Измена. Я больше не буду тряпкой

Глава 13

Маша

Я сбрасываю вызов и откидываю телефон в сторону. Он хочет моих унижений. Растоптать меня окончательно. Только зачем? Меня трясет, не могу совладать с собой. На помощь приходят врачи. Снова тьма и забытье, но нет успокоения.

Наяву меня преследует Глеб, а во снах приходит Коля. После того как увидела его, образ обрел еще больше красок. И мучает меня с еще большей жестокостью, чем обычно. Он манит и зовет к себе, но я никогда не могу добежать… а ведь бегу к тому, кто растоптал грязными ботинками мое сердце, уничтожил доверие и насмехался над моей любовью.

Я ненавижу себя даже за эти сны, в которых проявляю слабость. И все же я зависима от этих кошмаров, они мне необходимы как воздух, ведь в них я могу видеть его. Только там любоваться, страдать и утолять свою больную потребность в нем.

Сейчас стало труднее, его образ не отпускает и наяву. Они как сговорились с Глебом терзать меня со всех сторон.

Что мне делать? Папа и Люда в больнице. Шантаж. Кто вообще рассказал отцу?

Мой добрый и отзывчивый папочка, ты не заслужил такого! Твое больное сердечко не выдержало такого удара.

Звоню матери, хочу хотя бы у нее узнать подробности.

— О, королевна, соизволила вспомнить о матери! — вместо приветствия фыркает.

— Что с папой?! — обрываю ее язвительную речь.

— В больничке прохлаждается папаня твой, — отвечает безразлично. — Если бы Иваныч в гости к нему не зашел, и в окно бы не углядел, то и… — издает противный звук, — Все… Везучий он.

— Везучий? Мам, очнись! Где твое сострадание!

— Очухается. Благодаря Глебушке так точно, — когда начинает говорить о моем муже, голос теплеет. — Он и о Людочке позаботился. Хоть эта паршивка и не заслуживает.

Мать не может простить сестре, что она рано уехала и практически отгородилась от семьи. Ничего не просила, но и сама не помогала.

— С меня хватило нашего детства, Маш, — сказала мне как-то. — Больше не могу. У меня и так травмы на всю жизнь. Не хочу ни семьи, ни детей. Меня пугают даже эти слова. Я сама проживу, выкарабкаюсь.

Люда так и делала. Свела контакты к минимуму. Практически ничего о себе не рассказывала. Но беда заставила переступить ее через свои же обещания.

— Кто сказал отцу? — мне нужна информация. Спорить с матерью бесполезно.

— Вродь Анжелка и сказала. Так люди судачат… а я свечку в их хате не держала.

— Ясно, — закрываю глаза и делаю несколько глубоких вдохов. — Дай мне Сережу.

Мне надо услышать сына. Самой убедиться, что с ним все в порядке.

— Привет, мам! Как ты? Очень за тебя волнуюсь! — он говорит спокойно, только едва различимые нотки тревоги в голосе выдают его.

— Выздоравливаю. Ты лучше расскажи как у вас там, — сжимаю телефон. Как же я соскучилась, как мне не хватает моего ребенка.

— Папа приезжал, хотел меня домой забрать. Я не поехал с ним. Он предатель, — заявляет очень взрослым голосом. — У меня все хорошо, справлюсь. Не переживай, — после небольшой паузы добавляет мягко, — Очень тебя прошу.

Как защитить Сереженьку от этого кошмара?! Его помимо воли втянули в грязные игры взрослых. И без меня невесть что могут навешать ему на уши.

Надо скорее выбираться из больницы. Я должна быть рядом с сыном.

Как справиться с Глебом? Я не могу вестись на его шантаж. Если сейчас прогнусь, он меня добьет.

С сыном мы говорим долго. Так не хватает наших душевных бесед, прогулок. А сейчас особенно тяжело дается разлука.

Стараюсь взять себя в руки. Выполнять все предписания врачей. Надо выздоравливать. Хоть с другой стороны и страшно выйти за ворота клиники. Ведь там ад. Но ради сына я выстою. Обязана. Другого варианта нет.

Мне названивают и Анжела и Глеб. Сбрасываю вызовы. Иначе снова может быть срыв.

Как она смеет мне звонить после всего? Ладно я… но так поступить с отцом!

Она заплатит за все. Такие поступки не могут остаться безнаказанными.

Через два дня врач сообщает мне, что меня завтра выписывают. Теперь становится действительно страшно. Особенно после сообщения, которое приходит от мужа:

«Солнышко, мы так ждем твоего возвращения».

Адский холод пронзает все тело, кажется, даже кровь замедляет свой бег. И я ведь даже до конца не знаю, насколько чудовищные вещи скрыты в этой фразе.

Забываюсь тревожным сном. Вижу своего нерожденного сына, который тонет в вязком темно-зеленом болоте. Я бегу к нему, так хочу спасти. Он тянет ко мне свои ручки, задыхается от плача. А я вязну в гнилой жиже, она опутывает все тело, и я не могу сделать и шага.

А на вершине горы, в обрамлении лучей солнца стоит Коля. Он улыбается мне. И я понимаю, что никогда мне не забраться на ту гору к нему, а он не спустится вниз, чтобы меня спасти.

Просыпаюсь в холодном поту. За окном темнота. В больничных стенах тишина.

Шатаясь, держась за стену, выхожу в коридор. Подхожу к окну. Смотрю невидящими глазами вдаль, там только тьма. Ни одного просвета.

Дышу на стекло. Так хочется прогнать мрак. А палец сам пишет букву «К». Судорожно стираю свой позор. Но проходит несколько секунд и все повторяется вновь.

Где-то на подкорке сознания понимаю, насколько глупо все это. Но не могу остановиться, неведомая сила заставляет меня повторять это снова и снова.

Слышу сзади осторожные шаги. Испуганно оборачиваюсь. Еще пребываю где-то на грани реальности и того страшного сна… Еще пытаюсь спасти своего ребеночка… которого больше нет.

Но ее узнаю сразу. Слишком хорошо запомнила эту женщину, только потому что она была с Колей.

— Просите, — она говорит очень тихо, голос нежный, очень приятный. — Я могу вам чем-то помочь?

Она очень красивая, утонченная, лицо приятно рассматривать, глаза искрятся карим, теплым светом. Странно… но замечаю некую схожесть с Колей. Понимаю, почему он ее выбрал.

Вопреки всему у меня нет к ней негатива. Не ощущаю его и в свою сторону. Есть в ней нечто такое, необъяснимое, что очень располагает.

— Меня завтра выписывают, — зачем-то говорю.

Едва удается закрыть рот, чтобы не сболтнуть лишнего.

— Так это же хорошо, домой поедете, — отвечает с очень мягкой и нежной улыбкой.

Вздрагиваю, словно по мне разряды тока пустили.

Дом… теперь это слово означает ад.

— Счастливая ты, — в глаза ей смотрю.

Хочу найти там отражение этого самого счастья.

Я ведь один раз познала лживую любовь Коли. Представляю, какой невероятной она может быть, если настоящая.

А эту женщину он не обманет. Он не растопчет ее. Боль скручивает сознание. Ощущение, что в голове вспыхивает пожар, адское пламя пожирает меня, но не дает забвения. Оно будет мучить меня столько, сколько буду дышать.

Так многое хочется сказать этой женщине. Странный и необъяснимый порыв становится еще сильнее. Киваю ей и ухожу. Пока еще есть силы.

Он нашел свое счастье… Он там… на высокой горе, купается в лучах солнца. Все верно.

А я осталась в своем болоте и мне необходимо из него выбираться самой.

Утром на телефон приходит новое сообщение от Глеба:

«Если ты не поняла, я не шутил. Смерть отца и сестры будет полностью на твоей совести».

Его разозлило мое молчание. В каждой написанной букве чую дикую ярость. Глеб в таком состоянии способен на все.