Измена. Я сильнее боли

Глава 10

Милка открыла дверь с мокрой намыленной головой и большим банным полотенцем, обёрнутым вокруг тела.

— У тебя ключ есть, — цокнула языком, отправляясь обратно в ванную.

— Извини, — я прошла в коридор, закрывая за собой дверь. Не хотелось хозяйничать в чужой квартире, потому и позвонила. Не успела разуться и отойти, как снова раздался звонок.

— Кирюха, кто там? — донёсся приглушённый голос из ванной. — Открой.

На мгновение я застыла, но просьбу выполнила. Передо мной стоял Юджин, уткнувшись в телефон. А воображение мне нарисовало стоящего на коленях Уварова с цветами.

— Милка в ванной, — сразу озвучила я местонахождение хозяйки.

— А, нет, — убрал телефон в карман, но тут же передумал и достал. — Я к тебе.

— Ко мне? — брови мгновенно подскочили вверх. После такого тяжёлого дня совершенно забыла, что договаривалась с ним о чём-то.

— У меня нет твоего номера, — он открыл телефонную книгу, намереваясь записать цифры.

— Ээээ, зачем? — голова была какой-то тяжёлой. Продажа ресторана, паспорт, разговор с тёткой и признание матери.

— Фотосессия, — немного растерянно напомнил.

— Ааааа, — дошло до меня. — Слушай, Юджин, — зачем-то назвала его именем, которое выбрала Милка, — там был мой муж, ну, вернее, бывший, я потому так и сказала.

Он смотрел на меня, как на идиотку.

— Тебя утвердили.

— Что? — мои глаза широко распахнулись. — Как это утвердили?

— Я показал фотку заказчику, он одобрил.

Я растерянно хлопала глазами, не понимая, что вообще происходит. Какой заказчик? Какие фотки? Я вообще управляющая рестораном.

— Вот сейчас не поняла. Какие фотки ты кому-то показал?

Юджин быстро открыл галерею и повернул ко мне экран, начиная листать. Стою рядом с Уваровым, следующая на Дне рождении Милки, еще одна на море в купальнике. Да он с ума сошёл что ли?!

— Откуда вообще? — никак не могу понять.

— Из профиля твоего! — пожал плечами. — Ты сама согласилась, была занята, решил не отвлекать. Кстати, спасибо, что выручишь.

— Я не… — искала слова. — Я передумала.

Он закатил глаза и выругался одними губами, но я видела, как злится мой новый знакомый. Раздул щёки и шумно выдохнул.

— Подстава, конечно, — качал головой. — Блин, Кир, ты мне нужна!

Его глаза проникли в самое нутро, и я опешила. Не ожидала, что настолько серьёзно отнесётся к моему согласию. Хотела позлить Егора, и что теперь?

— Ну, пожалуйста, — сложил ладони друг с другом. — Пожалуйста.

Взрослый дядька под два метра ростом стоял и молил меня согласиться. Сглотнула, не зная, куда девать глаза.

— Ладно-ладно, — ответила.

— Давай номер! — быстро взял быка за рога.

Продиктовала, злясь на саму себя, что настолько мягкотелая. С другой стороны, сама подставила парня. Переступлю через стеснение один раз.

— Наберу через два дня. Свободна на выходных?

— Да, — неуверенно пожала плечами.

— Отлично, — он подмигнул и направился к лестнице, спускаясь на свой этаж, а я закрыла дверь.

— Кто это был? — поинтересовалась Милка, выходя из комнаты.

— Сосед твой.

— Юджин что ли? Уже к тебе за солью приходил? — понизила она голос, подкидывая брови, и я испуганно воззрилась на неё. — Шучу, успокойся, у нас с ним ничего нет, — шлёпнула меня по ягодицам, проходя к себе в комнату. — Чего хотел? — крикнула оттуда.

— Да так, звал на фотосессию, — сказала негромко.

— Что? — переспросила Милка.

Но мой повтор утонул в мелодии звонка её телефона.

— Да.

Я слышала, как она ответила кому-то, потому ушла в выделенную мне комнату найти вещи. Первое, что бросилось в глаза — злополучный загранник, лежащий на столе, из которого вертикально торчали ножницы. Приблизившись, я увидела, что паспорт был испорчен. Милка не оставила мне шанса передумать. Раскачав ножницы, я вынула лезвие из столешницы, смотря на порез на имени. Надо же, даже стол не пожалела.

— Короче, Кирюха, — подруга возникла в дверях одетая и взволнованная.

Обернувшись на голос, я застыла, смотря на неё с зажатыми в кулаке ножницами.

— Ээээ, осторожнее, — указала она на кончик, и я опустила руку. — Срочно бежать надо, будет время — позвоню.

Она развернулась, показывая мне спину, намереваясь уйти.

— Что случилось? — не понимала я.

— Да отец, — натягивала кроссовок, не завязывая шнурки. — Опять буянит, запер мать на балконе.

— Я с тобой, — быстро сориентировалась, принимаясь метаться в поисках нужного. — На моей поедем.

— Не-не, я сама, привыкла. Давай, — она сделала два поцелуя в воздухе и выбежала, а я так и стояла с ножницами в коридоре.

— Кстати, — возникла на пороге, — ты с паспортом не затягивай, с глаз долой из сердца вон. Всё, давай. Пока.

На этот раз дверь за ней закрылась, и я слышала, как Милка засеменила по ступенькам.

Оказавшись одна в чужой квартире, почувствовала себя странно. С подругой стеснялась меньше. Вернувшись в комнату, оставила ножницы рядом с паспортом, потом решу, что делать, взяла вещи и направилась в душ. Вернувшись, увидела пропущенный. Перезвонила — голос Уварова. и тут же сбросила.

— Ну что, товарищ Егор, — ехидно смотрела в его наглую красивую физиономию. — Давай прощаться.

Вышла на балкон, в поисках чего-то подходящего. Милка и тут подготовилась. Передо мной стояло оцинкованное ведро с бумагами, и лежали две зажигалки на выбор. Я села на стул, стоящий рядом, выбрала синюю зажигалку, задумчиво перебирая страницы заграна. Мы заполняли их вместе. У меня такие же отметины в паспорте, те же даты.

Франция. Провела по штампу, вспоминая, как мы были счастливы на Елисейских полях, как он целовал меня жадно, а сердце стучало безумно в груди, собираясь выбраться. А этот итальянский. Венеция. Лодка покачнулась, когда я ступила на неё, и Уваров удержал. Подхватил за талию, а я хохотала, как сумасшедшая. Улыбка скользнула по губам от хорошего воспоминания, но я тут же стёрла её, посмотрела на зажигалку. Успею.

А этот из Монголии. Я впервые взобралась на верблюда, который меня чуть не угробил, когда внезапно решил лечь. Да, я кричала от страха, пока надо мной потешался хозяин животного, а Егор помог слезть.

Чёрт, чёрт, чёрт. Как можно быть таким хорошим, и стать таким дерьмом?

— Уваров, — горько обратилась к нему, снова глядя на любимые черты. Провела пальцем по его лицу, чувствуя, как вновь внутри всё сжимается от боли и отчаяния. Я готова была сражаться за него, готова была каждой говорить, что это мой мужчина. Что он принадлежит только мне! Но сражаться за того, кому это не нужно, не стану.

Внутри становилось всё гаже, мне срочно нужно было слить куда-то этот негатив, и я закричала. Мой крик не способен был услышать никто, кроме меня, потому что он был словно внутри. Я лишь раскрыла рот, выталкивая эмоции наружу, выдавливая из себя то, от чего предстояло быстрее избавиться. Это такая техника, которая мне часто помогала на работе, когда срочно надо было обнулиться.

Тяжело дыша, будто бежала спринт, я приходила в себя, чувствуя, что кулаки до сих пор сжаты: в одном паспорт, в другом зажигалка. Не раздумывая, нажала рычаг, и огонь заплясал над соплом. Мгновение, и бумага принялась гореть, отражаясь оранжевыми языками в моих глазах. Воспоминания, счастье, жизнь. Я сжигала мосты, понимая, что назад возврата нет.

Горячее коснулось пальцев, и я отпустила книжицу. Соприкоснувшись с бумагой, огонь разгорелся сильнее, поглощая моё прошлое и надежды Уварова на то, что он полетит в Милан. Конечно, он может сделать это позже, но не сейчас, не с ней. Хотя бы что-то в этой жизни от меня зависит.

Дождалась пока прогорит бумага и принесла из кухни кружку воды. Залила тлеющие останки и покинула место преступления. Остынут — вынесу мусор, нечего оставлять Милке беспорядок. Я и так должна ей за многое. Если не она, не знаю, откуда брались бы силы. Всё же человеку нужен человек, чтобы перенести подобное. Она разделила мою боль надвое, подставила плечо, направляет только вперёд.

Бросила взгляд на часы. Мать, наверное, собирается спать. Набрала, она ответила тут же.

— Всё хорошо, Кира?

— Да, в порядке. У тебя?

— Укладываюсь.

— Ладно, завтра заеду.

Я отключилась и решила набрать Милке, но передумала. Сама позвонит, если надо, и придёт домой. Но Милка сегодня так и не вернулась. Вместо этого в пять утра пришло аудиосообщение.

— Мать в больнице, ночую тут. Отца забрали и будут судить. Этот козёл хотел её зарезать, — голос дрогнул, — ладно, — слышно, как она шмыгает носом, — вернусь, как смогу, с работы отпросилась. Пока меня не будет, не смей прощать! — она горько усмехнулась. — Надеюсь, улик в доме нет. Ладно, люблю тебя, Кирюха, ничего, прорвёмся.