения и понимал, как она старалась справиться сама, прежде чем попросить о помощи.

— Что я должен написать?

— На одном листке: «пистолет», «конюшня», «сено», а на другом — «сегодня», «лошади», «ручей». Тим с сомнением взглянул на нее:

— Поймет ли он?

Фэнси не была в этом уверена, но, ободряюще улыбнувшись, сказала:

— Ему придется понять.

Фэнси сжала руки Фортуны. Они были холодны, как лед, но Фортуна бесстрашно взглянула на нее. Они обменялись улыбками, и экипаж въехал в Марш-Энд. Фэнси сразу же увидела Роберта на необработанном поле. Никто другой не сидел в седле с таким надменным видом.

Фэнси также увидела множество людей, трудившихся в поле. Среди них прохаживался Сесил Мартин, поигрывая кнутом, словно символом своей власти над ними.

Она вздрогнула, когда кнут со свистом опустился на обнаженную спину. Мужчина выпрямился, и сердце Фэнси забилось сильнее. Она узнала Йэна.

Призвав на помощь все свои силы, она растянула губы в притворной улыбке, адресованной Роберту, галопом скакавшему к ним.

— Какой неожиданный визит! Рад видеть тебя! — воскликнул он, с одобрением оглядывая ее тщательно подобранное платье. Затем его взгляд остановился на Фортуне, и в нем появилось отвращение. — И мою дорогую… родственницу, — добавил он.

Заледеневшая было кровь Фэнси начала закипать. Она протянула руку, чтобы жестом успокоить сестру, однако та лишь посмотрела на нее невидящим взглядом. Фэнси молилась, чтобы у Фортуны хватило смелости выполнить задуманное.

— Надеюсь, ты приехала с хорошими новостями, — сказал Роберт.

— Это от многого зависит, — парировала она. — Ты тоже дал обещание.

— И я держу его. Твой шотландец работает в поле, живой и невредимый.

— Он еще не оправился от ран.

Роберт пожал плечами:

— Я не церемонюсь со своими рабами. Фэнси прикусила губу, и он улыбнулся, словно прочитал ее мысли.

— Тебе не стоит самой управлять экипажем, это вредно для твоих нежных ручек, — сменил тему Роберт. — Я не хочу, чтобы у моей жены были мозоли.

— Тогда ты будешь разочарован, — возразила она. — Я помогала своему мужу в поле. — «Обоим мужьям», — добавила она про себя.

— Тебе больше никогда не придется этого делать, — заверил ее Роберт. — Я никогда не понимал, почему Джон разрешал тебе работать, как… крестьянке.

Повернувшись в седле, он подал знак Сесилу Мартину, и они молча ждали, пока надсмотрщик галопом мчался к ним.

— Пошли кого-нибудь отвезти экипаж к дому, — приказал он.

Пошлет ли он Йэна? Было бы вполне в характере Роберта попытаться унизить его у нее на глазах. А их план будет гораздо легче осуществить… Но Роберт не сделал ей такого подарка.

— Одного из рабов, — добавил он. — И пусть поторапливаются.

Мартин вернулся в поле и отдал короткое приказание одному из темнокожих рабов. Пока негр бежал к их коляске, Фэнси увидела, как Мартин еще раз ударил кнутом Йэна. Она не сомневалась, что он сделал это намеренно.

Она повернулась к Роберту:

— Если это случится снова, я не выйду за тебя.

— Нет, выйдешь, — спокойно возразил он. — Потому что это самое меньшее из того, что я могу с ним сделать.

— Тебя не волнует, что ты мне отвратителен?

— Ни капли. — Его явно забавляла их перепалка. — Как я уже сказал, я получу удовольствие, укрощая тебя. Ну же, Фэнси, это не так страшно, как кажется. У тебя будут слуги, богатство, положение. Твоя сестра… получит лучшие условия, а дети научатся приличным манерам.

Фэнси почувствовала, как вздрогнула Фортуна, и надеялась, что Роберт не заметил этого. Почуяв слабину, он, словно хищник, добивал добычу.

Когда раб добежал до коляски, Роберт велел ему отвезти ее во двор. Фэнси уступила ему место. Мужчина был весь в поту, тяжело дышал, в глазах его застыл страх, а руки дрожали. Он взял поводья. По пути к дому никто не проронил ни слова. Когда экипаж остановился, Роберт сошел первым и помог Фэнси спуститься. Фортуна не стала дожидаться и спрыгнула на землю сама.

— Возвращайся в поле, — приказал Роберт вознице.

Раб побежал по аллее обратно, а Роберт передал поводья мальчику, которого Фэнси уже видела в прошлый приезд в Марш-Энд. Повернувшись, Роберт взял ее под руку и увлек к дому.

— Нам нужно многое обсудить. Мы должны назначить дату свадьбы. — На ступеньках крыльца он обернулся к Фортуне, которая не пошла за ними. — Пойдем, пойдем, моя дорогая, не будь такой робкой.

Фортуна отступила к коляске, и он издал нетерпеливый возглас.

— После твоего последнего… визита на ферму она тебя боится, — вмешалась Фэнси. — Она может подождать на улице и напоить лошадей.

Он раздраженно поморщился.

— Для этого у меня есть рабы.

— Животные успокаивают ее, — настаивала на своем Фэнси. — Я не смогу обсуждать приготовления к свадьбе, если ей станет плохо.

— Ей придется справиться с собой.

— Так ты хочешь обсуждать свадьбу или нет? Она бросила ему вызов, но Роберт не спешил поднимать перчатку.

Оглянувшись по сторонам, он спросил:

— Где дети?

Она сухо улыбнулась:

— Ты забыл. Ноэль был ранен. Он не выдержал бы долгой поездки. За ним присматривают дома.

— Ему лучше?

Его жалкая попытка проявить заботу возмутила ее до глубины души. Фэнси не понимала, почему он беспокоится о племяннике.

— Да, — коротко ответила она, поднимаясь по ступенькам крыльца.

— Вот видишь, я же говорил, что его рана несерьезная, — удовлетворенно отметил он.

Дверь перед ними распахнулась, как только они подошли к ней. Видимо, дворецкий следил за их приближением через окно. Она судорожно сглотнула, заметив, с какой поспешностью слуги Роберта стремятся исполнить его приказания. Страх был живым существом, поселившимся в этом доме.

Роберт проводил ее в холл, но, оставив без внимания предложенный ей стул возле камина, она предпочла сесть на краешек софы, стоявшей напротив окна. Отсюда она могла видеть коляску.

— Итак, дорогая Фэнси, — произнес он, усаживаясь на другой край софы, — думаю, мы должны сегодня же объявить день свадьбы. Свадьбу можно сыграть через три недели.

— А как же мой траур? Он пожал плечами:

— Я всего лишь забочусь о жене своего брата. Сомневаюсь, что люди станут болтать на этот счет. Что же касается твоей сестры…

— Что такое?

— Я подумал об этом. — Роберт помолчал. — В Бостоне есть школа, которая принимает… отсталых девушек. После смерти Джона я обдумывал эту проблему, и мне кажется, что это верное решение. Уверен, что магистрат согласится с этим.

Подозрение превратилось в уверенность, нараставшую в ней подобно волне, хотя Фэнси ничем не выдала себя. Она знала, что Роберт имеет в виду под «школой» — приют для сумасшедших. Понимала она также, почему Роберт предлагает отправить туда Фортуну. Он не собирался оставлять Йэна в живых, но, прежде чем убить его, ему нужно было найти новое оружие, чтобы держать Фэнси в руках. И он нашел его в лице Фортуны.

Фэнси приказала себе не паниковать и придерживаться намеченного плана. Он не сможет убить Йэна, когда его уже здесь не будет. Сейчас же ее задача — дать Фортуне достаточно времени, чтобы выполнить свою часть задания.

Фэнси закусила губу, напряженно размышляя, какой линии придерживаться. Может, изобразить покорность? Нет, это возбудит его подозрение. С другой стороны, гнев и возмущение только подзадоривали его.

Бросив быстрый взгляд в окно и заметив, что Фортуна еще не вернулась к коляске, она решительно посмотрела на него.

— Фортуна останется со мной, — твердо сказала Фэнси.

— При условии, что она научится причесываться и одеваться так, как полагается члену моей семьи, — ответил Роберт.

— А если нет, ты ее тоже застрелишь?

— Не будь смешной, Фэнси. Во-первых, не я выстрелил в Ноэля. Во-вторых, я говорил тебе, что мальчишка наставил ружье на людей шерифа, и один из них выстрелил, защищаясь. Я не имел к этому никакого отношения.

— Ты имел к этому прямое отношение. Если бы ты не нарушил границу моих владений, пытаясь украсть то, что принадлежит мне, этого не произошло бы.

— Ах да, твоего шотландца.

— И мою ферму.

— Ферму Джона, — уточнил Роберт. — Она должна принадлежать мне вместе с лошадьми.

— Я знаю, что Джон не писал второго завещания.

— Но как ты докажешь это?

Он откровенно насмехался над ней. Но это играло ей на руку. Ей было просто изображать оскорбленное достоинство. Гораздо сложнее было держать свой гнев под контролем.

Фэнси снова посмотрела в окно. Фортуны все не было.

— Ведь имеет значение то, что можно доказать, правда? — продолжал Роберт. — Шериф Вон никогда не поверит, что заботливый муж мог оставить жену одну с каторжником.

— Ты платишь Бону за то, чтобы он верил любому твоему слову, — парировала она.

— Ты несправедлива ко мне, Фэнси. Я лишь забочусь о твоем благополучии. — Он придвинулся ближе и взял ее руки в свои. — Ты вдова моего брата.

— Ты никогда не заботился о Джоне, — с горечью возразила она, заставляя себя не отдергивать руки. — Ты сделал его жизнь несчастной. Он бы никогда не доверился тебе.

— Но он это сделал. — Его улыбка была, как всегда, отвратительна. — Я знаю, почему Джон женился на тебе. Он считал, что тебе нужна помощь. Почему же ты не можешь поверить, что я хочу сделать то же самое, когда ты так нуждаешься в поддержке?

— Возможно, потому, что ты не стал помогать ему, когда он нуждался в этом. Вместо этого ты запугал соседей, чтобы Джон остался в полном одиночестве со своими проблемами. Если бы ты не сделал этого, сейчас он был бы жив.

Фэнси удивилась, увидев, как побледнел Роберт от ее резких слов. Он действительно выглядел расстроенным от ее практически прямых обвинений в смерти брата. Фэнси показалось, что в нем вдруг проснулась совесть.

После длинной паузы Роберт тихо заговорил:

— Джона встретили бы здесь с распростертыми объятиями. Он сделал свой выбор, отклонив мое гостеприимство, которое, как ты сказала, могло бы спасти его.

— Твое гостеприимство стоило бы ему земли.

— Эта земля не должна была достаться ему, — вскипел Роберт. — Я был старшим сыном, и по закону все имущество, включая землю и лошадей, должно было перейти мне.

— Твой отец рассудил иначе.

— Мой отец был не в своем уме. Заболев, он потерял способность рассуждать здраво. Нельзя построить империю, будучи мягкосердечным.

Фэнси смотрела на него, не веря своим ушам.

— Так вот почему ты крадешь, обманываешь, интригуешь, убиваешь! Вот почему ты отнимаешь землю у целых семей! Вот почему твои люди работают до смерти! Потому что ты думаешь, что строишь свою империю?

— Нашу империю, — поправил ее он. — И она будет нашей. Я хочу сыновей, и они будут принцами. Однажды ты поймешь и оценишь, что я делаю для них.

Комок застрял у нее в горле. Он говорил совершенно серьезно, будто искренне верил в свои слова и считал, что она сможет простить ему все злодеяния, если он заставит ее понять его мотивы.

Однако это он ничего не понимал и никогда не поймет. Ему не дано чувствовать то, что чувствовали другие. Еще страшнее было то, что он действительно верил, что заботится о семье брата и что эта семья — его семья, а земля Джона принадлежит ему по праву. Как и лошади, и дом. И жена.

Фэнси не могла больше выдержать этот фарс. Один вид Роберта вызывал у нее отвращение. Очередной взгляд в окно, брошенный украдкой, принес неимоверное облегчение: Фортуна вернулась. Теперь можно уезжать. Чем скорее, тем лучше.

Она резко поднялась.

— Мне надо возвращаться. Я беспокоюсь о детях.

— А как насчет заявления о свадьбе? — спросил Роберт, поднимаясь следом за ней. — Мы должны вместе пойти в церковь и назначить день.

— Я не могу ехать в Честертон, пока Ноэль не поправится.

— Даю тебе два дня. В четверг утром я приеду за тобой, и мы поедем в Честертон.

В Честертоне он обнаружит, что она уже замужем. К тому времени отец Уинфри, несомненно, успеет зарегистрировать брак.

Но тогда это уже не будет иметь значения. Йэн будет далеко, и она сможет открыто отвергнуть Роберта. Она будет бороться с ним в суде и выиграет.

Фэнси постаралась унять дрожь в руке, когда Роберт поднес ее к губам.

— Надеюсь, что Йэн Сазерленд будет жив и здоров к тому времени, когда ты приедешь за мной, — напомнила она.

— Обещаю, — ответил он. — Это будет мой свадебный подарок.

Она кивнула.

— Я пошлю своего человека, чтобы отвезти вас домой. Не хочу, чтобы с моей невестой что-нибудь случилось.

— Я многие годы сама управляю экипажем. Пока мы не поженимся, я буду продолжать это делать.

— Ладно. Но только пока мы не поженимся, — уступил он.

Дворецкий ждал, чтобы открыть перед ней дверь. Роберт придерживал ее за локоть, спускаясь с лестницы, и помог сесть в коляску.

— Увидимся в четверг, — сказал он, похлопав ее по руке.

— Я буду готова.

Она будет готова рассказать, что его будущая невеста уже замужем за его сбежавшим невольником.