Измена. Я больше не буду тряпкой

Глава 65

— Конечно, нет, — горько усмехаюсь. — Тебе необходимо было разрушить всю мою жизнь.

— Восстановить справедливость! — истерично выкрикивает. — Ты непотопляема, даже если тебя в кипящее масло кинуть! Я познакомилась с Глебом, который как и они все был влюблен в тебя! Но я тогда не понимала, насколько он болен! — никогда не видела такой концентрации ненависти, как у сестры в глазах. — У нас все вышло! Мы уничтожили вашу сладкую парочку! Ты была в слезах и соплях, Глеб пообещал назвать ребенка Сергеем. Я была уверена, что он тебя загнобит! — закидывает голову назад, предаваясь сладким для нее воспоминаниям. — Только все снова пошло наперекосяк. Глеб озверел в отношении меня. Сказал, если что-то посмею учинить в твою сторону, он меня уничтожит. А он мог… я знала, что к своим целям он идет по трупам. Глеб был безжалостным меркантильным человеком, но это не касалось тебя. Тут ты, идиотка, сама профукала свое счастье. Дай ты ем хоть каплю твоей любви, он бы мир вверх ногами перевернул. Но ты страдала по своему Кольке. А я в то время пыталась его утешить. Стала ему другом. Надеялась, что потом, когда залижет свои раны, он на меня переключится. Только и тут мне не повезло, — вытирает рукавом нос. — После возвращения из армии, он нашел какую-то клушу и женился. Снова я не удел. Серей ушел в глубокий запой, скатывался все ниже. Я выживала как могла. Зависела от подачек Глеба. А ты жила как королева. Снова тебе все нипочем. Здоровый сын, муж, который считает богиней.

Людмила замолкает, ползет по грязному полу в дальний угол. Выдвигает ящик старого комода и достает оттуда мужской потертый пояс. Долго смотрит на него, нежно гладит.

— А потом… — всхлипывает. — Потом ко мне пришла любовь. Я не верила, что это чувство существует. Всегда думала, что главное — это выгодно выйти замуж. Исходя их этих убеждений, и искала себе мужа. Но я встретила Ивана, — прижимает мужской ремень к груди. — Я пропала. Я полюбила так, что свет без него не мил.

Сестра уже не замечает меня. Она всецело поглощена ремнем и своими воспоминаниями. Мне нечего сказать, горло сдавило. Могу лишь стоять и слушать.

— Только и тут судьба не смилостивилась надо мной. Видно ты себе забрала всю удачу. А мы, последующие дети нашей невменяемой мамаши, должны преодолевать сплошные полосы неудач. А Славик… тот вообще не выжил…

Словно плетью бьет своими словами.

— Людмила, ты же сама и подписала приговор своему брату…

Она отмахивается от моих слов. У нее своя правда. Я столько лет была во всем виновата, что иного она уже не воспримет.

— Мой возлюбленный не был богатым человеком. Он жил скромно, работал на стройке. У нас была разница в десять лет. И мне довелось приложить немало усилий, чтобы он оказался в моей постели. На меня мужчины с неба не падали… Они меня вообще не замечали… — снова гладит мужской ремень. — В нашей судьбе с Иваном изначально все складывалось тяжело. У нас на пути стояла его семья! Пятеро детей и клуша жена! — сестра скалится.

— Ты добивалась мужчину, зная, что у него пятеро детей? Сознательно разрушала семью? — спрашиваю. И сама себе же отвечаю, что Людмилу такое бы не остановило. Она способна на любую гнусность.

— У нас была любовь! Он был несчастен со своей клушей! Мне ли не знать, какая атмосфера царит в многодетных семьях! А его женушка, спокойно могла найти себе другого придурка, точно так же как наша мамаша! Все они одинаковые! — плюется словами словно ядом. — Иван был со мной, говорил что любит, но от жены уходить не спешил. Все боялся, как его спиногрызы без отца будут. И бабок на алименты и новую семью не было. А я не могла без него жить, он был мне необходим! Мне нужны были деньги и много, чтобы откупиться от его клуши, чтобы забрать Ивана к себе! Глеб мне столько не дал. Сказал, что если буду наглеть, то он разберется со мной другими способами. А он мог, — ее передергивает. Вижу дикий страх перед Глебом. — Тогда я отправилась к Сергею. Тот уже спустил практически все наследство родителей. Но осталась квартира. И я помогла ему с ней расстаться. А что, — пожимает плечами, — Он бы все равно ее пропил. А мне было нужнее…

Ни капли раскаяния. Скорее, сожаление, что большим не поживилась.

— Как помогло? Отвоевала свое счастье?

— Издеваешься, да? — с силой сжимает в руках ремень. — Ты же всю удачу украла! А мне только горести оставила! Иван послушал меня, обрадовался деньгам, взял часть из них и пошел бросать жену… а она его сковородкой по голове, так приложилась, что он… он… умер на месте… — черные слезы катятся по ее щекам. — Нет больше Ивана! И все из-за тебя! — поднимается с пола. — Потом еще и болезнь на меня навалилась! Глеб помогать не спешил… к тебе лезть запрещал… Потом помог… только толку… болезнь отступила, а Ивана нет, есть долги, которые я наделала… Глеба нет, оплатить их некому. Меня терроризируют и родственники клуши Ивана… У нее оказалась огромная семья неандертальцев в пригороде. Моя жизнь превратилась в ад… Я пробовала пойти по пути Сергея… но не помогает… Кошмары тогда становятся еще сильнее… И это все ты… Ты! Из-за тебя я превратилась в ходячий труп!

В этот момент вижу, как глаза сестры буквально наливаются кровью. Она с несвойственной силой кидается на меня, целится к горлу.

— Сейчас я восстановлю справедливость! Надо было задушить тебя еще в детстве! — шипит.

Я не успеваю испугаться. Людмила отлетает в другой конец комнаты. Сильные руки обнимают меня, вдыхаю родной запах.

— Коля… — шепчу, прижимаясь к нему крепче.

— Я тут был, в коридоре. Все слышал. Не мог тебя оставить. Чувствовал, что может быть опасно.

— Я вас уничтожу! Ненавижу! Вы не будете гореть в аду! — истерически вопит сестра.

— Людмила, ты сама это сделала со своей жизнью. Но ты никогда этого не поймешь! — смотрю на корчащуюся в углу сестру и понимаю, что нет у меня к ней ни капли сострадания. Таких людей нельзя жалеть, ведь они всегда используют наши эмоции против нас.

— Сейчас за тобой приедут, — бросает Коля, подхватывает меня на руки и уносит прочь из этого дома.

— Кто за ней приедет? — спрашиваю тихо.

— Полиция. Она многое наговорила, там есть за что зацепиться.

И только тут до меня доходит, что сейчас происходит невероятное.

— Коля! Ты меня несешь! Твои руки! Поставь меня! — его руки больше не трясутся. Он меня держит сильно и очень крепко, уверенно спускается по ступеням.

— Привыкай, я тебя больше никогда не отпущу!