Измена. Я сильнее боли

Глава 7

Спина раскалилась от взгляда Егора. Хорошо, что у меня было время надеть на лицо ледяную маску, но я не планировала поворачиваться к нему. Неважно, что надо, пусть хоть валяется в ногах, не хочу слушать, не намерена. Вчера и так было достаточно сказано. Делаю шаг по направлению ко входу в ресторан, но цепкая рука хватает за локоть. Огонь сразу пробегает по коже. Даже спустя столько лет он вызывает во мне это чувство, но теперь Уваров принадлежит другой, и я должна держать себя в руках. На нас смотрит вывеска «Батоно», так в Грузии уважительно обращаются к человеку, только не все достойны подобного.

— Пусти, — бросаю через плечо, и в голосе звучит сталь. Я ненавижу его. Или же просто притворяюсь?

— Поговорить надо, — говорит негромко, но уверенно. Окидывает взглядом парковку, не планируя привлекать ненужных свидетелей, а мне, наоборот, хочется кричать и упираться, чтобы нарушить его планы. Интересно, о чём он собрался говорить?

— Тороплюсь, — всё же дёргаю руку, но он держит крепко. Совсем как тогда после прыжка, не отпускал меня, пока не доставил на берег, будто был за меня в ответе. Что мы за народ такой, женщины? Всегда хочется страдать, вспоминать, придумать ему сотню причин и тысячу счастливых моментов возродить в голове. Стоп, Перцева. Всё перечёркнуто одним вчерашним событием. Невольно вздрагиваю от неприязни, которую вызывает во мне сцена в постели, а он, видимо, принимает это на свой счёт.

Вижу, как из ресторана выходит Давид, наш охранник, и принимаюсь махать ему свободной рукой, чтобы привлечь внимание.

— Кира! — притягивает к себе Уваров, и я чувствую спиной его грудь, а в ухо горячее дыхание. — Дай мне пять минут.

Давид смотрит, анализируя ситуацию, конечно, он знает Егора, потому пытается сообразить, отчего я так рьяно его призываю.

— Не успел вчера сказать мне ещё что-то? Наверное, как я плоха в постели? — шиплю, немного повернув голову в сторону Уварова, не в силах сдерживаться. Снова устремляю взгляд на охранника. Обязательно сделаю ему выговор, что стоит истуканом, а не идёт меня спасать. Неважно, кто рядом, он просто обязан был подойти и выяснить, что мне нужно. Вместо этого Давид машет мне в ответ. Нет, ну не идиот ли? Меня тут почти убивают, а он размахивает мускулами на расстоянии и слегка улыбается.

— Ты забрала кое-что моё!

Я перестаю сопротивляться и удивлённо поворачиваюсь к Уварову, не понимая, о чём он вообще.

— Лучшие годы твоей жизни? — искривляю губы в усмешке. — Обычно это говорят женщины.

— Паспорт, — вижу, что ему не смешно, и начинаю осознавать: если пришёл просить меня вернуть ему что-то, значит, это до чёртиков важно.

— Я ничего не брала! — чувствую себя превосходно, всё же удаётся выдернуть руку из его цепких пальцев. Я слишком хорошо выучила его за все эти годы, чтобы понять: вещь нужна ему позарез.

— Ты случайно взяла мой пиджак, — складывает руки на груди, и его взгляд пронзает насквозь. Как хочется вернуться в прошлое, когда он впервые взял меня за руку. «Кира, ты должна его ненавидеть!» — напоминаю себе.

— Верни паспорт, — говорит уверенно, но, видя мою ухмылку, добавляет. — Пожалуйста.

— С этого момента связь только через адвоката, Уваров, — стреляю в него глазами, расплываясь в ехидной улыбке. Только она вымученная какая-то. Вчера я была разбита, моя ёмкость лопнула и внутренняя уверенность будто вытекла. Сейчас я начинаю наполняться вновь, видя, как он пытается строить непринуждённый вид. Случайность, которая заставила его явиться сюда меня будто бы радует.

— Ты в курсе, что удержание чужого документа способно доставить тебе неприятности? Если я обращусь в определённые службы…

— Обращайся, — не даю возможности договорить. — Я ничего не брала, — разворачиваюсь и семимельными шагами улетаю ко входу. Бросаю на Давида жёсткий взгляд. Отчитывать его здесь не собираюсь, будет время. Вхожу в фойе, где улыбается в 32 зуба одна из новеньких. Хорошо, что есть бейджы, потому что никак не могу запомнить имена всего персонала, который то и дело норовит поменяться. Прохожу мимо, здороваясь кивком, и направляюсь к себе в кабинет. Не знаю, какой из меня сегодня работник, хотя нет, знаю — хреновый. Но думать ни о чём не могу, кроме чёртова Уварова с его паспортом. Почему не сделать новый? Я прокручиваю в голове варианты и не понимаю.

Милка интересуется, как я и где. Записываю сообщение голосом, потому что руками намного дольше. Рассказываю о Егоре и совсем забываю про Юджина, который меркнет на фоне Уварова.

«Шли к чёрту», — отвечает Милка, и я улыбаюсь. В принципе, так сегодня и сделала.

Зачем-то лезу к дорогой сестре на страничку, будто ищу подтверждение их отношениям, что я одна слепая, а остальные всё знали. Листаю фото, ничего провокационного, и её лицо, казавшееся до недавнего времени приятным, вызывает отвращение.

Резко открывается дверь, от чего я вздрагиваю, набираю воздух в лёгкие, чтобы высказать тому, кто ворвался, что это моя вотчина.

— Кира, свет очей моих, — Важа заходит с улыбкой, и у меня неприятно начинает сосать под ложечкой, будто какое шестое чувство подсказывает, что у этой улыбки есть не очень хорошее объяснение.

— Мы переделываем ресторан под славянскую тематику? — не понимаю, но отчего-то в голову приходит именно эта мысль после его обронённой фразы.

— Лучше, — обещает, но желудок всё ещё в напряжении. — Ты почему мужу паспорт не отдаёшь? — перескакивает на другую тему, усаживаясь в кресло напротив меня, и я не сразу понимаю, о чём он. — Встретил Егора, просил на тебя повлиять.

— Ааааа, это, — наконец доходит. — А мой муж не сказал, как он вчера помогал в постели снять стресс моей сестре?

Брови Важи немного подскакивают вверх, но, кажется, он не сильно удивился.

— Значит, ты свободна? — задаёт вопрос.

Неужели его интересует только это? Не то, что у меня разбито сердце, не то, как я себя чувствую, и не нужен ли мне выходной? Не вопрос, может ли он в чём-то помочь? Нет. Сейчас для него табличка «Столик зарезервирован» снята.

Я качаю головой, цокая языком. Совсем не намерена крутить интрижки на работе, тем более Важа не в моём вкусе, тем более что ещё даже не прошли сутки, как я преданная жена. Какое всё же двоякое слово. Я преданная ему до конца, или же предали меня…

— Ладно, — будто понимает, что время не подходящее. — Спрошу позже, а пока внесу тебя в лист ожидания.

— Что? — сдвигаю брови. — Важа, вычёркивай сразу. И давай по поводу ресторана.

— Хорошо, — он поднимается, быстро сокращая расстояние, и вот уже нависает надо мной, и я невольно откидываюсь на кресле назад, чтобы наши лица не сопррикоснулись. Звериный оскал пробегает по мужским губам. Он открывает нижний ящик моего стола, намереваясь достать початую бутыль коньяка, но его ждёт разочарование.

— Где? — кивает на пустоту.

Хотела бы я знать! Обычно на месте, он мне нужен для снятия стресса. Придётся с Давидом говорить не только по поводу его приветствий.

— Видимо, кому-то понадобилось, — пожимаю плечами.

— В общем, ресторан продан, — усаживается на столешницу, возвышаясь надо мной.

— Неееет, — медленно тяну я, смотря в глаза Важе, будто пытаюсь уловить фальшь.

— Даааааа, — кивает он, изучая меня под слоем одежды. Ни раз слышала, что он очень любвеобилен, но входить в очередь не намерена.

— Ты не мог! — мой голос тихий, я говорю, но понимаю, что слова ровным счётом ничего не изменят.

— Но сделал.

Указательный палец касается моей щеки, но я отворачиваюсь. Раньше он не позволял себе подобного, только многозначительные взгляды и невинные подкаты. Сейчас будто решил, что я стала легкодоступной.

— Но есть и хорошие новости, Кира, — говорит, как ни в чём не бывало весёлым голосом. — Я рассказал о тебе новому владельцу, о том, сколько сил ты вложила в моё дело, как ты горишь этим рестораном. Он хочет с тобой познакомиться. И, если ты его очаруешь, — последнее слово было сказано с сильным грузинским акцентом и придыханием, — можешь оставаться главной.

— Я не стану ни с кем спать! — резко поднимаюсь, чувствуя, как внутри всё клокочет. — С чего вы все считаете, что можете решать за меня? За женщин?

Важа улыбался и спокойно наблюдал, как я нервно ищу по кабинету свои вещи.

— Если бы я хотела заняться древней профессией, занялась бы. Спасибо, Важа, обойдусь без сутенёра.

Мужчина расхохотался, а затем провёл рукой по залысине на макушке.

— Так меня ещё никто не называл! Не знаю, что ты себе напридумывала, женщина. Ты, конечно, красивая, но мужчины ценят не только красоту. Мне нравится твой стержень, Кира. Если понравишься Гальцеву — сработаетесь.

— Гальцев? — я вскинула брови, услышав знакомую фамилию.

— Да, Павел, — согласно кивнул Важа, — что скажешь теперь? Повезло или нет?

Я не знала ответа на вопрос, потому что никогда не встречалась с ним. Но репутация у Гальцева была солидной. Кажется, одна жена, один сын и очень много проектов и денег.

— Посмотрим, — ответила я, чувствуя, как отступает страх.