Как песок сквозь пальцы (СИ)

Мыши закончили писать первый роман и резво взялись за второй. Айюб, прочитав роман, остался в недоумении. Но жада успел показать роман Ясмину с Виленом и выслушал их мнение. Поэтому, когда он давал сыну макет книги, то предварительно успел сказать, что этот «омежий роман непременно пойдет на пользу, создав романтический образ Сабаха». Мол, пусть лучше чужестранцы воспринимают их, как наивных романтиков, чем как дикарей! Альфа, внимательно выслушав, хмыкнул на подобное заявление. Он не любил читать беллетристику и считал все это пустым времяпрепровождением. Айюб перелистал страницы, прочитывая по паре строк, чтобы понять, о чем вообще идет речь. Увидев, что в книге описан исключительно омежий бред о страданиях и чувствах, он с сомнением посмотрел на Айдана. Но тот в ответ сладко улыбнулся и кивнул головой.

- Я не знаю, оми, что сказать. По-моему, бумага, на которой все это написано, и то стоит дороже. Ну, какой в этом смысл? - увидев, как оми жалостливо поднял бровки, Айюб отдал ему книгу и поцеловал его в щеку. - Ты омега, оми. Ты лучше меня знаешь, что вам надо. Если ты считаешь, что беды в этом нет, то пусть издадут эту книгу. Если тебя и Амина это порадует, то я даже согласен оплатить этот бред. Лишь бы вы были счастливы.

- Спасибо, сын, - улыбнулся жада. – Да, для спокойствия семьи не забудь поздравить Амина с написанием хорошей книги! Его это порадует и сделает счастливым.

Айюб еще раз поцеловал оми в щеку и, погладив по плечу, ушел заниматься своими делами. Он благополучно забыл о просьбе жада, пока не пришел обедать домой. Взяв на руки Бусинку, он сел кушать, ему нравилось чувствовать смешанный запах ребенка и любимого супруга, нравились маленькие пальчики, которые нежно прикасались к его рукам, и серьезные глазки, которые смотрели на мир с большим интересом. Все эти ощущения были для него внове, и он с удовольствием погружался в них. Так было и на этот раз, но тихий тычок в бедро от Хани выдернул его из нирваны, и он с недоумением посмотрел на супруга. Ну что ещё, что он сделал не так? Хани хмурился и косил глазами на расстроенного Амина.

Айюб вспомнил просьбу жада и сразу же рассыпался в комплиментах книге супруга. Амин приободрился и даже всплакнул от избытка добрых слов. Он расцвел, и казалось, стал выше ростом, от осознания собственной значимости. Когда разговор зашел о том, что муж согласен оплатить типографские услуги, омега, кокетливо играя глазками, сообщил, что издательство Фламмарион берет на себя все траты, связанные с печатью и с рекламной кампанией по продвижению романа. В издательстве уверены, что книга будет пользоваться успехом и будет выпущена в первую очередь для читателей Федерации! Там скорее оценят его изящный стиль и трепетную душу!

Айюб с сомнением посмотрел на жада, но в ответ получил загадочную улыбку сфинкса. Альфа решил, что лучше не пытаться понять все эти хитросплетения омежьего ума. В конце концов, чем бы супруг ни тешился, лишь бы не куксился. Пока он не интригует и не лезет в дела Дивана, пусть творит что хочет! Лишь бы был весел и здоров! Он еще раз поздравил супруга с хорошей работой и порадовался, увидев как заулыбался Хани. Хорошо, что оба супруга ладят друг с другом!

Вилен сразу после получения разрешения на печать романа, стал собираться в дорогу. Они с Юстинианом решили, что это хороший повод вернуться домой и дать возможность родителям и родне поздравить их с законным браком, так сказать, лично, а не по переписке. А еще привезти с собой качественный роман и анонс монографии, которую очень ожидали увидеть не только востоковеды и библиофилы*, но и просто ценители стихов. Вилен чувствовал себя рыцарем, возвещающим миру о нахождении Святого Грааля, или Экскалибура.

А еще Вилен мечтал, наконец, надеть «нормальный» костюм и подстричься. Юстас был согласен ехать с Виленом, хоть на Землю к родне, хоть на Дальние Рубежи заниматься волонтерством среди переселенцев. Куда угодно, лишь бы рядом! Он влюблялся в Вилена все сильней и сильней, открывая у того все новые грани характера и привычки, которые вызывали у него щенячий восторг и полные обожания взоры. Вилен откровенно наслаждался таким отношением к себе и благосклонно одаривал Юстаса заботой и вниманием.

Кроме этого, Вилен вез с собой картины и рисунки Мышонка. Они вдвоем ходили к Айюбу за разрешением, чтобы показать его работы посторонним. Альфа вначале с недоумением рассмотрел их, он не мог поверить, что все это нарисовал маленький и незаметный Мышонок. Сам автор испуганно молчал и стоял у стеночки, не смея поднять глаз. А Вилен рассказал Айюбу, какие красивые и гармоничные работы у этого самобытного художника, практически самоучки! О том, что такой талант должен быть известен людям!

Альфа покивал и мысленно махнул рукой. Где один талант, там и другой! Пока все заняты реализацией своих «талантов», никто не будет его домогаться, и он сможет уделить все свое внимание Хани и Бусинке. Он похвалил Мышонка и узнал, не надо ли ему еще чего-нибудь для его творчества? В ответ омежка расцвел от похвалы и пролепетал, что у него есть все, о чем только можно мечтать! Айюб благосклонно потрепал его по щеке и отпустил. А сам послал слуг, чтобы они нашли жада для разговора. Айдан появился почти сразу же, и, выслушав недоуменные восклицания сына по поводу рисунков наложника, сразу же успокоил его. Мышонок не рисует ничего запрещенного с точки зрения Корана и поэтому нет причин для тревог.

Айюб обрадовался, когда мудрый жада подтвердил его мысли и, успокоившись, выбросил это из головы. Ему и так было о чем волноваться. Похоже в руинах Северного города опять появились бандиты. Повторить «прижигание» заразы из космоса было невозможно, да и попросту опасно. В прошлый раз каким-то чудом не были затронуты водоносные слои почвы, поэтому все оазисы остались нетронуты, а в соседних городах колодцы остались полными. Рисковать еще раз было просто недопустимо. Оставалось надеяться только на собственных альф и помощь соседей в проведении регулярных рейдов, чтобы не позволить бандитам вновь набрать силы и окопаться в заброшенном городе.

Вилен едва дождался когда, наконец, появится туристический лайнер. Вещи были упакованы задолго до отправления, и стоило только закончиться утреннему намазу, как Вилен стал торопить слуг с погрузкой багажа на багги. Ясмин, жада и Мышонок вышли из гарема проводить Вилена и Юстиниана до ворот дворца. Четверо альф на маленьких юрких машинках сопровождали багги с двумя пассажирами и ворохом коробок.

Первая партия туристов еще грузилась в автобус и, обмахиваясь веерами от непривычной жары, наблюдала, как высокий омега в глухом черном платье и с закрытым лицом громким голосом командовал слугам, чтобы те поторапливались с багажом. Стюарды из звездолета едва успевали складывать багаж, пока нетерпеливый пассажир притоптывал ногой и сам лично пересчитывал коробки, боясь что-либо упустить. Вилен был несказанно счастлив когда, наконец, с багажом было покончено, и он вошел в кондиционированный воздух шаттла.

Он сел у окна и с неожиданной печалью посмотрел на пустыню, исчезающую в дымке старта. Вспомнил, каким наивным и дерзким он прилетел сюда, а вот он теперь улетает замужним омегой! И спрашивается, зачем надо было бегать, если всё равно получилось так, как хотели родители? Но тут его руку накрыла твердая рука Юстаса. Вилен посмотрел на него и понял, что получилось совсем по-другому! Если бы не было этого глупого побега, этой странной жизни на Сабахе, он ничему бы не научился и ничего бы не понял. Он бы не понял, какой замечательный ему достался альфа, и просто изводил бы его глупыми придирками и детскими капризами до тех пор, пока Юстас не сдался бы и не подал на развод. И только потеряв, омега смог бы осознать, каким сокровищем обладал. Вилен вздохнул от своих мыслей. А может и не понял бы… Он ведь мог так всю жизнь прожить, недовольно кривляясь и капризничая. Сколько у него есть таких знакомых капризуль? Да почти все его бывшие друзья по омежьему колледжу!

Юстас, похоже, понял, о чем задумался его обожаемый супруг. Он улыбнулся и, подняв его руку, поцеловал брачный браслет на тонком запястье. Он научился этому жесту у альф Сабаха. В ответ Вилен откинул край шейлы с лица и, схватив Юстаса за волосы, притянул к себе и смачно поцеловал в губы! Уже можно! Они уже, считай, в Федерации! И теперь могут творить все, что захотят! И вообще, как только они окажутся на лайнере, Вилен в первую очередь подстрижется, а потом купит себе пару нормальных костюмов! Нет! Вначале костюмы, а потом парикмахерский салон!

***

Время вновь стремительно полетело, как камень, выпущенный из катапульты. Ясмин погрузился в работу, время от времени выдергивая себя, чтобы заняться воспитанием Котенка. Очень хотелось дать ему имя, но жада настаивал, что детское прозвище пока подходит как нельзя лучше, пока у ребенка не проявился характер. Ясмин старался уделять внимание Котенку, они вместе ходили на конюшню. Удивительно, но Лясар благосклонно относился к малышу. Котенка сажали в седло на спокойную белую кобылку и под присмотром кого-нибудь из старших альф разрешили вначале посидеть, а потом и прокатиться по кругу.

Однажды Ясмин с ужасом увидел, как Котенок взобрался на ограду, к которой был привязан злобный жеребец, а потом и вовсе перелез к Лясару на спину. Во дворе, казалось, от ужаса замерли все. Всем был известен его агрессивный норов и то, что никто кроме Салаха не мог его даже оседлать. А тут ребенок забрался на жеребца и очень удобно уселся на широкий круп, а потом стал ползком передвигаться ближе к холке. Лясар продолжал хрупать овес из мешка, привязанного к ограде, не обращая внимания на ерзанье на своей спине. Но стоило только одному из альф двинуться к нему с намерением снять ребенка, как жеребец бросил жевать и стал злобно коситься, примериваясь, как бы половчее лягнуть нарушителя личных границ.

Альфа сразу отступил, не хотелось, чтобы жеребец, начав лягаться, скинул со спины Котенка. Однако сам хулиган и не думал бояться. Он удобно уселся на спине Лясара и, схватившись за гриву, стал толкать его пятками, принуждая к движению. Жеребец косил глазом на карапуза, вывернув крутую шею и встряхивая головой. Ясмин от страха забыл, как дышать. К жеребцу с двух сторон подкрадывались Усама и Аббас в надежде успеть перехватить Котенка, когда жеребец сбросит ребенка. Но Лясар, похоже, не собирался взбрыкивать, наоборот, он собирался защищать ребенка от альф, настороженно поводя ушами и косясь на их осторожные движения.

Все это безумие остановил Ясмин, он подошел к жеребцу, не прячась, с стороны морды, позволив обнюхать себя, чтобы жеребец услышал запахи и его, и ребенка, и Салаха. Жеребец внимательно обнюхал протянутое ему яблоко и, схрупав угощение, позволил омеге снять с себя юного наездника. А после этого опять засунул морду в мешок с овсом на изгороди, как ни в чем не бывало.

У Ясмина от страха подгибались ноги, он первый раз в жизни не знал, что делать, то ли отшлепать хулигана? Обцеловать от облегчения, что всё обошлось? Или наорать, чтобы больше не лез к жеребцу? От репрессий пришлось отказаться, увидев с каким восхищением и уважением на него смотрят другие альфята. Все-таки Котенок ещё и сын наследника, а значит, не стоит наказывать его за безрассудную храбрость (а вернее сказать, за детскую дурость), но омега решил, что если и стоит поорать на кого, так это на взрослых, которые не усмотрели за ребенком. Но вспомнив, что эмир, скорее всего, отправит всех, кого сочтет ответственным на правИло, решил и от этого воздержаться. Ноги слабо подрагивали от пережитого ужаса, пред глазами мелькали картинки одна ужаснее другой. Но Ясмин улыбался и делал вид, что не понял, как все это было опасно.

Может быть, для всех время и бежало быстрее быстрого, но только не для Олли. Он жил от одного письма Саида до другого. И время тянулось, как патока. Он теперь переписывался и с Саидом, и с Шади в равной степени. Он знал о делах в соседнем эмирате больше, чем о том, в котором жил. Шади рассказывал о концертах и спектаклях, которые они проводили, а Саид присылал Олли стихи. Омежка после этого ходил по дому рассеянный и мечтательный. Он открыл для себя удивительный мир поэзии и теперь его все чаще можно было застать в библиотеке. Филин на него фыркал, а Збигнев подбрасывал томики стихов с цветными закладками на наиболее нежных, по его мнению, стихах.

Хани даже немного обеспокоился таким поведением сыночка, но жада уверял его, что не о чем беспокоиться. «Дальше стихов у них еще не пошло» - уверял жада, сыто поблескивая глазками. У Хани и так голова шла кругом, у Бусинки резались зубки, а еще наступило время сбора первого урожая винограда. Он провел инспекцию виноградников и обнаружил новую завязь соцветий и занялся перепиской с институтом, выспрашивая о том, стоит ли оставлять завязь и разрешать лозе снова плодоносить или дать растению отдохнуть?

Деревья плодоносили в постоянном цикле, как домашние растения. На одном дереве порой были цветы, созревающие и уже созревшие плоды. Хани вначале переживал, что деревья пострадают от такого обильного плодоношения, но, похоже, им комфортно жилось под ярким солнцем Сабаха. Хани пересадил в открытый грунт очередную партию саженцев, теперь уже не привозную, а самостоятельно выращенную на планете. Марк расширил защитный купол на случай песчаной бури, чтобы омега не переживал за свой молодой сад.

У Олли приближался день рождения, и, когда папа спросил его, какой бы он хотел получить подарок, омежка попросил, чтобы Саиду разрешили приехать в гости. Хани в ответ поджал губы и сказал, что не уверен в таком «подарке» для молодого омеги. Саиду было запрещено появляться в эмирате отца после того «безобразия, что он устроил в оазисе». Олли обиделся на папу и пошел на поиски жада. Но мудрый Айдан уговорил расстроенного ребенка не торопить жизнь, ведь «молодость так не долговечна, а Саид и так никуда не денется!»

Олли задумался над советом, и в итоге, в его голове созрел коварный план. Он тщательно все продумал, а потом пошел к Усаме и передал ему плотно упакованный пакет с просьбой передать его Саиду. Он довольно улыбался, в пакете была туника Олли, в которой он ходил целый день. Во-первых, так Олли хотел показать Саиду насколько он вырос по сравнению с прошлым годом, а во-вторых, он надеялся, что альфа, услышав его запах, сам примчится в эмират.

Но в итоге Олли получил такой же тщательно упакованный пакет с головным платком Саида. От гутры умопомрачительно пахло альфой. Олли спрятал подарок, чтобы воспитатели не увидели и не отобрали, а на ночь положил его на подушку и спал всю ночь в обнимку с подарком. Утром в гарем прибежали перепуганные воспитатели с известием, что у Олли началась течка! Вдруг, без предупреждения! Дин, который зашел к Олли будить его на завтрак, увидел влажного от пота, тихо стонущего, потекшего омежку.

Хани, который, как торнадо, влетел в комнату к сыночку, не сразу унюхал спрятанный под подушкой «подарочек». Он вначале не понял, откуда в комнате омежки появился запах альфы и схватил за грудки Дина. Он обвинил его, что тот провел в комнату к ребенку альфу или не уследил, и альфа сам прокрался в комнату к лисенку. На крики прибежал жада, а следом Айюб. Дин был настолько напуган, что не мог говорить, за подобное нарушение его должны были казнить! Он только молча открывал рот, пытаясь выдавить хоть слово в свое оправдание.

Хорошо, что появился Айюб, он сразу унюхал запах старшего сына. Эмир понимал, что сын не стал бы пробираться тайно и без разрешения, поэтому после недолгих поисков достал из-под подушки гутру Саида. Он с трудом донес до разгневанного Хани, что никакого альфы в комнате Олли не было, а был только платок с запахом, на который и отреагировал омежий организм. Олли краснел и бледнел, до его затуманенных мозгов только сейчас стал доходить тот факт, что он подвел Дина. Но он все равно продолжал хныкать и пытался вытащить из рук Айюба платок с запахом его пары. От этого запаха он вначале успокоился, было, но потом его начало ломать и крутить, как кота от запаха валерианы.

Айюб, сжалившись, отдал гутру хнычущему омежке, после этого его перевели из питомника в дальние комнаты гарема, чтобы он там мог спокойно пережить свою первую течку. Пока Хани сидел возле сына, обтирая его полотенцем и отпаивая успокоительными настойками жада, под дверью от обиды и одновременно от облегчения плакал Дин. Он тогда в первый раз задал себе вопрос, а стоит ли почет и завидное место личного слуги омеги такой нервотрепки и ужаса?! Жада, проходя мимо Дина, налил настоечки и ему. После этого его личный слуга уложил Дина в соседней комнате, а сам занял его место под дверью омежки.

На следующий день, когда все успокоились и смогли рассуждать здраво, Хани попросил у Дина прощения за несправедливые обвинения. Но Дин и сам чувствовал себя виноватым. Он ведь и в самом деле пропустил такой «подарочек»! Просто он никак не ожидал от тихого и всегда открытого юноши такой выходки. Айюб написал письмо сыну, и тот примчался лично поговорить с отцом и Хани.

Он опять просил прощение за подобное поведение. Саид старался держать себя в руках, хотя из-за того, что у его дыхания, его нежного Олли, течка, у него внутри все завязывалось в сладкий узел предвкушения. Айюб улыбался, глядя как сын делает спокойное и равнодушное лицо, но его выдавало сдерживаемое дыхание и расширенные от возбуждения зрачки. Когда Хани принял извинения и, недовольно качая головой, удалился в гарем, Саид с надеждой посмотрел на отца. Но Айюб с улыбкой покачал головой, он понимал его, как альфа альфу, но так же он понимал и то, что Олли еще маловат для брака, и спровоцированная запахом течка говорит не столько о его взрослении, сколько о том, что они действительно пара друг друга.

Отец, приобняв сына за плечи, постарался того отвлечь разговором. Саид повздыхал немного, но, понимая, что отец прав, отправился домой. Когда у Олли закончилась течка, его поселили в гареме рядом с комнатой Мышонка. Хани объявил, что Олли наказан за свою возмутительную выходку и поэтому в этом году остается без подарков на день рождения! Но, как ни странно, это совсем не расстроило проказника. Ведь у него остался платок Саида! И Олли чувствовал себя победителем!

Комментарий к Всем сестрАм по серьгАм, всем братьям по сердечной загвоздке

*Библиофил — человек, собирающий редкие и ценные издания; иногда собирают коллекции изданий одного автора, иллюстратора и т. д.; также книголюб — любитель и знаток книг. Коллекционеры книг собирают не только книги, но и периодические издания, хромолитографии, листовки, комиксы и т. д.

========== Побег ==========

Приближались каникулы. Все ожидали приезда Салаха с Роном и другими студентами. Родители уже считали дни и с надеждой поглядывали вверх, ну, а вдруг дети прилетят чуть раньше? По разговорам взрослых Котенок понял, что скоро должен появиться отец, и теперь каждое утро у Ясмина начиналось не с завтрака, а с обхода дворца в поисках Салаха. Обход каждый раз заканчивался в конюшне у стойла Лясара. Котенок что-то гукал ему, а конь в ответ тонко и призывно ржал. Со стороны вполне могло показаться, что эти двое переговариваются на одном им понятном языке.

И что касается языка… Бусинка уже важно вышагивал по гарему на своих крепких ножках, время от времени останавливаясь, чтобы спеть песенку, а Лапочка, дочка Мышонка, резво бегала следом за Бусинкой и при этом болтала, как заведенная. Только Котенок упорно не хотел разговаривать, он продолжал объясняться звуками и жестами. А если его не понимали с первого раза, то он начинал злиться и переходил на крик. Каждое слово он сокращал до слога или, вообще, до одной буквы.

Порой он говорил достаточно длинные предложения, но понимал его только папа. Как правило, все интересовались у Ясмина, что же сказал его сын. Обычно предложение «оми, я не хочу кушать кашу, а хочу мяса» звучало так: «ми (оми) у (недовольно сжатые губы означали «не») чу (хочу) ка (кашу), чу (хочу) са (мяса)». В результате вся фраза звучала, как чириканье волнистого попугайчика «ми у чу ка, чу са!» Ясмин, как правило, сразу давал желаемое или посылал Рафика на кухню под недоумевающими взглядами домочадцев.

Амин, как правило, начинал гаденько улыбаться и выговаривать зятю, что если бы тот уделял больше внимания сыну, а не бумажкам, то Котенок давно бы говорил, как Бусинка и Лапочка! Ясмин устал объяснять зловредному свекру, что Котенок говорит, а если «некоторые взрослые» его не понимают, то это уже их проблема! Лично он прекрасно понимает, что говорит его сын! Все эти разговоры привели к тому, что Ясмин перестал ужинать вместе со всеми. Его очень сильно раздражали вздохи Амина, когда Котенок начинал в очередной раз объяснять, что мясо вкуснее каши, и он хочет еще!

На самом деле омега переживал, что Котенок отказывается говорить, и ужасно корил себя. Он старался разговаривать, читать книги, петь песенки. Сын внимательно слушал папу, а потом брал его за палец и тянул его на улицу со словами «и (пошли) ать (играть) уни (с детьми)»! Котенок был непоседливым и не мог долго сидеть на одном месте. Жада пытался утешить Ясмина, чтобы тот не корил себя.

- Не переживай! Придет время, и он заговорит, как все, а пока он просто не хочет! Ведь ты же его понимаешь? Вот он и не хочет лишний раз напрягаться!

Но Ясмину было обидно! У него, лингвиста по образованию, и такой косноязычный ребенок! Нет, решительно надо было что-то делать! Он пытался говорить сыну «не понимаю, скажи ХОЧУ», но в ответ получал полный обиды взгляд и малодушно сдавался.

Салах должен был прилететь со дня на день, и Ясмину стали сниться эротические сны в предчувствии прибытия мужа. А за день до предполагаемого прилета, Ясмин понял, что очень возбужден и раздражен, и, наверное, его состояние предалось Котенку! Сын вместо того, чтобы спокойно играть с детьми на детской площадке, тоже начал капризничать, требуя то одного, то другого. За день они оба так издергались и устали друг от друга. К вечеру Котенок не хотел уже ничего, лишь бы только папа носил его на руках и разговаривал только с ним!

После ужина омега почитал Котенку книжку с картинками и попытался в очередной раз разговорить сына, но на все ухищрения папы малыш только загадочно улыбался и трогал пальцами губы оми. Ему, похоже, все это доставляло удовольствие, и он воспринимал все это как игру. Ясмин в очередной раз сдался и отправился в спальню вместе с сыном. Котенок сам забрался в кроватку и, подождав, пока его поцелуют, сладко заснул. Омеге же не спалось, тело наливалось жаром в ожидании первой после родов течки.

Ночь прошла беспокойно, ребенок, чувствуя папино настроение, тоже вертелся во сне. Под утро Ясмин поднял его с кроватки в надежде, что сын пописает в горшок и, успокоившись, заснет. Посаженный на горшок Котенок послушно пожурчал, но вот ложиться к себе не захотел. Он прижался влажным спросонья телом к папе и попросил: «чу оми» (хочу к оми). Обычно омега без слов положил бы его в свою кровать. Но сейчас Ясмин раздраженно поморщился. Он отцепил от себя маленькие ручки и уложил сына в кроватку.

- Нет, - Ясмин поправил простынку у сына. - Пока не скажешь «хочу к оми», больше на руки тебя не возьму. И, вообще, скоро приедет отец и очень расстроится, что ты так плохо говоришь! Говорить надо понятно для всех, а ты лентяй!

Ясмин постоял у окна. Небо было совсем темным, как бывает только перед рассветом. Помаявшись еще немного от глупых мыслей, он упал на кровать и, наконец-то, уснул. Замученный своим гормональным сбоем, он совсем забыл проверить, как там Котенок. А малыш тем временем не спал. Он понял только одно, что папа его не любит и больше на руки не возьмет, а отец, которого он почти забыл (в его воспоминаниях остался только запах и чувство восторга и сильных рук), приехал, но им не доволен и поэтому не показывается. Малыш полежал немного, переживая, что оми не любит, а отец спрятался, а потом решительно встал и решил, что, если отец спрятался, то он его обязательно найдет!

Котенок очень решительно спустился с кроватки и направился на розыски отца. Он отправился в путь, в чем спал, в длинной ночной рубашечке и босиком, сам открыл дверь спальни и вышел в тихую ночную гостиную. Недалеко спал Азиз и, привольно раскинувшись на разбросанных подушках, блаженно похрапывал, набегавшись за день. Котенок присел возле него и потыкал его в нос пальчиком. Он раньше не видел спящих людей. Азиз во сне что-то сказал и перевернулся на другой бок.

Альфочка босиком вышел во двор. Брусчатка двора всегда была такой теплой от солнечных лучей, а сейчас неприятно холодила голые ножки. Небо начало понемногу светлеть, в рассветных сумерках все выглядело иначе, но Котенок знал этот двор наизусть и поэтому без опаски пошел дальше. Он по привычке пошел к фонтанчику, но сейчас, как ни странно, он не журчал тонкими струйками. Фонтан был тих, как и ночной двор.

С минарета раздался азан, призыв к намазу. По двору, зевая и потягиваясь, прошел личный слуга Айдана. Он считался самым ответственным человеком и поэтому открывал внутренние двери, ведущие в питомник. Со стороны питомника их открывал старший воспитатель. Это всегда делалось не раньше утреннего намаза. После этого слуги могли входить и выходить не только через двери, которые охраняли альфы, но и через внутренние переходы дворца.

Котенок был практически незаметен в утренних сумерках на фоне скульптурной группы. Зато он внимательно рассмотрел, что двери открыли. Он ходил через них с папой играть с детьми или в конюшню к лошадкам. После недолгих размышлений Котенок решил, что надо рассказать обо всем Лясару. Он большой и точно знает, где спрятался отец! Он решительно отправился на конюшню.

Дорогу он знал хорошо, столько раз ходил по ней с оми, поэтому достаточно быстро пересек внутренний двор гарема и пошел бродить по питомнику. В предрассветный час часть воспитателей ловила последние моменты сладкого утреннего сна, а другая уже встала, чтобы проверить своих подопечных. В переходах слышались шаги и тихие разговоры, но волею судеб Котенок прошел по коридорам питомника никем не замеченный. Вскоре он оказался в большом зале, где обычно ели альфы, но сейчас здесь было пусто. Часть охраны была на молитве, часть заканчивала хозяйственные дела. Малыш прошлепал босыми ножками по расстеленным коврам и вышел во внутренний двор дворца, куда выходила казарма и конюшня.

Как раз закончилась молитва, и альфы стали собираться на завтрак, ночь была беспокойная, у западных ворот заметили нескольких всадников на верблюдах, но это были точно не торговцы. Как бы ни было тревожно, все сходились во мнении, что послать с утра погоню вряд ли будет правильным. Поднялся резкий порывистый ветер, который заметал следы. За тревожными разговорами никто не заметил маленькую босую фигурку, мелькнувшую у конюшни. Запах еды полностью забивал легкий карамельный запах ребенка. Тем более, что в казарме всегда было достаточно своих малышей.

***

Ясмин проснулся, когда смолк призыв к намазу. Болела голова, он чувствовал себя усталым и разбитым. Быстрей бы приехал Салах! Сердце сжималось в тревоге. Ясмин еще раз потянулся и подумал, что не стоило вчера, хотя скорее сегодня утром, так резко говорить с сыном. Он, наверное, обиделся. Ясмин перевернулся на бок и увидел, что кроватка пуста! Ну, точно обиделся! Омега не переживал о ребенке. За дверью спал Азиз, он-то точно не пропустит Котенка мимо! Наверняка, сейчас балуются в гостиной!

Омега открыл дверь и увидел, как Азиз трет спросонья глаза. Ясмин, заволновавшись, огляделся и выскочил во двор. Ребенка нигде не было! Азиз бросился за ним следом. Поняв, что Котенок убежал из спальни, он тоже растерялся. Ведь он спал прямо за дверью! Как он мог его не услышать? Азиз и Ясмин бросились в кабинет, потом в комнату к Хатиму и мастерскую Мышонка. Ребенка нигде не было!

- Котенок! Милый мой, где ты? - закричал Ясмин. - Отзовись! Оми на тебя не сердится! Где ты, сердце мое? Котенок! - Ясмин начал паниковать.

На его крик выскочили слуги и жада. Услышав историю, что Котенок пропал из спальни, все бросились на поиски ребенка. Вскоре все комнаты методично обыскали, проверили все углы гарема и дальние комнаты, даже коробки с вещами. Каждую крышку сундука открывали и содержимое переворачивали на случай, если ребенок решил спрятаться.

Ясмин теперь испугался и пронзительно закричал! К слугам добавились омеги, воспитатели из питомника и даже женщины из хаммама. Все комнаты проверили еще раз! Включили весь свет. Заглянули под все кровати. Из сундуков вытряхивали вещи, перерыли все гардеробные комнаты. Альфы на дверях уверяли, что двери за ночь никто не открывал! Ясмин всем говорил, что перед рассветом Котенок был в своей кроватке, а вот после намаза его уже не было в комнате! Слуга жада, плача доказывал, что ребенка во дворе утром не было! Воспитатели питомника уверяли, что ребенок не мог пройти по питомнику не замеченным!

Гарем перевернули еще раз. Пришел Айюб и поинтересовался причиной такого переполоха. Услышав, что пропал Котенок и, выяснив в какое время это могло произойти, он подключил к поискам всех во дворце. Ребенка искали и на кухне, и в казарме. Все слуги решительно бросились в питомник, заглядывая в каждую щель и в каждую коробку. Но ребенок пропал бесследно! Ясмин, лохматый и в пижаме, метался по комнатам и подвывал от страха!

На дверях питомника его поймал за руку жада и отправил одеваться! Ладно, бегать в пижаме по гарему и питомнику как-то еще можно, но супруг наследника должен быть всегда опрятно одет и причесан, чтобы ни случилось! Ясмин на подгибающихся ногах побрел в свою комнату и, заглядывая на всякий случай во все углы и щели, звал своего ребенка голосом полным боли.

А в это время Котенок добрался до конюшни. Он знал, где находится стойло Лясара и белой кобылки. Оно было последним в ряду. У стены стояли несколько ведер, и альфочка, взяв одно из них, поставил его под кормушкой. Он подтянулся и открыл защелку у кормушки. Забравшись внутрь через открывшееся окошко, он погладил нежную мордочку Лошадки, на которой изредка катался и крупную морду Лясара. Он попытался ему рассказать, что отец прячется от него, а он скучает. И оми ругается и не хочет брать на ручки!

Жеребец прядал ушами и тонко ржал, сопереживая маленькому хозяину. Стойло было с утра вычищено, сено и вода лежали в кормушке. Кобылка была в недоуздке и свободна в передвижениях по стойлу. А к недоуздку Лясара уже пристегнули уздечку и привязали к прибитому в стену крюку. И конюхи и альфы прекрасно знали, что свободолюбивый жеребец умел открывать незакрытые на засов двери и любил бродить, где не положено. Поэтому на ночь его освобождали от упряжи, а с утра, прежде чем кормить, одевали уздечку и привязывали его, чтобы он спокойно стоял в стойле, пока его будут чистить и наводить порядок.

Лясар подставил спину, и Котенок забрался на нее из кормушки. Лясар сразу подвез ребенка к крюку на стене, и тот, не задумываясь, отвязал уздечку и подхватил ее в руки, как на уроках верховой езды. Жеребец пронзительно заржал, требуя, чтобы открыли двери. В это время во дворце стало известно, что пропал сын Салаха. Айюб велел пересмотреть все углы, куда бы смог спрятаться ребенок. Слуги, которые жили во дворце, вместе с альфами обыскивали все комнаты и укромные местечки.

Альфы водили носами, как охотничьи псы, выискивая карамельный запах. Но питомник был совсем рядом, и в этом году у них добавилось много альфенышей, не достигших зрелости и до сих пор пахнущих карамелькой. Это всех сбивало. Настоящий запах Котенка могли учуять только его родители, оми и отец. Для всех остальных Котенок пах, как и остальные малыши-альфы, сладкой карамелью.

В конюшне пронзительно заржал Лясар. Но дверь на его стойле была закрыта на засов, и альфы продолжили розыски, рассудив, что жеребец просто нервничает из-за непривычного шума во дворце и общей суматохи. Но жеребец продолжил ржать, чего-то требуя. Конюх махнул рукой альфам и сказал, что проверит вредину сам. Может ему еще воды захотелось? Стоило конюху отодвинуть засов, как дверь с той стороны толкнула широкая грудь жеребца. Конь вырвался в коридор конюшни, сбив нерасторопного конюха дверью с ног.

Когда Лясар вырвался из конюшни, все едва не закричали. На спине самого неуправляемого и злобного жеребца сидел Котенок и радостно сжимал в руках уздечку! Жеребец рассерженно храпел и крутился на месте, не позволяя приблизится к себе. Когда все же к нему наперерез бросились альфы, он взвился свечой в воздух, молотя передними копытами в воздухе! Малыш при этом практически лежал у него на спине, цепко держась за его гриву и удерживая уздечку практически намотав ее на кисти рук!

Альфы отскочили в сторону, позволяя жеребцу успокоится. Они были в замешательстве. Можно было бы заарканить жеребца, но ребенок сидел у него практически на шее, и они боялись причинить ему вред. Если бы Котенок держался только за гриву, то они могли бы заарканить его и стянуть со спины зверюги. Но руки ребенка были обмотаны уздечкой. Одно неверное движение, и ребенок останется инвалидом на всю жизнь!

Пока альфы примеривались, Лясар взбрыкнул и бросился к выходу. Альфы бежали следом, но не могли закинуть аркан в узких проходах, а пока несли сети, жеребец вырвался на внутренний двор дворца перед воротами. Дверь на воротах была открыта для работников, которые, ничего не подозревая, шли на работу. Она всегда открывалась наружу, это было сделано, чтобы ее было сложнее выбить тараном при осаде. Но это и позволило жеребцу, вырвавшемуся во внутренний двор, мордой и грудью распахнуть дверь.

Оказавшись в утреннем городе, жеребец поскакал к Южным воротам. Ему был известен этот путь. Салах, как правило, все путешествия начинал именно оттуда. Там были парники Хани и начало дороги в эмират Саида. Альфы бежали следом с сетями и арканами, но жеребец знал дорогу. Он мчался, пугая редких людей на улице. Он вел себя, как подросток в ожидании игры, а на его спине сидел довольный Котенок, который смеялся и пятками подбадривал его ехать быстрее!

Альфы, хоть и волновались, но знали, что из города жеребцу не вырваться. Городские ворота так рано не открывали. Они были уверенны, что смогут выгнать жеребца из узких улочек на открытую площадку, чтобы поймать, не причинив вреда ребенку. Пока жеребец скакал по городу, взбрыкивая и оглашая окрестности радостным ржанием, альфы следили, чтобы он не свернул в узкие переулки, где мог поранить себя, а заодно и ножки ребенка. Они гнали его к воротам, перед ними было достаточно пространства для их целей.

Но пока альфы, как псы, загоняли жеребца с наездником, у Южных ворот опустился шаттл наследника. Охрана Южных ворот, не ведая, что творится в трех кварталах от них, радостно открыли ворота перед Салахом, который первый выскочил из шаттла, не дожидаясь пока опустится трап. Альфа чувствовал отчаянье своей пары и бежал навстречу к своему омеге. Пока опускали трап, и первые испуганные отчаяньем Салаха студенты робко выглядывали из корабля, Салах уже практически добежал до ворот эмирата.

А в это время Лясар вырвался на площадь! Увидев открытые ворота, он радостно заржал и бросился на волю! Салах увидел оскаленную пасть жеребца, который вырвался из ворот, как пушечное ядро и, задрав хвост, бросился в пустыню! Альфа успел заметить маленькую фигурку ребенка в белой рубашечке, практически распластавшуюся на громадной спине жеребца. Альфы, выскочившие следом, завыли от отчаянья! Их жеребцы остались в стойлах конюшни!

Из их воплей Салах понял только одно: Котенок, его маленький сынок, непонятно, как удрал из гарема и оказался на спине сбежавшего жеребца! Отец в ужасе от происходящего рванул в эмират. Там у каждых ворот должны были стоять по одному багги, на которых альфы несли дозор и использовали, как дежурный транспорт. Он вскочил за руль багги и рванул следом по цепочке следов, которые заметал порывистый ветер.

Пока все сообразили, что багги быстрее жеребца, пока добежали до остальных машин, пока добрались до Южных ворот, ветер уже замел не только следы копыт, но и следы от колес багги. Альфы бросились следом, имея примерное направление, куда умчался непокорный Лясар.

Поднималась песчаная буря, это был не ураган, но все равно порывистый ветер мог принести много бед. Вокруг парников и молодого сада поднимали защитный купол, отсекающий непогоду. В городе жители закрывали от летящего песка солнечные батареи и окна.

Опытные альфы во главе с Айюбом искали в пустыне пропажу. Видимость была небольшая от поднявшегося в воздух песка. Но альфы были привычными к передрягам воинами. Вскоре они нашли брошенный багги, на котором в погоню за сыном умчался Салах. Альфы собрались у багги, ища подсказки, что же случилось. Они оглядывались и прислушивались, но погода будто глумилась над ними. Багги стоял брошенной жестянкой, но ни жеребца, ни Салаха с ребенком нигде не было…

Комментарий к Побег

https://vk.com/photo265570678_399127272 кобылка в недоузке

https://vk.com/photo265570678_399127278 жеребец в уздечке

========== Тигренок ==========

Пока в пустыне бушевала непогода, Айюб приказал всем вернуться в город под защиту стен. Предстояли поиски, и к ним надо было подготовиться, как положено. Отец переживал за сына и внука, но он знал, что Салах опытный альфа и знает, как вести себя в пустыне. Самое страшное, что могло случиться, это встреча с разбойниками. Но тогда к такому тем более надо было быть готовым!

Айюб вернулся во дворец. Надо было составить план поиска и предусмотреть все варианты, от самых оптимистичных до самых страшных. Альфы стали готовится к экспедиции. Все багги собрали возле южных ворот. Сокольничие принесли ловчих соколов для связи с эмиратом. Альфы собрались выезжать на маленьких багги, а большие багги с подмогой должны были дожидаться у ворот в ожидании сообщения, куда мчаться на помощь. Когда всё было подготовлено к отбытию, Айюб решил, что, пожалуй, стоит рассказать Ясмину о начале поисков, чтобы он не волновался. Когда альфа зашел в гарем, то увидел на удивление спокойного и полностью одетого омегу. Он примерял большие очки, затем, отложив их на столик, натянул на тонкие пальцы перчатки. При этом он тихим голосом успокаивал Амина и расстроенного Рона.

- Я точно знаю, что Котенок с Салахом, и у них все хорошо! - приговаривал Ясмин, а сам тем временем продолжал выбирать очки, как у старинных авиаторов.

- Я рад, что ты спокоен, - Айюб с удивлением смотрел на сборы омеги. - Мы отправляемся на поиски Салаха и ребенка, так что не переживай. - Айюб увидел, как Ясмин закрыл лицо и, нацепив поверх очки, прижал ими край шейлы. - А куда это ты так собираешься?

- С вами, - спокойно сообщил омега. - Я прекрасно чувствую в каком направлении надо ехать. Со мной вы найдёте их быстрее. Я приведу вас к Салаху, как магнит к железу!

- Ты с ума сошел? - рассердился Айюб. - Ты будешь нас задерживать!

- Если вы не возьмете меня с собой, то я, как Котенок, уведу из конюшни лошадь и все равно отправлюсь в пустыню! - Ясмин упер руки в бока. - Я все равно найду мужа с сыном быстрее вас!

Айюб посмотрел на сурово сведенные брови омеги и понял, что этот точно что-нибудь устроит и лучше держать его перед глазами, чтобы потом не объясняться с сыном, куда пропал его супруг! Он махнул рукой, и они вдвоем вышли из гарема. Дойдя до ворот дворца, где стояли готовые к отправлению багги, он распорядился, чтобы приготовили омеговозку.

- Айюб, простите, но я не кисейная барышня! И не трепетный гаремный омега! Маленькие багги быстрее больших! Там в пустыне мой муж и ребенок! И хоть я знаю, что с ними все в порядке, но все равно волнуюсь! Я хочу, как можно быстрее поцеловать одного и отшлепать второго! Я сам поведу багги! Это будет быстрее! - увидев, как Айюб недовольно хмурится, он уточнил. – Вы не доверяете мне или выбору своего сына? Я умею водить багги не хуже ваших альф! И я не буду вам в тягость!

Увидев, что альфа все равно сомневается, решительно забрался на сиденье машины и запустил двигатель.

- Давайте поторопимся! Мне сказали, что песчаная буря может продлиться пару суток! А в пустыне мой сын в одной рубашке! И до сих пор еще не позавтракал!

На подобное заявление альфы во дворе хрюкнули от еле сдерживаемого смеха. Айюб тоже развеселился и махнул рукой другим альфам, забираясь в соседнюю машину. Колонна багги поехала по городу. Все жители уже, похоже, были в курсе случившегося и с надеждой и тревогой смотрели вслед альфам. Слухи о происшествии расползлись по городу приукрашенные и перевранные до фантастических размеров. По одним слухам взбесившийся жеребец в зубах нес невинного ребенка. В другой интерпретации Котенок ехал на Лясаре, злобно хохоча и размахивая саблей!

Ясмин резво доехал до Южных ворот и, дождавшись, когда откроют ворота, выскочил в серое песчаное марево. Видимость была, как во время густого тумана, только песок хлестал в открытые бока машины. Ясмин порадовался, что его лицо закрыто шейлой, а глаза очками. Он резво газанул, вырвавшись из города. Следом за ним вереницей растянулись остальные багги. Альфы старались держать друг друга в зоне видимости, чтобы никого не потерять в пути. Поскольку отправились в дорогу до окончания песчаной бури, то птиц оставили в городе. И теперь рассчитывать можно было только друг на друга.

Караван, возглавляемый Ясмином, достаточно быстро оказался у брошенной машины. Альфы оставили ее в расчете на то, что она станет отправной точкой в поисках. Ясмин уверенно повел свою машину дальше. Багги опять оказались в летящей мути жалящего сухого песка… Айюб ехал за омегой и думал, не глупо ли он поступает, что едет следом за человеком, который в пустыне-то никогда не был? Но потом он мысленно прикинул, куда они едут. Из-за песка сориентироваться, где находится солнце, не получалось. Небо было равномерно мутным. Но альфа знал родную пустыню как свои пять пальцев, и по его расчетам выходило, что едут они как раз в сторону маленького оазиса, где проходила «финиковая война». Это внушало уверенность, что они едут в нужном направлении.

Вскоре показались силуэты пальм. Они появились перед машинами почти неожиданно. Айюб догнал машину Ясмина и бросив багги невдалеке от машины зятя, поспешил следом за омегой, который уже бежал. Айюб догнал Ясмина и ухватил его за руку. Ничего не было слышно, кроме свиста летящих песчинок, да и не видно было тоже ничего. Здесь вполне могла расположиться засада разбойников. То, что никого не видно, это не всегда значит, что никого нет!

Их догнали альфы и обнажили клинки. Они были опытными бойцами и знали, как быстро могут выскочить из песка разбойники. Расслабляться не стоило! Взяв омегу в кольцо для защиты, они двинулись вперед. Среди пальм никого не было видно. Айюб свистнул резко и замысловато, с переливом в конце.

Со стороны маленького озерка, почти не видимого из-за песка, раздался точно такой же ответный свист, из песка неподалеку поднялась лошадиная морда, замотанная в мужскую рубашку! Это был Лясар! Он, тонко и тревожно заржав, вскочил на ноги. Оказывается, он лежал, присыпанный песком, поэтому его и не заметили! Он тряс головой, пытаясь сбросить рубашку и нервно обмахивался хвостом. Айюб подошел и похлопал его по спине, чтобы конь успокоился.

Ясмин тем временем бросился в сторону, откуда раздался ответный свист, и только подойдя к кромке воды, он увидел, что из озерка торчат две головы, большая и маленькая. Это были Салах и Котенок! Ясмин охнул, схватившись за сердце! Пока они с ума сходят, эти два разбойника здесь купаются! И без него!

Омега бросился к озеру. На берегу лежали вещи Салаха и ночная рубашка Котенка! Салах обрадованно помахал рукой и встал на ноги. Озеро было хоть и большим, но не глубоким. Салаху почти по пояс! Альфа подхватил на руки Котенка и побрел по мелководью к супругу! Ясмин подхватил подол абая и принял в него ребенка, как в банное полотенце. И ему было всё равно, что видны его ноги в штанах и край туники! Салах вон вообще стоит голый! И улыбается, как ненормальный!

- Ты нашел нас! - Салах отогнул край шейлы и поцеловал Ясмина в губы. Ясмин зажмурился от удовольствия. Губы у Салаха были солоноватые от воды и все в мелком песке! - Я говорил Котенку, что ты нас обязательно найдешь!

- О-оми, пьясти меня! Я бойсе не буду! - Котенок выглядел несчастным, и похоже, собирался разреветься. – Отей казай, сьто ты пьякай! Не пьякай бойсе, я узе хоёсий!

Ясмин посмотрел на заговорившего Котенка, на голого мужа и расплакался. Салах сразу обнял его и Котенка, который глядя на плачущего папу, тоже заплакал. Он прижимал их обоих к груди и был счастлив. Он дома с семьей!

Айюб подошел и накинул на плечи Салаха халат. Тот благодарно посмотрел на отца. Когда Ясмин с Котенком успокоились, улыбающиеся и довольные альфы протянули двум путешественникам воды. Вода в оазисе была солоноватой и условно пригодной для питья. После того, как Салах с Котенком напились, Ясмин сел на берегу и стал натягивать на влажную спинку сына рубашку. И рубашка, и ребенок были в мелком песке. Котенок недовольно кряхтел, когда песчинки царапали нежную кожу, но помалкивал, видя, как хмурится папа.

Салах натягивал брюки на мокрые ноги, попутно рассказывая отцу и альфам что произошло.

- Когда я догнал Лясара и уговорил его остановиться, мы отъехали далеко от города. Ветер усиливался, Лясар был возбужден и не хотел разворачиваться против ветра. Ему не нравилось, что песок режет глаза и забивается в уши. Поэтому мне пришлось повернуть обратно и продолжить путь до ближайшего укрытия. Мне казалось, что нас сносит к группе камней Семь пальцев, но как оказалось, мы их не заметили из-за плохой видимости. Хорошо, что на пути оказался оазис. Я уже хотел остановиться посреди пустыни, чтобы переждать непогоду. Но я выскочил из корабля без гутры и халата, а поскольку я был с ребенком, то решил продолжить путь в надежде найти хоть какое-то укрытие. Когда появился оазис, мы остановились. Я уложил Лясара на песок, а мы с сыном устроились рядом с ним. Но лежать полуголому под секущим песком мало радости, вот мы и полезли в воду. Тигренок первый раз в пустыне, поэтому искупаться в оазисе для него самое то!

- Ты хотел сказать, Котенок? - робко переспросил Ясмин.

- Нет, душа моя! - улыбнулся Салах. - Он настоящий Тигренок! Смотри, как он на Лясаре прокатился! Мой конь никого к себе не подпустит, а Тигренка из города вынес на себе! И ведь не уронил по дороге и в пустыне не сбросил! У нас не кот растет, а ТИГР!

Салаху протянули две гутры, одну из них он сразу намотал на голову Тигренка (будем называть его теперь так) прикрыв ему лицо от ветра, другую надел на себя. Отдал отцу халат и, подойдя к коню, успокоил его и отвязал. Он снял с его морды свою рубашку и сразу надел ее на себя. Жеребец недовольно заржал и стал мотать головой, но альфа сразу перехватил его под уздцы и стал что-то ему выговаривать.

Ветер несколько поутих. Салах запрыгнул на жеребца и протянул руки за сыном. Малыш сразу потянулся к нему. Ясмин не хотел выпускать сыночка из рук, но, увидев, как тот целеустремленно рвется к Салаху, вздохнул и передал его мужу. Тот кивнул ему с благодарностью в глазах и тронул пятками коня. Лясар, недовольно вскидывая голову, нервно переступал ногами по песку. Айюб шел следом за Ясмином, поглядывая по сторонам.

Омега сел в крайнюю машину и ловко развернулся, чтобы следовать за мужем. Движение машин приспосабливали к движению коня, то ускоряясь, то замедляясь. Вскоре один багги рванул в город, чтобы предупредить, что они возвращаются. Салах, то гнал коня галопом, то придерживал его. Когда конь переходил на шаг, Ясмин ехал вровень с жеребцом, любуясь тем, как гармонично смотрится верхом на коне муж с ребенком, сидящим впереди.

Когда они доехали до брошенной машины, то из одного багги, где ехали двое альф, вышел один воин. Он завел брошенную машину и присоедился к каравану, едущему домой. Ветер почти стих, когда они были уже на середине пути. Но едва вдали показались стены города, как песчинки опять ускорили свой бег. К тому времени Лясар, завидев стены родного города, с радостным ржанием рванул к ним. Похоже, ему очень хотелось оказаться в родном стойле подальше от жалящего песка.

В город Салах въезжал первым. Несмотря на непогоду, на улицах было много народа. Люди выбегали из лавок и домов, радостно приветствуя Салаха с ребенком, как будто они были победителями. Ясмин не сразу понял, в чем причина такого веселья, но потом вспомнил, что Котенок, который теперь уже настоящий Тигренок, промчался на рассвете на жеребце отца по городу. И это, конечно, видели, если не все, то многие. Горожане были свидетелями того, как альфы собирались на поиски пропавшего ребенка. А приехавшие студенты наверняка рассказали, как Салах переживал перед самым приземлением. Конечно, теперь все радовались, что всё обошлось!

Когда они доехали до дворца, то за воротами их уже дожидалась целая делегация омег и взволнованных слуг. Пока багги парковались у входа, пока Салах спрыгивал с Лясара, их уже окружила толпа. Ясмин выхватил, наконец, сына из рук Салаха и сказал, что малыша надо срочно отмыть от песка и покормить. Время обеда прошло, а ребенок до сих пор голодный! Слуги стали метаться, кто на кухню, кто в комнату.

Пока Салах отводил Лясара в стойло, Ясмин прошествовал в хаммам. Все тело и лицо чесалось от мелкого песка, который был везде! Он крикнул Азизу, чтобы тот принес в хамам чистую одежду, а сам стал быстро раздеваться. Тигренок, чувствуя раздражение оми, помалкивал. В хамам сразу просочились жада и Амин. Амин попытался умничать, но Ясмин на него так глянул, что тот заткнулся без возражений. Амин с жада присели на скамейке и приготовились слушать, что расскажет Ясмин. Но тот, чувствуя их нетерпение, продолжал молча мыть сына. Отмыв его от песка , он посадил ребенка в таз с водой, а потом позволил банщицам отмыть себя от вездесущего песка.

- Я тепей Тигенок! - гордо сообщил альфочка.

Жада радостно захлопал в ладоши и пальчиком приподнял челюсть Амину.

- Да уж, - проворчал Ясмин, вспоминая, как Салах и Тигренок ехали на жеребце. - Точная копия отца! Такой же башибузук*!

- Ой, - Амин прикрыл ладошкой рот. - Но ведь башибузук означает разбойник!

- Безобразник! - нахмурился Ясмин. - Испугал оми!

- Я хоёсий! - Тигренок недовольно выдвинул вперед челюсть и шлепнул ручкой по воде. - Ты сам казай, сьто бойсе не будись обимать, а отей спьятайся! Я посёй его искать! Я пьёсёй к Ясай, онь казай искать! Мы искаи, искаи и насли! Потом ты пьиехай! Отей казай, сьто низя гуять оному! Тойко с айфой! А то о-ми пьякай!

- Как интересно! - жада присел около таза с ребенком. - Ты такой храбрый, не испугался Лясара!

Альфочка в тазу подумал немного, а потом довольно махнул головой и залился счастливым смехом. Банщицы подошли к ребенку и стали его нахваливать, какой он храбрый и замечательный.

- Жада, вы мне испортите сына, - Ясмин вытирался полотенцем и вдруг покачнулся. Все тело будто жаром обдало, даже в голове помутилось на мгновенье.

- О- о! - жада подхватил Ясмина под локоть. - У кого-то течка началась! Как вовремя!

- Ох! - только и смог выдавить из себя Ясмин. - Как же быть с Ко.. Тигренком? Он привык спать в своей кроватке.

- Не переживай! - жада довольно ухмыльнулся. - Теперь, я понимаю, о чем он говорит, поэтому можешь спокойно оставить его у меня. Поверь, - жада поиграл бровками и многообещающе улыбнулся, - я знаю, как управляться с альфами! Отправляйся к мужу, который ещё немного и вынесет дверь в омежий хаммам. А о Тигренке я позабочусь сам! Я знаю, как разговаривать с альфами, чтобы они забыли обо всем на свете! Иди к Салаху, за Тигренка не переживай!

Ясмин торопливо накинул на влажное тело платье, которое принес Азиз и стал торопливо застегивать пуговицы дрожащими пальцами, ну хотя бы одну из трех! Он остановился в дверях хаммама, пытаясь разобраться с многочисленными застежками, когда дверь приоткрылась, и Салах цапнул своего ненаглядного, как хамелеон мошку! РАЗ! И вот омега уже на руках у альфы, который почти бежал в свою спальню! Хатим увидев, как за ними захлопнулась дверь в спальню, повел носом и, вздохнув, пошел узнавать у жада, можно ли ему поспать пару ночей на половине Амина?

Забежав в комнату, Салах прислонился спиной к закрытой двери. До кровати осталось несколько шагов, но как их сделать, когда омега, будто очнувшись, притянул его голову к себе и, тихо постанывая от предвкушения, начал нежно целовать, будто стесняясь и вспоминая вкус забытого наслаждения. У альфы от такой нежности и кротости ослабли руки, он опустил супруга на ноги, и охнул от удовольствия, чувствуя, как вокруг его шеи сомкнулись руки, нежные и одновременно требовательные, а губы вовлекли в стремительный поцелуй.

Они целовались, как ненормальные, как будто это был последний шанс прикоснуться друг к другу. Отчаянно впиваясь зубами, всасывая губы, языки, чтобы успеть вспомнить сладость и ощутить ее вновь! Прикусывая друг друга почти до крови, до тех пор, пока от зашкаливающего удовольствия не начали дрожать ноги, пока во рту вместе с привкусом крови от прокушенной губы не появилась сладость возбуждения. Оно, как молодое вино, кружит голову. Пальцы альфы запутавшись в волосах, притянули омегу еще ближе. Салах глубоко, нежно вылизывал языком чувствительный рот, словно опасаясь, что омега может отстраниться.

У Ясмина подкашивались ноги от осознания того, настолько потрясающе целовать любимого человека. Чувствовать его желание, его огонь, и сгорать в нем, как фитиль в пламени свечи. Без сожалений и раздумий, отдаваясь до конца! Омега начал расстегивать все те пуговички, которые успел зацепить раньше. Следом пришел черед альфы, он тоже только из купальни, к влажной коже липнут хлопковая рубашка и штаны. На какой-то момент даже пришлось прервать поцелуй, чтобы стянуть с головы альфы рубаху.

А дальше Ясмин прижимает Салаха спиной к двери, у которой они так и остались стоять. Он спускается поцелуями по груди альфы, собственнически возвращая себе завоеванные ранее территории. Салах замирает от удовольствия. Приятно осознавать, что по тебе скучали, не менее сильно, чем ты. Альфу обдает жаром, наслаждение простреливает до кончиков пальцев. Он наслаждается видом возбужденного супруга, его жадными поцелуями. Он растерял все слова, что хотел сказать, чтобы объяснить, как сильно он скучал. Сил хватало только на то, чтобы смотреть, стараясь запомнить каждый вздох, каждое касание.

Он сладко вздрогнул от предвкушения, когда гибкое тело опустилось перед ним на колени. И закрыл в истоме глаза, чтобы ярче ощутить горячий язык и сомкнутые на члене губы. Так медленно, так сладко. Альфа пропускает сквозь пальцы мягкие пряди, толкаясь глубже, бедра непроизвольно подаются вперед. От низкого гортанного стона альфы у Ясмина по телу пробежали мурашки и кожа покрылась пупырышками, как от холода. Если бы на теле был хоть один волосок, то он сейчас стоял бы дыбом от наслаждения. Пара одновременно стонет. Ох, как же хорошо! Как сладко и томно… В первый раз их обоих не хватает надолго.

Салах подхватил ослабевшего от удовольствия омегу и бережно уложил на кровать. Теперь его очередь наслаждаться бархатом кожи. Прикусывая и вылизывая, выводя языком узоры на теле и сразу проводя следом по коже носом, чтобы впитать в себя этот запах. Аромат омеги сейчас действует, как чистый афродизиак. Альфа старается держать себя в руках, хочет с садистским наслаждением продлить чувство обладания таким доступным и желанным телом, которое отзывчиво изгибается и подставляется под поцелуи, томно вздрагивая от каждого прикосновения. Салах жадно рассматривает прикрытые глаза с расфокусированным поплывшим взором, эти тонкие руки, которые заполошно мечутся по его плечам, прижимая и судорожно царапая, когда язык альфы проходится по особо чутким местечкам. Эти ноги, которые как две лианы обхватили его и не позволяют отстраниться, пытаясь удержать и одновременно раскрыться.

Салах время от времени встряхивает головой, пытаясь согнать с себя морок от запаха течки, держать себя в узде, чтобы успеть подготовить омегу после долгой разлуки, не навредить тем жаром, что собрался внизу живота и требует освобождения. От запаха пары, животное внутри него рвется и скалится, требуя свое. Ворваться, овладеть, поглотить и присвоить СВОЕ! Такое желанное, что дыхание перехватывает, сердце сбивается с ритма, то замирая, то бросаясь вскачь. От этого жара внутри, кажется, что кожа вот-вот лопнет, оставив нервы обнаженными, просто вывернутыми наизнанку и сгорающими от каждого прикосновения.

Салах прижался губами к виску омеги, пытаясь сдержаться и в первый раз войти медленно, плавно, не поддаваясь на провокационные стоны и омежье дерганье бедрами в попытке быстрее насадиться, быстрее принять в себя желанного альфу. Он сам уже давно даже не на пределе, а на самом острие самообладания. И только войдя до конца, он позволяет себе выдохнуть и поймать жадный стон губами. Так узко и жарко, как будто в первый раз! Как будто все внове, и не было жарких ночей и рождения сына. Альфа опять впервые познает омегу. Эту сладость и эйфорию первого прикосновения, этого жаркого обладания!

Ясмин замирает от этого чувства наполненности. Как будто пустой сосуд, наконец, наполнили, и всё встало на свое место. Да! Это именно то, чего так не хватало в его жизни! Он, раскрыв глаза, ловит сосредоточенный взгляд мужа, который пытается поймать хотя бы отголосок боли или недовольства. Но внутри него только радость обладания, только желание еще, и опять, и снова! Он прижимает к себе крепкую шею мужа и улыбается ему в сжатые губы, втягивая в поцелуй, чувствуя, как он выдыхает, делая первые пробные и аккуратные толчки, будто примериваясь после долгой разлуки.

Омега поводит бедрами, провоцируя движение вперед. И альфа отпускает себя, прикрыв глаза, чтобы не сорваться от одного только вида поплывшего супруга, врывается внутрь глубокими мощными толчками. Стоны и дыхание сливаются, звучат чувственной музыкой, усиливающей возбуждение. Как же это сладко и невероятно, намного чувствительней и острее, чем помнилось в разлуке! Раскачиваясь в едином ритме, чувствуя, как всё растворяется, теряет очертания и смешивается, превращаясь в единое целое! И вот уже не ясно, где чье тело, и кто получает от всего большее наслаждение! Это просто невозможно выдержать, взрываясь от прошивающего тела удовольствия. И в целом мире не осталось больше никого и ничего, только два тела бьющиеся в агонии наслаждения друг другом.

Комментарий к Тигренок

*БАШИБУЗУ́К - Мужской род разг. устар. Разбойник, головорез.

========== Ох уж эти детки! ==========

Спустя два дня безумие течки вдруг отпустило омегу, и, выбравшись из-под руки довольно посапывающего мужа, он отправился в хаммам. Уж очень хотелось, наконец-то, нормально помыться и поесть. Азиз уставился на него удивленными глазами, увидев его выходящим из спальни. Но Ясмин сразу погнал его на кухню за едой. И пообещал, что если к его возвращению из хаммама завтрак не будет готов, то он съест самого Азиза без соли и без лука.

В хаммаме были Хани с Бусинкой и Олли, а еще жада с Тигренком. Омеги купали детей и о чем-то тихонько хихикали. Увидев Ясмина, они сразу начали подсмеиваться над ним, по-дружески пройдясь по теме обновления меток и запахов. Тигренок, увидев оми, сразу попросился на ручки. Он уже намного чище разговаривал. Оказавшись на папиных руках, он прижался к нему маленьким тельцем, а потом, увидев синяки на всегда белой груди оми, задумался и нахмурился. Он принюхался к смешанному запаху и с сомнением посмотрел на след зубов Салаха.

Ясмин сразу передал сына жада, и начал быстро мыться под насмешливым взглядом мудрого омеги. Сын попытался выяснить, кто укусил оми и почему. Ясмин сразу перевел тему и постарался быстрее завернуться в полотенце, пока сын не увидел следы пальцев на его бедрах. Олли тем временем мыли банщицы на столе хаммама. Омежка решил, что если он уже взрослый, то теперь тоже должен удалять с тела лишнюю растительность и теперь жмурился, распаренный и разморенный в руках банщиц. Они намазали Олли воском, тягучим и горячим. Олли прислушивался к новым ощущениям и пока ему все нравилось. Было немного неловко, что его трогают, там где никто раньше не трогал, но он все же теперь взрослый, да и папа говорил, что ему так же делали. Когда спустя некоторое время банщицы стали снимать воск вместе с прилипшими тонкими волосинками, Олли закричал от неожиданности и попытался спрыгнуть со стола, но банщицы ловко прижали его к столешнице и невозмутимо продолжили пытку. Олли пытался взывать к их милосердию, но в ответ слышал нравоучительные речи папы, что если решился быть взрослым, то надо идти до конца.

Олли, услышав в папиных словах сомнение в его взрослости, сразу замолчал. Он не хотел сдаваться так быстро и решил доказать своим молчанием свою «взрослость». Он только шипел и жалобно смотрел на банщиц, когда ему намазывали воск на руки и ноги. Похоже, до него стало доходить, что во взрослой жизни не все так просто, как казалось со стороны. Он нахмурился и закусил губу, подумаешь! Всё равно он взрослый! Он им докажет!

Пока Тигренок сосредоточенно наблюдал, как ойкает Олли, Ясмин быстро вытерся и успел одеться. Подхватив сына на руки, он отправился завтракать. По дороге их обоих подхватил на руки Салах. Тигренок обрадованно засмеялся и потянулся к отцу. Салах тоже возвращался из купальни. У него были мокрые волосы, и пахло от него привычным мылом и зеленым чаем. Ясмин улыбнулся, когда увидел, как сынишка жадно принюхивается к отцу и цепляется ручками за его шею.

Салах поставил Ясмина на ноги у порога гостиной и, подхватив на руки сына, подкинул его пару раз в воздух. Он с удовольствием слушал, как ребенок радостно смеялся. В гостиной уже пахло едой. Не успела маленькая семейка устроиться, как к ним зашел вначале Амин, за ним слуга принес поднос с едой, а следом пришли жада, Мышонок и Хатим. Они тоже хотели послушать рассказ Салаха о путешествии. Пока все рассаживались, в гостиную зашел Хани с Бусинкой под мышкой. Последним пришел Олли, который время от времени кривился, ерзая на подушке.

Салах рассказал последние новости об учебе в институте и Роне. О том, что разрешил студентам со второго курса жить в студенческих общежитиях. Почти все второкурсники вначале с радостью сбежали, а потом потихоньку стали возвращаться обратно. Они привыкли жить в общине, и как выяснилось, когда живешь среди посторонних людей, то появляется множество мелких проблем и в бытовом плане, и в эмоциональном. Оказывается, никакие новые приятели не могут заменить почти семейных отношений в землячестве. А это значит, что надо будет искать дом побольше, чтобы вместить всех студентов.

Единственное, что радовало во всей этой ситуации, так это хорошая успеваемость своих подопечных. Каждый старался учиться лучше остальных, чтобы было, чем похвастаться перед родными. Зачетные книжки показывались не только родителям, но и всей родне и знакомым, и за слабенькие оценки вполне можно было получить по шее от разгневанных родителей! В основном, студенты выбирали профессию по «семейному профилю», многие шли в институты, готовившие специалистов для горнодобывающей промышленности, потому что все мужчины в их семье раньше работали в шахтах. Да и многие из студентов уже сами успели поработать в карьерах и шахтах. И теперь, когда дело доходило до практических предметов, они понимали, о чем идет речь быстрее остальных.

Кроме этого, поступали в медицинские институты и аграрные. И вот тогда вопрос успеваемости становился очень важным для семьи. Ведь с зачеткой сына можно было гордо ходить в гости, показывая ее всем соседям, или стыдливо прятать в комоде, находя массу оговорок, чтобы не показывать ее остальным. Кроме этого, студенты привозили с собой множество глянцевых журналов, как по профилю учебы, так и развлекательные, которые гуляли по городу наравне с книгами. Их с удовольствием покупали караванщики вне зависимости от их состояния.

Тигренок сидел у отца на руках. Сначала он покушал, а потом внимательно слушал, о чем говорят взрослые. Но скоро ему это надоело, и он пошел посоветоваться с жада о чем-то очень важном. По всей видимости, жада уже успел стать самым доверенным советчиком альфеныша, потому что тот достаточно долго о чем-то шептался с мудрым омегой, прижавшись к нему всем телом и обняв за шею, и только время от времени отлипал от него, чтобы со всей серьезностью заглянуть в глаза. Жада при этом поводил бровками и очень серьезно кивал малышу. Разговор был по всей видимости очень серьезным, потому что после того, как он закончился, Тигренок с очень сосредоточенным видом уселся рядом с оми и глубоко задумался.

Ясмин присматривал за задумчивым ребенком. Потом будто на что-то решившись, Тигренок подполз к оми и, взяв его за руку, с силой впился острыми зубками в его ладонь между большим пальцем и указательным.

- Ой! - только и смог сказать растерянный Ясмин в тишине гостиной.

- Ты зачем укусил оми? - Салах выхватил ребенка и посмотрел, как на руке супруга проявляется отпечаток всех двенадцати зубов сына. - Ему же больно!

- Селафь казай, - Тигренок обернулся на растерянного жада, - сьто ты кусил оми, и ему стая хаёсё! - ребенок ткнул пальчиком на метку папы, которая была видна в вороте туники. - Я тозе хосю деять оми хаёсё!

- Не надо кусать оми! - сурово посмотрел отец на сына. - Оми мой омега, а у тебя, когда вырастешь, тоже будет омега, вот его и будешь метить, а оми нельзя!

- Я узе бойсёй! – подражая отцу, сурово насупил бровки сын. А потом посмотрел на Бусинку и выдал. - ТЫ мой!

- Тойко попобуй меня кусить! Я тебя стукну! - заявил Бусинка и на всякий случай прикрылся папиными руками.

- Не надо кусать Бусинку, вы родственники! - улыбнулся Хани и обнял сыночка. - А родственников не метят! Их нужно оберегать и заботиться, метить можно только чужих омег!

Тигренок с сомнением посмотрел на отца. Тот хмурился и кусал губы, чтобы не рассмеяться. Но увидев, что сын ждет ответа, кивнул головой и подтвердил.

- Да, сынок, Бусинка мой братик, а твой дядя. Его кусать нельзя! И вообще, пока не вырастешь выше оми, кусаться нельзя! Вначале научись читать и считать, а еще надо владеть оружием, чтобы суметь защитить свое, чтобы чужие не забрали. И только после этого на омег смотреть!

- Правильно! - поддержал его Айюб, который пришел пообедать с семьей, - надо обязательно научиться защищать своих родных, а то тебе, как альфе, будет грош цена!

Салах усадил сына к себе на ноги и принялся обсуждать с отцом насущные проблемы. Слухи о разбойниках, к сожалению, подтвердились. Но эмиры-соседи решили, что не стоит отменять следующий этап «Финиковой войны», а просто перенести ее на территорию разрушенного города. Накануне совместными усилиями проверить, чтобы там не было никого из посторонних, а потом разделить город на пять участков по количеству соседей. Дать каждой команде по мешку фиников, и пусть молодые альфы отработают методы ведения боевых действий в городских условиях! Победителем будет тот, кто сохранит свой мешок и сможет отвоевать мешок соседа!

Это будет хорошей тренировкой для молодых альф, а заодно продемонстрирует разбойникам, что развалины не заброшены, и не следует рассчитывать на их укрытие! Салаху понравилась идея, и он загорелся различными вариантами укрепления собственной обороны и методами незаметного проникновения на чужие территории. Вскоре они вовсю обсуждали различные варианты, как поделить город на равные части, чтобы на каждом участке были и развалины и более-менее сохраненные дома. Они так и ушли из гостиной, не прерывая разговор. Салах поудобнее подхватил Тигренка, прежде чем унести его с собой.

Тигренок очень гордый тем, что он вместе с альфами, показал Бусинке язык, а тот ответ погрозил ему маленьким кулачком. Амин сразу принялся выговаривать Бусинке, что омега не должен себя так вести, он должен быть мягким и нежным, а драться должны альфы. Но Бусинка в ответ на такие слова нахмурился и, сердито засопев, уткнулся в папину шею. Хани и Ясмин переглянулись хитро и улыбнулись друг другу. Жада таинственно сверкал глазками, поглядывая на ребенка, и помалкивал. Мышонок сразу встал и, извинившись, вышел. У его дочки резались зубки, и она сегодня капризничала, поэтому он оставил ее на время в питомнике, а сейчас пришло время её забрать. Вместе с ним в питомник пошел Хатим.

Он не хотел заходить внутрь, просто попасть в библиотеку через питомник было быстрее. Мышонок сразу нырнул в игровую комнату, а Хатим пошел дальше, привычно петляя среди комнат, сквозных коридоров и фальшивых дверей, закрывающих тупики-ловушки для посторонних людей. Всё было привычно ровно до тех пор, пока он не услышал тихое мурлыканье альфы, который явно кого-то уговаривал. Это было совершенно непривычно. Альфы практически не заходили в питомник, а крутить шуры-муры с воспитателем, да еще на территории питомника могли только абсолютные безумцы. Если их застукают старшие, то плетей получат оба и без всякой пощады! Хатим пожал плечами и решил пройти мимо, но вдруг отчетливо улышал, что это был голос Аббаса!

Это было потрясение. Не то что бы Хатим имел на Аббаса виды, или выделял его среди других альф. Но он помнил, как тот дежурил ночами, чтобы Хатим мог спокойно спать. Омега остановился вспоминая. Когда он слышал стук в дверь, ему действительно становилось легче от спокойного уверенного голоса альфы и осознания того, что он был под надёжной защитой. Хатим тряхнул головой, но вдруг остановился, интересно посмотреть, с кем любезничает всегда спокойный и заботливый альфа? Где-то в глубине души будто что-то шевельнулось, ну не ревность же? Хатим одернул себя. Какая разница с кем там альфа, лично ему альфы не нужны!

Хатим ушел, было, дальше, но любопытство взыграло, и он вернулся. Омега решил заглянуть в щелочку только одним глазком, чтобы увидеть, за кем может волочиться этот негодяй! Хатим осторожно приоткрыл дверь. Увиденное повергло его в ещё больший шок. Аббас сидел в комнате наедине с маленькой девочкой и, похоже, играл с ней в куклы! Хатим приоткрыл дверь и уставился на здоровенного альфу, который что-то ласково говорил ребенку, сидя перед ним на полу.

А когда девочка обернулась на звук открываемой двери, Хатим зажал себе рот рукой, чтобы не закричать от ужаса. Это была его дочка, рожденная от негодяя Халиба! Он бы не перепутал этого ребенка ни с кем! У нее была точно такая же маленькая родинка в уголке рта, как у Халиба! О, как Хатим ненавидел эту родинку!

- Ты знаешь чье это отродье? - Хатима трясло мелкой дрожью от воспоминаний.

Девчушка, услышав шипящий голос незнакомого человека, бросилась в объятия альфы, как в спасательный круг. Аббас сразу обнял ребенка, бережно прижимая к груди. Он погладил малышку по голове, успокаивая, и только потом поднял глаза на Хатима. В его глазах была печаль.

- Она не виновата в том, что ей так не повезло с отцом! Но я знаю её папу, он мне казался добрым человеком, - Аббас поцеловал девочку в макушку и погладил по спинке. - Поверь, не тебе одному досталась горькая судьба. Когда она была совсем маленькой, часто просыпалась по ночам с криком и поднимала всех воспитателей. Она замкнутая, слабенькая и почти не разговаривает. Это не добавляет ей популярности среди детей и воспитателей. Все любят улыбчивых карапузов, а не грустных малышей, которые не идут на контакт, потому что не верят людям. Я прихожу с ней поиграть, чтобы она не чувствовала себя совсем одинокой. Поверь, я бы многое отдал, чтобы узнать, что же ей снится по ночам, когда она с плачем просыпается.

Хатим так и остался стоять, открыв рот, он не знал, что сказать, как объяснить, сколько боли и ужаса он пережил от человека с такой же родинкой над губой. Он стоял, открывая и закрывая рот, но так и не смог вымолвить ни слова. А ребенок высунул любопытную мордашку и посмотрел на омегу ясными глазками.

- У нее твои глаза, - Аббас погладил малышку по волосам и улыбнулся. И тут Хатим увидел, что у малышки голубые глазки с золотистым ободком по самому краю радужки. ЕГО глаза!

Омега, так и не сказав ни слова, захлопнул дверь. За дверью послышался плач испуганной малышки, но омега этого не слышал, он бежал по переходам, натыкаясь на случайных людей и рыдал, подвывая, как раненное животное. Как больно! Как же невыносимо больно!

Хатим бежал, не разбирая дороги, пока его не схватили и не обняли теплые родные руки Ясмина. Омежка разрыдался, уткнувшись в плечо омеги. Теперь его, совсем как его малышку, гладили по спине и целовали в макушку, молча успокаивая теплом и лаской. От осознания того, что он плачет, ища тепла и покоя, совсем, как его дочка, стало только хуже. Теперь Хатим стал подвывать, пытаясь рассказать, объяснить, как больно и одиноко маленькому человечку в этом злом мире!

- Да, мой хороший, поплачь, - Ясмин обнимал Хатима и отмахивался от слуг, которые кружили неподалеку с водой и платками, желая помочь. - Поплачь, не держи в себе, пусть вся боль растворится в слезах.

Хатим плакал и плакал, пока платье на груди у Ясмина не стало мокрым от соленой влаги. Пока омежка не обессилел окончательно, и тяжело вздыхал, пытаясь перевести дыхание, как после бега. Тогда Ясмин дал ему попить воды и уложил к себе на колени, все так же гладя по волосам,как малыша. Хатим уснул, устав от слез и боли в груди.

А когда проснулся, то оказалось, что он спал на полу, в одном из коридоров питомника.

- Ну, а теперь можешь говорить? - рядом с ним сидел Ясмин и смотрел на него печальными глазами. - Расскажи, что тебя так расстроило?

- Да, могу, - Хатим сел рядом и, подтянув колени к подбородку, обнял их руками. - У нее родинка, как у Халиба и мои глаза. - Хатим посмотрел на Ясмина, он не знал, как объяснить, но, похоже, Ясмин всё и так понял. - Аббас приходит и играет с ней, а ещё, ей снятся кошмары по ночам, и ее никто не любит.

Хатим спрятал лицо в коленях, он не знал что делать. Почему все так сложно?

- Поступай так, как велит тебе сердце, - Ясмин смотрел тяжело, исподлобья. От его взгляда хотелось спрятаться. - А приняв решение, будь готов отвечать за последствия своего поступка. Ты можешь отказаться от ребенка, постараться забыть его! А чтобы ты с ней больше никогда не встречался, я передам девочку под опеку Шади. Но тогда будь готов к тому, что ее лицо может стать твоим проклятием, отбирающим твой покой и днём, и ночью. А можешь принять свою дочь и постараться смириться со своим прошлым, отпустить его. Простить боль и понять, что Боги посылают человеку испытания и страдания, чтобы проверить насколько он крепок духом. Так неужели Халиб сломал тебя настолько, что теперь ты бежишь даже от его тени? Или всё же ты стал сильнее и целеустремленнее именно потому, что ты смог преодолеть это испытание? Может, пришла пора сказать Халибу спасибо, за такую закалку?

Хатим задохнулся от таких слов, а Ясмин продолжил:

- Я соглашусь с любым твоим решением, но я хочу, что бы ты знал кое-что. Я не дам этого ребенка в обиду ни тебе, ни кому бы то ни было другому. Если ты не сможешь принять свою дочь, я постараюсь найти семью, где её будут любить и лелеять. Да, тебе тяжело, всё случилось помимо твоей воли. Ты не хотел её рождения, но она теперь, так или иначе, пришла в твою жизнь. - Ясмин улыбнулся. - Ох, уж эти дети! С ними, конечно, непросто, порой тяжело, но без них, поверь, ещё тяжелее!

========== Неприятность эту мы переживем ==========

Подходил к концу срок, на который был заключён брак в суде Федерации, а, следовательно, пора было собираться в дорогу. Заканчивалось безопасное время проживания на Сабахе. Ясмин решил, что он уедет вместе с Салахом и Роном, возвращающимися на Землю после каникул. Работать над романом и монографией не получалось. Ясмин все больше сидел у ноутбука, уставившись в одну точку, мечтая о чем-то неясном, но приятном. Поняв, что мозги для работы не включаются, он велел открыть одну из пустых комнат и заявил, что там будут собираться вещи, которые необходимо взять с собой. Первым туда он занес ноутбук и стопки исписанной бумаги. Это были бумажные черновики работ.

Потом Салах принес туда же шкатулку Ясмина с драгоценностями, как тонкий намек на то, что в этот раз его супруг поедет со своими драгоценностями. Шкатулка с гарнитуром, который Салах подарил ему после рождения Тигрёнка, кочевала из комнаты в спальню и обратно. Салах хотел, чтобы Ясмин забрал с собой гарнитур «на всякий случай», по крайней мере, будет что надеть, если надо будет идти в гости. А Ясмин каждый раз молча возвращал его в шкаф спальни. Он считал, что такая вещь должна лежать в сокровищнице рода, и нечего ее подвергать риску быть украденной. Следом в комнате появилась большая шкатулка из кедрового дерева. В ней должна была ехать книга Лабида. Айюб в день рождения Ясмина объявил всем, что отныне книга Лабида «Как песок сквозь пальцы» принадлежит Ясмину, и он может распоряжаться ею как ему заблагорассудится. Книга пока лежала под присмотром Филина, который каждый день гладил ее по корешку, пытаясь примириться с потерей.

Тигренок притащил в эту комнату свою деревянную лошадку. И теперь время от времени прибегал в комнату, проверить на месте ли она. Ну, и заодно покататься!

Ясмин пересматривал свои местные наряды. Конечно, на Земле придется ходить в костюмах и кожаной обуви, но вот для дома хорошо подойдут свободные туники с Сабаха, да и ещё шейлы и абая с вышивками и без. Ясмин честно сознался сам себе, что привык к такой одежде, и без абая чувствовал себя почти голым. А значит, он будет надевать абая поверх костюмов. Азиз с разрешения Ясмина принес в комнату свой сундучок. Он собирался ехать вместе с омегой, и поскольку бывал на Земле раньше, то уже представлял, что ему надо взять с собой в дорогу. Ну, для начала, те неудобные костюмы, которые купили во время прошлой поездки, и ужасные туфли с носками. Но без них на Земле было очень холодно!

Хатим наблюдал с тревогой за сборами, он очень переживал, что останется один, когда Ясмин уедет, но вместо грусти, он стал более усердно готовиться к экзаменам. Он очень рассчитывал сдать их и уехать вместе с Ясмином на Землю. И кроме всего прочего, Хатим подошел к Ясмину и попросил не отдавать «ту девочку» Шади. Он сказал, что не готов еще ни к какому решению. Ясмин молча кивнул, принимая его решение. После этого милый Рафик полушепотом рассказал Ясмину, что Хатим стал чаще заходить в детское отделение питомника, но пока он просто смотрел, не говоря ни слова, и уходил.

Салах тем временем опять водил подростков в пустыню. Они ехали верхом от одного оазиса к другому. Их экспедиция закончилась в самом большом оазисе. Там теперь были настоящие зеленые поля. Работали люди, и то там, то здесь белели парники для рассады. Большой оазис на ночь закрывали силовым куполом, поэтому там оставили немногочисленную охрану. Было достаточно нескольких человек для наблюдения днем, а в случае необходимости альфы вооружали работников и руководили ими при защите территорий. Ночью же силовой купол защищал и от непогоды, и от разбойников.

Салах взял с собой Тигренка. Маленький альфа ехал вместе с отцом на Лясаре и постоянно пытался выхватить у отца поводья, при этом он нетерпеливо понукал жеребца, чтобы тот двигался быстрее. Салаху приходилось сдерживать неуёмное любопытство одного и норов другого, чтобы они не уморили друг друга безумной скачкой по горячим пескам. Из поездки все приехали довольные, полные впечатлений.

Рональд сильно вырос и окреп за последние два года. Он уже не напоминал омегу, но и на альфу не был похож. Высокий и стройный, как тополь, он обманчиво казался хрупким, но на самом деле был просто жилистым от постоянных тренировок с отцом и альфами. Да и на Землю в качестве личной охраны Салах брал молодых альф, так же как и он, только-только получивших свое имя. Они росли вместе с наследником и были его друзьями во всех его шалостях и приключениях. На Земле, оказавшись без присмотра старших, они гоняли на байках каждый свободный от учебы день. Вольные и дерзкие, как волки, они не искали омег, а искали дороги, которые стелились им под ноги, приводя в различные селения и небольшие городки. И всегда с ними был Рон, и если кто-либо в пабе или на привале принимал его за омегу и пытался подкатить или сделать неловкий намек, то тот несчастный под веселый смех альф получал в ухо твердой и сильной рукой Рона.

Ясмин порой хмурился, слушая рассказы о ночевках под открытым небом и случайных драках в пабах. Особенно, когда Рон начинал рассказывать в лицах: «…, а я ему как врежу хуком справа, так у него голова как мотнется назад, а он как грохнется на спину! А Хасим (Мустафа, Азиф, Тарик) в это время разделался с тем, что был слева! Ну, а потом мы руки в ноги и ходу…» Хоть Ясмин и считал, что это не лучшее воспитание для задиристого Рона, но, возможно, это было именно тем необходимым для закалки характера? У Рона пока вполне получалось совмещать отличную учебу и совершенно безрассудные поездки с Салахом и альфами. Поэтому Ясмин только вздыхал и, молча молился, чтобы все было хорошо, чтобы дети перебесились и, наконец, повзрослели.

На этот раз Салах брал с собой и «взрослых» альф. Он объявил в казарме, что будет благодарен, если с ним на Землю поедут опытные охранники. Теперь с ним будут еще трое омег, которых надо будет охранять. К удивлению Салаха, многие с ним захотели поехать. Ему даже пришлось обратиться за советом к отцу, чтобы выяснить, кого тот разрешит взять с собой на Землю, а кто будет необходим в это тревожное время в связи угрозой возникновения новых банд.

Не только Салах тревожился об отправке омег на Землю. Саид тихо сходил с ума от беспокойства, ведь Хани отправлял Олли на Землю. Для начала Хани хотел обезопасить ребенка, на случай непредвиденных осложнений из-за употребления шур-шура, которые, как дамоклов меч, висели над их головами. Но была ещё одна причина, по которой Хани настаивал на отъезде сына. Он хотел держать Олли подальше от Саида. Омежка вступил в пору взросления и, начитавшись стихов и омежьих романов, ходил по дому с поволокой в глазах, все больше влюбляясь в придуманный образ Саида, и идеализировал своего жениха. Он почти забросил учебу и проводил все свое время в музыкальной комнате, разучивая песни и танцы.

Хани был очень обеспокоен таким поведением всегда активного и любознательного сына. Он поделился своими тревогами о первой любви ребенка с Ясмином. Тот вначале посмеялся над глупыми страхами папы, а потом присмотрелся и поддержал его в стремлении «прочистить ему мозги». Он позвал его к себе в гостиную и на правах родственника устроил ему форменный допрос с пристрастим. Все закончилось тем, что Олли в слезах бросился из гостиной прочь, плача и крича, что все выглядит не так, как им кажется! Он бросился за утешением к папе, но в ответ получил точно такой же выговор. Жада, выслушав жалобы Олли на несправедливость взрослых, глубокомысленно заявил, что завоевать альфу не проблема, а вот удержать его могут отнюдь не все! Петь и танцевать – это каждый может, для этого ума немного надо! Можно даже фенька Олли научить кружиться под музыку и тявкать под аккомпанемент! А вот быть интересным человеком, чтобы альфа раз за разом наслаждался его обществом, это намного сложнее! Семейная жизнь на брачной ночи не заканчивается, а только начинается! Жизнь с альфой будет долгой, и её надо чем-то наполнить!

Только Амин посочувствовал Олли и заявил, что все это глупости. Омеге надо уметь ублажать альфу в постели лучше остальных и родить наследника, а все остальное не важно! Зачем омеге образование? В постели альфе рассказывать умности? Да это просто смешно! Его надо заманить песней в свои объятия и сделать так, чтобы он больше никого не хотел! А дни можно прекрасно заполнить, ухаживая за своей красотой! Ведь недаром Аллах сделал омег красивыми?

После таких речей, как ни странно, Олли пришел к папе с покаянным видом и сказал, что он немного увлекся глупыми романами, но всё понял и решил, что все же надо получить достойное образование! Он обязательно возьмется за ум и подготовится к тому, чтобы поступить в колледж, где учится Рон. Возможно, он будет учиться с ним в одном классе!

После подобного Хани прослезился от умиления и отправился к Амину с подарком! Ведь тот нашел самые правильные слова, чтобы направить ребенка на путь истинный! Амин опять ходил очень гордый, пока до него не дошло, что его слова возымели противоположный эффект. Но Амин не был бы самим собой, если бы не смог повернуть ситуацию в выгодную сторону. Он не спасовал и сообщил, что таков был его тайный замысел и тонкий психологический ход! А они все варвары и просто давят на несчастного ребенка. Чтобы ребенок перестал любить клубнику, надо сделать так, чтобы он ел её, пока она у него из ушей не полезет! Когда он объестся, то уже сам не захочет на неё смотреть! А запрещая, только разжигаешь аппетит! Вот!

Поэтому в комнате сборов стали собираться и вещи Олли. Шкатулка с перепиской, сундучок с подарочками и безделушками, переноска для фенька. Рон сказал, что ему нечего забирать, он все равно будет сюда приезжать на каникулы! А дома у него и так все есть!

Салах вместо отца ездил с альфами контролировать сбор урожая в маленьких оазисах. В одном из оазисов финики были кем-то собраны, хорошо, что там не было охраны, и никто не пострадал. Теперь, когда от урожая фиников уже не зависело благополучие самого города, это не имело прежнего значения. Парники вполне могли прокормить город, самих жителей и их скот, который как по волшебству плодился и размножался! Теперь эмират уже торговал излишками продуктов с другими городами. Корнеплоды продавались на вес, более нежные овощи и фрукты, сушились и вялились, из винограда делался изюм, мясо вялилось, а из молока делались сырные шарики, которые были просто незаменимы в дороге!

Айюб же вместе с другими эмирами обсуждал варианты зачистки города перед «финиковой войной» и согласовывал места «крепостей» . При этом все сходились во мнении, что будет более честно, если сами «крепости» будут выбраны непосредственно в день игры методом жеребьевки. Потом эмиры договорились о дне зачистки города перед игрой, и на следующий день как закончился праздник сбора урожая, началась подготовка к игре.

В назначенный день пять небольших армий собрались возле Северных руин и с разных сторон вошли в город. Но на счастье разбойников, они никого не застали. Обнаружив несколько свежих кострищ и пару тайников с едой и оружием, альфы еще раз тщательно осмотрели развалины. Но так никого и не нашли. Все подземные ходы и лазы до сих пор были залиты расплавленным камнем, оставшимся после удара термобомб.

После этого опытные бойцы стали караулом вокруг города, чтобы обезопасить молодых от нежданных гостей. И только после этого туда впустили наследников с их молодыми альфами. Вместе с ними в город вошли наблюдатели, которые тщательно следили, чтобы игра не перешла в полноценную битву. Каждый наследник получил промаркированный мешок фиников и еду, в количестве достаточном на три дня «боёв». Воду каждый отряд должен был добывать себе сам из двух оставшихся в городе колодцев.

Уже на следующее утро из города потянулись раненные, которые по правилам игры считались «убитыми». Был даже один наследник, который возмущенно шипел, что такая маленькая царапина не может засчитываться за ранение, но при этом он держался рукой за бок. Конечно, его никто не слушал. Молча перевязали и отправили к отцу. Его отряд продолжал охранять свой мешок без наследника.

То же самое повторилось и на второе утро. Раненные и уставшие молодые люди покидали место игры под ободряющие шутки старших воинов. На третий день и последнюю ночь остались отряды Салаха и Мансура, сына и наследника Саида, да ещё команда альф без наследника, но с очень толковым командиром во главе. У Салаха и Мансура было по одному трофейному мешку с финиками, но командир оставшегося отряда очень успешно отбивался от нападок обоих наследников. Эмиры уже делали ставки, кто победит и готовились встречать утром победителя.

Но среди ночи всех разбудил тревожный рожок наблюдателей. В городе началась настоящая война! Эмиры вместе со своими бойцами поспешили на поле битвы. Айюб и Саид вслух молились, чтобы сыновья были вне опасности. А, главное, чтобы не они были зачинщиками в настоящей войне. Но реальность оказалась намного суровее. На молодых людей, занятых игрой, напали разбойники, которые сразу начали убивать молодых воинов, пока те были растеряны и не пришли в себя от неожиданного нападения.

Наблюдатели, будучи опытными воинами, сразу поняли, что происходит и вступили в бой с матерыми разбойниками, защищая молодых и неопытных ребят. Они подали сигнал эмирам, но к тому времени, когда эмиры подоспели на место побоища, многие ребята были ранены, а несколько молодых альф умирали от ран. Разбойники превосходили числом и дрались слаженной командой. К тому времени, когда эмиры подоспели на помощь, Салах и Мансур бились спина к спине, не позволяя разбойникам прорваться к раненным бойцам.

Волею судеб разбойники настигли их, когда они были на пороге дома, который защищал Мансур. Именно в нем альфы ранее обнаружили тайники. Разбойники, непонятно, как прошедшие мимо караульных альф, рвались именно в этот дом, не зная, что их тайники уже пусты. Они сражались отчаянно, надеясь спасти награбленное и улизнуть в ночи до прихода подмоги. Но их надежды не сбылись, подошедшие эмиры смели их, как сор.

Горьким было утро окончания игры.… Не всех удалось спасти лекарям. Не было победителей в этом году, только плач родных и стоны раненных. Грустным было возвращение в эмират. Молодые альфы были сыновьями и братьями жителей города. Рыдали матери погибших, вытирали украдкой слезы отцы. Город погрузился в траур, вместо праздничного застолья были погребальные костры.

Салах был ранен в руку и ногу. И если телесные раны не были глубокими, то душевные были не в пример глубже. Погибли его товарищи, альфы с которыми он рос, вместе дежурил в конюшнях и вместе хулиганил. Салах винил себя за то, что расслабился, играя. За то, что не учёл возможности того, что случилось. Как выяснилось, разбойники были из тех, кто обитал в этом городе раньше, просто в тот момент, когда на город были сброшены бомбы, они были в дальнем рейде. Они, зная все лазы и тайные ходы, смогли восстановить один лаз, который выходил из города далеко в песках. Но эти знания их не спасли! Теперь с этой бандой было покончено раз и навсегда!

Приближалось время экзаменов. В этом году на экзамены приехали люди из эмирата Саида. Он написал письмо отцу с просьбой оценить уровень знаний его добровольцев и пообещал, что в случае успешной сдачи экзаменов, он отправит их на учебу на Землю и сам оплатит ее. Лу был совсем не против проэкзаменовать новеньких. Он раздал им листики с заданием и как коршун наблюдал, а временами не больно, но очень обидно, хлопал их линейкой по темечку, чтобы они не переговаривались между собой! Ну, никакой дисциплины! Не то, что свои, воспитанные и дисциплинированные ученики!

Хатим в этом году сдал все тесты с высшим балом! Когда он узнал об этом, он зажал рот руками, чтобы не завизжать от восторга! Он пытался быть сдержанным, как Ясмин, но эмоции просто брызгали в разные стороны. Да и учителя были рады за своего любимого ученика. Никто не занимался с большим упорством, чем Хатим! Учителя радовались за него, обнимали и желали успехов в учебе на Земле!

Но когда Хатим прибежал домой, там ему пришлось столкнуться с непредвиденной проблемой. Всем отбывающим на Землю надо было оформлять официальные документы. Несовершеннолетние должны были получить имена. Тигрёнка записали, как Тиграна ад Дин ибн Салах. Олли становился Оливером ад-Дин ибн Айюб, поскольку Айюб был отчимом Олли и нес за него ответственность. А как записать Хатима? Кто отвечает за этого омегу? У Хатима не было отца, по крайней мере, он его не помнил. Записать его, как Хатима ай Салах ад Дин это все равно, что подтвердить, что он является официальным наложником Салаха. Ясмин был категорически против этого. Он знал, что нет ничего более постоянного, чем временное. И как бы Хатим ни говорил, что он не претендует на внимание Салаха, Ясмин только поджимал губы и отворачивался, он не хотел делить своего мужа даже фиктивно. Они возвращались с Салахом, чтобы закрыть уголовное дело, начатое против Дэйчи в Федерации и временный брак переоформить, как постоянный. И Ясмин совсем не хотел, чтобы у Салаха в это момент был официальный наложник. Пусть бы они все и знали, что это чистой воды фикция.

Хатим брел по переходам совершенно оглушенный. Столько стараться, и что теперь? Жада вывел из гостиной растерянного и оглушенного Хатима. Он объяснил ему, почему Ясмин не хочет допускать даже тени наложника до официального брака. Не то, чтобы он не доверял Салаху или у него были сомнения в честности Хатима, но жада в этом месте закатил глаза и явно повторил чужие слова: «чтобы не создавать прецедент»! Айдан посмотрел на Хатима выжидающе, как будто надеялся, что тот сможет ему объяснить, что за всем этим стоит, но омежке было ясно только одно. У Ясмина был какой-то план и, Хатим в этот план никак не вписывался!

Хатим бродил по лабиринту питомника в надежде найти выход из сложившейся ситуации, и вдруг вспомнил про Аббаса! В сердце появилась надежда, а вдруг альфа согласится помочь ему ещё раз? Они могли бы заключить фиктивный брак на время учебы Хатима на Земле! Хатима можно было бы написать в документах «ай Аббас» и омега смог бы отправится на Землю, не руша планов Ясмина. Аббас ведь хороший человек, он должен понять, как важно Хатиму получить образование и стать кем-то большим, чем безвольная игрушка в руках альфы?

Омега приободрился и резво бросился на поиски Аббаса. Тот нашелся на учебном поле, он тренировал молодых в умении держать меч. Хатим решил подождать, не желая мешать занятиям. Остановившись в тени казармы, он невольно любовался грациозными движениями мечников и удивлялся терпению Аббаса, который раз за разом повторял одно и то же, не раздражаясь. Хатим вспомнил, с какой нежностью альфа прижимал к себе девочку, которую Хатим пытался называть дочкой. Он старался думать о ней, как о своем ребенке, но стоило только увидеть родинку над губой, как все внутри замирало от ужаса, и он выходил из комнаты на дрожащих ногах.

Аббас заметил тонкую фигурку омеги и хотел подойти, чтобы узнать, что случилось, но Хатим махнул рукой, мол, ничего страшного, он подождет, сколько надо. Аббас вернулся к ученикам, но вскоре закончил занятие и отправил подростков купаться и отдыхать после тренировки. Сам он ненадолго скрылся в казарме, чтобы сменить безрукавку на обычную рубашку, и после этого подошел к Хатиму. Омега посмотрел в его спокойные и мудрые глаза и ляпнул, совершенно не подумав.

- Пожалуйста, стань моим мужем!

========== Аббас и Хатим ==========

- Пожалуйста, стань моим мужем!

Аббас вначале растерялся, но потом взял себя в руки и улыбнулся. И только тут до Хатима наконец, дошло, что именно он сказал! Хатим испугался своих слов. А ну, как Аббас захочет настоящую семью, а он Хатим совершенно к этому не готов? Он сделал два шага вперёд и с тревогой заглянул в глаза.

- Прости, я не совсем правильно сказал. Мне нужен фиктивный брак. Так, чтобы мы поженились, но чтобы мы с тобой не это самое…

- Тебе совсем не нравится мой запах? - удивился альфа. - Мне показалось, что он тебе приятен.

- Я его не чувствую, прости, - Хатим увидел, как расстроился Аббас и решил объяснить. Он сделал ещё шажок и положил руки ему на грудь, сам не понимая зачем. - Я совсем не чувствую запахов альф. И запахи омег тоже почти не различаю. Я отчётливо слышу только запах Ясмина и запахи вещей и еды. Я знаю, как пахнет чай Ясмина, который он пьет по утрам и знаю, что так же пахнет его альфа. Но сам Салах для меня никак не пахнет. Это у меня уже давно. Я раньше слышал только запах одного человека - Халиба. Когда я родил девочку, она тоже для меня пахла тем человеком, а этот запах вызывает у меня только одно желание – бежать как можно дальше.

- Фиктивный брак незаконен, - Аббас бережно накрыл руки Хатима сверху своими. - Ты мне предлагаешь нарушить закон? Я ведь альфа и должен соблюдать закон и наказывать нарушителей, - Аббас удержал руки омеги на своей груди, который попытался вырваться из бережного плена. - Подожди минуту, я подумаю…

Хатим было испугался, когда руки Аббаса накрыли его сверху, но у альфы были другие руки, ласковые, теплые, и в них не чувствовалось угрозы. А когда Аббас сказал, что ему надо подумать, омежка замер, стараясь не дышать. Альфы, сновавшие по двору, отводили глаза и делали вид, что не заметили, как Аббас накрыл руки омеги и прижал его к себе. Эти двое стояли, почти прижавшись, и не отводили глаз друг от друга. Такая близость между альфой и омегой была незаконна, но младшие не вмешивались, зная, что Аббас никогда бы не нарушил закон без особой на то причины. И если он так поступает, значит, так надо!

Только Усама, который вышел из своего маленького домика, увидев замершую пару, вначале прищурился, а потом улыбнулся. Он понял, о чем говорят эти двое. Он давно замечал, как друг смотрит на маленького омегу, он помнил, как Аббас дежурил по ночам, пока омежка не родил, а потом навещал девочку, как будто она была его собственным ребенком.

- Зачем тебе все это надо? - Аббас внимательно смотрел на омегу, который замер, почти не дыша. - Зачем тебе брак, если ты не хочешь семью и боишься близости?

- Для того что бы улететь на Землю, - Хатим начал говорить торопливо, чтобы успеть все объяснить альфе, почему это важно для него, - мне надо оформить документы. Я не знаю имени отца, да и Салах сказал, что сейчас это не имеет значения, поскольку он все равно далеко и не сможет подтвердить наше родство. Мне необходимо имя альфы, который согласится… согласится… - Хатим смутился и отвел глаза, - я сразу улечу и не буду тебе в тягость. Пойми, мне очень важно получить образование и стать кем-то. Стать человеком, а не игрушкой и подстилкой! Таким как Ясмин, как Хани! Я хочу, чтобы меня замечали, считались со мной! Чтобы я был настоящим! Ты понимаешь? Я много учился, и учителя говорят, что у меня все получится! Но мне нужно имя альфы, которое можно будет записать в документы. Только альфу могут записать Аббас ад Дин. А омег записывают как биби или по имени альфы, который отвечает за него! Но я не буду тебе в тягость! Ясмин обещал оплатить учебу, я улечу и не буду тебе мешать! Пожалуйста, помоги мне! Я в таком отчаянье, что просто не знаю, как быть! Без документов меня не выпустят с планеты! Прошу тебя! - Хатим хотел опуститься на колени, но Аббас удержал его. - Я согласен на любые твои условия, только отпусти меня учиться!

Аббас смотрел, как лихорадочно горят глаза Хатима, как дрожит, срываясь, его голос. Ему хотелось обнять омежку, как ребенка, чтобы успокоить, поддержать его, но он понимал, что, как бы тот ни был доведен до отчаянья, он совершенно не готов к семейным отношениям. И любую попытку близости воспримет, как насилие. А боли и отчаянья в его жизни и так было с избытком. Альфа тяжело вздохнул и решил пойти на единственный возможный компромисс с собой и законом.

- Выслушай меня внимательно, - Аббас старался говорить тихо и спокойно. - Я согласен тебе помочь, но…- Аббас увидел, как сначала успокоился ребенок, а потом сразу же вновь напрягся, - но с несколькими условиями с моей стороны. Во-первых, ты позволишь мне удочерить свою дочь, - Хатим прищурился, не веря своим ушам, но потом кивнул головой, соглашаясь. - Во-вторых, я предлагаю тебе временный брак на время твоей учебы, а после этого ты сам решишь, расторгнуть его или продолжить. - Альфа почти улыбнулся, когда увидел, как от удивления расширились глаза омежки и его губы тронула робкая улыбка. Аббас крепче сжал его руки и продолжил, - но раз фиктивный брак незаконен, то мы сохраним это в секрете от остальных. Я обещаю, что не прикоснусь к тебе против твоей воли, но для всех остальных мы должны выглядеть, как настоящие супруги. А это значит, что после свадьбы до отъезда ты будешь жить в моем доме, как супруг, и мне придется поставить тебе метку.

Хатим вырвал все-таки свои руки и, отбежав на шаг, посмотрел на альфу тяжелым взглядом. Аббас вздохнул и продолжил:

- Я обещал, что не прикоснусь к тебе против твоей воли, но мне надо оставить след на твоей коже, чтобы ни у кого не возникало сомнений в том, что ты мой супруг.

- У нас не будет… - Хатим сжал губы подбирая слова, - … не будет? - требовательно уточнил еще раз, - ты просто меня пометишь и все? - Его глаза заметались по сторонам, ища выход из создавшейся ситуации. Было понятно без слов, что он не верит тому, что слышит. Хатим взвесил в уме все за и против и, тяжело вздохнув, ответил альфе, как палачу. - Хорошо, я согласен. Ты можешь делать со мной всё, что захочешь, только отпусти на учебу.

Хатим стоял перед Аббасом, склонив голову и опустив плечи. Альфа понял, что любые слова сейчас будут бесполезны. Он вздохнул.

- Хорошо, тогда надо поторопиться, - Аббас увидел, как сжался омежка, закусив губу. - Хатим, ты мне веришь? - он поднял лицо Хатима за подбородок, но омега так и не поднял глаз. - Я всего лишь делаю то, о чем ты меня попросил. Надо найти повелителя и взять у него разрешение на наш брак, но он откажет, если у тебя будет такое лицо, как будто тебя приговорили к смертной казни. У нас в эмирате был единственный случай, когда альфе разрешили взять омегу в супруги, это были Усама и Джаннан. Но Джаннан сам хотел брака. Это он уговорил повелителя согласиться на этот брак. Ты же знаешь, что все омеги принадлежат эмирам, а Джаннан был исключением из правил. Ты сможешь доказать эмиру, что стать моим супругом твое единственное желание? Мне и так придется придумывать объяснение нашему временному браку.

Вот теперь Хатим поднял глаза и нахмурился, раздумывая. Аббас смотрел, как в его глазах скачут мысли и переживания. Но он его не торопил. Это было важно самому Хатиму, ему надо было научиться доверять, как совсем недавно училась этому маленькая девочка с такими же красивыми глазками. Альфа вздохнул, доверие приходит вслед за желанием верить. Если омега ему не поверит, то любые его слова будут бесполезны.

- Так мне надо уговорить Айюба, чтобы он разрешил нам стать супругами? - решил уточнить Хатим.

- Его особо уговаривать не придется. Но тебе надо будет объявить, и объяснить, что ты хочешь меня в мужья. И постарайся не лгать, эмир прекрасно поймет, что ты говоришь неправду и откажет тебе в браке. Подумай, какие слова ты найдешь, чтобы объяснить, почему для тебя так важен этот брак. И не вздумай сказать, что тебе просто нужны документы! Айюб не позволит, чтобы меня оскорбляли таким пренебрежением. Как будто тебе все равно, кто будет твоим мужем, лишь бы получить документ в руки.

- Ох, прости меня! - Хатим только сейчас понял, как все это выглядит со стороны. - Прости, я не хотел тебя обидеть. Ты никогда не делал мне ничего плохого, всегда помогал, я не думал о тебе как о любом… просто, просто я не знаю, что еще сделать! Не обижайся! Я не хотел тебя обидеть!

- Верю, - Аббас улыбнулся. - Ну что, пойдем к эмиру? Не передумаешь в последний момент?

- Нет! - твердо сказал Хатим, - я буду честен с тобой, как и ты со мной! Я буду с тобой до конца и не пожалею о содеянном! Ты добрый человек, и я тебя не подведу!

- Тогда идем к эмиру сейчас. Салах торопится вернуться на Землю. А у нас пока хитба, пока я все приготовлю для свадьбы. Но главное, чтобы Айюб поверил тебе и разрешил этот брак.

Аббас пошел первым, а Хатим припустил следом. Он даже немного растерялся. Обычно альфы следовали позади омег во дворце. Они были впереди, только если омеге грозила опасность. Правда, с Халибом он никуда не ходил, как правило, его заталкивали к нему в комнату, но наверное, он тоже всегда шёл первым… Хатим отогнал тяжелые мысли. Аббас не Халиб, и не надо их сравнивать! Он пошел первым не потому, что не уважает его, а потому что знает, где найти эмира и что делать! Надо больше ему доверять, он же обещал!

Аббас, и правда, знал, куда идти и что делать. У эмира как раз закончилось заседание Дивана, и он собирался пойти к семье. Он нахмурился, когда увидел Аббаса и омегу, который, похоже, прятался за его спиной, но альфа встал перед повелителем на колени и покаянно попросил разрешение на брак. Тогда вперед вышел Хатим и долго и пространно объяснял, какой Аббас хороший человек, как он помогал ему и то, что Хатим ему очень верит. А еще Аббас заботился о дочери Хатима, даже когда сам Хатим не хотел признавать её. Омега старался быть убедительным и говорил только правду, помня слова Аббаса, что эмир узнает ложь и тогда откажет в просьбе.

Хатим сам потом не мог вспомнить всего, что говорил, но он сводил все свои мысли к одному: он, Хатим, не сможет жить ни с кем, кроме Аббаса, потому что ему спокойно рядом с этим альфой, и он ему верит! Закончив свою сбивчивую речь, он встал на колени рядом с Аббасом, взяв его за руку. Айюб пожалел, что в этот момент рядом с ним не было ни жада, ни Хани, пробраться альфе через всю это омежью круговерть было достаточно тяжело. И он решил уточнить на всякий случай:

- Ты хочешь стать мужем воина из чувства благодарности? - спросил Айюб. - Для брака одной благодарности мало. В семье должна быть любовь, без нее всё не имеет значения.

- Я люблю его, мой повелитель. Моей любви хватит на двоих, и даже на троих, потому что я хотел бы удочерить девочку.

- Аббас, когда в семье любит только один, то добра в такой семье не будет, - Айюб пытался удержать друга от опрометчивого поступка.

- Прошу, господин, дайте моей любви шанс. Он, как раненная птичка, боится людей и надеется на тепло. Позвольте мне отогреть его своей любовью, он ответит мне, я в этом уверен. Я прошу вашего разрешения на временный брак сроком на пять лет. Если он не сможет полюбить меня, то я отпущу его, чтобы он искал свою судьбу в других руках.

- Ну, хорошо, я согласен, - Айюб недовольно поморщился, - хоть это все очень странно. Аббас, я волнуюсь за тебя и хочу, чтобы ты был счастлив.

- Повелитель, разрешите нам вступить в брак, и не будет на всей планете человека счастливее меня!

- Хорошо, хорошо, - поджал губы Айюб, он всегда ожидал какой-то неприятности от этого странного воспитанника Ясмина. Он понимал с самого начала, что вряд ли удастся безболезненно сплавить этого омегу с рук сына, но ему было досадно, что друг умудрился втрескаться в такого неправильного омегу - всегда замкнутого и молчаливого, ни улыбки от него не дождешься, всегда скрытный, всегда прячется по углам, право слово, хуже Мышонка!

- Только не надо забывать, что Хатим находится под опекой Ясмина, и надо спросить и его согласия тоже! - напомнил паре эмир и послал за Ясмином. - Если он согласится, то я сразу проведу хитбу.

Хатим ободряюще улыбнулся Аббасу, он был уверен, что Ясмин не будет против его брака, это ведь его выбор! А Ясмин несколько раз повторял, что не будет искать мужа для него и дождется, пока он сам захочет замуж. Вот он и захотел! Сам!

Ясмин пришел вместе с Салахом и любопытным жада. Айюб рассказал о просьбе Аббаса и Хатима, о своем согласии, и о том, что решение теперь за Ясмином. Ведь это его подопечный. Ясмин выглядел растерянным, а вот жада светился от счастья! Свадьба в доме - это замечательно! После трагичной «Финиковой войны» это именно то, что надо для поднятия настроения всем домочадцам!

- Это прекрасно! - обрадовался Салах. – Видишь, Ясмин, пока ты думал, как оформить опекунство, чтобы сделать Хатиму документы, он взял и выскочил замуж! Это прекрасное решение! И правильное, у омеги будет заботливый муж, а не опекун!

Хатим совершенно растерялся от подобных слов. Опекун! Ему такая мысль просто не приходила в голову! Напрасно он поторопился с замужеством! Он растерянно посмотрел на Аббаса и увидел, как у альфы заледенело лицо. Хатим понял, что тот «прочитал» его мысли на лице и теперь готовился к тому, что Хатим откажется от своих слов. Но это был бы бесчестный поступок с его стороны! Он до сих пор стоял на коленях рядом с Аббасом, теперь придвинулся к нему ближе и потянулся к уху альфы. Он постарался прошептать тихо, так что бы услышал только один Аббас: «Не бойся, я не предам тебя, слово сказано, и я не отступлю». Непонятно услышал альфа или прочел по губам, но его лицо расслабилось, и он улыбнулся тепло, так же, как он улыбался девочке, с которой играл в куклы.

Айюб произнес короткую молитву и объявил хитбу. Свадьба должна была состояться через пару дней, за это время Аббас должен был подготовить жильё возле домика Усамы, где ему предстояло жить вместе с мужем и ребенком. После этого омеги подхватили Хатима под руки и со смехом потянули в гарем. Надо было приготовить жениха к свадьбе, провести ночь хны и хорошенько повеселиться!

По дворцу разнеслась радостная весть, которая стала скоро известна в городе, будет свадьба! Аббаса все поздравляли и радовались за друга. А в городе до сих пор обсуждали свадьбу Усамы и Джанана, а тут опять воину позволили взять в супруги омегу! Такая новость! Такая радость и такое потрясение устоев! Теперь, что, любой воин может претендовать на омегу? И куда катится этот мир?

В гости приехал Саид с гаремом. Олли не отлипал от Шади, вызывая ревность у Хани. Только Ясмин мог одергивать раздраженного друга, который рычал на всех. Умом Хани понимал, что сын вырос и скоро уйдет в другую семью, но сердце не хотело смиряться с подобным. Хотелось задержать возле себя ребенка. Ну почему он так быстро вырос?

Хатим находился в ступоре от всех приготовлений. Дни до свадьбы слились в один бесконечный хоровод подарков, поздравлений, объятий и каких-то странных занятий. Его, то купали, то одевали, то красили, то обнимали. Хатим совсем потерялся и растерянно плыл по течению, он очнулся только в мечети, когда имам спросил о его согласии. Его сил только хватило что-то мяукнуть и качнуть головой в знак согласия. Сразу же на его руке застегнули браслет и закрыли лицо шейлой. Хатим посмотрел на Аббаса, он был не столько радостный, сколько сосредоточенный.

Потом было праздничное застолье с танцами и поздравлениями. А Хатим все время крутил и рассматривал браслет на руке. По сравнению с браслетами других омег он был совершенно обычным. Просто тонкий браслетик с выгравированной на нём сурой из Корана, но Хатим, как завороженный, крутил его на руке и не сводил с него глаз. Он супруг? Как такое возможно? Все как-то слишком хорошо, чтобы быть правдой. Хотя за это придется расплачиваться в постели каждую ночь до самого отъезда…