Измена. Я только твоя. Лирическое начало (СИ)

Глава 6. Витя

В тот раз у теплушки, как я называл это место, мы обнаружили свору щенков. Совсем ещё крошечных. Их было шесть. И мать, что сперва не пускала нас ближе, расщедрилась после того, как мы принесли им поесть.

Они лежали под кустиком, возле стены. Забор, примыкающий к зданию, оставлял небольшое местечко. И там примостилось семейство собачьих. Ты увидела их копошение и посветила фонариком в угол. Я подошёл:

— Что это?

— Я не знаю, — испуганно бросила ты.

А потом, когда мы опознали животных, я оставил тебя сторожить мотоцикл, а сам побежал в супермаркет.

— Сосиски молочные, как раз для детей, — изрёк, доставая покупку.

Мы принялись их кормить. Щенята скулили, толкая друг друга, желая отнять угощение. Они все были разного цвета. И ты тут же придумала клички. Уголёк, Шустрик, Лапочка, Соня, Масяня и Фыр. Последний всё время чихал, первый был иссиня-чёрным, второй раньше всех отобедал сосиской. Девчонка, которую ты присмотрела, была рыжеватой, с забавным пятном на носу. Одна из сестрёнок спала, а вторая игралась.

Мы вернулись туда ещё раз. Мы теперь регулярно туда возвращались! Кормили собак и сидели подолгу на корточках. Отчего даже ноги немели слегка. Твоё лицо было близко. И я постоянно тебя целовал. Но тебе куда интереснее были щенки. Однако же это не мешало мне тобою любоваться.

Я предложил тебе забрать одного из них. Чтобы выгуливать его вместе. У тёть Тани была аллергия на шерсть. И никакое животное у нас никогда не жило. Она предлагала мне завести черепашку, или аквариум рыбок купить. Но мне хотелось кого-нибудь… с шерстью.

— Ага! Представляю, что сделает бабушка. Выгонит вместе с собакой! Она и так еле-еле нас терпит.

Я напомнил, играя с одним из «кусачих»:

— Я б с удовольствием взял. Но у матери аллергия на шерсть.

Печаль у тебя на лице вынудила меня замолчать. И дождь начался в тишине! Ты вскочила. С испугом взглянула на свору щенков. Ты намекала: «Пора сделать будку». И я закивал, обещая.

Дождь усилился. Будто назло заливая дорогу. Он не оставил мне выбора! Ты так истово жалась к стене. Ты замёрзла! Я хотел заслонить тебя. Но и сам моментально промок. Из багажника вынул отвёртку. На двери оказался замок из простых. А дождь всё поторапливал! В итоге я просто вломился туда, нарушил пределы казённой постройки. Толкнул тебя внутрь.

— Ты что делаешь? — ты возражала.

— Я потом починю, — обещал, прикрывая «ловушку».

«Попалась, моя киса», — думал я. Ощущая себя соблазнителем! Не зря я помылся сегодня. Везде.

Ты огляделась вокруг. Боясь прикасаться, шарахаясь от каждой мелочи. Я за тобой наблюдал, как наблюдает зверь за добычей. Снял куртку, давая пример. Ты кое-как стянула свою, брезгливо её отряхнула. На этом стриптиз закончился.

— Замёрзла? — спросил я, прежде чем снять через голову свитер. Тот был не то, чтобы мокрым…

Просто я замечал, как ты смотришь, когда играю «ва-банк». Как-то раз мы остались вдвоём. Два игрока. Друг против друга. Оба в нижнем белье. Дошло до того, что ты сняла лифчик. Скрывать свои прелести одной рукой было трудно. И те то и дело выскальзывали. Я отвлекался! И ты обыграла меня. Но смотреть отказалась. Отвела взгляд, когда я снимал труселя. Тем самым давая понять всем в этой комнате, что у нас с тобой ещё не было секса.

Помню, как сел обратно за стол. Скрестил ноги и положил серёжку. Прямо в центр стола. Ты потрогала ухо…

Очевидно, она соскочила, когда ты снимала с себя водолазку. Я глазами указал на трусики.

— Нет, — ответила ты и взяла свою майку у Ники из рук.

Вы, кажется, спелись? Или это был финт Вероники — подружиться с врагом. Иногда мне казалось, вы на дух не переносите друг друга. А порой я видел, как вы обе мило щебечите на кухне. И замолкаете, когда я вхожу.

Тогда при всех я не стал возвращать тебе серьги, а припрятал обратно в карман. И вынул, когда провожал. Попросил поцелуй.

— Я же и так постоянно целую тебя, — ответила ты.

— А ты поцелуй так, как раньше не целовала, — я подмигнул, поводил у тебя перед носом серьгой.

Но ты почему-то расстроилась.

— Тебе только это и нужно, — и ушла, не прощаясь.

Как верно заметил Женёк. Хрен разберёт этих баб! Так что я и в тот раз, оказавшись в «теплушке». Впервые один на один где-то, кроме подъезда. Очень сильно боялся, что ты не захочешь… Но попробовать стоило.

— Как теперь ехать домой? — восклицала ты, трогая волосы. Те промокли и были ещё сексуальнее.

— А мы не поедем, — произнёс я, как мог, убедительно. И пожалел, что не взял с собой что-то спиртное. Сейчас бы вина из фужера.

«Хотя, блин, какое вино?», — оглядевшись, увидел в углу одеяло. Диван. А на тумбочке пару свечей. Получилось вполне романтично! Ты всё это время стояла, тревожно глядя на дверь. Как будто кто-то мог появиться в проёме. Я решил напугать. Чтобы ты не надумала выйти, проверить, а не кончился дождь?

— Представь, что мы одни в целом мире, — предложил неожиданно.

— С чего бы? — ответила ты.

— С того, что вокруг эпидемия вируса, а мы убежали, — продолжил свой странный рассказ.

— От вируса не убежишь! — возразила ты с толком.

— А мы убежали! — настаивал я.

— Ну, допустим, — ты согласилась, — И что нам делать теперь?

Я понизил голос:

— Ждать до утра.

— А что будет утром? — ответила тихо, как будто поверила в этот рассказ.

Я затаился, потом оттолкнулся от стенки и стал наступать:

— А утром все инфицированные попрячутся в норы, и мы сможем выйти наружу.

Ты пугливо поёжилась:

— Вить, прекрати!

— Боишься? — сверкнул я улыбкой.

— И ничего не боюсь, — ответила ты раздражённо, — Несёшь какую-то хрень!

Я посерьёзнел:

— А знаешь, почему мы с тобой не заразились?

— И почему же? — прищурилась ты.

Я сглотнул:

— Потому, что мы избраны.

Ты отступила на шаг, когда я подошёл:

— И кем же мы избраны?

Я поднял глаза к потолку:

— Я думаю, высшими силами.

Ты усмехнулась:

— Серьёзно? И зачем мы сдались им?

— Как зачем? — прошептал, оказавшись так близко, что сердце забилось быстрей, — Чтобы создать новую расу.

— Фантазёр! — отозвалась ты с нервной усмешкой.

Позади оказалась стена. И нащупав её, ты испуганно ойкнула. Я поставил ладони с обеих сторон от тебя и склонился в попытке коснуться губами. Но ты «навострила» свои локотки.

— Но ведь они же будут волноваться, — напомнила дерзко.

«Они» — это был собирательный образ родни. Нашей общей. Мы в голове уже примеряли вариант «жить большой, не слишком-то дружной семьёй». Не зря же соседи! Правда мать называла тебя «бедной девочкой» лишь до тех пор, пока не узнала, что мы встречаемся. Теперь она постоянно искала в тебе недостатки. И принималась выуживать слухи. Половина из которых, скорее всего, были выдумкой! Я останавливал на полуслове и обычно старался уйти.

— Ничего личного, но просто…, - так начинались подобные фразы.

Отцу было всё равно. Он не лез в мою личную жизнь. Мне очень хотелось узнать, что говорят обо мне твои мама и бабка. Но я почему-то был твёрдо уверен, что ты не сказала им правду «о нас». Звучит как в сериале! Но, тем не менее, факт.

Я заверил тебя, что никто волноваться не будет. Что «твои» обратятся к «моим». Ты ночевала вне дома всего пару раз. Да и то постоянно себя изводила, что бабушка точно тебя не простит и не пустит.

— Пустит, куда она денется, — уверял я.

Но в тот раз, на квартире, все спали в обнимку. Все были немного пьяны. Мы уснули на кресле. Ты свесила голову на бок, а я всё пытался удобно тебя уложить…

Но тогда возле нас ночевали ребята. Сегодня мы были одни. И дождь уговаривал здесь задержаться. Ты поломалась для вида. Ты тоже хотела меня. Наше желание было взаимным, безумным! Оно выходило далеко за пределы этой маленькой комнаты. Этой улицы, города, мира…

Я снял с тебя водолазку. Ты помогла мне с застёжкой от лифчика. Джинсы мы сняли самостоятельно и торопливо. Я подглядывал, как ты снимаешь трусы. Увидел пушок между бёдер. И ослабел, предвкушая восторг.

Отчего-то я знал, что с тобой будет всё по-другому. И страх твой! И эта взаимность, с которой мы оба хотели открыть нечто новое. Я старался продлить. Целовал, осторожно, как в танце, сдвигаясь всё ближе и ближе к дивану. Ты охотно легла и раздвинула ноги. Между них было так горячо!

Я уже не пытался себя удержать! Ты была моей девушкой. Женщиной, если быть точным. Теперь ты была моей женщиной…

Тебе было больно, я слышал сквозь стон. И продолжал целовать, собирая слезинки. Ты плакала, но улыбалась. И я улыбнулся в ответ.

— Я люблю тебя, Нют, — так случайно сказал между вздохами. Зажмурился. Думал, забудешь. Но больше всего мне хотелось услышать ответ…

Я кончил. Достал одеяло. Боялся, ты станешь опять его нюхать! Наморщишь свой маленький носик, как делала всякий раз, когда тебе что-то не нравилось. Но ты притихла. Спиной прижимаясь к моему животу. Наши ноги сплелись.

— А у меня день рождения сегодня, — сказала случайно. И хоть это была не совсем та «случайная фраза», на которую я так надеялся, но я был рад.

— Серьёзно? — спросил. Вдруг ты шутишь?

Но ты провела по руке коготком. Отчего у меня побежали мурашки.

— Мне уже восемнадцать, так что тебя не посадят за совращение несовершеннолетней.

Только тут я припомнил — тебе же семнадцать! Было недавно. Ещё до того, как ты проболталась.

— Подумаешь, — хмыкнул лениво, — Даже если бы и посадили. Я бы всё равно это сделал.

Ты напряглась:

— Ведь тебе не впервой?

Я подавил тяжкий вздох. Ты оказалась ревнивой! Но не такой же, как я. Ведь я ревновал тебя жутко и яростно. Ко всем. Даже к собственной тени.

— Всё, что было до тебя, не считается, — сказал, отрезая любые контакты. В тот момент я бы с радостью стёр их из памяти. Я тоже хотел, чтобы ты стала первой. Моей.

Пока ты молчала, выдумывая новую реплику, я обещал:

— С меня подарок.

Ты, кажется, уже засыпала. Потому что твой голос звучал так расслабленно:

— Ты его уже сделал.

Я про себя усмехнулся: «Неизвестно ещё, кто кому».

Эта ночь была самой волшебной. Сколько их было после. Но эта… Наверное, мне потому так казалось, что ты была настоящая там, в пределах той ночи. Я желал тебя всю, без остатка! Нагретые мы выходили на дождь. Голые, в обуви. Чтобы замёрзнуть, и снова уткнуться друг в друга. И больше всего мне хотелось в тот раз, чтобы ночь никогда не кончалась. Чтобы дождь не кончался! А наша любовь не закончилась даже спустя много лет.