Измена. Я больше не буду тряпкой

Глава 18

— Чего? — хмурит брови.

Ему послышалось?

— Максим не тот человек. Только сейчас я раскусила его подлую душонку! — сильнее сжимает его руку. — Коленька, он хотел нас разлучить! Он нам завидовал!

— Серьезно? — Николай с трудом прячет ухмылку. Смотрит на бывшую со смесью отвращения и презрения.

— Да! — она не замечает его реакции. — А сейчас он показал мне свое истинное лицо! Ты бы знал, как он надо мной издевается! — на огромных накладных ресницах замирают капли слез. Марго продолжает нести бред.

— Хочешь сочувствия? — Николай смотрит на женщину, с которой прожил довольно долгий отрезок своей жизни, красивая, ухоженная и абсолютно чужая.

— К тебе хочу! Я поняла, что именно ты мой идеал! Любовь всей моей жизни! — отвечает с запалом.

— Марго, ты в принципе не знаешь значения этого слова.

— Коль, зачем ты так! — надувает пухлые губы.

— Каждый может ошибиться. И ты не идеален. Я может от твоего холода бежала! Но сейчас я знаю, мы все сможем преодолеть!

— Возвращайся к мужу и не задерживай меня своими бреднями, — резко дергает рукой, вырывая ее из лап бывшей.

— Ты не понял! Я реально хочу к тебе вернуться! — кричит ему в спину.

— А я не хочу тебя видеть.

— В тебе кричит обида! Но если ты меня выслушаешь…

— Стоп, Марго. Лучше замолчи. Ищи себе другого идиота. Я сыт по горло тобой, — резко перебивает ее, ускоряет шаг.

Она бежит следом, что-то выкрикивает. Николай уже не слышит. Вопли бывшей превращаются в фоновый шум. Когда дверь подъезда отделяет его от Маргариты, Николай вздыхает с облегчением.

Он слишком долго обманывал себя, пытался быть хорошим мужем. Действительно нежность и некая симпатия к супруге у него присутствовали. И это предел для его израненного сердца.

Но она оказалась недостойна даже этих эмоции. Или хотела большего, потому появился Макс. Уже не важно… Марго подарила ему дочь, он не жалеет об этом браке. Но больше никого и никогда, никаких отношений.

Теперь Марго предает и Макса. Вскоре появится любовник, возможно, не один. Только что она в очередной раз продемонстрировала свое гнилое нутро.

Первым делом Николай забегает в душ. Хочет смыть запах бывшей, что забился в ноздри и раздражает своей кислотой.

Устроившись на кухне, сварив кофе, он делает несколько звонков. Выясняет где и в каком состоянии находится Людмила.

Сегодня у нее операция, значит, тревожить девушку не стоит. А вот когда она немного придет в себя, он непременно ее навестит.

Надо отдать должное Глебу, он действительно хорошо позаботился о Людмиле. Она получила лучшее лечение и условия, которые возможны в городе.

На пороге палаты девушки Николай оказывается через три дня. За это время Марго успела окончательно достать его звонками, стихами, песнями и слезливыми посланиями. По ночам его терзала бессонница и нескончаемые мысли о той, о ком думать категорически запрещено. А днем была работа — его спасение.

— Привет, Люд, — в руках у Николая огромный букет ромашек.

Именно эти цветы всегда обожала сестра Манюни.

— Коля! — глаза девушки округляются. — Вот это… ааа… не ожидала…

Людмила очень бледная, с искусанными в кровь губами. Но насколько он знает, операция прошла даже лучше, чем прогнозировали врачи. Пока рано говорить, но шансы девушки на выздоровление определенно увеличились.

— Почему не позвонила? Я бы гораздо раньше пришел. А так пришлось окольными путями узнавать, где ты и что с тобой, — он наклоняется и целует ее в щеку.

— Я не думала, — опускает взгляд, мнет в руках одеяло, — Что ты захочешь меня видеть…

— Людмила! Что за ересь!

— Как там говорят… гонца принесшего дурную весть… — закусывает губу, — В общем… в него летят все камни.

— Ты ни в чем не виновата. Наоборот, я благодарен тебе. И никогда ни в чем не винил, — Николай ставит букет в вазу, которая стоит на столе около телевизора. — Это тебе.

— Запомнил… мои любимые, — девушка шмыгает носом.

— На склероз не жалуюсь, — улыбается Николай. — И я действительно рад тебя видеть, — добавляет искренне.

— А я-то как рада, — вздыхает Людмила. — Тяжело тут одной…

— Почему одной? А родня? — спрашивает, старательно пряча дрожь в голосе. Даже намек на Манюню и его прошибает озноб.

— Мама беременна… снова. У нее новый мужик… Братья, сестры или слишком малы, или у них своя жизнь. Машка вот вчера звонила… Все, — разводит руками. — Я благодарна, что Глеб не отказал и помог… Хоть Маша и была против…