Как песок сквозь пальцы (СИ)

‒ Ты опять? ‒ Ясмин стал выпутываться из объятий, но это было похоже на битву с осьминогом. Только у Салаха получалось быть одновременно везде, словно у него было восемь рук и ног, как у древнего бога Шивы. ‒ Да сколько можно? Я же тебя не ревную, когда ты один крутишься в своем институте! Можно подумать, что к тебе омежки не клеятся? Или ты судишь меня по своим меркам? Может, у тебя самого рыльце в пуху и ты прикрываешь свои грехи, обвиняя меня? Может, это мне пора начать тебя ревновать? Я сам был студентом и знаю, как это бывает! Они на тебя пачками вешаются, а ты?

‒ Никогда! ‒ Салах грозно сверкнул глазами. ‒ Я сразу всем говорю, что у меня есть любимый супруг, а они недостойны даже его ногтя! Ясмин, как ты мог про меня такое подумать?

Альфа, похоже, всерьез обиделся и надулся.

‒ А почему ты думаешь, что я способен на измену? ‒ Ясмин заглянул в лицо мужа. ‒ Ты считаешь, что я тебя меньше люблю или могу найти кого-нибудь достойнее, чем ты? Салах, ты ведь тоже самое лучшее, что случилось со мной! Я так сильно тебя люблю, и мне больно от того, что ты мне не доверяешь!

Ясмин поймал руками лицо любимого мужчины и с грустью посмотрел в его глаза. Такой молодой и искренний! Омега почувствовал, как груз прожитых лет физически давит на плечи. Сразу вспомнилось о проклятии шур-шура! Но, как говорил жада, надо жить и наслаждаться тем, что имеешь! Ну и пусть он состарится, но это будет потом, а сейчас есть он и эти виноватые глаза напротив. Салах доверчиво потянулся за поцелуем, и омега, не сопротивляясь, впустил его язык в свой рот, задыхаясь от сладости ощущений! Мой, только мой!

Его руки, окружающие со всех сторон, уже снимали пижаму. Длинные проворные пальцы оглаживали и ласкали, не оставляя без внимания ни единого местечка и торопя в своих желаниях. Омега выгибается навстречу, тихо постанывая. Но стоит только альфе пройтись рукой по еще плоскому животу, как он настороженно замирает.

‒ А можно? Я не наврежу сыночку?

‒ Салах, ты же биологию учил? И вроде даже отлично получил на экзамене! ‒ Ясмин засмеялся, откинувшись на подушку. ‒ Эх, ты, двоечник несчастный!

‒ Ну, книжки это одно, ‒ настороженно посмотрел Салах. ‒ А тут вот, мягонькое и родное! ‒ Он прижался ухом к животу, а тот, как назло, выдал голодную трель.

‒ Ух, ты, я его услышал! ‒ глаза у альфы едва не окосели от переизбытка эмоций. ‒ Так громко!

‒ Это не ребенок! ‒ Ясмин, не скрываясь, засмеялся над мужем. ‒ Это я! Я есть хочу, и голоден, как стая пираний! Я последний раз нормально поел вчера на корабле. А в Институте том дурацком мне кусок в горло не лез! И вечером я по твоей милости тоже не поел. Я тебя сейчас от голода просто искусаю!

‒ Не ешь меня, лисонька! ‒ Салах, смеясь, отпрыгнул в сторону. ‒ Я тебе песенку спою! И накормлю!

Салах принес на кровать поднос с едой, который вчера оставил заботливый Азиз, и поставил его прямо перед полуодетым, или, вернее, полураздетым супругом. Омега, забыв о приличиях, прямо руками схватил с тарелок еду под довольное урчание живота. Из-за двери одуряющее запахло кофе, и послышалось вежливое покашливание беты. Ясмину было достаточно только взглянуть на дверь, как альфа сорвался с места.

‒ Штаны надень! ‒ Ясмин покачал головой, увидев голый зад мужа. И когда он успел раздеться?

Салах подхватил со стула рубашку Рона, но она была настолько мала альфе, что тот, покрутив ее в руках, завязал на бедрах на манер передника, прикрыв стратегически важное место. Ясмин не выдержал и засмеялся в голос. Альфа в импровизированном переднике выглядел смешно и нелепо, будто горничная. Салах выхватил поднос из рук растерянного Азиза и ногой закрыл дверь перед его носом.

Склонившись в шутливом поклоне, альфа поставил поднос с кофейником на колени омеге.

‒ Кофе в постель! Самый лучший сервис для самых любимых клиентов!

‒ Ох, Салах! ‒ Ясмин, вздохнув, вспомнил о шур-шуре.

‒ Отчего ты загрустил, хабиби? ‒ с лица альфы сползла задорная улыбка. ‒ Я что-то сделал не так?

‒ Все так, ‒ Ясмин налил себе первую чашечку кофе, блаженно вдыхая аромат. ‒ Расскажи мне о шур-шуре. Зачем он понадобился военным? И что это вообще такое? Это, что, трава какая-то? У вас же там кроме колючек ничего толком не растет.

‒ Шур-шур это не трава, ‒ хмыкнул Салах. ‒ Это насекомые, что-то среднее между тараканами и сверчками.

‒ Что? ‒ Ясмин от неожиданности дернулся, расплескав кофе на себя и кровать. ‒ Так меня все время тараканами кормили?

‒ Ну, они же были не живые, а высушенные и истолченные в порошок, ‒ Салах салфеткой смахнул капли кофе с супруга. — Эти жуки жили на планете еще до колонизации. Они так забавно шуршат лапками в песке, поэтому их и назвали шур-шур. Никто не знает, что они едят и пьют в пустыне. Они просто время от времени появляются в домах. Дети их ловят и меняют на финики. Это всегда было дополнительным заработком для бедняков. Их можно и в пустыне ловить, но это намного тяжелее. Шур-шур не имеет собственного запаха и вкуса, но делает вкусной любую еду. Говорят, что с шур-шуром можно даже подметку от сапога съесть! Жуков пытались разводить на других планетах, но они там полностью теряли свои волшебные свойства.

Салах помолчал немного и, вздохнув, продолжил:

‒ Почему они интересны военным? Посуди сам, альфа может быть молод и энергичен до двухсот лет, а значит, он может быть солдатом гораздо дольше. Омеги готовы душу продать, лишь бы сохранить молодость на долгие года! Они же душу вытрясут из своих альф, чтобы те купили им шур-шур! И те купят за любые деньги, лишь бы сделать приятное для своих мужей, а, значит, альфами можно будет управлять, по принципу «я тебе шур-шур, а ты мне все, что я захочу от тебя поиметь»! Видел Аббаса? Он ходил в походы еще с моим дедом Асадом! У него даже была семья в городе, женщина-бета и двое детей. Жена состарилась и умерла, дети выросли и завели свои семьи, а Аббас вернулся в казарму и теперь растит молодежь. Альф не любят брать в мужья, они могут, во-первых, погибнуть в бою, а во-вторых, они не старятся! Какая женщина согласится стареть в одиночестве при молодом супруге? Поэтому для альф дом ‒ казарма, а соратники ‒ семья!

‒ Салах… ‒ Ясмин кусал губы, было так страшно говорить о шур-шуре. Вернее, о том, что происходит на Земле с теми, кто употребляет шур-шур. Но он был обязан рассказать обо всем мужу. Салах слушал, не перебивая. Его волнение выдавали глаза, которые темнели с каждым словом.

‒ Если тебе нужен шур-шур, то я его раздобуду! На кухне должен быть! ‒ Салах сорвал с себя «передничек» и, надев штаны, бросился на кухню, громко зовя поваров. Вскоре он появился с маленькой коробочкой. — Ясмин, его мало, но я раздобуду к вечеру, возьму у других наследников. Наверняка, кто-нибудь с собой привез!

‒ Спасибо, дорогой! ‒ Ясмин приободрился. ‒ Только доктор сказал, что стоит подождать. Посуди сам, обычно обратное действие проявляется на второй ‒ третий день. У меня сегодня уже шестой день! Посмотри на меня! Ты видишь морщинки? А вдруг шур-шур на Земле ведет себя иначе, чем на Сабахе, и именно он запустит механизм старения?

Салах выхватил коробочку из рук омеги и развернул его лицо к свету. Он внимательно рассматривал любимое лицо, выискивая изъяны, а потом, вздохнув, поцеловал взволнованные губы и печальные глаза.

‒ Аллах милостив, и беда минует нас! Ты все так же прекрасен, как гурия в райском саду. Знай, я буду любить тебя всякого, не сомневайся во мне! Аллах не накажет нас так сурово!

‒ Кстати, о наказании! ‒ Ясмин выбрался из кровати и отправился в ванную. ‒ У меня сегодня защита, и ты на нее не пойдешь! Считай это своим наказанием!

‒ Почему? ‒ Салах недоверчиво прищурился, глядя на Ясмина, который собирался чистить зубы. — Ты, что, стесняешься меня?

‒ Нет, что ты! ‒ улыбнулся Ясмин. ‒ Таким красивым мужем можно только хвастаться. Да у нас там вся омежья половина ученого совета слюной захлебнется на тебя глядючи!

‒ Так ты меня ревнуешь? ‒ Салах запустил шаловливые ручки в штаны к супругу.

‒ Дело не в этом! ‒ Ясмин хихикал и изворачивался. ‒ Я вчера тебе говорил приложить к щеке лед? Ты меня не послушал! А теперь посмотри на себя!

Салах уставился на собственное отражение. Там, сквозь суточную щетину пробивался отчетливый синяк в виде пятерни Ясмина. Салах засмеялся. М-да, точно придется дома отсиживаться, а то еще подумают, что супруг его бьет!!

========== Защита ==========

Ясмина, вышедшего из института после защиты, слегка потряхивало от переполнявших эмоций. Когда Салах навязал ему четырех охранников вместо одного, он только улыбнулся. Ну, подумаешь, два охранника вместо одного? И два охранника для фолианта. Ну, какие могут быть проблемы?

А теперь он чувствовал себя как овечка, которую охраняют четыре здоровенных волкодава. И, как ни странно, чувства безопасности не было ни на грамм, как будто по минному полю идешь. Только в случае чего разорвёт на куски не тебя, а кого-то другого. А как все хорошо начиналось!

Салах в холле перед всеми охранниками и прислугой признал свою ошибку и извинился перед любимым супругом. После всех реверансов он во всеуслышание объявил радостную весть, что его супруг в тягости и носит альфу-наследника! Радовались все, и только Ясмину опять хотелось надавать пощечин любимому за то, что тот вынес на всеобщее обсуждение факт его беременности. Но вместо этого омега стоял, скромно потупив глазки, чтобы никто не увидел гром и молнии во взоре. Выслушав поздравления и пожелания здоровья, Салах сообщил, что ему необходимо срочно связаться с остальными наследниками, чтобы срочно найти одну вещь с родины.

Ясмин, наконец-то, отправился в институт. Защита была назначена на одиннадцать часов, но омега, выйдя за три часа до начала, решил зайти в кондитерскую возле института и съесть, наконец, любимый пончик и выпить кофе, приготовленный в кофе-машине, а не в джезве. Совсем, как в старые добрые времена!

Мало того, что он перепугал всех посетителей кафе и невольно разогнал утреннюю очередь. Когда в кафе вошли четверо альф с одинаково безразличным выражением на каменных физиономиях, а в центре не спеша шел омега в непонятном черном одеянии, вся очередь решила пропустить их вперед, стеснительно прижимаясь к стенам. Кофе оказался невкусным, совершенно водянистым и отдающим какой-то химией, а пончик на вкус казался бумажным. Ясмин понял, что уже привык к желтым и душистым пончикам из финиковой муки. И вообще, ему ужасно захотелось мяса!

Времени еще было достаточно, и Ясмин, зайдя в соседний ресторанчик, заказал себе стейк с кровью. Альфы- охранники, окружив его стол, никого не подпускали к нему. Они даже официанта не подпустили к столу, унюхав в нем альфу. Пока Ясмин, как мелкий хищник, рвал приборами стейк, с урчанием вымакивая хлебом вытекающую из стейка кровь, альфы светились довольством, как будто омега с полусырым куском мяса на тарелке самое дорогое и бесценное существо для них. На всю их компанию все посматривали с опаской. Когда омега насытился и сидел, дожевывая последний кусок мясца, он вдруг увидел, как все настороженно смотрят в его сторону. Как будто опасаются, что в качестве аперитива он может потребовать стакан крови!

Вставать и бежать с полным животом не хотелось, и омега, заказав себе стакан томатного сока, сидел и от нечего делать рассматривал людей за окном. Вид прохожих за окнами ресторана резал глаза и напрягал. Ясмин подумал и понял, что за последние полгода привык к тому, что все альфы должны быть как на подбор крупными и агрессивными, но при этом отводить взгляд от его лица. А здесь и альфы какие-то мелковатые, и омеги не натуральные, разрисованные, как бумажные куклы. Когда один наивный и дурной альфа вдруг подмигнул ему, то Ясмин не на шутку перепугался. Хоть бы Аббас этого не увидел! Он же бедняге просто глаза вырвет! Омега быстро рассчитался и рысью побежал в родной институт, в стены родной альма-матер.

Они вошли во время пары, коридоры института были пусты. И только изредка мелькали опоздавшие студенты. Институт альфам понравился. Они уважительно осмотрели резные потолки с лепниной и мраморные лестницы, высокие окна с витражными стеклами и блестящие паркетные полы. А потом раздался звонок с пары, и в коридор вывалилась толпы молодых людей, вперемежку альф и омег! Столпотворение было, как на базаре в торговый день! Охрана плотнее сомкнула ряды. Но студенты, завидев такую колоритную группу, сами обходили ее стороной, зубоскаля и фотографируя.

Между конференц-залом, в котором обычно проводили защиту дипломов и диссертаций, и кабинетом ректора находилась комната отдыха для преподавателей, которую те между собой называли «салоном». Там, как правило, все и собирались на переменах. То, что на сегодня была назначена защита диссертации на соискание докторской степени по филологии одного из преподавателей, Дэйчи Сталински, знали многие, но мало кто верил, что диссертант на ней появится. Всем было известно, что он находится на другой планете в положении не то раба, не то прислуги. Он, конечно, регулярно присылал статьи в журналы, которые, удивительное дело, даже печатали. Но руководитель его работы, профессор Воронцов, уверял всех, что до самой защиты дело не дойдёт. Поэтому ее поставили не как обычно — в вечернее время, а в утренние часы, когда обычно принимали пересдачу у студентов.

Дверь отворилась, и в салон вошел омега, больше похожий на младшего брата Сталински. Уж очень молодым он выглядел. Следом за ним вошли четыре амбала с хмурыми лицами.

— Кто вы такие и что вы здесь делаете? — ректор сразу бросился на защиту родной территории.

— Это со мной, — Ясмин улыбнулся растерянным коллегам. — Что коллеги, не узнали?

— Сталински? Ты? — первым опомнился омега, которого он чаще всего подменял на кафедре. – Ой, я видел твое фото в журнале, но решил что это просто фотошоп! А ты и в правду похорошел! — Он подбежал к Ясмину и, схватив за руки, подтащил к окну, чтобы рассмотреть получше при свете. — Какой ты стал хорошенький! Пластика или какой-то чудо крем?

— Чудо муж! — Ясмин улыбнулся и продемонстрировал браслет. — Я замужем!

— А кто из них твой муж? — омега, посмотрев поверх плеча Ясмина, вытаращил глаза и, слегка понизив голос, продолжил щебетать дальше. — Воронцов говорил, что ты попал куда-то в захолустье и живешь в гареме! Ой, только не говори, что у тебя гарем из альф! Это все твои? Какой ты счастливчик!

— И никакое не захолустье, а на Сабах. Извините его, — Ясмин посмотрел на Аббаса виноватым взглядом, — он никогда не отличался особым умом…

— Ваш друг омега, мы понимаем, — Аббас сверкнул глазами и замер у двери.

— А вот это сейчас прозвучало, как оскорбление! — возмутился омега и упер руки в бока, — что это за сексизм?

— А ты думай вначале, что говоришь! — одернул коллегу Ясмин. – Ну, хотя бы изредка! Какой гарем? Какое захолустье? Космический флот Сабаха самый многочисленный и современный! И вообще, давай прекратим бесполезную дискуссию, я приехал на защиту диссертации. Где Воронцов? Мне надо, чтобы он свою резолюцию на работе поставил. Я ему копию уже высылал, но ответ, видимо, на почте затерялся.

— Какая защита? — омега поджал губы. ‒ Да, статей ты накропал в этот раз достаточно. Интересно, что надо было сделать, чтобы тебя печатали на первых страницах журнала?

— Может, надо было всего лишь найти уникальный фолиант? — Ясмин отступил на шаг назад от бывшего приятеля.

— Не придумывай! — омега зло ухмыльнулся. — Всем известно, что свою последнюю книгу Лабид собственноручно сжег! А ты просто помешан на нем, вот и выдаешь желаемое за действительное! Если бы книга на самом деле существовала, то ее уже давно бы нашли!

— На Сабахе? Интересно, кто бы смог попасть в закрытую библиотеку во дворце эмира, на самой консервативной планете? И кто бы пустил чужестранца, тем более иноверца, во внутренние покои дворца, доступные только членам семьи и слугам?

— А с какой радости тебе такая честь? — омега, не стесняясь, пытался унизить Ясмина. Все остальные прислушивались, откровенно посмеиваясь.

Омега хотел было ответить, но за дверями раздался громкий голос.

— Да, да, да, я с вами полностью согласен! Терраформирование это еще не все! Главное — менталитет населения!

Дверь распахнулась и в салон, как в свою гостиную вошел профессор Матышковский. Следом за ним семенил тот самый адвокат в сером костюме. Похоже, они уже познакомились и что-то бурно обсуждали по дороге. Присутствующие в салоне сразу бросились к нему, наперебой здороваясь, интересуясь здоровьем и тем, что его привело к ним. Профессор, как всегда, шумно балагурил, отпуская всем комплименты. Охрана Ясмина дружно, все как один, скривились в его присутствии и встали ближе к омеге.

— Друзья мои, я приехал на защиту докторской диссертации одного очень милого и умного омеги! Я уверен, что его ожидает успех и великое будущее! Какой слог! Какое знание предмета! Великолепно! — Матышковкий, увидев Ясмина, так решительно бросился к нему навстречу, что Аббас сделал шаг вперед, собираясь перехватить альфу. Но тот почтительно остановился за два шага и, прижав руки к груди, глядел на Ясмина влюбленными глазами.

— О, великолепный Ясмин ай Салах ад Дин, простите старика, что не сразу заметил вас в этой пестрой толпе! Я не ожидал увидеть вас так рано! Целую ваши ручки! — сказал старый ловелас, но при этом даже не сделал шага навстречу. — А где же ваш муж? Такой достойный и мудрый молодой человек, из него получится прекрасный правитель!

— Здравствуйте, профессор, — Ясмин улыбнулся, наклонив голову к плечу. — К сожалению, у моего мужа сегодня появилось важное и неотложное дело. Но я непременно передам ему, какого вы о нем высокого мнения!

— О ком вы говорите, профессор? — растерялся омега. — Это же Дэйчи Сталински! Он, правда, сам на себя не похож, но это тот самый омега, который скорее похож на бету, он вам как-то ассистировал пару раз.

— Я прекрасно помню Дэйчи Сталински, деточка, — профессор ехидно возразил глупому омежке. — Но теперь он замужем, и его зовут Ясмин ай Салах ад Дин. Мы летели вместе с ним и его замечательным мужем на одном лайнере. Я с удовольствием прочитал его работу и даже написал отзыв. Эта диссертация просто шедевр эпического жанра! А его находка воистину открытие для всей мировой литературы! Салах ад Дин позволил мне прикоснуться к этому раритету! Это прекрасный образец средневековой литературы и …

Ясмин перестал слушать эту оду восхваляющую Лабида и его творение, комплименты себе лично и неприкрытую лесть в адрес Салаха. Он всего этого наслушался за последние два дня на корабле. Его больше занимал его куратор Воронцов. Пройдоха все время с тех самых пор, как услышал о нахождении фолианта, безуспешно пытался навязаться в соавторы. И даже как-то рассказал журналистам, что это именно он, благодаря своей прозорливости и «чутью настоящего ученого», ОТПРАВИЛ Дэйчи в научную командировку на Сабах. Но после того, как пришло опровержение этих глупых слухов, он внезапно изменил тональность своих комментариев и стал всем рассказывать о том, что фолиант явная подделка и все это мистификация сумасшедшего омеги.

И вот сейчас Воронцов заскочил в салон и, поняв, о чем вещает Матышковский, решил сбежать, пока его не втянули в научный спор, который сможет пошатнуть его авторитет в глазах его прихлебателей. Ясмин, заметив его маневры, быстро указал на это Аббасу, кратко обрисовав ситуацию. Воронцов успел выскочить наружу до того, как Аббас дошел до двери. Но в скором времени куратор влетел обратно от мощного толчка в спину от альфы. Воронцов, взлохмаченный и злой, шипел на Аббаса, который перегородил ему путь отступления. Но увидев, что остальные заметили его появление, сделал вид, что он только вошел и побежал кланяться Матышковскому.

Альфы с Сабаха принесли с собой сейфовый чемоданчик с фолиантом, который Ясмин не собирался никому показывать. Ну, только, если в самом крайнем случае! И, кроме этого, они захватили старую сумку Дэйчи, в которой помимо его работы, журналов, опубликовавших его статьи и самих оригиналов статей, рецензий и отзывов, был его ноутбук с полной версией 3-D копии книги. Вот ее и собирался показывать Ясмин. Естественно, только со своего ноута и без возможности копирования! Он уже знал, что воровство идей и исходных материалов было давно привычным делом, и считалось в среде научных бездарностей чем-то вроде азартного спорта! Хотя официально это осуждалось, но все равно негласно продолжалось. У самого Дэйчи идеи не раз крали и обманывали с соавторством, поэтому на этот раз он постарался обезопасить себя по максимуму.

Пока Матышковский продолжал заливаться соловьем в адрес Ясмина, сам претендент на докторскую степень выложил перед своим куратором все необходимые документы. Воронцов понял, что от защиты не отвертеться, и, поджав недовольно губы и нахмурив брови, стал придирчиво рассматривать все документы, выискивая оплошности и огрехи. Но Ясмин уже не раз помогал своим коллегам с оформлением документов и поэтому был в курсе всех подводных камней. Он знал, что даже нелепая опечатка может быть поводом в отказе к защите диссертации, поэтому перепроверил свою работу тщательно, как никогда.

Воронцов был в бешенстве. Удостоверившись, что придраться не к чему, а цепляться к мелочам не позволит профессор Матышковский, он закрыл диссертацию и побарабанил пальцами по столу, раздумывая, как бы улизнуть от неизбежного, и при этом не выглядеть, как мелкий склочник. И тут ему в голову пришла просто гениальная идея.

— Я хочу ознакомиться с оригиналом первоисточника, — Воронцов с вызовом посмотрел на Ясмина.

— Вы хотите увидеть фолиант? — уточнил омега и, дождавшись самодовольного кивка головой, вздохнул и открыл свой ноутбук, предоставляя трехмерную копию книги.

— Нет! — Воронцов оттолкнул от себя ноутбук. — Я хочу видеть непосредственно оригинал! Я хочу лично удостовериться в его подлинности!

— Вы? — удивился Ясмин. — Но вы профессор литературы, а не антиквар-букинист. Вы хотя бы знаете, как выглядит экслибрис Омейядов? И знаете возможные варианты его подделки? Вы же никогда этим не интересовались, и не стремились набраться специального опыта. Кроме этого, Вы же должны понимать, что для того, чтобы продемонстрировать старинную вещь, я, как минимум, потребую предоставить стерильную комнату и перчатки. Я не могу рисковать раритетом! Окружающая среда может оказаться для него слишком агрессивной, поэтому вам придется довольствоваться его цифровой копией и результатами экспертизы, проведенной очень уважаемыми специалистами.

— Я видел этот фолиант лично, — напомнил о себе Матышковский. – Я, как вам известно, являюсь букинистом. И смею уверить всех присутствующих, что книга действительно является подлинной! Могу поручиться своей репутацией! И, кстати, коллега, стыдно не знать, что экслибрис Омейядов — это сокол, парящий над полумесяцем!

— Если всем все понятно, то можем перейти непосредственно к защите диссертации! — Воронцов покраснел и резко встал из-за стола. — Приближается назначенное время. У всех у нас много своей работы, — Воронцов со злостью смотрел на Дэйчи, который собирал со стола документы, — хорошо быть омегой! Зад подставил, кому надо, и тебе все на блюдечке принесли — и фолиант, и диссертацию, и защитников целый батальон!

Воронцов с гнусной ухмылкой игриво шлепнул Ясмина по попе. Дэйчи в этот момент понял только одно: за полгода жизни на Сабахе он уже совершенно отвык от такого фривольного обращения с собственным филеем. Воронцов и раньше распускал руки, даже пытался зажать Дэйчи пару раз в лифте, но всегда наедине потому, что раз за разом получал отпор. Он раньше никогда не распускал руки прилюдно!

— Воронцов! — взвизгнул Ясмин.

Но к этому моменту его обидчик уже лежал на столе поверх вороха документов, лицом в стол и завернутой за спину рукой. Над ним нависал Аббас. Молча и неумолимо, как РОК.

— Воронцов, сколько раз тебе было говорено, чтобы ты не распускал руки? — Ясмин наклонился, чтобы заглянуть в лицо перепуганного куратора. — Помнишь, я пообещал сломать тебе руку, если ты не угомонишься?

— Правильно, — согласился Аббас и с тошнотворным звуком сломал Воронцову обе кости предплечья на правой руке.

Воронцов захлебнулся криком. Его неестественно вывернутая рука выглядела ужасающе. В салоне сразу заголосили омеги, кто-то звал охрану, кто-то требовал вызвать врача. Только Ясмин стоял в полном ступоре, приоткрыв рот. Он совершенно не ожидал такой реакции от Аббаса. В дверях встал один из альф-охранников и никого не выпускал из кабинета. Спокойными оставались только альфы-охранники, адвокат в сером костюме и Матышковский. За спиной альфы в дверях появились институтские охранники. И вот тут адвокат отмер и, достав удостоверение, показал его вначале охране, а потом всем желающим в салоне, одновременно призывая всех к тишине.

— Я действую от имени Федерации и координирую наши отношения с правительством Сабаха по вопросам соблюдения законности и предотвращения конфликтов между сторонами. Я прошу уважаемого Аббаса ад-Дин сообщить всем, что тут происходит.

— Этот неверный посмел оскорбить словом и действием супруга моего господина! По закону Сабаха я должен отделить руку, которой было нанесено оскорбление, до самого туловища. Кроме этого, я отрежу ему язык за хулу, которую он возвел на Ясмина ай Салах ад Дин! Он не раз выказывал свою храбрость и мужество в опасные моменты, он достойный и умный человек, который может служить для всех омег образцом для подражания.

— Сделайте что-нибудь! — взвыл Воронцов, когда Аббас оторвал ему рукав рубашки, оголяя плечо.

— Поскольку альфы с Сабаха занимаются охраной супруга наследного принца, а в данном случае они защищают честь и достоинство своего подопечного, который еще в течение двух лет будет считаться гражданином Сабаха, они вправе предпринимать любые действия, которые считают правомочными, — адвокат наклонился и улыбнулся в лицо перепуганному Воронцову, — но вы не переживайте, мы непременно подадим ноту протеста и потребуем разъяснений по поводу законности их действий, но это потом! А если быть до конца последовательными и соблюдать букву закона, то вы напали на иноземного гражданина с сексуальными домогательствами и оскорбительными высказываниями. Смею вас уверить, случись вся эта ситуация на Сабахе, вам бы без промедления и лишних разговоров отрубили вначале руку, а потом голову!

— Вы не имеете права! — не унимался Воронцов.

— Мы может и нет, а вот они, как раз, имеют право! — заверил всех со сладенькой улыбочкой координатор. — Альфы на Сабахе и судьи, и палачи. Они выносят приговор и исполняют его! Так что, все по закону.

— Выпустите нас! — закричали несколько омег, с полоумным взглядом бросаясь на закрытую дверь.

— Нет! — Аббас обвел всех взглядом, и все сразу затихли. — Наказание должно произойти в присутствии всех, кто был свидетелем преступления! Таков закон!

— Аббас, — Ясмин тихо подошел и положил тонкую руку на плечо альфы. — Аббас, пожалуйста, не надо…

— Господин, закон един для всех. Вы это знаете, — Аббас достал кинжал.

Завидев блеск стали Воронцов стал усиленно вырываться.

— Аббас, пожалуйста! — Ясмин лихорадочно придумывал, что сказать грозному альфе, чтобы его остановить. — Если вы отрежете ему руку, то моя защита сегодня будет сорвана, ее отложат на неопределенное время. Тогда получится, что мы проделали такой долгий путь абсолютно напрасно! Его придется передать врачам, а остальные тем временем разбегутся как мыши по углам. Я от этого УЖАСНО расстроюсь, а мне нельзя расстраиваться! Пожалуйста, не отрезайте ему руку!

— Ну, хорошо, — альфа было загрустил, а потом резким движением сломал куратору плечевую кость. — Я сохраню ему руку, чтобы вас не расстраивать! Но язык все равно отрежу!

Воронцов замычал, его глаза закатились. Бедняга, похоже, был близок к обмороку.

— Я вас умоляю, не надо! — Ясмин был готов разрыдаться от жалости к Воронцову. — Ему и так больно! Отпустите его! Пусть ему помогут врачи!

Воронцов испуганно замычал, глядя с надеждой на омегу и кивая головой. Но стоило только альфе схватить его за лицо, как бедняга описался и свалился в обморок. Аббас от этого совершенно растерялся и, разжав руки, брезгливо стряхнул их. Воронцов, как сломанная кукла, рухнул на пол. Адвокат, который оказался координатором, уточнил, закончил ли Аббас с Воронцовым, и можно ли пригласить медиков. Аббас, брезгливо поджав губы, кивнул адвокату и альфе, стоявшему у дверей. Медики в полной тишине вошли и, уложив Воронцова на носилки, быстренько унесли к себе.

— Итак, насколько я понимаю, председатель диссертационного совета отбыл по состоянию здоровья, — Матышковский улыбнулся, как маньяк. — Никто не будет против, если Я возглавлю малый научный совет? Друзья мои, давайте не будем затягивать рядовую защиту и дружно пройдем в малый конференц-зал, чтобы, наконец, послушать эту замечательную работу! Давайте, давайте! Раньше начнем, раньше закончим!

Матышковский погнал обалдевших преподавателей в конференц-зал, как пастух гусей. Ясмин с альфами вышли из салона последними. М-да, Ясмину даже в страшном сне не могло привидеться, что его защита будет проходить в такой обстановке. Все настороженно молчали, не зная, что делать. Один только Матышковский, похоже, не растерял своего хорошего настроения. С улыбкой, как будто ничего не произошло, он предложил Ясмину ай Салах ад Дин начать свое выступление.

Дейчи прочел доклад совершенно механически. Он был в ужасе от всего того, что случилось в салоне. Какая неумолимая жестокость! Когда на корабле Салах говорил о преступлении и наказании, ему не было так страшно, как сегодня. Он вынырнул из своих мыслей только, когда вместо вопросов услышал аплодисменты Матышковского, к которым присоединились и остальные. В глазах людей светилась надежда, что сейчас весь этот кошмар закончится, и они смогут спокойно все обсудить в курилке. Омеге тоже захотелось спрятаться от всех напастей за сигаретным дымом, но, посмотрев на лица охраны, понял, что даже мечтать об этом не стоит.

Матышковский что-то еще говорил, но его слушали уже совершенно расслабленно, ожидая, когда все закончится. Ясмин успел вычленить из всего этого трепа тот факт, что защита состоялась, и Матышковский надеется быть его куратором при предоставлении монографии по данной теме. Ясмин встретился взглядом со Збигневом.

Глядя в эти усталые глаза на нарочито радостном лице, он вдруг невпопад вспомнил, что имя профессора переводится, как «сдерживающий гнев». Он благодарно кивнул Збигневу, ведь, если бы не его энтузиазм и поддержка, то все бы сорвалось, а его научная карьера могла закончиться прямо сегодня.

Ясмин не помнил, как оказался на улице, он так устал, что совершенно выпустил ситуацию из-под контроля. По связи чувствовалась тревога и нервное ожидание. Скорее всего, Салах почувствовал его переживания и сходит с ума от ожидания. Ясмин попытался успокоиться и показать мужу, что у него все хорошо. Но альфа по-прежнему сильно беспокоился. Теперь уже Ясмин забеспокоился о муже. Что же такое могло произойти, если Салах не может найти себе место от беспокойства?

Когда они подъехали к дому, Ясмин, забыв о собственных переживаниях, помчался к Салаху.

— Что произошло? — Ясмин вцепился в мужа, как клещ. — С Роном все в порядке?

— С Роном все хорошо, — Салах криво улыбнулся и посмотрел в окно. — Я сегодня получил вести с Сабаха. Отец объявил, что распускает гарем!

— Фу, ты меня напугал, — Ясмин выдохнул, успокаиваясь. ‒ Ну, и что в этом такого страшного? Подумаешь!

— Ты не понимаешь, — Салах грустно покачал головой. — Альфа распускает гарем только тогда, когда знает, что скоро умрет…

========== Возвращение домой ==========

‒ Лайнер улетел совсем недавно, поэтому я связался с корпорацией «Стилл» и объяснил, что мне надо срочно попасть на планету. Они отправляют грузовой корабль и сказали, что могут взять с собой двоих. Надо выезжать уже сейчас. Они специально задержали отлет…

‒ Я с тобой! ‒ Ясмин крутанулся вокруг своей оси. – Так, книга здесь, мой ноут тоже. АЗИЗ! ‒ закричал Ясмин, задрав голову. По лестнице сбежал бета с перепуганным лицом. ‒ Присмотришь за Роном, пока Салах не вернется! Скажи ему, что я его люблю, но нам надо срочно улететь!

‒ Я, вообще-то, хотел тебя оставить здесь, ‒ растерялся Салах. ‒ Это грузовой корабль, у них не предусмотрены места для пассажиров, так что придется просидеть в маленькой комнате двое суток.

‒ Милый, не нервируй меня! Мне сейчас нервничать нельзя! Где мой паспорт? ‒ Ясмин подхватил мужа за руку и потащил к двери. ‒ Вещи Азиз соберет и привезет домой позже. Давай быстрее, пошевеливайся, не стоит, чтобы нас дожидались!

‒ Но, Ясмин… ‒ Салах пытался вяло сопротивляться. ‒ Там нет подходящих условий для омег, там жесткая койка и сухпаек вместо еды.

‒ Милый, это ты мне говоришь? ‒ Ясмин улыбнулся. ‒ Я никогда не был особенно избалованным, а последние одиннадцать лет и вовсе жил впроголодь, Если бы Алан меня не подкармливал, приговаривая «ты приготовь, а то я не умею», то не знаю, как бы вообще сводил концы с концами. Знаешь, когда у тебя ребенок учится в богатом колледже, ты просто вынужден покупать ему школьную форму «как у всех», и сумку, и учебники, и прочие мелочи. Поверь, сухпаек не может быть хуже подсохшего хлеба и горячей воды. И главное, ‒ Ясмин остановился у двери и сурово посмотрел на альфу, ‒ в моем состоянии главное спокойствие, а ты можешь себе представить, как я накручу себя с моей богатой фантазией?

***

Грузовой порт в лунной гавани был совершенно другим, чем пассажирский. Серые, безликие коридоры, с нумерацией и стрелками указателей на перекрестках. Пилот грузового корабля тяжело вздохнул, когда увидел четверых людей, стоявших возле его корабля.

‒ У меня есть каюта на две койки. Хотите лететь вчетвером, тогда не жалуйтесь на тесноту.

‒ Не переживайте, мы не привередливые! В тесноте, да не в обиде, ‒ Ясмин гордо кивнул головой и жестом показал охране, чтобы те следовали за ними.

Альфы немного растерялись. Они рассчитывали, что проводят Салаха и Ясмина только до корабля, но домой хотелось всем и поэтому, увидев подтверждающий кивок от Салаха, разулыбались. Они были согласны лететь даже стоя, лишь бы быстрее оказаться дома. Салах быстро связался с остальными и объяснил, что они улетают вчетвером, и поэтому Аббас с помощником не вернутся. Он назначил старшего и распределил обязанности между оставшимися и передал коммуникатор Ясмину, чтобы тот поговорил с Роном.

Сын, конечно, расстроился, что улетают без него, но папа сразу напомнил, что Рон немного наказан и поэтому остается дома! И, вообще, хватит ему уже путешествовать, а то на учебу совсем времени не остается! Обиженно надутые губы сразу же приняли обычный вид, и ребенок уверил, что «все будет хорошо» с таким азартом, что у Ясмина отчего-то сразу появились дурные предчувствия.

Пилот показал внутреннее устройство корабля. Он был совсем крошечным. Маленькая рубка управления с двумя креслами. Крошечная кают компания, она же столовая, она же в случае необходимости становилась медотсеком. И три каюты. Отдельная, капитанская, в которой находилось дублирующее управление кораблем, и две крошечные каюты, рассчитанные на одного человека. Одна койка, стол и стул – вот и вся роскошь! Как выяснилось позже, вместо стола и стула можно выдвинуть из-за стены еще одну кровать, такую же жёсткую и узкую, как и первая.

Команда из трех человек потеснилась и уступила попутчикам одну из таких кают. Вскоре, усевшись на эти жесткие койки, друг напротив друга, они почувствовали толчок, ускорение и еще один толчок. Салах объяснил, что грузовые корабли не имеют самостоятельных маршевых двигателей для дальних перелетов и поэтому пристыковываются к большой платформе, которая, как маршрутный автобус, развозит их по начальным точкам маршрутов следования. В каюте было очень тихо, только шелестел кондиционер. Поняв, что путешествие началось, все расслабились и уселись комфортнее. Альфа-охранник отстегнул от руки чемоданчик и поставил на пол рядом с сумкой Ясмина.

‒ Я бы немного поспал, ‒ Ясмин, сняв туфли, улегся на койку и дождавшись, что муж сядет рядом, взял его за руку. Аббас стал рассказывать Салаху, что произошло за день. А Ясмин закрыл глаза совсем на минуточку и под этот бубнеж провалился в глубокий сон.

Когда он проснулся, первое, что он понял, это то, что остался в каюте один. Под головой была небольшая подушка, а его самого укрыли серым тонким одеялом. Откуда-то издалека послышался дружный мужской смех. Похоже, кто-то весело проводил время.

Все обнаружились в кают-компании. Альфы с Сабаха сразу встали, когда увидели Ясмина на пороге, следом встали, а потом сразу сели обратно, три альфы, пилоты-техники транспортной компании. Старший по нашивкам представился капитаном корабля и предложил всем еще раз поужинать. Оказывается, Ясмин проспал почти сутки. Омега сел между мужем и Аббасом, при этом Аббас постарался отодвинуться, чтобы случайно не коснуться бедром омеги. В ответ Ясмин постарался придвинуться как можно ближе к Салаху, чтобы всем хватило за столом места.

Еда, действительно, оказалась стандартными военными сухпайками, упакованными поверх казенного пластика в пакеты с эмблемой «Стилл». Консервы разогрели, сок открыли, галеты и сухофрукты ссыпали в общую тарелку, и принялись за еду. После еды Ясмин зевнул, прикрыв рот ладошкой, и сказал, что он еще бы покемарил немного. Салах сразу вышел из-за стола, чтобы проводить супруга и побыть рядом с ним, пока тот не заснет.

‒ Салах, объясни, почему ты считаешь, что отец при смерти? ‒ Ясмин улегся обратно на койку и старался найти удобное положение. ‒ Разве альфа не может просто распустить свой гарем?

‒ Нет большего позора, чем объявить всему миру, что у тебя нет сил удовлетворить свой гарем! ‒ Салах выглядел расстроенным. ‒ Как будто ты уже не мужчина, а ветхий старец. Такое бывает, если эмир умирает, а наследника нет. Потому что если есть наследник, то после смерти эмира он наденет его халат и войдет в гарем повелителя. Те омеги, которые захотят жить с ним просто возьмутся за его полу в знак послушания. Всех остальных вернут туда, откуда они родом. Или поселятся в гостевых комнатах до конца жизни. Но, как правило, все переходят к наследнику. У Саида так и было. Он принял гарем эмира, чьим наследником стал.

‒ Но ведь у твоего отца есть двое сыновей? ‒ Ясмин поднялся на локте и заглянул в печальные глаза мужа.

‒ Если бы у Саида не было Шади, а у меня тебя, то мы бы просто предоставили бы омегам выбирать к кому идти. Но когда есть супруги, то именно они принимают решение, нужен ли альфе еще один новый наложник или нет. Эмир правит в эмирате, а в гареме правит его супруг. Шади давно уже заявил, что ему новенькие в гареме не нужны, ты тоже категорически против. Вот и … Или, может, ты передумаешь?

‒ Нет! ‒ Ясмин сразу улегся и скрестил руки на груди. ‒ И даже не уговаривай, мне еще только этого балагана под названием гарем не хватало! А мне нельзя нервничать!

‒ Я тебя не уговариваю, а пытаюсь объяснить, ‒ Салах погладил Ясмина по животу. ‒ Не волнуйся, будет все, как ты захочешь. ‒ Салах, помолчал немного, продолжил. ‒ Наверное, поэтому и объявили, что гарем распустят. Я очень волнуюсь что могло случиться. Мы совсем недавно уехали, и все было в порядке.

‒ Ты думаешь, что с Хани что-то случилось? ‒ теперь Ясмин стал переживать.

‒ Нет, что ты, Хани в гареме в полной безопасности. Ну что с ним может случиться?

Салах погладил омегу, не решаясь даже поцеловать. Ясмин стал таким лапочкой, альфа боялся, что, начав, не сможет остановиться. Он посидел рядом, наблюдая, как веки у омеги потяжелели, и он заснул. Так бы и затискал лапочку, но надо потерпеть пока не доберутся до дома. Салах повздыхал немного, стараясь не думать о страшном, чтобы по связи не напугать супруга. Например, о том, что Хани мог погибнуть, а отец, предчувствуя собственную смерть, решил распустить гарем. Но почему тогда Айюб не потребовал, чтобы он вернулся?

Ясмин благополучно проспал еще сутки. Он чувствовал себя усталым и разбитым, как будто он все время не спал, а тяжести таскал. Салах его будил и поил соком, после этого омега засыпал опять. Как они долетели, Ясмин так и не понял. Салах вынес его на руках из прохлады кондиционированного воздуха в жаркую духовку под названием Сабах.

Ясмина сразу бросило в пот, и он, проснувшись, огляделся. Громадная туша корабля стояла прямо на песке. Через открытый грузовой шлюз сновали электропогрузчики, которые споро вытаскивали из недр корабля упакованные поддоны и паллеты. Ясмин принюхался. Оказывается, на планете великолепно пахло! От пустыни пахло специями, каким-то невозможным сбором, но запах был острый, пряный и будоражил кровь, как вино!

Салах с удовольствием смотрел, как супруг принюхивается, и улыбался.

‒ Мы дома, хабиби! Ты чувствуешь это? Мы дома!

Им навстречу бежал Алан, придерживая гутру на голове. Он махал рукой и довольно улыбался.

‒ А я, было, не поверил, что вы так быстро вернулись! Что так? И почему на грузовом корабле? Вы, что, сбежали?

‒ Ой, доктор! Я про него совсем забыл! ‒ Ясмин не знал, то ли радоваться, то ли печалиться. ‒ Нет, Алан, у нас все хорошо! А вот что у вас происходит? До нас дошли слухи, что Айюб распускает гарем. Это правда?

‒ Правда, ‒ закивал Алан. ‒ Но будет лучше, если вы эту новость услышите не от меня.

Алан при этом так ухмыльнулся, что у Салаха возникло желание схватить бету за грудки и хорошо встряхнуть. Алана спасло то, что в этот момент альфа держал на руках Ясмина, и тот ласково погладил мужа по лицу, успокаивая.

‒ Омеговозки у меня нет, ‒ Алан даже не подозревал, какая буря миновала его. ‒ Но я вам дам большой багги, так что езжайте скорее домой, там вам все расскажут!

В скором времени они уже мчались по пустыне. Работник Алана очень лихо рассекал по барханам под недовольное шипением Салаха, который держал на коленях Ясмина и отказывался его отпускать с рук, мотивируя тем, что тот не обут.

Из-за очередного бархана появились всадники. Их было много. Бета за рулем притормозил и оглянулся на Салаха. Тот напрягся и внимательно всмотрелся в пески. Непонятно, как на таком расстоянии можно кого-нибудь узнать, но Салах выдохнул, а следом за ним заулыбались альфы. Ясмин почувствовал, как по связи пронеслась волна облегчения. Он только сейчас понял, как был напряжен муж.

‒ Отец, брат. Слава Аллаху, все в порядке! ‒ Салах махнул рукой водителю. ‒ Подъедь ближе, хочу поздороваться с отцом.

Ясмин на всякий случай прикрыл лицо. Многих альф, что сопровождали эмира, он видел впервые. То, что это не охранники, было видно по тому, как были украшены их кони. И то, как величественно они держались в седле, будто весь мир принадлежал им. Альфа, ехавший впереди, пришпорил коня и подъехал к багги. Это был Айюб, он был весел и на умирающего совершенно не походил.

‒ Отец! ‒ Салах поймал протянутую руку, пожал ее, а потом поцеловал. ‒ Отец, я так рад, что с тобой все в порядке!

‒ Рад тебя видеть, сын, ‒ альфа слегка склонил голову в поклоне, ‒ Ясмин. ‒ Конь под Айюбом нервно гарцевал, переступая тонкими ногами и всхрапывая. Альфа похлопал его по выгнутой шее, успокаивая. ‒ Не ожидал, что вы так рано вернетесь. И на чем? Сегодня же не торговый день?

‒ Мы прилетели на грузовом корабле, ‒ Салах улыбался, Ясмин по связи чувствовал, как доволен и спокоен муж. ‒ До нас дошли глупые слухи, и я поторопился прилететь.

‒ Что за слухи? ‒ белозубо улыбаясь, к отцу присоединился Саид.

‒ Глупые слухи, будто отец распускает гарем! ‒ Салах рассмеялся этой шутке, но осекся, увидев, как нахмурился отец.

‒ Это не шутка, ‒ Айюб смотрел спокойно и серьезно. ‒ Я действительно распускаю гарем, а эти эмиры приехали на день выбора.

‒ Брат, присоединишься к охоте? ‒ Саид тронул коня и подъехал ближе. ‒ Я найду тебе коня и оружие, даже отдам своего сокола, пока тебе не приведут из дворца Лясара и твоего любимого ястреба.

‒ Я с удовольствием, но только вначале довезу до дома Ясмина, ‒ Салах прижал к себе омегу, который так и сидел у него на коленях молча. ‒ Ясмин в тягости, у меня будет наследник!

‒ Мои поздравления, ‒ Айюб улыбнулся сыну и еще раз кивнул омеге. ‒ Я рад, что Аллах благословил вас. Мы отправляемся к Большому Зубу и заночуем в шахтерском городке. Он все равно стоит почти пустой. Заодно покажу эмирам защитный купол. Присоединяйся, сын! Там и поговорим…

‒ С удовольствием, отец! ‒ Салах еще раз обнял омегу и махнул рукой водителю, что бы тот отправлялся дальше.

Дома им на встречу вышел жада. Непонятно, как он, не выходя из гарема, узнавал все новости раньше всех.

‒ Салах, Ясмин! Здравствуйте дети! ‒ Айдан обнял их обоих. ‒ Что случилось с твоей обувью, Ясмин?

‒ Я собираюсь носить его на руках всю жизнь! ‒ Салах слегка подкинул омегу в воздух. ‒ Жада, у меня будет наследник! Представляешь?

‒ Ты уверен? ‒ Айдан прищурился и уточнил. ‒ От Ясмина, что, пахнет альфой?

‒ Да! Я когда унюхал, вначале не понял и даже приревновал, ‒ Салах приблизился к жада и шепотом добавил. ‒ За что и получил по лицу от грозного супруга!

Салах и жада громко рассмеялись, будто услышали хорошую шутку. А Ясмин начал злиться и попытался вывернуться из объятий.

‒ Не сердись, хабиби! ‒ Салах прижал омегу. ‒ Уже пришли. Жада, Ясмин проспал всю дорогу, я волновался за него, вот и решил, что лучше отнесу его сам, чем он упадет по дороге от слабости.

Жада сразу всполошился и стал очень энергично отдавать распоряжения слугам. Одни побежали за доктором, другие на кухню, третьи побежали предупредить оми и Хани, что приехали дети с хорошей новостью. В скором времени Ясмин оказался в спальне Салаха, где его переодели в тонкие шелковые штаны и тунику. Доктор послушал пульс, посмотрел в глаза и сказал, что ничего страшного: просто небольшое переутомление и недостаточное питание. И прописал лечение: отдыхать и больше кушать!

Пока Салах переодевался в просторную хлопковую одежду, принесли еду. В гостиной перед Ясмином поставили несколько подносов с едой. Омега понял, что ему опять хочется мяса, а соус теперь не казался острым! Салах с удовольствием наблюдал, как Ясмин таскает мясо с его подноса, а потом сам стал кормить супруга.

‒ Ой, какая идиллия! Прямо слеза прошибает! ‒ в гостиную вплыл Амин в лимонном желтом платье и с кислым выражением на лице, будто съел тот самый лимон. ‒ Что, сыночек, тебе уже и покушать не дают? Изо рта кусок вырывают!

‒ Оми! ‒ укоризненно одернул папу Салах. ‒ Ты, что, встал не с той ноги?

‒ Я уже забыл, с какой ноги надо встать, чтобы все вернулось, как было! Где покой и уют родного дома? Все с ума сошли! Все было так хорошо, пока не появились эти ПРИШ-Ш-ЛЫЕ! ‒ прошипел Амин, с ненавистью глянув на Ясмина. ‒ Появился один и принес сумбур и смуту в размеренную жизнь! Так ему этого показалось мало, притащил с собой еще ЭТОГО!

‒ Оми, перестань! ‒ Салах вскочил на ноги. ‒ Ты говоришь о моем супруге и о дыхании жизни отца! Опомнись!

‒ Не переживай, Салах! ‒ в комнате появился жада, за его спиной мялся мужчина в пестрой жилетке. ‒ Ясмин, это Рафик, он будет твоим личным слугой, пока не вернется Азиз. Салах, твоему папе надо отворить кровь, а иначе он захлебнется от собственной желчи.

Айдан строго посмотрел на омегу.

‒ Амин, смотри, прикусишь язык и умрешь от собственного яда! Я тебе говорил, чтобы ты думал головой? Нечего искать крайних, в том, что случилось никто не виноват!

‒ Жада, хоть ты мне объясни, что здесь происходит, ‒ взмолился Салах. ‒ Отец действительно распускает гарем?

‒ Да. И нечего тут устраивать вселенскую катастрофу, ‒ жада был подозрительно спокоен. ‒ Подумаешь! У твоего отца два сына альфы и уже считай две омеги. Сколько человеку надо для счастья? Он нашел свое дыхание, можно ли требовать от Аллаха большего? У него большой гарем, который, кстати, собрал для него ТЫ! ‒ и он ткнул пальцем в Амина, тот гневно дернул подбородком. ‒ Ты довел гарем до отчаянья своими капризами, а теперь строишь из себя обиженного? Мой сын не мальчик, он хочет покоя и тишины, а гарем похож на растревоженный улей! И что такого, если он распустит свой гарем? Он ему уже не нужен! Аллах и так наградил его больше, чем других! Если ты счастлив, то поделись своим счастьем с другими! Может, среди омег его гарема другие эмиры смогут найти свое дыхание жизни?

‒ Я всегда старался, чтобы у моего мужа было все самое лучшее! ‒ Амин вскочил на ноги и уставился на жада, гневно сжимая кулаки. ‒ Вы не смеете так со мной поступать! Вы все у меня забрали!

‒ Возьми себя в руки, ‒ жада смотрел на него со спокойствием удава. ‒ Все твое с тобой и останется. И почет, и уважение. Ты оми двух наследников! Так веди себя достойно! И запомни, если ты попробуешь закатить еще одну истерику при посторонних, я клянусь, тебя свяжут и запрут в подвале, пока ты не одумаешься!

‒ Жада, оми! Прекратите! ‒ Салах побледнел и совсем растерялся.

‒ Милый, ‒ Ясмин поднялся и обнял мужа, ‒ успокойся, все будет хорошо! Никто оми не обидит. Ты же знаешь жада, он всегда стоит на страже интересов семьи. Ты лучше поезжай на охоту. Послушай отца, он тебе все объяснит. А омежьи разборки оставь омегам. Нам порой просто необходимо покричать и, поверь, если свидетелей альф не будет, то все закончится намного быстрее! Езжай, прогуляйся, хабиби!

‒ Действительно, Салах, ‒ жада улыбнулся внуку. ‒ Отец вывез всех альф на охоту, съезди, развейся! Твой Лясар уже бока отъел, как мерин! Отдохни от суеты, поспи под звездным небом! А то ты со своей учебой скоро разучишься в седле сидеть!

Салах быстро поцеловал Ясмина, посверкал довольными глазами жада, виновато погладил по голове оми и выскочил во двор, как школьник во время перемены. Ясмин и Айдан понимающе переглянулись.

‒ А теперь расскажите мне с самого начала все что произошло! ‒ Ясмин уселся и доел последний кусочек мяса на тарелке.

‒ Ненавижу! ‒ Амин подхватил юбки и бросился во двор, исчезнув в переходах к дальним комнатам.

Айдан незаметно повел бровями, и два неприметных беты бросились следом за оми. Поймав удивленный взгляд Ясмина, он уселся рядом и пояснил.

‒ Он опять плакать побежал. За ним присмотрят, чтобы глупостей не наделал, ‒ жада улыбнулся Ясмину, как ни в чем не бывало, и спросил. ‒ Как у тебя дела? Удачно слетал? Успел сделать что хотел?

‒ Успел, все сделал! ‒ Ясмин победно улыбался. ‒ Перенервничал, правда, но ничего. Главное, что все уже позади! Теперь можно с чистой совестью заняться монографией! Или романом.

‒ Ясмин! ‒ жада смотрел на него с притворным ужасом, ‒ ты беременный! Доктор что сказал? Отдыхать и кушать! А ты, что, опять собрался сидеть и стучать по этим буковкам? Тебе надо петь песни, чтобы ребенок был умным и думать о великих воинах, потому что у тебя альфа, а значит, он должен быть храбрым! А ты опять за книжки схватишься? Ты хочешь, чтобы ребенок был библиотекарем, как Филин?

‒ А что плохого в том, чтобы быть умным? ‒ обиделся Ясмин. ‒ А насчет кровожадных мыслей, то легко! Вот сейчас Вилена поймаю и убью! Зараза мелкая! Меня из-за него Салах наказал!

‒ Сильно наказал? ‒ обеспокоился жада, ‒ а за что?

‒ Нууу, ‒ Ясмин хотел выкрутиться, но потом подумал, что у лжи короткие ноги и поэтому рассказал правду, почти всю. И про фото в журнале, и про наказание для Рона, и то, что его наказывали без свидетелей, ‒ сурово, но по закону, ‒ закончил рассказ Ясмин и сделал печальное лицо.

‒ Что, сильно побил? ‒ жада выглядел печально и обеспокоенно, но увидев, как в глазах Ясмина появились смешинки, сразу успокоился. ‒ А-а-а, «по закону», понимаю. Меня муж тоже «по закону» однажды наказывал. Я помню, так кричал тогда, что вся прислуга слезами умывалась, жалея меня. Я на попу потом не мог сесть. М-да, меня тогда все жалели. Я ведь был самым молодым омегой у него в гареме, но таким наглым, ‒ Айдан закатил глаза, вспоминая. ‒ Я ведь был лисичкой, вырос у папеньки балованным, а тут чужие люди. Фавориты БЫВШИЕ… Ну, ты понимаешь, я хоть и был лисичкой, и муж называл меня дыханием, но он ведь не мог со мной сутками сидеть, вот мне и доставалось от них. Как говорится, кот из дома, мыши в пляс. Мне, пока Айюба не родил, совсем не весело жилось, но ничего, жизнь она длинная, ‒ жада улыбнулся своим воспоминаниям.

‒ А здесь что произошло? ‒ Ясмин потянулся к жада ближе. ‒ С Хани все в порядке, что-то его нет…

‒ Не переживай за него, ‒ махнул рукой жада. ‒ У него сегодня прививка деревьев, поэтому для мира он, считай, потерян до обеда.

‒ Айдан, не томите, расскажите, что произошло, ‒ Ясмин подождал, когда унесут остатки еды и придвинулся ближе.

‒ У нас здесь была настоящая революция! ‒ Жада засмеялся. ‒ Ну, ладно слушай. В тот день, когда вы улетели, Хани обнаружил в дальних комнатах плачущего наложника. У того была течка, и Амин его, естественно, прогнал подальше от альфы. Амин терпеть не может беременных наложников! Он боится, что кто-нибудь еще может родить Айюбу или наследника, или лисичку. Дели потом мужа с конкурентом! Наложником оказался Мышонок. Ты, наверное, его и не замечал, очень тихий мальчик. Хани выслушал его и естественно пожалел. Он позвал к мышонку Айюба, а сам помчался к Амину выяснять отношения! Никогда бы не подумал, что тихий Хани может так кричать! Он обвинил Амина во всех смертных грехах! Тут и нравственные грехи ‒ ему не чужды высокомерие, гордыня, тщеславие, лицемерие, зависть, хитрость, жадность. И грех ушей ‒ слушает все сплетни, грех глаз ‒ высокомерные взгляды на других наложников и слуг, грех ног ‒ высокомерная и горделивая походка, грех языка ‒ он нередко лгал мужу о состоянии наложников, и самый главный грех это то, что оставлял всем наложникам ложную надежду на то, что дальше все будет хорошо!

Ясмин задумался. Они раньше с Сашши обсуждали все, что происходит в доме, об отношении к тому или другому событию, об исламе, как таковом, и о причинах многобожия в Федерации. Но он как-то никогда не задумывался, что Сашши, став Хани, воспримет все всерьез.

‒ Я не думал, что Хани изменится так сильно, ‒ сознался Ясмин в развеселые глаза жада.

‒ Он не сильно-то и изменился! ‒ Айдан рассмеялся, увидев растерянность Ясмина. ‒ Сказать, что принимаешь, и принять это разные вещи. Подожди, я тебе еще не рассказал, что было дальше!

Жада распорядился, чтобы принесли десерт и наслаждался тем, как мучается от нетерпения Ясмин.

‒ Не думай, что Амин молча все выслушал, ‒ жада продолжил, когда перед ним поставили фрукты. ‒ Амин кричал, что Хани здесь чужак и ничего не понимает. Он предупреждал, что если не держать гарем в страхе и повиновении, то последствия будут ужасны. После того, как эти двое наорали друг на друга, они договорились до того, что теперь к каждому наложнику во время течки должен приходить Айюб, потому что у всех должен быть шанс на омежье счастье. Ну, насколько оно, вообще, возможно в гареме, ‒ жада рассмеялся, а Ясмин задумался, представляя, на что обрек себя Хани своим же языком.

‒ Даже не могу представить, что могло случиться дальше, ‒ сказал Ясмин.

‒ Вот Хани тоже не мог себе такого представить, ‒ жада откинулся на подушки и приступил к самому интересному. — Естественно, все в гареме слышали, о чем был разговор между мужьями. И на следующее утро я обнаружил, что у меня пропал графинчик с одной настоечкой…

‒ Жада, не томите! Я сейчас просто закричу! ‒ Ясмин не знал, как поторопить этого сказочника.

‒ Наутро у половины наложников началась течка! ‒ жада рассмеялся. ‒ Амин пинками прогнал их в дальние комнаты, «чтобы не воняли тут», наложники, конечно, туда отправились, но при этом стали звать Айюба. Сын, когда вышел из спальни, увидев, что творится, заявил, что он отправляется на охоту. И, собравшись, уехал. Хани в слезах закрылся в твоей гостиной, а Амин бегал и орал на всех.

‒ Айюб уехал и оставил Хани на растерзание гарему? ‒ поразился Ясмин.

‒ Да, ‒ веселился жада, ‒ правда, ненадолго. Он приехал к обеду и забрал Хани «для проверки работ в оазисе», а гарему заявил, что он слишком для них стар и объявил, что гарем будет распущен! Секретари разослали письма всем эмирам, что Айюб распускает гарем. Через два дня, когда страсти в гареме утихли, Айюб и Хани вернулись домой. А наложники, поплакав, стали готовится к «дню выбора».

‒ А что такое день выбора? ‒ Ясмин уже был готов запустить в жада подушкой, лишь бы поторопить старого интригана, но в гостиную решительно вошел Хани, а следом за ним мчался Шади, который по дороге пытался ему что-то втолковать.

========== Мы выбираем, нас выбирают ==========

‒ Ясмин! ‒ Хани очень удивился, увидев друга. ‒ Вы же только улетели?

‒ Узнали про дела ваши чудные и вернулись, ‒ Ясмин встал и обнял друга. ‒ А у меня тоже новость! Я беременный! Салах утверждает, что будет альфа, он говорит, что от меня пахнет хвоей только слаще, чем у отца, наверное, это запах кедра!

‒ А ты как себя чувствуешь? ‒ Хани разглядывал довольного Ясмина и радовался, что хоть кто-то счастлив в этом дурдоме.

‒ А никак не чувствую! ‒ отмахнулся Ясмин. ‒ Слабость только, и спать хочется. Врач сказал, что это от усталости и перенапряжения. Если бы доктор картинку УЗИ не показал, я бы не поверил! Вообще никаких перемен, не тошнит и плакать не хочется. Хочу только МЯСА! Я его раньше почти не ел, а теперь просто с ума схожу от запаха!

‒ Ну, а меня на сладости пробило! ‒ развеселился Хани. ‒ Я раньше всегда страдал от своей полноты, да и повода особо не было сладостями объедаться. А теперь без конфет из дома не выхожу! Даже страшно становится, а вдруг опять разнесет?

‒ Не бойся, Хани! ‒ жада притянул зятя на подушку и вручил ему гроздь винограда. ‒ Ешь, что хочешь! Каким бы ты ни стал, все равно будешь красивым. Устал? Отдохнуть хочешь? Может тебе ножки помассажировать? Я заходил к Айюбу утром, он беспокоится о твоем здоровье.

‒ Айюб не заходит в гарем с тех самых пор, как объявил, что распускает его, ‒ Хани поджал губы, увидев удивленный взгляд Ясмина. ‒ Он теперь ночует в казарме, мне туда хода нет! А я по нему скучаю!

‒ Он тоже скучает по тебе, Хани, ‒ жада ущипнул омегу за щечку, — он ради тебя пошел на это, можно ли от альфы требовать большего?

‒ Хани, не будь эгоистом! ‒ Шади уставился с возмущением на омегу. ‒ И, вообще, подумай хоть немного о чувствах других!

‒ Я сказал – НЕТ! ‒ Сашши сверкнул глазами. Ясмин совершенно не узнавал друга.

‒ А в чем дело? ‒ Ясмин переводил взгляд с Хани на Шади, которые, надувшись, отвернулись друг от друга.

‒ Хани не хочет отпускать из дома Олли, ‒ пояснил жада, ‒ а Саид и Шади хотели бы увезти лисичку до дня выбора. Они не хотят, чтобы другие альфы унюхали лисенка в доме. Хоть и была хитба, но Саида могут вызвать на поединок за лисенка.

‒ Я не сомневаюсь в своем муже! ‒ Шади вздернул подбородок и с вызовом посмотрел на Хани, ‒ мой Саид опытный воин и сможет отстоять свое! Но зачем лишний раз подвергать его опасности? И подумай об Олли, разве будет хорошо, если ребенок почувствует себя товаром на ярмарке?

‒ Хани, ‒ Ясмин посмотрел на надутые губы друга, ‒ подумай об Олли, он себя еще не осознал, как омега и беззаботен, как ребенок. Ну, зачем ему на голову вываливать взрослые проблемы? Пусть Шади отвезет его в гости в дом Саида, а Саид тем временем поживет здесь с отцом. Так сказать, поддержит его в тяжелое время? Вот и Салах приехал. Пусть эмиры видят, что у Айюба все хорошо, и сыновья его поддерживают! Олли погостит у Шади, ‒ Ясмин улыбнулся Хани, ‒ когда день выбора закончится, Шади привезет его к тебе, а они с Саидом вернутся домой.

‒ Это только так называется день выбора, ‒ Хани посмотрел на жада и Шади. ‒ Мне уже объяснили, что наложников много, поэтому все может растянуться на несколько дней! Это вообще очень условный выбор со стороны омег. Это будет, скорее, аукцион, где победит более сильный самец!

‒ Ну, тогда тем более, отправь ребенка подальше от этой ярмарки мускулов и тестостерона! ‒ воскликнул Ясмин.

‒ А Саид пойдет на это? ‒ Хани недоверчиво посмотрел на Шади. ‒ Сейчас вы заберете моего Олли, а потом решите его не возвращать?

‒ Х А Н И! ‒ на Сашши закричали хором все омеги.

‒ У тебя явно отек мозга от беременности! ‒ Ясмин хотел было дать подзатыльник другу, но на беременного рука не поднялась.

‒ Ты оскорбляешь нас своим недоверием! Ты, что, думаешь у Саида совсем нет чести? Или я когда-нибудь давал повод считать себя подлым? ‒ на глазах Шади появились слезы от обиды.

‒ Хани, ты не прав! Закон стоит на охране прав лисички. Он будет с тобой, пока ты сам не решишь что он готов к супружеству. Меня родители отпустили из дома только после третьей течки и то только потому, что я сам хотел поскорее замуж! Мой папочка, будь его воля, держал бы меня под крылышком до сих пор!

‒ Прости, Шади, я не хотел обидеть ни тебя, ни Саида, ‒ Хани выглядел виноватым. ‒ Просто все это… ‒ Хани повел рукой в воздухе в попытке объяснить происходящее, ‒ и Айюба нет рядом! Амин ходит злой, как собака, остальные наложники смотрят на меня осуждающе! Я уже совсем ничего не понимаю! Хотел, как лучше, а получилось, как всегда…

Ясмин обнял Хани, погладил его по голове, как маленького.

‒ Вот почему все жалеют Хани? – в дверях появился Амин. Его глаза были припухшими от недавно пролитых слез. – Он-то как раз остается в выигрыше! Это МОЯ жизнь рушится! Если все уйдут, то я останусь совсем один!

‒ Ты будешь не один, а с семьей! ‒ жада похлопал рукой по подушке возле себя, предлагая Амину сесть рядом. – У тебя будет муж, младший супруг и, скорее всего, один наложник. Мышонка сейчас отдать не получится, он ведь провел течку с Айюбом. Значит, надо подождать, как минимум, три месяца, чтобы удостоверится, что он не беременный.

‒ Хани, давай оставим еще хотя бы парочку! Я же от скуки умру, даже поговорить будет не с кем! – заныл Амин.

‒ Амин, подумай лучше о том, что у них появился шанс стать чьим-то дыханием! Они могут стать для кого-то нужными и дорогими, чего были лишены здесь!

‒ Они здесь были очень нужны! – упирался Амин. – С кем я буду сериалы смотреть? Со слугами, что ли? А поболтать с кем? А кто будет Айюба развлекать, когда он вечером зайдет?

‒ Амин, не надо думать только о себе! Подумай о других, они ведь тоже хотят быть любимыми и счастливыми! – возразил Хани.

Шади выразительно хмыкнул, Хани сразу стушевался.

‒ Хорошо, Шади. Я тебе верю. Только пообещай, что Саид будет здесь, пока Олли будет у вас, ‒ увидев скептический взгляд Шади, сразу пояснил. – Ну, подумай сам. Если они истинные, ну, то есть, дыхание друг друга, то представь, что присутствие рядом Саида вызовет у Олли течку раньше времени? А он ведь еще совсем ребенок!

‒ Ой, папочка, не волнуйся ты так! – довольный Шади поцеловал Хани в щеку. – Саид не ребенок, он все понимает! Он сам за своего лисенка голову любому открутит, и себе все, что мешает, в узелок завяжет! А мы все хором проследим! Знал бы ты, как мои его там заждались. Мы уже и мячик купили, и настольные игры, и детей у нас там полно всякого возраста. А дочка моя уже вся извелась, очень хочет с Олли познакомиться! Они ему уже там комнату, наверняка, украсили! Да захоти Саид, и то через наш строй не прорвется! Я побегу предупрежу охрану, что сегодня уезжаю, а Саиду письмо напишу, чтобы сидел здесь, пока все не закончится!

Довольный Шади побежал, едва не подпрыгивая от счастья. Лисенок будет под присмотром и недоступен для посторонних, так Саиду будет спокойнее. А уж он сумеет припрятать пару нательных рубашечек Олли для Саида! Он же видел, как муж потихоньку обнюхивает ободок с ушками, подаренный Олли, когда думает, что его никто не видит. Как бы Шади ни любил мужа, он понимал, что выбор пары это неподконтрольная уму ситуация. А с гормонами лучше не воевать!

Главное, чтобы новенький легко вписался в коллектив и не нарушил их привычного уклада жизни. Это даже хорошо, что в первый раз он окажется в доме еще ребенком и без альфы с его манящим запахом за спиной. Значит, они смогут познакомиться и подружиться до того, как омежка войдет в их семью, как юный супруг. У Шади во многих смыслах была спокойная и размеренная жизнь, почти половина гарема перешла к Саиду в качестве наследства от прежнего эмира. А с возрастом взгляды на секс становятся, скорее, философскими. Так что, к Олли не стоило подпускать наложников сына Мансура, чтобы те молодые дурачки не наговорили глупостей ребенку!

– Хани, давай оставим несколько человек, – продолжил ныть Амин. – Ну, подумай о том, что каждый наложник уйдет в новый дом со всеми подарками от прежнего господина! Почти у каждого имеется по громадной шкатулке с подарками! Какой убыток для дома!

Хани только фыркнул, и оглядел подозрительно тихий двор.

– А куда все делись? – насторожился любимый супруг. – Опять какие-нибудь гадости затевают?

– Нет-нет, не беспокойся, ничего они не затевают, – ухмыльнулся Айдан. – Они все в хамаме. Я им настойку дал, которой надо метку натирать, чтобы свести запах альфы. Вот они и парятся, намываются, — жада улыбнулся. – У кого метка старая, те легко ее сведут, а те, у кого посвежее, или те умники, что у себя течку вызвали, будут дольше возиться. Но сами виноваты!

– Предатели! – Амин опять кипел гневом. – А ведь каждый клялся в вечной любви Айюбу, а теперь только фыркают и шеи натирают. Предатели!

– А как будет происходить день выбора? – поинтересовался Хани, Ясмин тоже насторожил ушки. Ведь жада так и не ответил на вопрос.

– Даже не знаю, как вам сказать, – замялся Айдан. – Раньше такого не делали. Я расскажу, как это бывает в случае, когда эмир-альфа угасает, и ему не могут найти преемника. Разное бывает в жизни. Бывает, что сам эмират настолько запущен и беден, что отпускать туда своего сына никто не хочет. Это, конечно, горе для жителей, но тогда разумнее отправится искать лучшей доли в новый город, чем доживать свой век в голодном городе.

Айдан, помолчав немного, продолжил:

– Айюб сказал, что сделает так, как положено. А это значит, что в день выбора в пустыне будут установлены шатры. Внутри шатер будет перегорожен непрозрачной тканью. В каждый из шатров за перегородку посадят по омеге. Альфы будут заходить в каждый шатер по очереди, чтобы понюхать аромат избранника и определиться, нравится он или нет. Ведь бывает, что выбор пары происходит внезапно, как выстрел. Ты слышишь запах и понимаешь, что это ТВОЕ! А бывает, что запах не более, чем приятен, в этом случае, надо принюхаться, как следует, и подумать.

Жада обвел взглядом затихших омег и объявил:

– Многие альфы приедут с супругами. Новый наложник должен быть, как минимум, одобрен супругом. Для этого завтра с утра у нас в гареме появятся гости. Наложники наденут самые лучшие наряды и будут стараться понравиться, поскольку именно супруги будут советовать своим альфам, к кому в шатер стоит зайти, а к кому лучше нос не совать. Кухня уже стоит на ушах и готовит десерты. Так что, одевайтесь понаряднее и задирайте нос повыше! Ясмин, я надеюсь, ты привез обратно все мои драгоценности?

– Э-э-э, – Ясмин попытался спрятаться за подушкой. – Жада вы, правда, беременного бить не будете? Я их не взял. Их Азиз привезет вместе с нарядами.

– Ох! – Айдан схватился за сердце и повалился на подушки, закатив глаза.

Все переполошились, бросились брызгать на омегу водой и хлопотать над ним, пока не увидели, что старый интриган веселится.

– Айдан, нас с Хани нельзя так пугать! – Ясмин обиделся.

– А оставлять МОИ драгоценности без присмотра можно? – жада смеялся. – Наперед будешь помнить, что положено омеге хватать в первую очередь!

– Голову? – улыбнулся Ясмин. – Самое ценное я привез! И фолиант, и мой ноутбук дома со мной!

– Ты неисправим! – жада смеялся до слез. – И что мне с тобой делать? Ну, хоть твоя-то шкатулка дома? Платье завтра надень, как положено. В штанах будешь ходить, когда все разъедутся!

– Хорошо, – Ясмин довольно улыбнулся. – Так, завтра с утра сюда придут супруги альф. А сами альфы, где будут?

– Эмиры с охоты вернутся только завтра к вечеру. Потом помоются в хамаме и будут праздновать. А утром все отправятся к шатрам. Кстати, не у всех альф есть супруги, а некоторые привезут с собой наследников, не все же они отправились на Землю. Так что, кто знает, всякое может быть! Сын сказал, что в день будет выставлять не больше пяти шатров. И так в такой толпе усмотреть за всеми будет непросто. Внутри шатра омега будет сидеть с прислугой, чтобы соблюсти приличия. Эмир, который решит, что ему нужен именно этот омега, останется ждать на улице у входа, пока все претенденты не посетят шатер. После чего, они, либо согласятся с тем, что этот омега им не нужен, либо вызовут соперника на поединок. Все просто! – развел руками жада. – Кто победил, тому и достанется омега. Судьями на поединках будут Айюб и его сыновья. Лекарь тоже будет под рукой. Но там и так полным-полно охранников. Главное, чтобы ритуальная дуэль не закончилась настоящим убийством! И чтобы не начались беспорядки среди альф-охранников, сопровождающих эмиров!

– А как же сам омега? – спросил Хани. – У него, что, не спросят, кто ему по сердцу?

– Нет, конечно, – удивился жада. – Вдовец может сам решать, хочет он вступить в новый брак или нет, а наложник обязан повиноваться! Омега вообще не увидит альфы до тех пор, пока Айюб не передаст его из рук в руки новому повелителю! На что был бы похож мир, если бы омеги сами могли решать, с кем они хотят быть? – пожал плечами жада. – Бардак и хаос! Нет, раз альфа берет на себя ответственность за жизнь и благополучие омеги, то ему и решать! Кто найдет, что искал, уедет, остальные останутся на следующий день.

– Итак, – задумался жада, – у Айюба двадцать четыре наложника, он выставляет по пять в день. Поздравляю, мои дорогие, у нас впереди пять дней тревог и нервотрепки. Днем эмиры будут выбирать, вечером праздновать! Дай Аллах, чтобы все прошло мирно, чтобы никто не вспомнил о старой вражде и былых обидах…

– Но ведь Салах будет приходить ночью ко мне? – Ясмину стало тревожно.

– Нет. Омеги, которые сейчас моются в хамаме, уже считаются свободными. Альфа не может появиться среди свободных омег. Это будет неприлично. И потом, я думаю, что ты сам этого не захочешь. Ведь им достаточно схватиться за его халат, чтобы остаться с ним. И твое фырканье уже не будет иметь значение. Салах будет обязан взять его в свой гарем. Он по закону наследник отца!

– Ох, нет, мне такого счастья не надо! – Ясмин с тревогой посмотрел на омег, которые возвращались из хамама. – Я лучше посплю в одиночестве сейчас, чем потом, если вдруг придется делиться любимым!

– Эгоист! – припечатал Амин. – Думаешь только о себе! Лучше бы подумал о муже. Вот представь, ты любишь щербет, очень сильно любишь. И ты ешь каждый день только его и больше ничего. Сколько времени понадобится, чтобы он тебе надоел, и ты захотел чего-нибудь другого? Но у тебя есть только шербет, и других вариантов нет! Да ты его просто возненавидишь! Так же и с омегами! Ты лишаешь альфу, которого как ты говоришь любишь разнообразия. Только ты один и все! Это просто эгоизм, а не любовь!

– Но у меня ведь тоже только он один! – возмутился Ясмин. – И, вообще, как можно сравнивать любовь и еду?

– И то, и другое человеку необходимо и абсолютно естественно! – Амин высокомерно улыбался. – Я всегда ставил интересы мужа выше собственного эгоизма! А вот вы на такое способны?

– Нет, – честно сказал Ясмин. – Я согласен быть разным с ним, но у меня сердце оборвется, стоит только подумать, что мой Салах ласкает другого! Он мой! И делиться я не согласен!

– Давайте прекратим пустые разговоры, – встал жада. – Завтра у всех будет трудный день. Надо проверить, все ли готово. Хани, пока эмиры будут выбирать, ты не покинешь стены гарема. Забудь на время о своих теплицах и растениях, тем более, за ними есть, кому приглядеть. Кстати, это всех касается! Ясмин, предупреди Вилена, что занятий в школе не будет, пока в городе посторонние.

В дверях появился Вилен, но, увидев Ясмина, побледнел и хотел, было, уйти.

– Вилен! Иди сюда! – строго посмотрел на него Ясмин.

Омега подошел, нервно сдергивая с головы шейлу. Волосы у него уже отросли и завивались в крупные локоны.

– Вилен, судя по твоему виноватому лицу, ты уже сам понял, что натворил. Ты даже не представляешь, что за твой проступок Салах наказал меня и моего сына. И я собираюсь отплатить тебе той же монетой.

– А что он натворил? – личико Амина заинтересованно вытянулось. – Я могу посоветовать, как его наказать!

– Амин, извини, но это касается моего гостя, – одернул свекра Ясмин, – я признателен тебе, но Салах уже придумал ему наказание, а я прослежу, чтобы оно было исполнено.

Вилен побледнел, но все равно гордо вздернул подбородок.

– Я понимаю, что от моих извинений ничего не изменится, но мне действительно очень жаль, что так получилось. Я не думал, что… – Вилен замолчал, увидев, как Ясмин предупреждающе поднял вверх палец, – просто они не верили, что все это написал омега из гарема. Я не подумал… простите…

– Я даже не знаю, – Ясмин сделал вид, что задумался. – У Салаха изощрённый ум, может будет милосерднее отдать тебя эмирам в день выбора? Все знают, что у Айюба двадцать пять наложников, но один из них остается, так что эмирам предлагают выбирать из двадцати четырех. Так, может, выставить тебя вместо Мышонка?

Жада с интересом посмотрел на Вилена, но, повернувшись к Ясмину, понял, что тот шутит. Но, заметив, как побледнел Вилен, старый интриган решил подыграть Ясмину.

– Конечно, Ясмин, без проблем. В последний день от нас будет четыре шатра, а в пятый посадим Вилена. Девственный инопланетный омега будет лакомым кусочком для эмиров. Я думаю, ради него многие решат задержаться.

– Пощадите, – Вилен упал на пол перед Ясмином и расплакался. – Я не хочу замуж. И альфу не хочу! Я хочу работать, чтобы мои родные поняли, что я не пустое место… я… ну, не надо… Давайте я лучше посижу на воде и хлебе месяц! Или два! Ну, пожалуйста.

– Нет. Это будет для тебя слишком просто. И отдавать другим эмирам тебя тоже не выход. Ты же дикий совсем, еще опозоришь нас своим скандальным поведением. Нет, дождемся наказания, которое придумал Салах. Не могу же я лишать своего мужа удовольствия наблюдать за твоими мучениями.

– Я согласен на любые муки, лишь бы не замуж, – Вилен был бледен, но в его глазах горела несгибаемая воля.

Ясмин захотел обнять непокорного ребенка, но надо было выдержать роль до конца.

– Хорошо. Так и поступим. Пока будет день выбора, ты будешь находиться в гареме. И постарайся не попадаться на глаза супругам эмиров, потому что, если ты понравишься кому-нибудь из них, то я тебя все же выставлю.

– Я из своей комнаты носа не высуну, пока все не разъедутся. Они даже не узнают, что я здесь есть! – пообещал Вилен и попятился к дверям.

Дождавшись, пока Вилен скроется за дверью, Ясмин улыбнулся жада.

– Ну, вот. Теперь он хотя бы не будет путаться под ногами, задрав нос и скандируя свои лозунги о попрании прав и свобод омег.

– А что такого придумал Салах? – нетерпеливо поинтересовался жада.

– О, это действительно будет сурово, – ухмыльнулся Ясмин. – Вилен получит сполна свободы выбора. Ему придется выбирать, кто же он на самом деле – профессионал или капризный омега! Но вы все увидите позже. А сейчас я действительно с удовольствием послушаюсь доктора и лягу спать! Что-то я устал с дороги!

– Ясмин, – Хани посмотрел на друга. – Пока Айюба нет, я посплю в своей старой комнате? А то его спальня закрыта на ключ, а в моей новой комнате мы устроили кабинет.

– Конечно, моя радость! Располагайся, а вечером приходи ко мне, посплетничаем. Я тебе расскажу о своей защите.

– Я тоже хочу это послушать, – надулся Амин.

– Конечно, приходи сам и Мышонка приводи, – Ясмин улыбнулся. – Соберемся вместе, поболтаем, мы же теперь одна семья!

========== День выбора ==========

Ясмин проснулся на рассвете. Сладко потянувшись, он почувствовал вместо сонливости, терзавшей его последнее время, такой прилив энергии и жгучее желание побегать и покричать от восторга! Все было ПРАВИЛЬНО! И пение муэдзинов, доносившееся с минаретов, и разливающийся в воздухе запах специй, и полог супружеской кровати над головой. Жаль, Салаха не было рядом. Но, вспомнив о толпе свободных омег за порогом гостиной, он порадовался, что муж сейчас с альфами в казармах. Ясмин не пустил бы мужа внутрь гарема даже под конвоем взвода автоматчиков!

Ясмин по привычке отправился в купальню. А когда вернулся к себе, то увидел Рафика с платьем в руках. На застеленной кровати были разложены украшения. В комнате его ждали еще два беты, которые пришли помочь омеге одеться и причесаться.

— Рафик, можно я вначале поем, а потом оденусь? А то вдруг ненароком платье испачкаю? И, знаешь, я бы хотел поесть мяса с соусом вместо каши. У вас там есть такой пряный и сладенький соус. У меня, как проснулся и унюхал его, полный рот слюны, как у бешеной собаки!

Азиз после такой просьбы сразу бы умчался бы на кухню, но Рафик снисходительно улыбнулся ему, как неразумному дитятке, а потом ласково так, гипнотизируя взглядом, как удав кролика, заставил Ясмина натянуть платье. Пока омеге закалывали волосы в хитроумную прическу, он кормил его с ложечки кашей, сопровождая каждую ложку снизу полотенцем. И при этом непрерывно болтал, болтал, болтал. О том, какой Ясмин красивый, как важно беременным правильно питаться и много отдыхать. О том, какие песни надо петь, чтобы ребенок был красивым. И предложил положить под кровать ятаган, чтобы отпугивать злых духов.

Ясмин вначале пытался заткнуть этот фонтан красноречия, но потом смирился, потому что у «милого» Рафика в ответ на каждое его слово находилось десять, а чтобы доказать свою правоту бета торжественным голосом произносил цитаты из Корана. По его мнению, в нем все подробно расписано, и оставалось только следовать священным сурам. Наконец, Рафик закончил кормить его кашей и отошел в сторону посмотреть, хорошо ли в волосах Ясмина закрепили диадему в виде венка. В это самое мгновение омега ясно понял одно — Азиз был настоящей находкой, и его необходимо вернуть домой как можно скорее!

Из боковой комнаты вышел очень недовольный Хани. Его уже тоже одели и причесали. Волосы у Сашши за полгода не успели отрасти, и поэтому закрепить диадему в волосах было достаточно сложно. По двору стремительно несся Айдан, разукрашенный, как ювелирная витрина, и тащил за руку спотыкающегося Мышонка.

— Ясмин, мелкий посидит у тебя! Хани, немедленно в свою гостиную! — Айдан выглядел непривычно возбужденным и раздраженным. Увидев, как в очередной раз парикмахер попытался закрепить тяжелую диадему на голове Сашши, жада прикрикнул на работника.

— Прекрати, диадема не пластырь, она не приклеится! Скажи Фариду, чтобы достал из моей шкатулки диадему-обруч! Да пошевеливайтесь, дармоеды! Рафик, у Ясмина мало колец! Вы, что, хотите опозорить Салаха перед чужими людьми?

Айдан схватил за руку Хани и потащил его обратно, но по дороге он что-то услышал. И в то же мгновение его походка разительно переменилась, ушли раздражительность и нервозность, в движениях появилась кошачья грация. Жада развернулся всем корпусом и с улыбкой на губах пошел навстречу гостям, раскинув руки для объятий. Появились первые омеги с личными слугами. Хани пошел следом за жада, чтобы приветствовать гостей от имени Айюба.

Началась церемония приветствия и знакомства. Ясмин ухватил Мышонка за руку и завел к себе в гостиную. Омежка сразу уселся в дальнем углу, сложив руки на коленях. Ясмин решил заняться монографией и из кабинета принес стопку бумаги и ручки. Усевшись по привычке за невысокий столик, он занялся составлением планов. Было о чем подумать…

— Извините, что отвлекаю, — Мышонок виновато смотрел на Ясмина. — А можно мне листочек бумаги и вашу волшебную ручку?

— Да, конечно, — Ясмин передал Мышонку несколько листов бумаги и ручку.

Омежка уселся за соседним столиком и принялся очень сосредоточенно что-то рисовать. Ясмин попытался сосредоточиться на работе. Внезапно в комнату заскочил Амин с обиженным лицом.

— Эти предатели разоделись, как на праздник, и, нацепив все украшения, которые им подарил господин, ждут, не дождутся, как бы побыстрее сбежать к другому альфе! Твари двуличные!

— Амин, ты своим кислым видом им только цену поднимаешь в глазах супругов эмиров, — Ясмин ухмыльнулся. — Увидев тебя таким, они решат, что наложники настолько хороши, что ты не представляешь, как это возможно расстаться с таким сокровищем!

‒ Кто? Вот эти никчемные омеги? Да они не важнее птичьего дерьма! — Амин вздернул подбородок, и его глаза мстительно засияли. — Я про каждого из них столько всякого расскажу…

— Амин, опомнись! — Ясмин схватил омегу за руку. — Если будешь говорить про них гадости, то все решат, что у Айюба был не гарем, а сборище неудачников и негодяев! Подумай о собственной репутации! Ведь всем известно, что рыба гниет с головы, а гарем — с супруга!

Амин вырвал руку и задумался.

— Лучше похвали их, — подкинул идею Ясмин. — Поверь, твои похвалы скорее насторожат супругов, и они начнут искать подвох. Сам знаешь, самых лучших, послушных, и умелых наложников в чужие руки не отдают!

В глазах Амина появилось понимание, лицо осветила улыбка. Он скользнул с порога гостиной Ясмина в коридор, как змейка в траву.

— Зачем вы это сделали? — Мышонок выглядел бледным и перепуганным больше обычного. — Амин их так похвалит, что от них шарахаться все будут, как от чумных!

— Поверь, — Ясмин погладил ребенка по руке. — Пусть он лучше ехидно хвалит, чем начнет хулить и перетряхивать их грязное белье на виду у всех. Пока Амин думает, что похвалой он нанесет больше вреда, чем правдой, все будут в безопасности!

— А вы еще коварнее, чем кажетесь! — Мышонок нежно улыбнулся. — А зачем ВАМ все это надо?

— Я хочу, чтобы все омеги нашли свое счастье! Я рад, что судьба дает им новый шанс найти свою любовь в этой жизни, — Ясмин улыбнулся, подумав о своем. — И потом, я хочу помочь Хани. Я хорошо понимаю его нежелание делиться любимым. Нас с ним воспитывали в другом обществе, где есть понятие моногамности. Супруги, будучи в браке, не ищут себе других партнеров. Это называется верностью, и очень ценится. И потом, я не думаю, что супруги эмиров будут прислушиваться к Амину. У каждого же своя голова на плечах, так что пусть все пройдет мирно и с пользой. А для этого надо, чтобы Амин считал, что он самый хитрый и может всех провести. Давай не будем его в этом разочаровывать, ладно?

Мышонок рассмеялся и принялся рисовать дальше. Улыбка его очень преобразила, и он стал очень красивым молодым омегой. Ясмин посмотрел, что он рисует и удивился. Подозвав Рафика, он велел принести из библиотеки альбом для рисования и пастельные мелки, которые остались после занятий с детьми. Когда Рафик с недовольным видом положил перед ним альбом и коробку с карандашами, Мышонок долго не мог поверить, что все это богатство отдали ему. Омежка, прижав коробку к груди, расплакался. Оказывается, Амин не разрешал ему «пачкать бумагу», а ему всегда нравилось рисовать.

Рафик, цитируя суры из Корана, пытался доказать, что рисовать людей и животных неприлично, но Ясмин решительно заткнул этот фонтан красноречия и отправил вредного бету на кухню за кофе и пончиками. В отместку Рафик принес тарелочки с пончиками и сладостями, но вместо кофе налил Ясмину молоко с медом, мотивируя это тем, что оно очень полезное для ребенка.

— Рафик, — Ясмин грозно посмотрел на бету. — Когда муж вернется, а это будет очень скоро, то он непременно спросит, не обижал ли меня кто-нибудь в его отсутствие. Я обязательно скажу, что, да, меня обижали и назову твое имя! — Рафик побледнел и попятился. — Я утром попросил мяса с пряным соусом! Ну, хотя бы кусочек! А ты накормил меня кашей! Я попросил кофе, а ты принес мне молока! Ты хочешь довести меня до слез? Ты хочешь меня оскорбить? Ты уверен, что знаешь, что лучше для меня и моего ребенка?

— Простите, господин! — только и успел сказать Рафик прежде, чем выскочил за дверь.

Вскоре перед Ясмином стоял поднос с большим кофейником и маленькой тарелочкой с тонко нарезанными ломтиками мяса, политыми сверху долгожданным соусом. Правда, кофе был явно разбавленным, но все равно чувство победы грело душу. Мышонок с удовольствием выпил молоко и съел пончик, а после этого занялся разбором своих сокровищ.

— Ясмин, пожалуйста, приди ко мне в гостиную, — на пороге появился Хани. — Там всем хотелось бы с тобой познакомиться. Заодно отвлечешь всех от Амина. Он там наложников нахваливает, как цыган коней на ярмарке. Даже странно от него такое слышать! Все просто в шоке сидят от его дифирамбов!

Ясмин с Мышонком понимающе переглянулись и рассмеялись. После чего Ясмин рассказал Хани о «коварстве» Амина. Хани смеялся до слез и пообещал подыграть в случае чего. Мышонок испросил разрешения остаться в гостиной, и Ясмин предложил ему занять свободную гостевую комнату рядом с комнатой Вилена, чтобы тот мог отдохнуть при желании.

Появление Ясмина в гостиной Амина и Хани вызвало большой ажиотаж среди омег. Все хотели познакомиться с супругом Салаха и наперебой поздравляли с беременностью. После долгих реверансов и представлений всех и всем, Ясмин, наконец, сел рядом с Айданом. Принесли закуски, десерты и сладости. Между супругами повелителей завязался общий разговор. Все хвалились своими мужьями и рассказывали о том, как хорошо живется у них в эмирате.

В некоторых эмиратах уже было электричество, другие только думали о том, стоит ли его проводить и не будет ли это нарушением заветов предков. Но тут вмешался Айдан. Он был самым старшим омегой среди них, да еще и оми эмира, поэтому его слова имели немалый вес в глазах гостей. Айдан рассказал об Ошая и его заветах, о том, противиться его воле все равно, что идти против Аллаха. Ведь именно Ошая использовал электричество первым на этой планете, и сомневаться в правильности его поступков равносильно сомнению в правильности Корана!

После такого заявления все замолчали, а коварный Айдан предложил посмотреть выступление Ошая. Ясмин принес лицензионный диск с записью концерта и включил ее на большом экране. Кое-кто из супругов уже видели экраны визоров, но были и те, кто встретился с ними впервые. Хани и Ясмин уже ожидали возмущения омег после того, как на Ошая не останется другой одежды, кроме драгоценностей, полупрозрачного топа и шаровар.

Ясмин и Хани, усевшись рядом, с удовольствием наблюдали, как жада ловко подводит омег к принятию НОВОГО. Изменения неизбежны, и поэтому лучше принять их по собственной воле, чем под давлением обстоятельств. Логика жада была безупречна, он умело пользовался цитатами из Корана и прямо-таки светился от уверенности в собственной правоте. Ясмин подумал, что, наверное, именно такими и были проповедники новой религии. Фанатизм их убеждений подкреплялся логикой и жизненным опытом.

После этого снова включили запись. Все уже смотрели на Теодора-Ошая другими глазами. Жада продолжал комментировать каждый его жест и слово. Весь концерт наполнился глубоким смыслом и двойным подтекстом. Когда начался знаменитый танец Теодора с двумя мечами, все восхищенно замерли. А когда танец закончился, то в гостиной раздалось улюлюканье, что было здешним аналогом аплодисментов. После окончания концерта, все стали интересоваться, откуда такая запись, и гордый жада рассказал о том, как Салах познакомился с мужем Ошая и был приглашен к ним в гости.

Ясмин вздохнул и принес домашнюю запись Рона. Ее смотрели с не меньшим интересом. Увидев Ошая в домашней одежде с младенцем на руках, все умиленно вздохнули, а когда кардинал в красном платье забрал ребенка, чтобы уложить малыша спать, жада остановил запись и объяснил, что кардинал это не гаремный омега, а священник, один из высших иерархов церкви. Досмотрев запись до того момента, когда сияющий Рон сообщает папе о том, что Теодор подарил ему запись концерта, все посмотрели на Ясмина с нескрываемой завистью и восхищением. Омега улыбнулся своим мыслям. Похоже, он набрал себе дополнительные очки за счет увлечения Рона и его невероятной дружбы с кумиром.

Когда пришло время обеда, в гостиную внесли еду и напитки. В то время, как супруги эмиров ели, наложники начали собственное выступление. Каждый пытался показать себя с лучшей стороны. Ясмин уже видел раньше, как они выступали. Амин очень любил музыку, и поэтому у него в гостиной каждый вечер пели и танцевали. Когда Салах был в отъезде, жада иногда затаскивал Ясмина на их вечерние посиделки. А сегодня каждый наложник, одетый в лучшие одежды и украсив себя, чем только мог, пытался произвести на зрителей впечатление. Они выступали и поодиночке, и парами, и под аккомпанемент друг друга. Скромно потупив глазки, они плавно двигались, напоминая то ли рыбок в аквариуме, то ли котов перед мясной витриной, неторопливо и грациозно, внимательно следя за реакцией зрителей.

После обеда общий разговор распался на множество отдельных. Ясмина расспрашивали о технических новинках, которые завезла ЕГО фирма. Хани расспрашивали о посадках и сроках, когда же все это можно будет начать у них в эмирате. Очень многие эмиры закупили необходимое и теперь дожидались семян и возвращения команд, посланных на учебу. Амина расспрашивали о тех или иных наложниках, и омега горячо их нахваливал, иногда даже несколько фривольно. Жада, как хозяин дома успевал везде, и командовать слугами, и подталкивать наложников на следующие песнопения. Как говорится, вечер набирал обороты.

Когда наступил ужин, Ясмин пожаловался что устал и поест у себя. Было так удобно прикрываться рекомендациями доктора, чтобы уйти с этого шумного улья. Его поцеловали на прощанье бесчисленное количество раз, пожелали всякого счастья, ласково потискали, как куча папочек или дядюшек и, наконец, отпустили. После такого коллективного объятия и тисканья Ясмин ухватился за локоть Рафика, чтобы добраться до комнаты.

Он велел выключить свет в комнате. Было приятно посидеть в тишине сумерек. Ясмин улегся на подушках и услышал, как тихо скрипнула боковая дверь. Это пришли Вилен и Мышонок. Они хотели услышать последние новости. Ясмин велел принести Рафику ужин на троих и принялся рассказывать, как все происходило в гостиной Хани. Похоже, мужья эмиров довольны и угощением, и наложниками. Вилен, как обычно, начал свой спич о свободе и равенстве. Но, как ни странно, тихий Мышонок, осмелев, подал свой голос против высказываний Вилена.

Ясмин краем уха прислушивался к пререканию двух омег, и смотрел, как в ярко освещенной гостиной Амина и Хани продолжается выступление. Спустя какое-то время в гостиной наметился небольшой водоворот, который с трудом распавшись, выпустил на улицу Хани. Друг пришел уставшим, как будто он поле перепахал, а не с гостями общался. Вскоре он улегся на подушки рядом с Ясмином. Друзья посмотрели друг на друга и вдруг рассмеялись. Несмотря ни на что, они были счастливы.

Они так и поужинали в потемках, выглядывая из темноты гостиной, как зрители в театре. А посмотреть и послушать было что. Хани запивал сладким щербетом любую еду, а Ясмин переругивался с Рафиком, требуя еще острого соуса. Мышонок, насмотревшись, как Ясмин вылизывает красный жгучий соус, вдруг позеленел и рванул на выход.

— Похоже, в нашем полку прибыло, — Хани посмотрел на дверь, за которой скрылся омежка и вздохнул. — Теперь придется защищать его от Амина.

— Знаешь, ребенок очень красиво рисует, — поделился своими наблюдениями Ясмин.

— Хорошо. Закажу ему через Алана краски и бумагу, — Хани слабо улыбнулся. — Пусть Луфти будет счастлив. Жалко, что не удастся подобрать ему пару сейчас. Но ничего, впереди еще длинная жизнь. Скоро приедут из института наши специалисты. Они привезут с собой семена и саженцы. Мне уже написал генеральный, что пришлют порядка семидесяти человек с заместителем генерального во главе. Знаешь, я теперь начинаю переживать за успех всего предприятия. Он, пожалуй, единственный альфа в нашем бета-омежьем царстве и рвется занять место генерального, очень амбициозный и властный человек.

— Не переживай раньше времени, Хани, — отмахнулся Ясмин. — Здесь на любого властолюбца найдется упрямый эмир. Они здесь все считают себя главными. Ну, что самое худшее может случиться? Ну, поцапаются агроном с эмиром, и что? Выпнут под зад агронома, и вся недолга! Не переживай! Или ты сам метил на кресло генерального?

Хани вначале замер с удивленно открытым ртом, а потом рассмеялся легко и искренне.

— Нет, Ясмин! — смог выдавить из себя Хани, утерев счастливые слезы с лица. — Мне и здесь хлопот хватает! Я не вернусь в институт. Надо, пожалуй, написать заявление на увольнение.

— Нет, дождись декретного отпуска! — развеселился Ясмин. — А потом оформи отпуск по уходу за ребенком!

— Ты все-таки такая язва, Дэйчи! — Хани схватился ладошкой за губы, как будто сказал ругательство, – ой, само вырвалось! Знаешь, я уже привык называть тебя Ясмином. Тебе очень идет это новое имя. Ты с ним и выглядишь иначе, и характер у тебя стал более нежным и трепетным. Ты так мило выглядел, когда в гостиной заявил: я устал и спать хочу! Мне доктор велел отдыхать побольше! Ну, прямо лапочка домашняя, чуть было сам не поверил, что ты такой нежный, и тебя надо защищать от мошек и сильного ветра.

— И это мне говорит человек, который одними только слезами заставил грозного альфу разогнать собственный гарем? А сам при этом не бросил работу и продолжает строить работников в парниках?

— Их строить совсем и не надо, — надулся Хани, — они сами бросаются на помощь! Стоит только сказать, и все срываются с места. Ты бы видел, что делается в большом оазисе! — глаза Хани засверкали, как прожектора, освещая сумрак гостиной. — Помнишь, что там было?

Ясмин смотрел и слушал восторженного друга, который рассказывал о мелиорации песков, как о королевстве с драконами и эльфами. Волшебно, сказочно, но абсолютно реально! Хани, усевшись на любимого конька, долго вещал, что, почему было посажено и как прорастает, как упорно работают новые команды, прилежно впитывая в себя новые знания! И только увидев, как Ясмин зевнул пару раз от усталости, смущенно закончил рассказ и, подхватив под руку задремавшего недалеко Мышонка, отправился к себе в комнату.

В гостиной напротив веселье еще продолжалось, а Ясмин свернувшись клубочком, уснул в своей комнате, уткнувшись носом в рубашку Салаха. Следующее утро пришло неожиданно быстро. Ясмин потянувшись, отправился в купальню. Гарем на удивление уже не спал. Изредка слышались вскрики и причитания. Ясмину стало интересно, что происходит, но, взглянув в восторженные глаза Рафика, он понял, что вместо простого ответа получит несколько цитат из Корана. Он вздохнул, вспомнив Азиза, и отправился освежиться перед жарким днем.

В купальне на удивление никого не было. Обычно хоть кто-то, да был, а сейчас она стояла пустой и темной. Омега, набрав в шайку воды, быстро ополоснулся и вытерся. Когда он вышел на свет, то увидел, как во дворе выстроились в две шеренги люди и чего-то ждали. Работники и наложники терпеливо стояли, образовав коридор. Ясмин не удержался и влез между двух бет, которые сразу подвинулись, когда увидели его.

Вскоре послышался шорох одежды, и в проходе появились пятеро омег, которые первыми уходили из гарема в новую жизнь. Они шли друг за другом. За каждым следовал личный слуга в пестрой жилетке, держа в руках шкатулку, за ним двое работников тащили сундук с нарядами, который по обычаю стоял у каждого наложника возле кровати.

Они шли вперед, опустив глаза и бледные, как тени. Все кто хотел, лил воду им под ноги и произносил короткую молитву о благополучии. Многие плакали, прощаясь навсегда.

У выхода их дожидалось трое омег. Амин, скрестив руки на груди, смотрел на всех равнодушными глазами, Хани, с виноватым лицом и со слезами на глазах, обнимал каждого и желал удачи в новом доме, и жада, который стоял у самой двери с чашкой в руках. Он давал каждому напиться в дорогу и произносил над ним напутственную молитву. Все омеги обнимали его, как родного папу. Они прожили в этом доме долгую жизнь, и привыкли, что мудрый жада все знает, и его стоит слушаться. Жада благословлял их в дорогу, не забыв при этом каждого игриво хлопнуть по заду.

Когда дверь за последним сундуком закрылась, все разошлись в тишине, вытирая слезы и вздыхая в ожидании грядущих перемен. Весь гарем замер в ожидании вестей из пустыни.

========== Тигренок и его сокровище ==========

Перед вечерним намазом в гарем пришли новости из пустыни. Прошло более тридцати ритуальных поединков. Три эмира уехали, заявив что нашли тех омег, каких искали. Остальные альфы решили праздновать дальше. Ясмин сходил в дальние комнаты, чтобы через густую решетку посмотреть, как жарятся целые туши животных на вертелах, послушать громкие властные голоса. Но через нее почти ничего не было видно, и Ясмин поднялся в птичью клетку, чтобы получше разглядеть чужой праздник.

В гареме было очень тихо. Никто не пел, не смотрел визор. У Хани днем была истерика, он считал, что его все осуждают, и чувствовал себя виноватым во всех смертных грехах. Но отступить он уже не мог, да и не хотел. Ясмин попытался поговорить с другом, но понял, что Хани его не слушает, вернее, он слышит только то, что хочет слышать и продолжает дальше накручивать себя. Поэтому Ясмин оставил Хани в тишине спальни, а сам пошел бродить по закрытой территории гарема. Когда-то в самом начале гарем показался ему очень большим, и он боялся в нем заблудиться. Но сейчас стало понятно, что вся территория сравнительно мала, и заблудиться здесь не получится даже при всем желании.

По связи с Салахом чувствовались усталость и раздражение. С высоты птичьей клетки хорошо просматривался весь внутренний двор с накрытыми столами, кострами с тушами и суетящимися вокруг слугами. А еще много альф с надменной поступью и властными лицами. И множество охранников, которые хоть и были одеты в хлопок, но надменностью не отличались от своих эмиров. Время от времени раздавалось пение. Похоже, веселье только начиналось. Ясмин вздохнул и спустился вниз. Его уже разыскивал Рафик.

— Ваш муж прислал вам подарок, — Рафик недовольно поджал губы.

Ясмин побежал в свою комнату выяснить, что же так огорчило бету. Там на подносе стояло большое блюдо с мясом и маленькие пиалки с различными соусами. На запах вышли все обитатели комнат Ясмина. Мышонок опять унесся подальше, унюхав пряную остроту. Хани с припухшими глазками заявил, что он тоже проголодался. А Вилен смотрел на Ясмина, с удовольствием уплетающего мясо, опасливо, как на тигра в гостиной.

После тихого ужина все разбрелись по своим комнатам. Вилен уткнулся носом в черновики Ясмина. Мышонок пошел утешать Хани. Ясмин ушел в свою комнату, но спать категорически не хотелось, все тело бурлило адреналином и жаждой деятельности. Ясмин решил пройтись до птичьей клетки и попытаться взглянуть на Салаха хоть одним глазком. Он уже почти вышел, когда в нос ударил терпкий запах зеленого чая, и в дверях появилась крупная фигура альфы.

— Сумасшедший! — Ясмин схватил мужа за руку и втянул в спальню. — Здесь бродят два десятка свободных омег, а ты, такой вкусно пахнущий, явился сюда их подразнить? Не успеешь глазом моргнуть, как они вцепятся в тебя, как клещи, а мне потом что делать?

— Не ругайся, любовь моя, я так по тебе соскучился!

Едва захлопнулась дверь спальни, как Ясмина впечатали в стену. Наглый и дерзкий кошак целовал его взасос, яростно терзая губы. По связи прокатывалась волнами нежность, а еще, как ни странно, усталость и раздражение. Тяжелый, наверное, день был у любимого. Ясмин на мгновение представил: песок, жара, палатки с вкусно пахнущими омегами и толпы возбужденных самцов. Собачья свадьба, да и только! Драки, начинающиеся на ровном месте, и голодная слюна, капающая на песок.

Салах вжал супруга в стену, вылизывая шею, ухо, метку, посылая тысячу импульсов в пах. Ясмин, зарывшись пальцами в слегка влажные волосы, нежно массировал затылок, успокаивая. Прихватив за волосы, оторвал от себя лишь на мгновенье, чтобы поймать языком губы, полностью позволяя вести, только отвечая, вылизывая, прикусывая его нежный язык, покрываясь мурашками от предвкушения, хочу…

Альфа поймал янтарным взглядом поплывшие, томные очи супруга и, утробно засмеявшись, подхватил на руки и плавным движением положил его на кровать, одновременно вытряхивая из шелкового платья. Мелькнули острые коленки, локти, а шелк волос с шелестом рассыпался по подушке.

Салах быстро сдернул с себя одежду под горящим и ждущим взглядом супруга. Лаская свои соски тонкими пальцами, омега спустился к паху, развел шире ноги, открываясь для взора альфы. И непонятно, что заводило сильнее: собственные пальцы, скользящие по коже, или следующий за ними завороженный взгляд мужа. И только увидев, как Салах коснулся коленями кровати, омега потянулся руками навстречу, боясь издать хоть звук, не заскулить от ожидания ласки.

Но сладкий мучитель совсем не торопился навстречу к протянутым рукам. Он начал свой путь с колен, целуя и прикусывая, оставляя метки принадлежности, до сладкого сгиба бедра. Нежное местечко так и просило, чтобы его приласкали, не торопясь. Проигнорировал стоящего постового, поцеловал с оттяжкой лобок, с удовольствием ощущая, как дернулся недовольный, обойденный вниманием, член. И отправил губы в путешествие дальше. Пометил еще пока плоский животик, и зарылся языком в ямочку пупка, лаская внутри узелочек, похожий на спрятанную розочку.

Не торопясь, он помучил соски, пока они не стали похожи на изюминки в кружеве соска. Прижавшись всем телом, скользнул дальше и выше, прислушиваясь к сбитому дыханию и рваным всхлипам ожидания. Одной рукой скользнул под спину, второй — в гриву волос, и, ухватив их в кулак, развернул голову к неяркому свету. Альфа увидел изогнутую шею и приоткрытый ждущий рот. Омега ждал так сладко и покорно.

Эта сладость ударила по нервам, и альфа прыгнул в этот омут приоткрытых губ, одновременно наполняя омегу собой. Он вошел плавно и до конца, как ключ в замок, открывая его и открывая себя для этого божественного чувства единения, когда дыхание становится одно на двоих.

‒ Мой! — произнесли синхронно альфа и омега, и, мягко рассмеявшись, оба выдохнули, — твой!

Салах, зарывшись носом в волосы омеги, уловил их общий запах — зеленого чая с жасмином, терпкость и нежность которого дополнились легкой ноткой кедровой сладости. Он вздохнул от переполнявших его сердце радости и покоя.

***

Ясмин салфетками вытер живот разомлевшего Салаха и лег рядом. Омега осторожно прикоснулся губами к взмокшей колючей щеке и положил руку на грудь, пальцами ощущая, как бьется его сердце. Маленькую ладонь сразу же накрыли пальцы альфы. Салах с удовольствием бы сейчас уснул, но надо было уходить.

— Как ты здесь оказался? — Ясмин попытался растормошить мужа.

— На посту сегодня мои друзья, — Салах ухмыльнулся, как мальчишка, который хвастал своей шалостью. — Я им пообещал, что буду недолго.

— Сегодня был тяжелый день? — омега пытался понять, с чем связано раздражение, которое мучило альфу раньше.

— Не сколько тяжелый, сколько нервный, — Салах сел и передернул крепкими плечами. — Я всегда считал, что если эмир, то значит обязательно умный и мудрый. Ну, как мой отец, например. А вокруг оказывается столько тупых уродов! Хотя мне их жалко, — Салах склонился и быстро поцеловал омегу в губы, — они просто не знают, какое это чудо найти свое дыхание! Многие из них решили, что отец ослабел и поэтому распускает гарем. Они смотрят на меня с жалостью. Они не понимают, как это здорово иметь только одного супруга, который и есть твое дыхание жизни.

— Все настолько плохо? — Ясмин посмотрел, как нахмурился альфа и сжал кулаки.

— Пустое, — Салах разжал кулаки и передернул плечами, будто что-то стряхивая с них. — Просто неприятно, все эти ухмылки за спиной, намеки, шепотки. Отец предупредил меня, чтобы я держал себя в руках и не хватался за оружие, пока оскорбление не будет высказано в лицо. И, вообще, если схватишься за оружие первым, это будет расценено, как проявление слабости. Отец сам отшучивается от них, как только может. Многие уже стали подозревать отца в том, что он хочет избавиться от старых омег и набрать новый гарем из инопланетных девственников. Всем известно, что ты и Хани с Земли. А еще у нас живет в доме Вилен, который пахнет, как девственный омега. И когда только унюхали? Еще все спрашивают о лисенке. И просят показать маленького омежку.

— А Саид?

— О, — Салах улыбнулся, — брат дразнит их и смеется, что хитба уже проведена, и им даже кончика лисьего хвоста не увидать. Лисенок уже в его доме под бдительным оком его супруга.

— Но он ведь вернет его Хани? — насторожился Ясмин.

— Вернет, но не раньше, чем все разъедутся. Саид тот еще собственник! — Салах улыбнулся и следом нахмурился. — Все было бы хорошо, если бы не один эмир со своим сыном. Отца зовут Хусам. Угораздило же его родителей назвать сына мечом, особенно учитывая тот факт, что этот меч тупой, как полено. А сына-то назвал Халиб — завоеватель. Не знаю, как можно быть таким тупым и самоуверенным одновременно. Отец не отправил его на Землю учиться! Он говорит, что место наследника возле него, а не за книгами. Но, как я подозреваю, сынок у него попросту неграмотный, — Салах покачал головой. — Они ведут себя так, как будто считают, что весь мир только и ждет разрешения лечь им под ноги.

— А как выглядит этот сынок? — поинтересовался Ясмин.

— Как верблюд, — Салах ухмыльнулся и погладил омегу, услышав в его голосе тревогу. — Большой, надменный и тупой! Я видел его в бою, он достаточно быстр, но легко предсказуем. Он провел сегодня пять боев и, несмотря на всю свою силу и скорость, действовал всегда одинаково. Даже неинтересно было на него смотреть!

— Вот только не надо недооценивать противника! — Ясмин разволновался и стукнул мужа по спине.

— Он мне не соперник! — Салах поймал омегу за кулак и, притянув к себе, смачно поцеловал. — Мне нечего с ним делить! А ты кончай драться, а то отлюблю в воспитательных целях, чтобы знал, как на мужа замахиваться!

— Тоже мне, напугал козу капустой! — Ясмин соскочил с кровати и стал натягивать платье, надо было пойти в купальню и смыть с себя запах мужа, пока другие омеги не унюхали. — Ты друзьям сказал, что быстро вернешься, поэтому давай шевелись!

— Ну, вот дожил! — Салах упал на кровать и раскинул руки. — Любимый супруг из спальни гонит!

Ясмин выглянул в окно, и сердце его болезненно сжалось. Напротив порога его гостиной сидели двое омег. Они явно дожидались, когда выйдет Салах. Ясмин оглянулся. Салах, не торопясь, натягивал штаны и крутил головой в поисках своей рубашки. Омега выскользнул из спальни и заметался по гостиной в поисках чего-нибудь, чем можно было отогнать непрошеных гостей. На глаза попался ноутбук. Ясмин вытащил сетевой шнур и, сложив его пополам, направился к дверям.

— Ну, чего сидим, кого ждем? — Ясмин старался говорить тише, в ночной тишине его и так было хорошо слышно.

— Мы ждем Салаха, — ухмыльнулся омега, Ясмин узнал в нем одного из фаворитов Айюба. — Мне завтра уходить, а я не хочу. Мне здесь все нравится. И Салах был так любезен, что сам пришел в гарем!

Второй наложник был из молодых, он переводил взгляд с Ясмина на фаворита и довольно улыбался.

— А ну, пшли отсюда, шавки! — Ясмин коротко замахнувшись, хлестнул проводом перед их лицами. — Только попробуйте ухватиться за моего мужа, я вам клянусь, что морды ваши наглые порасцарапаю, а потом запру в самых дальних комнатах, до конца ваших жалких жизней! Вы моего Салаха даже не понюхаете!

Ясмин сделал шаг навстречу, угрожающе подняв шнур. Молодой омега, подхватив платье, рванул к своей спальне. Фаворит встал и настороженно посмотрел на шнур в руках Ясмина.

— Я старше тебя и знаю жизнь, — фаворит протянул руку вперед открытой ладонью. — Рано или поздно ты будешь вынужден набрать гарем для мужа. Я смогу помочь тебе советом. Я уберегу тебя от ошибок, которые совершают все молодые супруги. Я буду полезным тебе Ясмин, только позволь мне остаться!

— Пшел вон! — Ясмин подошел и толкнул фаворита в грудь. — Я своим мужем делиться не собираюсь, тем более с такой трусливой омегой, как ты! Ты просто боишься нового, вот и пытаешься ухватиться за соломинку. Уходи!

— Ясмин, что происходит? — в дверях стоял одетый Салах и настороженно смотрел на омег.

— Шакалов от своего тигра отгоняю, — Ясмин еще раз толкнул в грудь омегу, заставляя его сделать шаг назад. — Я клянусь вашим Аллахом и всем что ценно под этими звездами, я не подпущу тебя к своему мужу!

Фаворит посмотрел на Салаха голодными глазами, а потом, резко развернувшись, бросился к себе в комнату.

— Ты мое сокровище! — Салах подошел к омеге и подняв его лицо, нежно поцеловал сжатые недовольно губы. — Мой защитник! Такой грозный, прямо коленки дрожат от страха!

— Да иди ты! В казарму! — Ясмин улыбнулся и следом опять нахмурился. — И чтобы не смел здесь появляться, пока все не закончится!

— Слушаюсь и повинуюсь, о самый грозный из всех супругов! — веселился Салах, шутливо кланяясь, и сразу же подхватил на руки сердитого мужа. — Давай ты меня проводишь до дверей? Ну, чтобы на меня, маленького, по дороге не напали! А то я боюсь!

Салах донес его до выхода и поставив у двери, постучал условным стуком. Дверь сразу же приоткрылась, а Салах, поцеловав омегу, подтолкнул обратно в гарем.

— Иди уже, гроза гарема! — Салах сверкнул улыбкой. — Считай, что я в безопасности!

Когда за альфой закрылась дверь, Ясмин развернулся и увидел, что за ним стоял улыбающийся жада.

— Ох, молодость, молодость! — Айдан покачал головой, — ну ладно, Салах молодой, но ты? Ты, что, не понял, что своими стонами и запахами вы переполошили большую половину гарема? Скажи мне спасибо, что во дворе ждали всего двое омег, а не все двадцать!