Измена. Лёд и пепел

Глава 8

Леша

Я растянулся на допотопном диване, который видел уже не одного гостя в этой съемной однушке. Соня с гордостью называла его “ложе любви”. Пошлее не придумаешь и даже порнушку смотреть не надо.

Я усмехнулся. Ей всего двадцать пять. Тело огонь, гибкость на высоте, желания хоть на всю ночь. Вот только на ночь с ней оставаться нет смысла. Все можно успеть за пару часов, а потом - скучно.

Пружины дивана не выдерживали никакой критики и и нагрузки, впивались в спину. Здесь пахло пылью и дешевым освежителем воздуха. Через арочный проем был виден крошечный кухонный уголок, где Соня, надев одну из моих рубашек, оставленных на случай срочного выезда, пыталась совершить кулинарный подвиг.

Картина была достойна жанровой зарисовки из жизни неудачников. Она заваривала какое-то серое пюре из пакета, а на сковороде дымились и чернели полуфабрикаты наггетсов.

Я смотрел на это с отстраненным цинизмом. Да, на таких, как Соня, не женятся. У них другое, более утилитарное назначение. Она отлично работает ртом, когда это требуется, и, что гораздо важнее, умеет держать его на замке, когда нужно молчать.

В этом была ее главная ценность - предсказуемость и управляемость.

Она даже секретарем была сносным, до тех пор пока Оля не умудрилась застать нас в промзоне.

Проблема в том, что в последнее время управляемость Сони давала сбои. Она стала позволять себе слишком много.

В ее лексиконе появилось слово “отношения”. Она начала строить глазки и намекать на светлое будущее, как только по городу поползли слухи о моих разногласиях с Ольгой. Наивная дура. Она всерьез думала, что я променяю статус, респектабельную жизнь и Ольгу - пусть и надоевшую, но свою, часть моего мира - на эту квартиру-клоповник с подгоревшими наггетсами и вечными разговорами о чувствах?

У меня свело скулы от легкого раздражения. Пора было снова напомнить ей о ее месте.

Она подошла к дивану, пытаясь грациозно присесть на его край, и положила руку мне на ногу, царапая свежим маникюром, на которые вчера просила денег. Глаза ее блестели возбужденно.

- Леш, а ты слышал? - начала она с фальшивой таинственностью. - В городе такие слухи ходят, что ты с Олей своей расстался, а она не скучает и с бывшим кофе пьет, - Она сделала паузу, ожидая моей реакции, и, не дождавшись, продолжила. - Кажется пришло время поставить точку в вашем браке. И мы сможем наконец-то не прятаться, а...

- Соня, - я прервал ее ледяным, ровным тоном, даже не поворачивая головы. - Хватит нести чушь.

Она одернула руку и всхлипнула. Тогда я повернул голову, чтобы наткнуться на полный обиды взгляд. Очень драматично, но не эффективно.

- Никаких “мы” не существует. Ты знаешь правила. - Я произнес это тихо, но так, чтобы каждое слово впилось, как игла. - Не усложняй.

Орать и доказывать девочке, что Земля крутиться вокруг Солнца, а любовница ее… хм… склада ума не сможет занять место жены - нет никакого смысла. Чем спокойнее я ей объясню как обстоят дела, тем лучше она это усвоит.

Если нет - разойдемся.

Не в первый раз.

Соня помолчала пару секунд, делая вид, что обдумывает что-то очень важное. Я видел, как она переключает передачи в своей голове: с режима “несостоявшаяся любовница” на режим “полезный информатор”.

- Кстати, Леш, - начала она старательно убирая из голоса обиду на мое последнее заявление, - ты же помнишь, я сейчас в том агентстве недвижимости работаю, куда ты меня устроил?

Я молча уставился на нее, давая понять, что помню, и что это не повод для светской беседы.

- Так вот, - она понизила голос до конспиративного шепота, - сегодня нам звонила твоя... Оля. Активно консультировалась по вариантам съемного жилья и даже один утвердила для просмотра. Но ты знаешь, у нас не так много приличных квартир, я уверена, что она ее снимет. Без вариантов.

Она сделала паузу, чтобы оценить эффект.

Во мне же что-то холодное и тяжелое сжалось в комок. Она действительно посмела. Не просто надумала, а уже действует.

- И знаешь, что самое интересное? - Соня не удержалась и глупо ухмыльнулась, довольная своей осведомленностью. - Квартира эта в том же самом районе, на Выселках. Где этот твой... Касьянов поселился. Вот совпадение, да?

Она произнесла это с таким ехидством, что у меня потемнело в глазах. Я почувствовал, как кровь ударила в виски.

Я подскочил с дивана, чтобы скрыть напряжение, которое сдавило грудь. Чертова стерва!

Нужно было сохранять лицо. Но внутри все закипало. Это была уже не семейная ссора. Это была война. И Ольга только что сделала свой первый открытый ход.

Я отвернулся к окну, глядя на унылый вечерний город, чтобы Соня не видела моего лица. Мысли неслись вихрем, цепляясь за образ Касьянова.

Касьянов, бл*ть.

Удача и беда на мою голову.

Как средство пиара - отличный инструмент. Поднять хоккеей у нас давно стоило. То, что команда распалась около десяти лет назад, когда средства были перенаправлены в секцию гимнастики, не было новостью ни для кого.

Желающих гонять шайбу становилось все меньше, а отдавать девочек на растяжку все больше.

Несколько разноплановых и очень своевольных парней занимали лед пару раз в неделю по часу, чтобы играть в хоккей без правил. Никто ни на что не претендовал, хотя раньше “Тигры” гремели своими победами в области, да и в стране.

Касьянов мог бы это исправить.

Ему нужно было повысить собственный имидж, мне - поставить галочку в графе “развитие спорта и физической культуры в районе”. Отличный симбиоз, если бы не тот факт, что Оля его бывшая.

Но даже в этом факте я первоначально увидел для себя некую выгоды.

Кому будет неприятно щелкнуть по носу и нанять на мизерную зарплату только что потерявшего место в ведущей команде страны хоккеиста?

Так что да, я его нанял. Я, Алексей Покровский, дал работу этому опальному, нищему “легенде”, которого вышвырнули из большого спорта, как отработанный материал. Я поставил его на место. Заставил бывшую звезду, перед которой когда-то заискивали, потеть на стареньком льду, возиться с сопливыми пацанами за копеечную зарплату. Он теперь у меня в подчинении. Каждый следующий рабочий день - это напоминание о том, кто здесь хозяин. Кто дергает за ниточки.

Но злорадство тут же сменилось едким, разъедающим беспокойством. Как долго продлится эта радость, если он будет шататься рядом с Олей? Она сейчас растеряна, ее самолюбие уязвлено. И хотя жена не дура, а чувство долга в ней хватило бы на маленькую армию - не уверен, что Касьянов будет так же благоразумен. Уверен, что он ее не забыл, как бы больно она тогда его не ранила.

Первая любовь всегда оставляет шрамы.

Паранойя, острая и знакомая, начала разгораться где-то глубоко внутри. Нет, так дело не пойдет. Нельзя просто наблюдать. Нужно что-то делать. Возможно, создать ему на работе такие проблемы, чтобы ему стало не до романов - бесконечные проверки, жалобы от родителей, поставить цели для которых придется упахиваться до ночи, завалить бумажной работой.

Или найти на него компромат посерьезнее. В его биографии наверняка есть что-то, за что можно ухватиться. Пьяные дебоши, долги, связи с сомнительными личностями. Нужно копать.

Я чувствовал, как ярость закипает снова, но на этот раз холодная, расчетливая. Игра только начиналась.

Я резко резко развернулся, подхватывая пальцами поджак. Соня, почувствовав движение, тут же потянулась ко мне, пытаясь обвить руками шею.

- Леша, а может не надо никуда? Останься...

Я грубо отстранил ее руку, даже не глядя. Ее прикосновение сейчас вызывало тошноту.

- Мне нужно подумать. Одному, - бросил я ей через плечо, направляясь к двери.

Ее обиженное “Ну ладно…” осталось позади, за захлопнувшейся дверью.

Я вышел на лестничную клетку, где пахло влажной штукатуркой и чужими мелкими и и неинтересными жизнями, и сделал глубокий вдох.

Раз Ольга решила играть в опасные игры, поднимая ставки с этим неуравновешенным спортсменом, я покажу ей, что такое настоящая политика. Если она думает, что может просто взять и уйти, да еще и к нему, то глубоко ошибается.

Я не отдам ее Касьянову. Как не отдам и свою репутацию безупречного семьянина, которую выстраивал годами.

Пора действовать более жестко. По-настоящему грязно.

Например, через Варю. Подростковая ревность, обида на мать, уходящую к “чужому дяде”... Данил Касьянов, который теперь учится с ней в одном классе... Да, это может сработать. Нужно лишь правильно надавить, посеять нужные мысли.

Чтобы дочь сама, своим поведением, своими словами, стала моим лучшим оружием против матери.

***

На улице шел дождь.

Типичная погода для начала октября.

Уже стемнело и стоило поторопиться домой, если Оля вовсю обрабатывает Варю, то я мог бы вмешаться.

Мысль пришла мгновенно и я достал телефон просто чтобы проверить. На всякий случай. Набираю дочь - один гудок, второй. третий. Я уже думал, что она не возьмет, но ошибся.

- Пап? - ее голос прозвучал немного удивленно. - Привет.

- Привет. Ты дома?

- Нет.

Голос у Вари был удивленным и растерянным, словно мой контакт на экране смартфона был последним, который она ожидала увидеть

- Где ты? - спросил я ровным, деловым тоном.

- Я у Кати. Мы уроки делаем, нам задали проект по биологии, парный. Уже почти закончили, скоро поеду домой, - ответила она.

- Я тебя заберу, скинь адрес.

После нескольких секунд тишины она ответила: “Хорошо”. Еще через минуту в мессенджере появилось сообщение и я выдвинулся по нужному адресу.

Пока ехал мой мозг кипел от напряжения.

Я пытался продумать как перетащить дочь на свою сторону. Задача, которая вначале казалась легкой и вполне посильной, сейчас уже не внушала доверия.

Варя гораздо больше времени проводила с Олей, и пусть дочь меня обожала и никогда не стеснялась просить денег на новые шмотки, косметику и гаджеты я не мог не замечать, что от матери она переняла немало положительных качеств.

Доброта и открытость. Участливость. Верность своему слову. Старание.

Подъехав к нужному подъезду указанного дома я положил телефон на панель и заглушил двигатель, который даже не успел как следует прогреться. В салоне воцарилась тишина, нарушаемая только тиканьем часов на приборной панели. Я сжал руль, чувствуя, как подступает знакомое раздражение.

Эта вся ситуация с Ольгой, ее внезапная решимость, этот Касьянов... Все это выводило меня из равновесия.

Я должен договориться с Варей все будет в порядке. Она умная девочка. Она понимает, кто ее настоящая опора в жизни. Она никогда не пойдет против отца.

Все под контролем.

Я повторял это про себя, как мантру, глядя на вход в подъезд, откуда вот-вот должна была появиться моя дочь.

Варя вышла из подъезда, закутавшись в куртку, и быстро, почти бегом, направилась к машине и влетела на пассажирское сиденье, принося с собой запах холодного осеннего воздуха.

- И снова привет, - бросила она, пристегиваясь. - Что случилось-то такого срочного?

Я не ответил сразу. Завел двигатель, плавно тронулся с места и выехал на пустынную ночную улицу. Создал паузу. Натянул эту тишину, чтобы ее тревога росла.

- Разве я не могу захотеть провести время со своей дочкой вечером? Это так странно?

- Вообще-то да, - без заминки ответила она. - Ты никогда не забирал меня из школы, тем более от подруг.

Дочь пожала плечами будто сказала совершенно очевидные вещи. Я сжал руль так, что у меня побелели костяшки пальцев.

Просто, бл*ть, отлично. Оля даже не пыталась привлечь меня к воспитанию своей дочери и наверняка этот факт будет демонизироваться для посторонних людей. Ничего, для этого у меня тоже будет достойный ответ.

- Варя, - наконец начал я, глядя прямо на дорогу, а не на нее. Голос был спокойным, почти отстраненным. - Ты знаешь, что мама собирается съехать от нас?

Я почувствовал, как она замерла рядом. Прямо физически ощутил, как ее тело напряглось от неожиданности.

- Что? - ее голос сорвался на высокую, испуганную ноту. - Нет! Это... почему? Когда?..

Она умолкла, не в силах договорить.

Отлично. Она не знала, значит все не так уж и плохо. Шок - хорошее начало. Совершенно выбивает почву из-под ног. Теперь она дезориентирована. Готова слушать.

Я выдержал паузу, давая первой волне непонимания осесть и попробовать осознать масштаб “катастрофы”. Потом вздохнул с подобающей случаю грустью.

- Возможно, потому что она решила разрушить нашу семью, - произнес я ровным, лишенным обвинительного тона голосом. - Я не уверен, что это так, но кажется до нее дошли какие-то глупые слухи, которые кто-то пустил про меня.

Я рискнул бросить на нее быстрый взгляд. Она сидела, вжавшись в сиденье, глаза были округлены от ужаса. Идеально.

- Я хотел поговорить с тобой об этом сейчас, потому что мне кажется она будет пытаться перетянуть тебя на свою сторону, - продолжил я, смягчая голос, делая его теплым, почти умоляющим. - Говорить, что я плохой, что я во всем виноват. Но я очень хочу сохранить нашу семью, Варюша. Понимаешь? И твоя поддержка сейчас для меня важна как никогда. Ты же не хочешь, чтобы мы с мамой расстались?

Варя сначала отрицательно замахала головой. Конечно она не хотела. Это ее мир, ее жизнь и его обрушение точно не входило в планы.

Дочь молчала так долго, что я уже подумал, что справился. Что моя версия событий легла на благодатную почву.

Но кое-что я не мог предвидеть. Или недооценил острый и любознательный ум подростка?

- Пап... - она начала тихо, глядя в свое боковое окно, в темноту улицы. - Эти слухи... про твою секретаршу, Соню?

Меня будто слегка током ударило под ложечкой. Кровь отхлынула от лица, но я продолжил смотреть на дорогу, не меняя выражения.

- Это тоже просто слухи? - она повернулась ко мне, и в ее голосе я услышал не детскую веру, а тяжелое, взрослое сомнение. - Ты можешь датьмнеслово, что там ничего не было?

Вот оно. Оля. Это ее работа. Она вложила в голову дочери этот яд недоверия к отцу.

Мне потребовалось мгновение, чтобы перестроиться. Сменить тактику. Сделать лицо абсолютно чистым и открытым.

На светофоре я медленно повернул голову, позволив ей заглянуть мне в глаза. И сказал с той идеально поддельной, теплой уверенностью, которую годами оттачивал на публике.

- Конечно, детка. Конечно, даю слово. - Я даже слегка улыбнулся, с легкой грустью, как улыбаются, когда тебя в чем-то несправедливо обвиняют. - Это вероятно грязные происки моих конкурентов, которые хотят меня опорочить, пока я баллотируюсь. Больше им не за что зацепиться. Ничего важнее нашей семьи для меня нет и никогда не было. И ты... - я протянул руку, чтобы перехватить ее ладонь, - ты сейчас моя главная опора. Тот самый мостик, который может удержать маму от опрометчивого шага. Ты ведь понимаешь?

Она хотела поверить. К сожалению сомнение читалось на лице Вари так же явно, как когда я рассказывал Оле про то, что мой роман с Соней окончен. Что мать, что дочь!

- Ты ведь понимаешь, как это важно? - выдавливал я из нее обещание встать на мою сторону. - Ты ни в коем случае не должна соглашаться уехать с ней, если она вдруг предложит. Твое место здесь, с отцом. В семье.

Она снова отвернулась к окну. Тишина в салоне затянулась, став густой и некомфортной. Я уже почти приготовился повторить свою просьбу, когда она наконец ответила. Ее голос был тихим, сдавленным и до краев наполненным нежеланием.

- Хорошо... - выдохнула она. - Я не поеду.

Вот так. Сладкое, знакомое чувство победы разлилось по жилам. Она останется со мной. Оля проиграет. Ее план рухнет в самом начале.

Я заглушил двигатель у подъезда. Цель достигнута. Тактическая победа одержана.

Но до того, как Варя отстегнула ремень безопасности она повернулась ко мне.

- Только пообещай мне, что все эти сплетни про тебя и секретаршу - ложь, папа. Мама бы никогда тебя не предала и ее “кофе с бывшим”, - она показала кавычки в воздухе на этой фразе, - всего лишь благодарность за то, что Касьянов помог с машиной.

- Я обещаю тебе. Все это ложь, - солгал я в очередной раз.

Весьма правдоподобно.

Мы молча вышли из машины. Но к дому я шел с каменным лицом, с чувством выполненного долга. Вот только ни радости ни уверенности в победе не было.