Измену гордым не прощают

55 глава. Не мираж

"Не запирай - не запирай - не запирай... дверь - дверь - дверь... не пей - не пей - не пей" - шепчу в такт шагам.

Какой коридор длинный! Моя комната самая дальняя на втором этаже. Глаза буквально слипаются! И компота этого больше не хочу уже! Просто спа-а-ать! Устала.

Хорошо, что перед молитвой и ужином все обязательно моются - иначе сейчас у меня сил не хватило бы точно!

В комнате останавливаюсь в нерешительности у двери. Мир сказал запирать. Этот... сектант проклятый сказал оставить так, открытой. Мне всё равно... Рука, скользнув по замку, щелкает ручкой. Падаю, не раздеваясь на кровать, моментально погружаясь в долгожданный сон.

...И вот уже меня снова целуют любимые губы.

А-а-а! Мне кажется, что кровать горит подо мной. Ну, или, по крайней мере, пылает комната. А кровать нет, она в защитном круге. Я в центре, на спине. Извиваюсь. Сил открыть глаза нет.

Пальцы Гордея скользят по моей шее, чуть вдавливаясь, оставляя огненные следы на коже. Ложатся на шнуровку платья. Грудь тянет в ожидании прикосновения! Выгибаюсь навстречу его рукам. Потрогай меня. У меня всё горит внутри. И вокруг горит. И от пальцев твоих горит.

Трогает подушечками соски. Грубая ткань платья болезненно цепляется за напряженную плоть. Это и приятно, и больно одновременно. Шиплю, кусая губы.

Хочу смотреть на него. Мне смутно помнится, что у меня всё было вот только что очень-очень плохо. И теперь вдруг неожиданно хорошо. А так быть не должно! Но так есть - вот же Гордей со мной!

- Горячая какая, - довольно говорит надо мной чей-то голос.

Здесь кто-то еще есть? Кроме меня и Гордея? За нами наблюдают? Или...

Словно через слои бесконечной ваты прорываясь, открываю глаза.

Рядом со мной на краю кровати сидит Михаил! И его руки сжимают мои груди!

Напиток, недавно выпитый в молельном зале, внутри моего желудка резко подпрыгивает вверх, желая выплеснуться наружу! Отталкивая сектанта, извергаю его на пол.

Он меня целовал! И трогал! А если и вчера ночью... Если это всё мне вовсе не снилось, а было на самом деле? О-о-о-о, нет! Желудок снова сжимается спазмом.

- Пить тебе больше нельзя, - раздраженно кидает Михаил, поднимаясь. - Скажу Авдотье, чтобы дала тебе тряпку и ведро - приберешься.

Не могу сообразить, что я должна дальше делать - голова, как в тумане, в горле ощущение ожога, телу холодно, хотя ведь вот только что же жарко было!

Бреду с ведром за водой. Авдотья на середине пути сворачивает к себе. Может, пожаловаться ей, что он меня трогал?

Но мне становится как-то все равно.

Бесполезно же! Они его тут все беспрекословно...

Умом понимаю, что мне сейчас должно быть противно и страшно, а может, я даже должна сейчас кричать и биться в истерике, но мне как-то безразлично всё. Нереальным, невероятным кажутся воспоминания о Гордее и даже об Эми. Что воля, что неволя... Жить не хочется.

Мою пол. Тошнота подступает снова.

Иду с ведром к выходу. И ведь понимаю, что там закрыто, но зачем-то иду.

Когда берусь за ручку, дверь открывается сама. Внутрь заходит какой-то незнакомый мужчина.

-Куда? - спрашивает он.

-Стошнило. Помыла. Несу вылить, - как робот обрывками отвечаю.

Сторонится, пропуская.

На улице прохладно и свежо. Оглушительно стрекочут сверчки. За домом слышны голоса. Во всех окнах свет. Значит, десяти ещё нет - немного проясняется в моей голове. В десять тут все по своим комнатам расходятся - семейные отдельно, свободные - в большие общие. И только я почему-то в маленькую одиночную камеру... Ворота уже заперты на ночь. Видно, как возле них возится один из сектантов.

Иду к колонке, решив, что там вылью ведро и руки помою. Я уже умею включать. С тоской понимаю, что я уже освоилась, уже знаю, что и как тут устроено. Как будто другой, нормальной жизни и не было у меня никогда. Умываюсь, полощу рот, мою руки. И только поднимая глаза от земли, собираясь возвращаться в дом, замечаю, что в тени сарая стоит кто-то.

Сердце заходится истошным боем от страха. Медленно отступаю к дому. В мыслях творится что-то жуткое - и в доме страшно, и здесь - угроза! Мозг не может решить, где наименьшее из зол!

-Дани! Тихо... Это я... Милая...

Узнаю. Имя говорящего ещё не всплывает в памяти, но сердце, сердце узнаёт! Сердце замирает. В глазах темнеет. И я оседаю в руки Гордея... Успеваю только подумать: "Хоть бы он на самом деле! Хоть бы не мираж!"