Измену гордым не прощают

50 глава. Неделя

- Не надо, пожалуйста! - протягиваю руки в защитном жесте, открытыми ладонями к нему. - Да разве ж так можно, вообще? Да как же так? Прошу вас!

Но он, деловито расправив длинные, тонкие, кожаные полоски, прикрепленные к деревянному короткому основанию, молча идет на меня. Невольно отступаю, пока не упираюсь спиной в стену!

Хватает меня за руку и разворачивает лицом к стене. Пытаюсь вывернуться, в ужасе дергаюсь из стороны в сторону! На мгновение выдираю руку и успеваю сделать пару шагов к открытой двери, когда меня настигает первый удар!

Кожаные плети, взвизгнув в воздухе, рассекают мою кофточку и вместе с нею кожу на спине. От обжигающей боли падаю на колени и громко кричу! Второй удар становится еще более болезненным - мне кажется, что он приходится на голую плоть, как если бы защищающей кофты не было. Последнего удара я не помню...

Прихожу в себя, лежа на животе, от боли - спина горит огнем и кажется, будто кто-то чертит на ней чем-то холодным полосы. Дергаюсь, но глаза почему-то не успеваю открыть.

- Что это, вообще, такое? - слышу растерянный и возмущенный голос Кузнецова. - За что? Иди отсюда, я поговорю с ней!

- Брат Михаил запретил с ней разговаривать! - испуганно отвечает женский голос, и я узнаю в нем ту девушку, которая приходила ко мне утром.

- Я поговорю с ней! Я! А ты не разговаривай! Иди!

- Никому нельзя разговаривать с ней! Пока брат не разрешит! - женщина не собирается сдаваться.

- Куда ты меня привез, сволочь такая? Как ты мог? Как мог? За что? Что я тебе плохого сделала? - едва сдерживая слезы, и сжимая кулаки, почти спокойно произношу я, не поворачиваясь к ним. Потом, подождав немного, и не услышав ничего за своей спиной, добавляю. - Я доверяла тебе. И Гордей доверял. А ты сначала предал друга. А потом предал меня! Кузнецов, пожалуйста, увези меня домой! Прошу тебя! Мне в больницу надо! Мне больно...

Мне, действительно, кажется, что на спине у меня что-то ужасное - мало того, что болит, но и еще, когда кошу глазами на плечо, вижу там разводы бурой крови!

- Давай, Дани, - он садится на кровать рядом. - Вставай осторожненько. Мы сейчас уедем! Я не думал, что...

- Я позову брата Михаила! - испуганно выкрикивает девушка и убегает.

- Дани, вставай! - подхватывает за плечи и помогает приподняться.

Закусив губу, и постанывая от боли, с его помощью сажусь на постели.

Пытаюсь посмотреть на свою спину.

- Не надо. Не смотри! Мы сейчас в больницу поедем!

- Мир, пожалуйста, увези меня отсюда! Мне страшно! - плачу, цепляясь за него - он единственный знакомый человек, а я даже не знаю, где именно нахожусь!

- Вставай! Давай, аккуратно...

Дорога обратно, до выхода из дома, кажется мне безумно длинной. Я иду и иду, сжимая его локоть. При каждом шаге болью обжигает спину. Но мне так хочется поскорее отсюда убраться, что к выходу только ускоряю шаг!

Но еще не дойдя до него, я слышу голоса. Множество голосов. Женские, мужские, детские тоже, кажется...

Мир в нерешительности останавливается, и я вынужденно останавливаюсь рядом.

- Пошли! - тяну его за собой.

- Дани! - в голосе Кузнецова мне слышится растерянность, как если бы он не знал, как поступить или просто-напросто боялся!

Оборачиваюсь, смотрю на него. Качает отрицательно головой, не поднимая на меня глаз.

- Что? Пошли быстрее! Давай просто уйдем отсюда!

- Не получится, Дани. Они не отпустят.

- Да как это? - поражаюсь я. - Какое право имеют?

- Каждый, кто переступил порог этого дома, обязан соблюдать его правила. Не зря говорят, со своим уставом в чужой монастырь не ходят! - раздается за моей спиной. - Брат Мирослав знал наши законы, но нарушил их!

Смотрю на толпу людей, которая прибывает и становится стеной за спиной брата Михаила. Лица сливаются в какую-то общую серую массу, взгляды их всей кожей, всем телом ощущаю на себе! Осуждающие, любопытные, враждебные и, наоборот, дружелюбные...

- Пожалуйста, поймите! - поворачиваюсь к ним, складывая руки в умоляющем жесте. Мне хочется сказать им, что я пойду в полицию и напишу заявление. И я именно так и поступлю - так обещаю себе самой. Но, видимо, включается инстинкт самосохранения, и мозг выдает совсем другие слова, которые я произношу с максимально смиренным видом, просительно заглядывая в глаза некоторым из стоящих ко мне ближе. Только к Михаилу боюсь - даже смотреть в его сторону невыносимо! - Я не могу здесь быть! У меня дома сын, он совсем еще маленький мальчик. Мирослав привез меня сюда без моего согласия! Он даже не объяснил мне ничего! Я не могу... Я здесь оставаться никак не могу!

- Ты пробудешь здесь неделю, - припечатывает Михаил. - И если мнение твое не изменится, я лично отвезу тебя обратно.

Да? С надеждой смотрю на него. То есть меня не будут здесь удерживать? Точнее, неделю, да! Но не оставят же навсегда? Требовать, чтобы увезли вот прямо сейчас под взглядами целой толпы и, особенно, под уничтожающим каким-то подсознательным давлением Михаила, не могу! Даже рот не открывается! Понимаю, что пожалею потом об этом, но в этот момент, на его следующий вопрос у меня получается только утвердительно кивнуть.

- Ты останешься с нами на одну неделю, Дани?