История одной страсти

22.

— Я должен был быть здесь, когда все случилось, — с отчаянием сказал молодой Тим Уоллес.

— Ты бы ничего не смог сделать, — возразила Фэнси.

— Ублюдок! — вырвалось у старшего Уоллеса, и он виновато посмотрел на Фэнси. — Прошу прощения, миссис Сазерленд.

Фэнси была приятно удивлена таким обращением. Ее впервые назвали по имени ее нового мужа. Но мгновенная радость сразу испарилась. Если она не предпримет быстрых и решительных действий, то очень скоро станет вдовой, во второй раз за несколько недель.

Было уже за полночь. Они сидели на крыльце. Фортуна, приведшая мужчин, ушла в дом к Ноэлю. Ближайшего доктора найти не удалось — он принимал роды за много миль от фермы.

Фэнси переводила взгляд со старшего Уоллеса на младшего. Когда она заговорила, в ее голосе ясно слышалось снедавшее ее беспокойство.

— Я так боюсь, что Роберт убьет его. Большой Тим покачал головой:

— Вряд ли, ведь он попытается доказать, что Йэн принадлежит ему. Однако он заставит его работать до полусмерти. Лично я не вижу, как Йэну удастся отделаться от него.

Фэнси хотела верить ему. Только бы отец Уинфри успел получить брачное свидетельство. Фэнси казалось, что она умирает. Внешне она старалась сохранить самообладание, унять свой страх — однако эта борьба была обречена на поражение. Она слышала сдавленные стоны Ноэля в глубине дома. Рядом тихонько скулил Счастливчик, которому тоже досталось. А перед глазами Фэнси стояло лицо Йэна. Она неустанно молилась, чтобы с Йэном ничего не случилось, пока она не успеет что-нибудь предпринять.

Она освободит Йэна любыми средствами. Ни земля, ни ферма, ни лошади больше ничего не значили для нее. Ничто не могло сравниться с безопасностью ее семьи. А Йэн был полноправным ее членом.

Однако она отчетливо понимала, что Роберт тоже способен на все, чтобы добиться своего. Даже на убийство.

— Как Ноэль? — спросил молодой Уоллес.

— Он проснулся и страдает от боли, — ответила она. — Но пуля прошла навылет, не задев кость. Если нет заражения, он скоро поправится.

— Сукин сын, — пробормотал старший Уоллес. На этот раз он не стал просить прощения.

Ему и не нужно было этого делать. Фэнси редко приходила в ярость, но если начинала злиться, то Джон обычно говорил, что лучше бы встретил на своем пути торнадо, чем собственную жену.

Никогда еще в своей жизни она не испытывала столь сильный гнев. Роберт обидел ее ребенка и похитил мужа, который пожертвовал всем, чтобы помочь ей бороться с алчным деверем. Отныне она не позволит ему уронить даже волос с головы того, кого она любит.

— Нам нужен отец Уинфри, — сказала Фэнси. — Он должен пойти к шерифу Бону или к судье — и сказать, что он обвенчал нас и засвидетельствовал мою подпись на бумагах Йэна. Йэн свободный человек. Я уверена, что Дуглас Тернер пойдет с ним, если это понадобится.

Уоллес кивнул.

— Я поеду в Честертон и выясню, какие доводы привел Марш шерифу, чтобы схватить вашего шотландца. Затем я постараюсь разыскать Руфуса. — Фермер кивнул на сына. — Тим останется здесь с вами. Каждое утро он может проверять, все ли в порядке с нашим скотом, но я не хочу, чтобы вы надолго оставались здесь одни. — Подумав, он добавил: — И не вздумайте ничего предпринимать сами.

Фэнси улыбнулась в темноте, но промолчала. Она не собиралась давать обещания, которые не сможет выполнить.

Попрощавшись с Большим Тимом, она прошла с Маленьким Тимом в конюшню, чтобы расседлать Токаху и мерина, на котором приехал младший Уоллес. Потом они вернулись в дом.

Увидев сестру сквозь раскрытую дверь спальни, Фортуна вышла в гостиную. Фэнси тепло улыбнулась ей, пересилив усталость.

— Фортуна, ты заговорила!

Фортуна сглотнула и с усилием произнесла:

— Й-йен.

Фэнси крепко прижала к себе сестру, затем немного отстранилась и заглянула в ее глаза.

— Ты можешь произнести мое имя? Фортуна выдавила из себя несколько раздельных слогов:

— Фэн-си. Ж-жаль. Т-ак ж-жаль, — и разрыдалась.

— Не плачь, Фортуна! — Фэнси сжала ее руки. — Это не твоя вина. Если бы я была дома, ничего бы не изменилось. — Она знала, что это правда. Не могла она предугадать жестокость и быстроту, с которой станет действовать Роберт.

Фортуна взглянула на нее сквозь пелену слез.

— И-ен, — вновь прошептала она.

— Не волнуйся, — утешала ее Фэнси. — Мы вернем его, и Ноэль поправится. Обещаю.

Фортуна выпрямилась, тихо всхлипывая. Фэнси не стала говорить ей, что первые слова Ноэля, когда он очнулся, были о Йэне, и Эми плакала о нем, чуть не задушив бедного кота в объятиях. За короткое время Йэн завоевал место в сердце каждого из них, стал необходимым. Даже Уоллесы не раздумывая шли на риск, чтобы спасти своего приятеля-шотландца.

Знал ли он об этом? Догадывался, какое значение имел для них?

Жив ли он?

— Не плачь, — успокоила она сестру. — Утром я поеду к Роберту.

Фортуна посмотрела на нее.

— Я тоже… поеду.

В этот момент Фэнси поняла всю глубину ее преданности Йэну. Фортуна всегда до смерти боялась Роберта.

— Кто-то должен остаться с Ноэлем, — мягко сказала она. В глазах сестры сверкнули слезы отчаяния — того же отчаяния, что овладело ею. — Ты хорошо обработала его рану, — добавила она.

Но Фортуна не могла успокоиться, даже когда открылась дверь и вошел Тим, вслед за которым в гостиную влетела Непоседа. На лице Фортуны появилась слабая улыбка.

— Ты… ей нравишься, — одним духом выпалила она. Пораженный Тим уставился на девушку.

— Ты заговорила!

В несколько шагов Тим пересек комнату и, встав перед ней, попросил:

— Скажи что-нибудь еще.

Фортуна замолчала, напряженно шевеля губами. Прошла минута, а она не издала ни звука. Наконец Фэнси увидела растущую панику в глазах сестры и поняла, что, услышав просьбу говорить, она испытывает сильное волнение и страх перед возможной неудачей. Фэнси решила вмешаться. Обняв Фортуну за талию, она успокоила ее:

— Все хорошо. Тебе не нужно говорить, если ты не хочешь. Ни Тим, ни я никогда не будем заставлять тебя.

— Конечно, нет, — сказал Тим и, покраснев, добавил: — Ты мне нравишься, какая есть, неважно, разговариваешь ты или нет. Мы же понимаем друг друга без слов, правда?

Фортуна опустила голову, пряча пунцовые щеки.

— Я знаю, что ты напугана, — продолжила Фэнси. В самом деле, именно страх заставил Фортуну замолчать на много лет. Чтобы избежать страданий, она замкнулась в себе, предпочитая одиночество обществу других людей. Однако чудо все-таки произошло.

— Ты в безопасности, — мягко сказала Фэнси. — Никто тебя не обидит. Я обещаю.

И это обещание она была намерена сдержать.

— Я тоже обещаю, — поддержал ее Тим. Взгляд Фортуны устремился к юноше, и Фэнси ясно видела в ее глазах борьбу с призраками прошлого, которые так долго властвовали над ней. Сумеет ли она преодолеть свой страх сейчас?

— Т-тим… — Имя Уоллеса едва прошелестело на ее губах, но прозвучало отчетливо и ясно.

Потрясенный, Тим протянул ей руку, и Фортуна крепко сжала ее.

Фэнси радовалась победе сестры над страхом, и в ней возрождалась надежда. Если Фортуна смогла справиться с могущественными демонами, жившими в ее душе, то она и подавно справится со своим деверем. В конце концов, Роберт Марш всего лишь человек.

Хотя в этот момент он казался ей воплощением дьявола.

Приходя в себя, Йэн застонал от боли, окутывавшей его плотным саваном. Несколько минут он не мог думать ни о чем другом. Весь правый бок словно жгло огнем, а в голове стучали тысячи молотков. Малейшее движение вызывало сильнейшую боль.

Он открыл глаза и постепенно смог различить окружавшую его обстановку. Он увидел стены стойла, услышал лошадиное ржание, почувствовал запах сена и пота.

Йэн осмотрел свое тело, пытаясь определить источник самой сильной боли. Его бок прикрывала тряпка, закрепленная тонкими лоскутами, обмотанными вокруг груди. Медленно, дюйм за дюймом, он приподнимался, прислонившись к стене. Что с ним? И почему так трудно пошевелить ногами?

Опустив глаза, он увидел кандалы и цепи.

В этот момент он все вспомнил.

Ноэль! Боже, жив ли мальчуган? Закрыв глаза, Йэн вновь увидел кровь, заливающую его рубашку.

Он попытался сесть. Из-за ран и слабости его движения были медленными, мучительными, неуверенными. На этот раз его руки были свободными, что удивило Йэна. Однако удивляться было нечему: у Роберта Марша не было причин бояться его, ведь в таком состоянии он и мухи не мог обидеть.

Йэн осмотрел замки на кандалах, цепь, ведущую к стальному кольцу на стене, затем само кольцо. Он попытался вытянуть его. Однако это было не под силу и людям в лучшей физической форме, чем он. Йэну казалось, что он ощущает таившийся в этих стенах ужас, пережитый предыдущими узниками этой тюрьмы.

Однако он не сдавался. Он зашел слишком далеко, чтобы позволить трусливым подлецам типа Марша становиться у себя на пути. Он должен сдержать клятвы, данные Фэнси и сестре. Он справится с этой трудностью, так же как справлялся со многими другими, выпавшими на его долю за последний год.

Лошади нервно забили копытами, подсказав Йэну, что в конюшне еще кто-то есть. Дверь открылась, и в стойло зашел темнокожий мальчик, опасливо озираясь и оставаясь вне пределов его досягаемости. Мальчик что-то держал в руках.

— Мистер Марш не думал, что вы очнетесь так быстро, — сказал он. — Вы сильно ранены.

Йэн попытался выдавить из себя улыбку, но у него получилась лишь гримаса. Ему нужны были друзья, союзники, чтобы выбраться отсюда.

— Я все еще не пришел в себя, — согласился он. — Что у тебя там? Может, вода?

Мальчик протянул ему кружку.

— Мистер Мартин велел мне проверить вас и сказать ему, когда вы проснетесь. Я подумал, что вам захочется воды. Но не говорите ему, что я дал вам попить.

Йэн осушил кружку до дна, чувствуя на языке каждую каплю драгоценной влаги, и вернул пустую кружку мальчику.

— Спасибо.

— Я должен сказать, что вы проснулись.

Йэн кивнул.

Мальчик обвел стойло испуганным взглядом.

— Они бросили сюда моего брата, после того как выпороли его. Сказали, что он плохо работал. Он говорил им, что болен, но они не слушали.

— Где теперь твой брат? — спросил Йэн. Мальчик затравленно посмотрел на него и тихо ответил:

— Он умер.

Бросив еще один взгляд на стены, он ушел, закрыв за собой дверь.

На рассвете Тим уехал посмотреть, как идут дела на ферме Уоллесов.

После его отъезда Фэнси с помощью Фортуны оседлала себе лошадь.

Она тщательно оделась, выбрав свое лучшее платье для визитов. Оно было скромным, жемчужно-серого цвета, но сшито из хорошего материала и идеально сидело на ней. Это было любимое платье Джона.

Фэнси подвела оседланную кобылу к забору, передала поводья Фортуне и, используя забор в качестве лестницы, взобралась в дамское седло, бормоча под нос проклятия в адрес столь неудобного приспособления.

Оказавшись в седле, она ободряюще улыбнулась Фортуне. Ей очень не хотелось оставлять сестру одну.

— Тим скоро вернется, — сказала она.

Фортуна кивнула и тоже постаралась улыбнуться.

Фэнси тронулась в путь.

Дорога в Марш-Энд заняла у нее около двух часов, хотя было еще очень рано, в полях деверя уже вовсю трудились чернокожие рабы и белые работники. Фэнси вздрогнула, увидев, как рослый надсмотрщик, разъезжающий по полю на лошади, ударил хлыстом раба.

Когда она подъехала к дому Роберта, навстречу ей выбежал молодой раб, чтобы принять поводья. Спешившись без посторонней помощи, она взошла по ступеням крыльца и распрямила плечи, приготовившись к битве.

Не успела она постучать, как дверь распахнулась. На пороге стояла внушительного вида немолодая женщина.

— Миссис Марш, — без улыбки приветствовала она ее.

— Доброе утро, Ханна, — поздоровалась Фэнси. — Мой деверь дома?

— Да, мэм.

— Я хочу поговорить с ним.

Ханна впустила ее в холл и скрылась в глубине дома.

Фэнси опустилась на громоздкий стул, обитый бархатом. Ей хотелось выглядеть непринужденно, однако сердце ее отчаянно билось, а внутри все сжималось от страха.

Окружающая обстановка не действовала успокаивающе. Мебель темного дерева и кроваво-красные портьеры создавали удушающую атмосферу. Жесткие стулья с прямыми спинками не располагали к приятной беседе. Интерьер скорее был призван подавлять посетителей, осмелившихся переступить порог этого негостеприимного дома.

— А, моя дорогая Фэнси, — раздался за спиной голос Роберта, приторный, как патока.

Повернувшись, Фэнси наблюдала за приближением деверя, отметив, что его движения скованы сильнее обычного. Работа Йэна. Но какую цену заплатил ее муж за то, что выместил свой гнев на Роберте Марше?

Он поднес ее руку к губам, не переставая сверлить ее взглядом.

— Чему обязан удовольствием видеть тебя здесь?

— Насколько я понимаю, вчера ты нанес мне визит.

— Ах, Фэнси, — его улыбка стала еще шире. — Я просто выполнял волю Джона.

Фэнси сумела совладать с собой и лишь удивленно подняла брови.

— Какова же была, по-твоему, эта воля?

— Разве ты не знаешь? — Роберт округлил глаза в притворном удивлении. — Перед тем как Джон привез каторжника в ваш дом, его одолевали сомнения. Он понимал, что болен, и не хотел оставлять тебя на милость какого-то чужестранца. Поэтому он написал новое завещание, в котором оставил мне свое имущество в обмен на заботу о тебе.

Фэнси была потрясена. Значит, он мог предъявлять какие угодно притязания, а ее подпись на закладной не значила ровным счетом ничего, как и брак с Йэном. Невольник не мог жениться без разрешения своего хозяина, а Роберт заявит, что вся собственность Джона принадлежит ему с момента смерти брата.

Ей стало трудно дышать. Она едва сумела заговорить.

— Ты лжешь. Завещание Джона было у Дугласа Тернера.

— Но новое завещание датировано за день до смерти Джона, — спокойно возразил он. — Со стороны Джона это было чрезвычайно предусмотрительно, учитывая, какой непокорный работник ему достался.

— Тогда почему же ты предъявил завещание только сейчас? — спросила Фэнси. — Мистер Тернер уже оформляет завещание в соответствии с законом.

— Как я объяснил судье, мне не хотелось отбирать твою землю, — вкрадчиво начал Роберт. — Я лишь надеялся, что ты внемлешь голосу разума и примешь мою помощь. Если бы ты так поступила, я никогда бы не извлек на свет божий это завещание.

— У Джона не было времени, чтобы написать новое завещание, — сказала Фэнси, ненавидя себя за страх, нотки которого проскальзывали в ее голосе. — Он умер на следующий день после…

— После покупки шотландца? Он заехал ко мне по дороге на торги, сказал, что хочет защитить тебя, что болен и собирается купить работника себе в помощь. Но если что-нибудь случится…

— Джон не заезжал сюда по дороге в Честертон. До своей смерти он не виделся с тобой многие месяцы.

— Разве? — протянул Роберт. — А мои слуги расскажут другое.

Охватившая ее ярость грозила выплеснуться наружу, и Фэнси едва сдержала себя. От ее самообладания зависел успех всего дела. Она не могла доказать, что Джон не навестил Роберта в день покупки закладной Йэна. Кто ей поверит, если все слуги деверя будут утверждать обратное?

— Интересно, что об этом скажет Дуглас Тернер, — сказала она, — особенно учитывая то, что Джон посетил его после торгов и ничего не сказал о новом завещании.

Впервые за время их разговора тень неуверенности мелькнула в глазах Роберта. Но он быстро пришел в себя и улыбнулся.

— Что ж, пока суды будут разбираться в этом деле, я, по велению долга перед братом, выполню его волю. Особенно Джон не хотел оставлять тебя одну с этим каторжником. Конечно, я не знаю, сколько он протянет на плантациях. Знаешь ли, шотландцы плохо переносят жару.

Несмотря на уверенный тон, Фэнси заметила, как дергается его глаз. Он был не так спокоен, каким хотел казаться.

Отступив — на время, — Фэнси попыталась разыграть другую карту.

— Ты не спросил о моем сыне, — сказала она. — Не думала я, что ты опустишься до того, чтобы навредить ребенку, тем более собственному племяннику.

Роберт покраснел и резко ответил:

— Я не имею отношения к выстрелу. Мальчишка поднял мушкет на представителя закона. Ему требуются хорошее воспитание и дисциплина.

— Ему только семь лет!

— Он оказался достаточно взрослым, чтобы поднять ружье.

— Ради бога, Роберт, ты же брат Джона! Как ты мог прийти в наш дом и оставить своего племянника с пулей в груди?!

— Все, что я сделал, я сделал для твоего же блага, — упрямо сказал Роберт, оставив без внимания ее упрек. — Джон хотел, чтобы я позаботился о тебе. Этот каторжник опасен. Он в любую минуту может причинить вам вред. Но Фэнси не отступала:

— Выстрелить в моего сына — для моего блага? Роберт развел руками:

— Я знал, что его рана не серьезная. А когда он будет жить здесь, я сделаю из него настоящего джентльмена.

Планы Фэнси рушились, так как она не могла больше сдерживаться.

— Ты сделаешь из него джентльмена? Да ты не имеешь ни малейшего представления о том, что означает это слово! Уж лучше я отдам Ноэля на воспитание индейцам, чем доверю тебе. По крайней мере для них понятия о семье и чести — не пустой звук. — Приблизившись к нему, она повысила голос: — Я хочу, чтобы ты сейчас же отпустил Йэна. Ты не имеешь права удерживать его здесь.

— А судья считает, что у меня есть полное право, — ухмыляясь, возразил Роберт.

— Ты похитил его!

— Это серьезное обвинение.

— Интересно, согласится ли с тобой губернатор, когда я объясню ему, что не было никакого второго завещания. Судья может утверждать, что верит тебе, потому что ты его подкупил, но даже ты, Роберт, не можешь подкупить губернатора.

— К тому времени, как ты увидишь губернатора, — холодно сказал Роберт, — твой шотландец будет мертв.

Так вот каков был его план. Фэнси стало плохо. Он использовал Йэна как оружие против нее, угрожая убить его, если она посмеет оспаривать фальшивое завещание. Но все-таки она узнала, что он жив. Это придало ей новые силы.

Роберт заметил произошедшую в ней перемену.

— Да, он все еще жив, — признал он. — Но он останется жив только в том случае, если ты сделаешь то, что я скажу тебе.

— И что же?

— Выйдешь за меня замуж. Фэнси раскрыла рот от удивления.

— Выйти за тебя замуж? И ты осмеливаешься просить об этом после того, как позволил стрелять в моего сына? Да я предпочту смерть!

Его глаза сузились.

— Смерть Йэна Сазерленда?

Фэнси почувствовала себя загнанной в угол, и он понял это.

— Это легко устроить, — продолжал Роберт. — Сазерленд напал на торговцев, привезших его сюда. Он напал на меня. Никто не усомнится, если я скажу, что он напал на меня снова. Как ты знаешь, наказание для невольника за нападение на хозяина — виселица.

В этот момент она ненавидела Роберта Марша до глубины души. Она хотела сказать, что уже замужем — за Йэном. Но это будет означать его верную смерть. Тогда у Роберта не останется причин сохранить ему жизнь.

Ей нужно было время. Она должна доказать, что завещание, которое предъявил Роберт, — фальшивое. И ей нужно было вызволить Йэна, а потом, возможно, отправить к индейцам. У них он будет в безопасности.

Сосредоточившись на своей цели, она заговорила холодно, но скрывая свою неприязнь:

— Если я выйду за тебя замуж, ты освободишь его?

— Нет. Он отработает свой срок, — заявил Роберт. — Но его не повесят. Конечно, если ты будешь послушной женой.

Ее пальцы сжались в кулаки. Если она выйдет за Роберта, то не сможет свидетельствовать против него. А он продолжит использовать Йэна, чтобы шантажировать ее. Неужели в жилах Джона и Роберта текла одна кровь?

— Почему ты хочешь жениться на мне? — спросила она. — Ты всегда считал, что Джон сделал недостойный его выбор.

Роберт пожал плечами и поморщился: каждое движение все еще было болезненным для него.

— Джон научил тебя манерам и правильной речи, — объяснил он. — Кроме того, я хочу иметь наследников.

Ее бросило в жар от его слов, но она продолжила свою игру:

— Мне нужно время. Мой сын серьезно ранен. И я все еще в трауре.

Он пронзил ее взглядом, словно пытался прочесть ее мысли.

— Завтра я отправлю Сазерленда на плантацию. Не знаю, сколько он протянет там с его ранами. Что же до виселицы, с этим я могу подождать несколько дней. Но не испытывай мое терпение, Фэнси.

Она покачала головой.

— Если он умрет, свадьбы не будет, а я буду бороться с тобой в суде. Я раструблю на все графство, что при твоем попустительстве стреляли в моего сына и что ты вор.

Роберт склонил голову, обдумывая ее слова.

— Значит, сделка? Он остается в живых, если ты выйдешь за меня.

— Как я уже сказала, мне нужно время. — Фэнси помолчала и добавила: — Зачем тебе строптивая жена, когда ты можешь получить послушную?

От его змеиной улыбки по спине ее пробежали мурашки.

— Я укрощаю своих рабов, — сказал он. — Я могу укротить и жену. По правде говоря, я получу удовольствие от этого процесса.

Внезапно Фэнси многое стало ясным. Муж имел полную власть над женой, но все-таки Роберте не хотел иметь дело с разъяренными отцами и братьями обиженной супруги. А у женщины из хорошей семьи, несомненно, есть родственники-мужчины, способные ее защитить. У нее же не было никого, кому можно было бы пожаловаться на плохое обращение.

Роберт Марш был крупным плантатором, его уважали, хотя и недолюбливали. Вместо осуждения за женитьбу на вдове родного брата он будет восхваляться как истинный христианин, проявляющий заботу об осиротевших родственниках.

Фэнси подумала о его жене, Эмили, умершей пять лет назад, о ее глазах, которые уже при жизни были мертвыми. Через какой ад он заставил ее пройти? Только сейчас Фэнси поняла, что Роберт — настоящее воплощение зла.

В его присутствии она задыхалась. Ей захотелось поскорее выйти из дома, где даже воздух был отравлен ненавистью и злобой.

— Я скоро дам тебе свой ответ. — С этими словами она повернулась и направилась к двери.

Догнав ее, Роберт положил ей на плечо руку:

— С нетерпением жду нашей свадьбы, дорогая Фэнси.

Фэнси заставила себя не бежать. Она не доставит ему удовольствия видеть ее страх. Она лишь кивнула и продолжила свой путь, гордо подняв голову.

Ханна открыла перед ней дверь. Во дворе все еще стоял мальчик, держа поводья ее лошади.

— Спасибо, — поблагодарила она его. Он отвел взгляд, смутившись и испугавшись простого проявления вежливости.

Поколебавшись, Фэнси спросила:

— Ты знаешь, где держат нового работника?

Маленький раб опасливо покосился на нее, потом украдкой посмотрел в сторону дома и, опустив голову, прошептал:

— Да, мэм. Он в конюшне. Он прикован цепями.

—Он…

— Он сильно ранен, но все еще жив. — При звуке открывающейся двери мальчик быстро отдал ей поводья и убежал.

Фэнси подняла глаза. На крыльце стоял Роберт, наблюдая за ней. Он медленно сошел по ступенькам.

— Ты должна простить меня, Фэнси. Конечно, тебе нужно помочь сесть в седло.

Все в ней восставало против каждого его прикосновения, но она, стиснув зубы, приняла его помощь, не чувствуя ни малейшего сострадания к боли, которая была написана у него на лице. Удары Йэна все еще давали о себе знать.

Он схватил ее за руку и, когда она попыталась вырваться, резко сжал.

— Ты должна быть польщена, Фэнси, — самодовольно сказал он. — Все это скоро станет твоим. — Свободной рукой он махнул в сторону плантаций.

Фэнси обвела взглядом поля, конюшни и большой дом. Повсюду были видны склоненные спины рабов. Она вспомнила страх во взгляде маленького раба и пустое выражение глаз экономки.

В Марш-Энде поселились несчастье и страх, проникая повсюду, отравляя все живое. Она никогда не приведет сюда детей и сестру. Даже ради спасения жизни Йэна.

Фэнси поклялась, что не позволит поставить себя перед столь жестоким выбором. И Роберт ее не остановит.

Она снова отдернула руку, и на этот раз Роберт выпустил ее. Он взирал на нее с улыбкой, превращавшей ее сердце в камень — таким уверенным он выглядел.

— Мне жаль, что сегодня ты не увидишь своего каторжника, — с издевкой сказал он. — Но он поправляется. Мы хорошо заботимся о нем. Он может прожить долгую жизнь.

Еще одно предупреждение. Однако Фэнси знала, что в Марш-Энде Йэн не проживет долгую жизнь, даже если она согласится на предложенную Робертом сделку. Если он будет вынужден остаться здесь, то спровоцирует Сесила Мартина или Роберта, чтобы те убили его.

Времени у нее было немного. День, возможно, два. Потом она не поручится за шансы Йэна уцелеть.

Сухо кивнув Роберту, Фэнси пришпорила лошадь, стремясь поскорее уехать отсюда.