Измена. Я только твоя. Лирическое начало (СИ)

Глава 27. Аня

Лето было в разгаре, жаркий полдень сушил обезлюдевший город, зной тяжёлыми волнами лился с небес. И вечера коротали в кафешке неподалёку. На свежем воздухе было приятнее сидеть, чем в квартире. Шуточки про мою роль до сих пор не покинули наш обиход.

— Ну, ты, конечно, исполнила! — усмехался твой друг. Гамадрил с повадками театрала.

— Ань, а что стало с голубкой? — поинтересовалась Лёлька, самая сердобольная из нас.

— Улетела, — предположила я. Ведь о судьбе голубя мне было ничего неизвестно.

«Дитя порока» давали еженедельно, по пятницам. Пока интерес не упал! А далее шла репетиция роли Ирины. Сперанский взялся обыгрывать классику, и ставил «Трёх сестёр». Из которых я была самой младшей и взбалмошной.

Я пропадала в театре, параллельно училась. Мама и бабушка диву давались! Бабуля пришла на следующий раз и привела с собой всех медсестёр отделения. А мать больше не приходила…

Чем более я уставала, тем приятнее было сидеть и «кормить комаров». Как выражалась Вероника. Она отбросила злобу и теперь выясняла, как звали парня, игравшего Дмитрия.

— Вообще, он Антоха, — ответила я.

— Антон, Антон, — повторила она с гундосым акцентом.

— Гандон! — брякнул Жека.

Ты рассмеялся в ответ. А я посмотрела с упрёком.

Вечер был в самом разгаре. Взяли пивка. Я тянула из трубочки. Светлое, женское. Ты разрешал! Музыка стала чуть громче. Что-то блатное лилось из машины, что встала неподалёку от нас. Но мы продолжали смеяться и пить.

— Ну, короче, — продолжила Ника, — Как он целуется?

Я с шумом втянула носом воздух. Вот же дрянь! Ну, а ты? Навострил уши.

— Да, так себе, средненько, — фыркнула я, чтобы польстить тебе. Ведь целовался Антоха зачётно!

— Зато фамилия у него крутая, — заметила Ника, — Войцехович, дворянская!

— Волецкевич, — поправила я.

Вероника кивнула. Она пила крепкое, и потому была в зюзю.

— Войцеховский мне больше нравится, — вздохнула томно.

Ты резко поднялся и вышел. Я посидела, глядя, как ты удаляешься. Туалет был в другой стороне. И мне ничего не оставалось, как отправиться следом…

Я нашла тебя курящим за деревом. Хотя мы вместе решили бросить курить! Ты потушил сигарету.

— Поделишься? — спросила я, указав взглядом на пачку. Но это слово касалось другого.

Ты спрятал свои сигареты, не дав ни одной.

— Чё я там, как придурок сижу? — спросил, сунув руки в карманы.

Я сцепила свои на груди:

— А ты сиди, как умный.

Ты усмехнулся:

— Как ты?

Я пыталась понять, в чём меня обвиняют. Ты смотрел, как чужой человек!

— У тебя других тем нет, кроме этих рассказов? Только и слышно, бл*дь, Тоха, Антоха!

— А ты не слушай! — предложила я.

Ты запрокинул лицо, шумно выдохнул воздух:

— Думаешь, мне легко видеть, как вы с ним сосётесь на сцене?

— Что? — удивлённо откликнулась я, — Так ты не смотри!

— Не могу! — ты почти прокричал.

Мы замкнулись. Каждый в своём.

— Ты ведёшь себя глупо, — озвучила я, наконец.

Но ты не остыл:

— Это ты зазвездилась!

И тут меня накрыло язвительным гневом.

— С чего бы? — хмыкнула я.

— Вот и я не пойму, с чего, — с пренебрежением выдохнул ты.

Я поражённо застыла. Услышать такое в свой адрес — был удар ниже пояса. Это у мужчин. А у женщины — в грудь. Ты ударил меня в тот момент! Не коснувшись, ударил…

— Знаешь, что? А я поняла, — я взяла себя в руки, — Ты просто завидуешь мне! Ты не можешь смириться. Мой успех раздражает тебя! Вот если бы я была лузером, было бы проще…

— Успех, бл*дь, — услышала я. И прикусила губу от досады.

— Да, успех, представляешь? — съязвила.

Ты посмотрел на меня:

— Как ты кастинг прошла этот грёбаный?

Я сглотнула:

— Ты на что намекаешь?

— А с чего бы он выбрал тебя? — процедил ты сквозь зубы.

Чем просто лишил меня дара речи. Я впервые услышала это. Такой откровенный наезд!

Я упёрла ладони в бока:

— Да потому, что я очень талантлива! Такой ответ тебе трудно признать?

Ты поддержал:

— И талантлива тоже.

— К чему ты клонишь? — я почти прошипела. Я хотела тебя укусить! Уязвить. Достучаться.

— К тому, что я знаю не всё, — сказал ты загадочным тоном.

— А чего ты не знаешь? — ответила я.

И ты перешёл в «наступление»:

— А ничего я не знаю! О твоём этом театре. Об этом сраном твоём режиссёре!

Я защищалась. Я делала всё, что могла! Нащупала слабое место…

— Может быть, если бы ты меньше копался в машинках, и больше интересовался искусством…

— Я мужик, а не пид*р! — выдохнул ты.

Я покривилась. Но и тут не осталась в долгу:

— Тоха тоже мужик! — сказала с улыбочкой.

Ты запыхтел, словно бык:

— Так значит, проверила всё-таки?

Голос твой обжигал.

— Замолчи! — предупредила я «выстрелом в воздух».

— А с этой… Спирохетой ты тоже спала? — обозвал ты Сперанского. Коверкать фамилии было у вас с Вероникой одно на двоих.

Я не могла говорить. Я смотрела убийственным взглядом. Призывая тебя замолчать…

— Тогда популярность тебе обеспечена, — рассмеялся ты собственной шутке. Довольно плоской, бессмысленной и бесполезной.

— Ты просто жалок, — ответила фразой, вложив в неё столько презрения, на сколько могла «раскошелиться» в тот злополучный момент.

По лицу у тебя пробежал электрический ток. Брови дёрнулись, ноздри раздулись, а губы сжимались так плотно, что почти потеряли естественный цвет.

— До тебя мне ещё, как до неба, — ответил ты многозначительно.

Я расправила плечи, чтобы ты не увидел, как трудно себя контролировать. Голос срывался на крик! Хотелось к тебе подойти и ударить. А после прижаться всем телом. Ведь ты, это ты…

Но мы изменились вдвоём. Перестали быть парой. Почти! Остался шажочек. Всего один шаг…

— Неудачник! Ты сам на подхвате у папы всю жизнь, — процедила, боясь и ликуя.

Ты смотрел мне в глаза. Ненавидящим взглядом…

— Лучше уж так, чем п*здой добывать себе роль, — холодным решительным тоном сказал, будто плюнул в лицо.

У меня оборвалась струна. И душа замолчала! Закончились фразы и мысли. Я ощутила, комок, вставший в горле.

— Да пошёл ты! — ответила резко, куда — объяснить не смогла.

Развернулась, дошла до стола. Прихватила рюкзак, на ходу застегнула.

— Ань, ты куда? — послышалось в спину.

Вместо ответа я помахала рукой. Ты так и стоял, поджигал сигарету.

— На репетицию? — спросил, зажимая в зубах белый фильтр.

Я не сдержалась… Проходя мимо, залепила тебе по щеке! Сигарета упала на землю. И я раздавила её.

— Пойду добывать себе роль! — бросила я на прощание.

В рюкзаке зазвонил телефон. Наверное, Ника пыталась дознаться, в чём дело. Может быть, думала, что я обиделась на неё.

«Потом объясню», — думала я, и торопливо шагала по улице в сторону дома. Здесь было достаточно людно. Все люди теперь, по жаре, выходили на прогулку по вечерам. Днём улицы города были пусты.

Пройдя немного, я обернулась. Ожидала увидеть тебя. Не увидела.

«Ах, так?», — я ускорила шаг. Ожидая, что вот сейчас ты мне позвонишь. Если свой забыл, то наберёшь меня с Никиного. Но мобильник молчал.

Уже на подходе к двору я замедлилась. Фонарь освещал и его, и парковку. Твой мотик стоял, прислонившись к столбу. Ты ездил на нём в автосервис. Я сказала, что ты неудачник. Но это не правда! Я всегда восхищалась тобой. И тем, как ребята тебя уважают. Я понимала, какую обиду тебе нанесла. Ну, а ты… Ты ведь так и не понял?