Как песок сквозь пальцы (СИ)

Вначале соус на мясе показался сладким и терпко душистым, он так гармонично сочетался со вкусом жареного мяса, что Дэйчи пожалел, что его было на мясе так мало. Омега даже зажмурился от удовольствия под недоуменным взглядом альфы и жада, но потом горло полоснуло жаром. Из глаз потекли слезы, язык и небо будто присыпало углем из жаровни, а изо рта, казалось, вместе с воздухом должен был вырываться огонь. Омега закашлялся и потянулся за водой, чтобы залить пожар, полыхающий внутри. Но из его дрожащей руки воду выхватили и вместо нее вложили кусочек лепешки.

Салах с мягкой улыбкой похлопал его по спине и продолжил есть. Он так щедро поддевал кусочками мяса жуткий соус, что на это было просто страшно смотреть.

— Я тебе дам все, что ты захочешь, — Салах смотрел на супруга с сочувственной улыбкой, — и твои желания для меня важны, но есть вещи, куда омегам лучше не соваться, и оставить их исключительно для альф. Ты согласен?

Дэйчи закивал головой, стараясь медленно дышать носом, чтобы утихомирить огонь внутри себя.

— Жада, а что ты слышал про Диван? — Салах насмешливо посмотрел на родственничка, которого просто распирало от возбуждения.

— Говорят, молодой наследник изволили гневаться, — очень глубокомысленно произнес жада и поджал губки, удерживаясь от смеха, но улыбочка все равно проскальзывала на его хорошеньком личике. Он продолжил трагическим шепотом, заламывая руки и закатывая глаза к потолку, как актер из омежьего любовного сериала, — говорят, что очень уважаемые и досточтимые люди от ужаса еле выползли по окончании заседания, а некоторых потом целый час успокоительным отпаивали, чтобы у них ноги перестали дрожать.

— Я тебе по секрету скажу, даже больше того, — склонившись к жада, таким же трагическим шепотом ответил Салах, — мне показалось, по запаху, что кое-кто со страха обделался. Хорошо, что у всех штаны широкие, а на ногах сапоги. Унесли свой позор с собой, хлюпая на ходу.

— Двое, — жада склонился к внуку, сделав трагическое выражение сияющей рожицы, — двое очень уважаемых людей ушли, оставляя влажные следы на камнях внутреннего дворика, — омега и альфа довольно рассмеялись, глядя в глаза друг другу. — Конечно, это были следы от слез, которые они проливали по потерянному теплому местечку в Диване, — жада с самым сосредоточенным видом стал расправлять юбку. – Да, такая потеря повод для горьких слез! А кто будет набирать новый состав Дивана? Ты сам или отца дождешься? — жада цепко посмотрел на внука.

— Нет, не буду ждать, — притворно вздохнул Салах. — Я разогнал одних, значит, мне и собирать других придется. У отца был Диван, когда он уезжал, значит, к его приезду должен быть НОВЫЙ!

В комнату просочился визирь со стопкой бумаг. Он склонился в церемонном поклоне перед омегами и, дождавшись кивка, уселся перед наследником. Они стали рассматривать кандидатуры новых советников. Разогнав дряхлых старцев, Салах сказал, что стоило вернуть двоих из них, которые не впали окончательно в маразм и рассуждали вполне здраво. Во-первых, это будет полезно для новых советчиков, как напоминание, что к наследнику надо относиться серьезно, а во-вторых, будет хорошо выглядеть со стороны: мол, не всех разогнал, самых умных оставил. Салах с визирем внимательно рассматривали каждую кандидатуру, чтобы не привести в Диван людей необразованных или лодырей. Салах искал людей из знатных фамилий, которые хоть как-то себя уже проявили, или в торговле, или в путешествиях.

Айдан сидел рядом с внуком, попивая щербет. Он не участвовал в разговоре, просто время от времени громко говорил Ясмину о тех или иных пристрастиях кандидатов, на которые почему-то не обратил внимания визирь. Визирь каждый раз краснел и злился, но ведь жада ничего не говорил Салаху, он просто разговаривал с зятем. Он рассказывал тому, как порой обманчива бывает внешность. И случается, что в добропорядочных семьях рождаются садисты и насильники, и как много пагубных привычек у избалованных детей, которые в руки ничего не брали тяжелее ложки.

Салах был удивлен подобными откровениями. Его растили в спартанских условиях вместе с другими альфами. Он вместе со всеми вставал до утреннего намаза, чтобы успеть и в конюшнях отдежурить, и малышам помочь, и сделать утреннюю разминку. О том, что он наследник, вспоминали только по вечерам, когда все отправлялись отдыхать, а он занимался с репетиторами.

А когда ему исполнилось двенадцать, то ему выделили отдельную комнатушку в казарме, где он мог читать учебники хоть до утренней побудки, и где у него стояли его любимые книги о космосе и приключениях. Потом в эту комнату стали наведываться биби-переростки из питомника. Свои отдельные покои ему полагались только в качестве приложения к гарему. Салаху было странно слышать, что наследников можно растить в лености, как физической, так и умственной.

Понятно, почему дети ремесленников не учатся, они помогают родителям и осваивают профессию, которая будет кормить их. Но почему бы не дать хорошее образование наследникам обеспеченных родов? Чем же им тогда заниматься целыми днями?

Вскоре все кандидаты визиря были рассмотрены, но людей для совета все равно не хватало. Салах недоуменно посмотрел на жада, тот в ответ только пожал плечами.

— Как же так? — удивился Салах, — неужели достойные люди в нашем эмирате закончились?

Визирь закрыл папку с бумагами и вздохнул.

— Хорошо! — Салах поднялся с пола и прошелся по комнате. — А если не из знати, а просто из уважаемых и успешных людей города? Например, таких, как мой брат, тот который держит гостиницу в центре. Я заходил к нему в гости, он говорил, что дела идут прекрасно, и они с мужем собираются выкупить еще и соседнюю гостиницу, чтобы расширить дело.

— Твой брат, — визирь недовольно скривился, — пошел младшим мужем к безродному повару. Он отказался от титула лишь бы досадить семье.

— Да, — жада дал знак, и слуга быстро налил ему еще щербета, — хотя у них равный брак, и он не всегда бывает снизу, — жада с непроницаемым лицом изучал свою чашку, — но официально, ОН младший муж. Ты видел его мужа, повара? — жада стрельнул глазами на внука. — Он крупный, как альфа, а твой брат похож на оми, тонкокостный и быстрый, как лань. Было бы странно, если бы в браке он был старшим. Люди бы в это не поверили и зубоскалили над ними. Твой брат всегда ценил личную свободу выше, чем почет и привилегии. Им комфортно вдвоем. Хотя я слышал, — жада улыбнулся, — они решили взять в семью женщину, время пришло, и они хотят слышать в своем доме детский смех.

— Мой брат успешный человек, и в его благородном происхождении никто не посмеет усомниться! — Салах посмотрел на визиря. — Почему бы его не позвать в совет Дивана?

— Он младший муж! И кроме того, он отказался от титула, взяв в мужья простолюдина! — визирь покраснел от злости.

— Это мой единоутробный брат! — Салах резко развернулся и сделал шаг к визирю, тот в ответ только сжался. — Как ты смеешь сомневаться в его благородном происхождении?

— Ну, в городе достаточно семей успешных торговцев и осевших караванщиков, в чьих жилах течет благородная кровь эмира. — Жада продолжал разговаривать со своим щербетом.

— В Диване должны заседать успешные люди вне зависимости от происхождения и рода занятий, которые своей жизнью и успехом доказали, что они достойны уважения, — Салах подошел к визирю и навис над ним, как скала. — Подготовь список кандидатов к завтрашнему дню.

Визирь промолчал. Насупившись и сжав в ниточку губы, он поклонился вначале Салаху, потом омегам и ушел, сжимая папку в скрюченных пальцах.

— Тигррр! — Ясмин с улыбкой нырнул мужу под руку и легко поцеловал его в щеку. — Большой и стр-рашный!

— Хочешь соус? — Салах лизнул супруга в нос и сразу отпустил. — Засиделся я сегодня! Пойду с братьями разомнусь!

Салах передернул плечами и вышел из гарема. Ясмин с улыбкой посмотрел ему в след. Жада довольно смотрел на Ясмина, о чем-то размышляя.

— Дэйчи, ой, Ясмин, - из угла раздался жалобный голосок Вилена.

Вначале Дэйчи, заглядевшись на мужа, не отреагировал, но потом повернулся на жалобный голосок, и с ухмылкой посмотрел на молодого омегу.

— Что же мне делать? — Вилен казалось, сейчас расплачется. – Ну, с женихом этим, чтоб он провалился!

— Да ничего не делай! — Дэйчи пожал плечами. — Туристы уедут, и он уедет вместе с ними. Займись-ка сегодня делами в библиотеке. Найди, наконец, те загадочные письма!

Вилен удивился простому решению и, просияв, поскакал, как козлик в библиотеку.

— Сашши, ты, кажется, начал писать отчет в институт, если поспешишь, то ты еще успеешь добавить его к почте, уходящей с этим лайнером.

Сашши тоже приободрился и побежал выискивать, куда он засунул гербарий и последний отчет в институт.

— Айдан, — Ясмин уселся возле жада и заглянул ему в глаза, — откуда вы так много обо всех знаете?

— Ну, я не смотрю сериалы, — омега отставил чашку и легко поднялся, — поэтому у меня много времени. Я иду в хамам, составишь мне компанию?

Ясмин, с удовольствием смыв с себя остатки семени и пота, расслабился на горячей полке хамама, пока его разминали и растирали. Из обычной полудремы его выдернул смех Айдана, Дэйчи прислушался. Банщица как раз заканчивала свой рассказ о туристах, которые прибыли сегодня в эмират с экскурсией. Там были туристы не только с Земли, но колонисты с других планет. И на одной из них очень ценилась яшма. Они ценили ее и как драгоценный камень, и как лекарство. Они принимали растолчённую в пыль яшму в качестве лекарства от многих болезней. Эти туристы, обнаружив украшения из яшмы по смешной для их планеты цене, бросились скупать все, что находили. И украшения, и поделки, и просто отполированные камни. Они ходили с мешками, полными камней, к радости уличных мальчишек. Хулиганы подбрасывали на улице мелкие камешки яшмы, которая на Сабахе ценилась не больше щебня, и с восторгом наблюдали, как туристы, обнаружив в очередной раз «сокровище», валяющееся просто на земле, с кряхтением наклонялись и, воровато оглядываясь по сторонам, засовывали его в мешок.

Кроме этого, банщицы рассказывали, что сегодня приехало не два автобуса, как было в прошлый раз, а три. И туристы скупали в этот раз не поделки из меди, а ковры и посуду. А знать распродавала свои поношенные вещи, как на блошином рынке. Стыд и позор! Потом разговор плавно перетек в обсуждение общих знакомых и какие-то сплетни. При этом Айдан охал, переспрашивая и задавая наводящие вопросы. Дэйчи уснул на этом моменте, все равно всех тех людей он не знал, а массаж всегда действовал на него расслабляюще.

Проснулся он от того, что жада достаточно бесцеремонно тряс его за плечо.

— Пошли, надо зайти на кухню, — Айдан довольно улыбался. — Там можно узнать много интересного и про парники Сашши, и про посадки, и про то, как в городе люди стали у себя во дворах семена в горшках рассаживать. Сашши, оказывается, подарил своим работникам ростки клубники, и теперь каждый может иметь дома кустик с драгоценной сладостью. А еще в горшочках начали выращивать разные душистые травки для еды!

— Айдан, можно я никуда не пойду? — взмолился Ясмин, сладко потягиваясь, — я все равно не силен в тайных заговорах и интригах. Можно, я пойду дальше писать свою докторскую?

— Тебе разве не интересно, что в городе делается? — удивился жада.

— Интересно, — Ясмин натягивал штанишки на чуть влажные ноги, — но докторскую писать еще интереснее. И там еще надо написать рецензии на две присланные работы, которые я так и не успел сделать к этой отправке почты, а теперь, когда Салах в городе, у меня времени на работу совсем не остается, — Ясмин натянул тунику и вытащил отросшие волосы из ворота.

— Я раньше так много успевал, а теперь барахтаюсь на одном месте. Стоит только услышать запах Салаха, как все мысли просто как ветром выдувает. Просто катастрофа!

Айдан довольно рассмеялся, а женщины, пряча улыбки, делали вид, что ничего не слышали. Дэйчи до самого ужина занимался своей работой. Азиз без него отправил почту с последним автобусом. Потом пришел Алан и начал перекладывать бумажные деньги Федерации в сундук. Он хотел о чем-то спросить омегу, но увидев, как тот сосредоточенно набирает текст на ноутбуке, не решился беспокоить. А потом появился Салах, и самым бесцеремонным образом усевшись за спиной омеги, прижался к нему всем телом. Шаловливые ручки стали блуждать по шелку туники, и омега опять потерял и мысли, и дыхание. Дейчи со вздохом закрыл крышку ноутбука. Все равно мысли из головы разлетелись, как птички при виде кота.

Вечер пролетел быстро. К ужину пришел Айдан. Когда это увидел Амин, он тоже бросил свой сериал и прибежал в гостиную к Ясмину. Ревниво поблескивая глазками на жада, он постарался сесть поближе к сыну. За ужином Салах опять начал разговор с Аланом об экономике, налогах и бюджете. Он был потрясен тем количеством денег, которые осели в казне города после посещения его туристами, а ведь это только налоги, и основная масса денег осталась у торговцев. Он долго рассуждал с Аланом о деньгах, которые появились в городе.

Алан рассказал, что теперь торговцы работают по договоренности с ремесленниками из других городов, которые по двойной цене привозят вещи, готовые к продаже туристам. О трех багги-автобусах, которые совершают теперь практически регулярные рейсы в соседние города, и об оживлении торговли и в них. О караванщиках, которые с удовольствием приезжают в город, где все скупают, а не меняют. И как те развозят по планете электрические плитки и фонарики, а еще рассказы о волшебной торговле с неверными.

Но после разговор зашел о будущем. Алан предупредил, что крайне глупо рассчитывать, что такое положение дел будет всегда. Надо двигаться дальше. Надо развиваться. Потому что, где нет развития, начинается застой и загнивание. Салаху стало интересно, а куда можно двигаться, когда все и так чудесно и понятно. Что, открыть еще больше лавок для торговли? Но на него сразу обрушилась целая волна предложений и рекомендаций.

Сашши говорил о развитии аграрного производства, о птицефермах и животноводстве. Вилен говорил о поднятии образования, что пора искать людей умных и грамотных, и стимулировать их учить других, что нужна всеобщая грамотность. Он утверждал, что надо учить грамоте не только альф, но и омег, и бет. И обязательно начать выпуск собственной газеты, чтобы люди могли прочесть официальные новости, а не те, что уже дважды перевранные приносили слуги с базара. Алан туманно намекал на создание производства, о новых для Сабаха технологиях. Ясмин говорил о привлечении на планету инопланетных специалистов для осуществления грандиозных проектов, но для этого необходима поддержка местного населения. Сами местные жители должны быть готовы принять новые идеи и искать возможности к их осуществлению.

Салах слушал всех, широко раскрыв глаза. Он, похоже, совсем не ожидал подобного мозгового штурма. Айдан слушал, внимательно прищурившись, казалось, он впитывает каждое слово, произнесенное второпях. Амин слушал, приоткрыв рот и непонимающе хлопая глазами. Но он был первым, кто вынес из всего этого сумбура решение:

— Надо заказать большую благодарственную службу во всех мечетях. Аллах так помогает нашему эмирату, а впереди будет столько всего непонятного! Надо обязательно хорошо помолиться, чтобы Аллах нам помог преодолеть все трудности и прояснил наши мысли для великих деяний!

Повисла тишина. Все переглядывались, не зная, что ответить, но как, ни странно его поддержал Ясмин.

— Амин прав, надо начинать с народа. Помощь духовенства здесь будет просто неоценима!

— Отец оставил мне список первоочередных дел и обязательных решений, — Салах достал из широких штанин сложенные в несколько раз листы, стянутые для удобства резинкой. — Здесь написано, чтобы я обязательно отправил Марка для организации освещения мечетей. Он уже завтра приедет домой вместе с Роном.

После этого разговор пошел тише и спокойнее, касаясь уже более практических областей. О создании школ и обучении в них детей вне зависимости от их происхождения. О возрасте, с которого стоит начинать образование, о методах образования, и необходимости введения помимо арабского еще и общепланетарного языка, как обязательного к обучению. Как ни странно, но именно Вилен первый сказал, что местный язык должен быть обязательно сохранен. Ведь на многих центральных планетах все население разговаривает только на общепланетарном, а с потерей языка, теряется самобытность самого народа. Все становятся обезличенными, как будто сделаны по одному шаблону.

Разговор сразу переключился на местные обычаи и праздники. И тогда к разговору подключился Айдан, он рассказал о том, как раньше проводили праздники. Как эмир участвовал во всех народных праздниках. Но в связи с тяжелым экономическим положением и с разбойными набегами о праздниках пришлось забыть, и вместо затрат на них закупать на «зиму» продукты и раздавать их в бедных районах, чтобы поддержать общину. Но в этом году туристы внесли такое оживление в торговлю, что о голоде уже не стоит переживать, и может, действительно стоит устроить большой праздник после благодарственной молитвы?

— Завтра сын приедет, — Ясмин встал со своего места, — я отправляюсь спать, хочу завтра быть свежим!

Ясмин всем церемонно поклонился и отправился в спальню. Салах проводил его голодными глазами. Этот взгляд не остался незамеченным, и все сразу стали прощаться и разбредаться по своим комнатам. Последними ушли Айдан с Амином. Жада еле вытащил из комнаты оми, у которого появилась еще одна идея. Он захотел обязательно сшить всем праздничные одежды одного цвета. И надо было срочно обсудить цвет и фасон. Салах поцеловал возбужденного оми в щеку и пообещал обязательно обговорить с ним на днях его пожелания к празднику.

Когда Салах переступил порог спальни, на него сразу набросился обнаженный Ясмин, который начал его судорожно раздевать. Альфа накрыл его дрожащие руки своими и, выдержав паузу, со всей серьезностью сказал:

— Дорогой, я же сказал, что твои желания важны для меня, и я поддержу тебя во всех твоих начинаниях! — Салах нагло улыбнулся, распуская пояс собственных штанов, — поддержу и в этом!

Альфа подхватил супруга и попытался поцеловать, но в ответ получил кулаком в грудь и смешок в шею.

— Порой твоя наглость, может соперничать только с твоей красотой!

Салах вывернул шею, пытаясь взглянуть со всей серьезностью в глаза Ясмина.

— А как же мой ум? — Салах прикусил губу, будто в обиде, подняв трагично брови, — А сила? А выносливость?

— М-м-м, выносливость, говоришь? — омега хищно улыбнулся, — вот сейчас мы ее и проверим!

Комментарий к Планы

https://vk.com/photo265570678_378342568

https://vk.com/photo265570678_378342611

https://vk.com/photo265570678_378342669

https://vk.com/album265570678_217111091

https://vk.com/photo265570678_378342695

https://vk.com/photo265570678_378342595

========== Тени ==========

Салах и Ясмин уснули только на рассвете и поэтому проспали почти до обеда. Салах проснулся только, когда услышал голос визиря за дверью. Он постарался выбраться из кровати, не разбудив омегу, но Ясмин спросонья притянул его за руку обратно для утреннего поцелуя. Пока довольный альфа в совершенейше благодушном настроении одевался, Ясмин потягивался, лежа в кровати. Во всем теле была такая приятная усталость, что вставать совершенно не хотелось. Но внезапно он вспомнил, что сегодня приезжает сын и резко вскочил на кровати. Рон уже должно быть подъезжал к городу, а от него пахнет сексом и потом!

В итоге Ясмин выскочил из комнаты первым и, едва не сбив с ног визиря, бросился в купальню, давая на ходу Азизу распоряжение принести в комнату завтрак, вернее, ранний обед, а ему в купальню — сменную одежду. Дэйчи успел вымыться и причесаться, когда Азиз сообщил ему, что приехал багги с Марком и Роном. Омега успел закутать чистые волосы в шейлу и неспешной походкой выйти навстречу сыну и Марку.

Марк был одет, как все беты, в хлопковые штаны и джалабию, только его белая жилетка была расшита не цветной тесьмой, а золотой канителью. А вот Рон был одет, как местная знать. Поверх штанов и туники на нем был расшитый шелковый халат и в тон ему мягкие сапожки. На голове у него была белая гунтра и позолоченный игаль.

Марк церемонно поклонился супругу наследника, а Рон с громким криком бросился в папины объятия. Дэйчи с нежностью прижал к себе сына. Как хорошо, что он уже вернулся!

Они втроем присоединились к обедающему Салаху и надутому визирю, который ковырял ложечкой мороженое в креманке. Марк отказался от еды, поскольку успел поесть перед выездом домой, а Рон, схватив мороженое, стал торопливо рассказывать о последних событиях, которые происходили в городе Саида. Он размахивал камерой и объяснял, что он все заснял для Ошая, чтобы порадовать того по приезду на Землю. Саид, оказывается, тоже уехал на заседание Совета Преданности, а Шади силами гарема приготовил для Ошая концерт, но Салах его не увидит, потому что он пообещал, что никому из альф его не покажет.

Именно это и услышали Айдан с Амином, пришедшие поздороваться с Ясмином и Салахом. Идея показать Ошая свое мастерство заняла их воображение. Они еле дождались момента, когда смогли утащить Рона к себе в гостиную, где и уговорили показать им то, что приготовил Шади для Ошая. Рон долго не ломался и, сбегав к своим вещам, принес диск с записью, после чего весь гарем Айюба, усевшись плотной группкой, просмотрел его. Представление соседского гарема им понравилось, и они загорелись идеей сделать свое, еще лучше!

Ясмин постоял на пороге, наблюдая, как Рона втянули во все эти споры, как независимого арбитра и будущего оператора. Омеги сразу стали показывать и объяснять, как они смогут обойти омег Саида. Дэйчи только махнул рукой. Чем бы дитя ни тешилось, лишь бы далеко не убегало! Сын рядом, и он сможет его видеть, хоть время от времени, остальное же не имело значения. Когда на обед пришли Сашши и Вилен, омега со вздохом ушел в свою гостиную.

Навстречу ему из гостиной выскочил визирь, вслед которому неслось грозное рычание Салаха. Визирь вместо списка уважаемых и успешных людей города вновь попытался подсунуть на рассмотрение наследнику отвергнутых вчера кандидатов. Ясмин послал Азиза за Марком и Аланом, и после этого все дружно сели обедать. Из соседней комнаты гарема раздавался смех и звуки музыки. Салах недовольно нахмурился. Вскоре двое друзей присоединились к обеду.

После обеда Салах рассказал Марку о том, что надо срочно провести свет в мечетях. И все работы должны быть закончены к празднику Маулид ан-Наби, который будет через две недели. Это очень важный праздник — Ночь рождения пророка Мухаммеда. В эту ночь в мечетях будет большое богослужение. Маулид состоит из чтения молитв и слов поминания Аллаха, славословия пророку, стихотворных повествований и лекций о его жизни и рождении, поэтому очень важно, чтобы к этому времени в мечетях был свет Ошая.

Марк задумался, а Салах дал ему день, чтобы он просчитал все, что ему необходимо. Бета пожаловался, что у него маловато людей для такой срочной работы. Салах заверил его, что в каждой мечети найдется достаточное количество добровольных помощников. Марк засуетился и побежал осмотреть предстоящий фронт работ, а заодно расспросить имамов на предмет того, что бы они хотели, и есть ли какие-либо правила и ограничения.

Сашши углубился в полученные с почтой письма от родственников и просьбу-инструкцию от института. Вилен собрался на занятия с маленькими учениками в городе. Алан побежал на склад пересчитывать остатки светодиодных лент и всевозможных светильников. И вскоре в гостиной остались только Салах и Ясмин.

— А чем бы ты хотел заняться, любовь моя? — Салах поиграл бровями, явно намекая на продолжение ночных подвигов.

— Я хотел бы съездить к северному городу, — Ясмин выжидательно посмотрел на мужа. Попа у него зудела, еще не отойдя от ночных баталий, и хотелось чего угодно, только не продолжения. — Кто-то обещал меня туда свозить. И заодно можно покататься на маленьких багги и проверить, как с ними освоились альфы…

— Да! Точно! — глаза альфы засверкали в предвкушении. — Поехали!

Ясмин быстро надел верхнюю одежду и заколол в волосах шейлу, чтобы она случайно не слетела с волос. Салах взял с собой оружие и ожидал супруга в дверях гарема. Ясмин только успел, заскочив на порог гостиной Амина, предупредить сына, куда они уезжают, но Рон, услышав, куда они едут, вырвался из загребущих омежих лапок и побежал вслед за папой. Салах с сомнением посмотрел на Рона, тот быстренько надулся, как хомячок, и Салах, вздохнув, согласился взять его с собой. Только ради Ошая! Чтобы непоседливый Рон смог сделать запись того, что осталось от северного города.

Альфы, оказывается, были почти все за городом, и рассекали по пескам на юрких машинках. Салах быстренько подхватил альф в охрану и почти побежал к друзьям-товарищам. Ясмин постарался не перейти на бег с такими темпами, и только Рон без всякого смущения бегал по улице, как спаниель, спущенный с поводка.

Когда маленькая процессия домаршировала до городских ворот, то в глаза сразу бросилась толпа альф и еще бОльшая толпа городских зевак. Всем было очень интересно, как альфы ездят наперегонки по пескам, подпрыгивая на верхушках дюн и поднимая песчаные фонтаны из-под колес. У Салаха сразу же загорелись глаза. Усама, увидев наследника, только свистнул, и все быстро вернулись обратно. Альфа отобрал из своих подчиненных наиболее умелых водителей. Ясмин уговорил Салаха пустить его за руль, посадил в свое багги Рона и пообещал, что все будет хорошо.

Салах потребовал, чтобы супруг продемонстрировал свои навыки езды, и Дэйчи с удовольствием забрался за руль маленькой машинки. В песок были воткнуты колышки, мимо которых надо было проехать, а также между тех, которые изображали ворота. Альфы с сомнением посмотрели на омегу за рулем. Но у Дэйчи, в отличие от альф, был реальный опыт управления автомобилем в городских условиях, поэтому все эти колышки вызвали у него только улыбку. Он резво проехал по всей учебной дистанции, не зацепив ни один из колышков. Альфы только заулюлюкали от восхищения, к ним присоединились и городские зеваки. Дэйчи покраснел от таких местных «аплодисментов». Ему было очень непривычно, что такие элементарные навыки могут вызывать у кого-то восторг.

Салах, гордый успехами супруга, разрешил Рону забраться в машину к папе, и вскоре процессия из двадцати двух машин мчалась по направлению к руинам соседнего эмирата. Ясмин старался держаться в первых рядах машин, чтобы не попадать под шлейф пыли поднимаемый их колесами. Он отругал себя, что не подумал об очках. Хорошо, что абая закрывала лицо, отсекая как респиратор пыль, летящую по открытым бокам машины. Рон по примеру альф закрыл лицо концом гутры, совсем как настоящий бедуин. Он вцепился в раму багги и только подзадоривал папу, чтобы он обгонял альф. Но Дэйчи, будучи благоразумным человеком, старался ни в коем случае не обгонять Салаха, но не позволял обгонять себя другим.

За всеми этими гонками омега и не заметил, как они долетели до пустого города. Было очень странно, подъезжая, не видеть людей, которые бы толпились у ворот или расхаживали по городским стенам. Прежде чем остановиться, они объехали город по периметру. Альфы разыскивали следы на песке, но вокруг были только наметенные ветром барханы.

Проезжая вокруг стен, Ясмин с ужасом увидел кусок оплавленной кладки. Это было похоже на оплавленную свечу из воска. Камень на стенах застыл потеками. Объехав круг и вернувшись к своим следам, альфы решили пройти внутрь и осмотреть разрушения внутри стен.

Легкий ветерок принес запах то ли горелых проводов, то ли резины и еще очень странный запах, горьковато-сладкий, чем-то напоминающий запах гречишного меда с легкой примесью донника. Альфы выбрались из багги и, захватив с собой веревки и воду, пошли к открытым городским воротам, вернее, к тому проему без створок, что раньше был воротами. Рон прилип к камере и внимательно водил ею по сторонам.

Несколько разведчиков скользнули вперед с маленькими приборчиками в руках, потом один из них, вернувшись назад, показал жестом, что все безопасно, и можно заходить внутрь. После этого еще несколько альф прошли вперед, а следом за ними уже двинулись Салах и омега с Роном.

Дэйчи старался смотреть под ноги, поправляя время от времени Рона, который рассматривал мир вокруг через глазок камеры, совершенно не заботясь, куда наступает ногами. А тем не менее смотреть под ноги было просто жизненно необходимо. Поверхность мостовой была усыпана оплавленными кусками камней, которые поблескивали стеклянными разводами, как будто были мокрыми. Ноги скользили по мостовой, как будто по тонкому слою льда. Дэйчи попытался оглядеться, но ничего не увидел, кроме голых каменных стен с темными провалами вместо дверей. Похоже, в городе не осталось ничего деревянного, только оплавленный камень.

Через какое-то время они вышли на площадь, в центре которой было почему-то озеро. Все замерли, оглядываясь. Дэйчи, отпустив пояс Рона, тоже огляделся. То, что с первого взгляда казалось площадью с озером, на самом деле было большой воронкой от взрыва. Все дома были оплавлены, как будто внутри был большой пузырь с огнем, который оплавил стены домов в причудливый контур. Целый городской квартал был будто слизан с поверхности земли.

Это было страшно. Дэйчи вдруг понял, что никакой фильм ужасов не может сравниться с тишиной мертвого города. Было настолько тихо, что, казалось, омега слышал дыхание всех альф. И только сладковато-приторный запах добавлял диссонанс в общую картину. Казалось бы, здесь должно было пахнуть горелым деревом, а не запахом горелой проводки напополам с запахом меда. В конце концов, за столько дней в городе должен был появиться запах разлагающихся трупов. Дэйчи провел детство в деревне и не раз натыкался на тушки животных с характерным запахом, но в городе не было ничего подобного.

— А где все тела? — Дэйчи непонимающе посмотрел на Салаха. — Ведь в городе были люди…

Рон развернул камеру и посмотрел на папу сквозь глазок камеры.

— Вся органика испарилась от такой температуры, — Салах говорил тихо, но его было хорошо слышно, Рон перевел камеру на него. — Температура была такой, что камень таял и плавился. Поэтому и дерева не осталось. Ты же видишь, пропали все окна и двери. — Салах вздохнул. — Хорошо, что эти термобомбы запретили. Хотя они, наверное, даже не поняли, что произошло…

— Почему ты так решил? — Дейчи с недоумением посмотрел на мужа.

Салах только махнул рукой в проем бывшей двери. Омега аккуратно проскользнул посмотреть, что же там такого увидел альфа. Когда-то это был внутренний двор, по всей видимости, богатого дома. Внутренняя колоннада поддерживала балконы второго этажа. Посередине стоял пустой фонтан в стеклянных разводах и перекореженный с одного бока. Как будто он начал плавится, а потом передумал. На противоположной от двери стене было очень странное граффити черной краской. Омега подошел рассмотреть его ближе.

На стене были видны несколько силуэтов крупных мужчин и силуэт сидящего подростка. Еще два граффити стали видны, когда он подошел к лестнице, и еще несколько на втором этаже. Запах уже не меда, а жженого сахара пробирался под одежду и впитывался в кожу. Граффити были такие реалистичные, что Дэйчи подошел к стене и тронул одно из них рукой. На ощупь граффити были не из краски, а похоже из жирной сажи. Дэйчи поднес руку к абая, которое зарывало лицо, и попробовал понюхать. Сажа пахла сладкой подгоревшей карамелью.

— Видишь, они даже не успели испугаться, — голос Салаха был деланно спокойным и подчеркнуто равнодушным.

От неожиданности омега вздрогнул и еще раз посмотрел на стены. И только спустя несколько минут на него обрушилось ПОНИМАНИЕ.

— Все, что от них осталось, — Салах посмотрел на позеленевшего супруга, — это тени на стене.

Ясмин едва успел сорвать с лица край шейлы, когда его вырвало первый раз. Сладковатый запах сажи стал резче и призывнее. И его опять рвало и рвало, как никогда в жизни. До спазмов, до головокружения. Когда внутри уже не осталось даже желчи, Дэйчи хотел утереть слезы, которые невольно выступили из глаз, но увидев на пальцах следы сажи, он снова согнулся, содрогаясь от спазмов. С каждым новым позывом омеге казалось, что его просто вывернет наизнанку.

Салах стоял рядом и поддерживал омегу, пережидая, когда все закончится. Увидев следы сажи на омежьей руке, он снял с пояса флягу с водой и тщательно промыл руку. Потом дал попить. Следом Рон принес еще одну флягу, и Салах заставил Ясмина умыться. Они долго стояли во дворе, обнявшись, пока у Ясмина не закончилась паника, и он не перестал дрожать всем телом.

Рон испугался, но, как ни странно, не самих силуэтов на стене, а реакции на них папы. Глядя на папу, он сам был близок к истерике. Дэйчи притянул сына к себе, и Салах накрыл их сверху руками, как ангел крыльями, даря покой и уверенность в том, что все будет хорошо. Рон заглядывал папе в лицо и шептал, что все хорошо, и беспокоиться не стоит. И Дэйчи вдруг отпустило. Ему стало легче, когда он почувствовал, что и сын, и альфа рядом. И все действительно будет хорошо.

— Ладно. Если тебе стало легче, то давайте вернемся домой, — Салах погладил по спине омегу и подмигнул Рону. — Сможешь сам вести багги, или придется учить Рональда?

У Рона загорелись от восторга глаза. Ему позволят вести багги! Дэйчи улыбнулся, надо же какой тонкий трюк, чтобы отвлечь ребенка. И довольно поцеловал Салаха в щеку. Рон сразу стал подпрыгивать на месте и уговаривал всех возвращаться домой. Ну чего еще они здесь не видели?

Дэйчи согласился, что самое интересное они уже увидели и, пожалуй, действительно можно вернуться домой. Но стоило только омеге закрыть лицо шейлой, как в нос ударил приторный запах жженой карамели, и его опять скрутило рвотным позывом. Откинув шейлу и отдышавшись, он посмотрел виновато на мужа.

— Я даже не представляю что делать, — Ясмину действительно было неудобно. — Я не могу закрыть лицо тканью, у меня просто сердце останавливается от ужаса. Разреши мне вернуться в эмират с открытым лицом.

— Но тогда все увидят, какой ты красивый! — Салах ревниво раздувал ноздри, но Рон в ответ только захихикал. — Это нарушение закона — открывать лицо меченному омеге. Он принадлежит своему альфе, и только он может наслаждаться его красотой!

— Салах, — Дэйчи отвесил подзатыльник сыну и, вздохнув, посмотрел на мужа. — Омега не может САМ открыть лицо. Но ты можешь дать мне разрешение ходить с открытым лицом не только перед бетами, но и перед альфами твоего эмирата. Ты же их называешь братьями! Это такое варварство наказывать их за то, что они увидят омегу брата!

— Но… — Салах хмурился, не находя слов.

— Салах, ты современный человек! — Дэйчи цеплялся за одежду альфы и говорил скороговоркой, чтобы успеть сказать все. — Я столько лет ходил с открытым лицом, что вдруг начинать его прятать это… это так, неправильно! И потом, я же не уговариваю тебя открыть лица всех омег! Только мое! Ты, как мой муж, можешь мне это разрешить. Этот жест будет символом доверительных отношений! И я могу закрывать его перед чужими альфами! А твои альфы, они же практически члены семьи!

— Отец! — Рон отбежал в сторону и поблескивал глазками подальше от папиных подзатыльников. — Вы ведь все равно вернетесь на Землю, а там папа не будет прятать лицо под платком. Получается, что чужим альфам на Земле можно, а своим нельзя?

— Салах, ну пожалуйста! Я просто не вынесу, если сейчас закрою лицо! — омега с такой мольбой смотрел в лицо своего мужа, что тот только тяжело вздохнул.

Салах впал в ступор от подобного заявления и стоял, раздумывая и шевеля бровями от тяжелых мыслительных усилий. Потом вздохнул и вышел к альфам, которые стояли на почтительном расстоянии от проема дверей. Он еще раз тяжело вздохнул и сказал:

— Я, Салах ад-Дин, разрешаю своему любимому супругу, Ясмину ай Салах, ходить перед альфами эмирата Ад-Дин с открытым лицом в знак доверия к его любви и в ответ на его просьбу! Ясмин, любовь моя, иди к нам! — Салах протянул руку к проему, где в темноте арки стоял омега.

Из тени вышел вначале Рон с камерой, он показал отцу восхищенно поднятый вверх большой палец в знак восторга, а потом начал снимать, как из темноты перехода показался смущенный папа с открытым лицом. Альфы склонились в поклоне перед супругом наследника, а потом с интересом посмотрели на омегу, чьим характером и поступками они уже давно восхищались и ставили в пример жителям эмирата.

— Ох, не смотрите на меня! — Дэйчи смущенно прикрыл глаза рукой. Альфы, испугавшись, склонились в поклоне, ожидая наказания за дерзость, но в ответ только услышали смешок и растерянный голос. — Я сейчас зеленый и совсем не красивый, лучше вы на меня потом посмотрите, когда я не буду похож на зеленую лягушку!

Альфы только ухмыльнулись образчику омежьей логики, а Салах притянул омегу к себе и поцеловал в висок.

========== Вилен, Юстиниан и все- все-все ==========

Рон с удовольствием вел багги вместо папы. Ясмин сидел рядом, наслаждаясь азартом в глазах сына. Из-за летящего песка он все же был вынужден прикрыть лицо шейлой, к счастью, от ветра, бьющего в лицо, запах выветрился из одежды и уже не вызывал рвотных позывов.

Все собрались на обед. Ясмин решительно отказался от еды, несмотря на совершенно пустой желудок. От вида и особенно запаха еды его все еще немного подташнивало. Рон во время обеда красочно рассказывал о том, как интересен северный город своей жуткой постапокалиптической красотой и о том, что отец разрешил папе появляться перед альфами эмирата с открытым лицом. Ясмин пил только воду и слабо улыбался, а потом ушел в спальню и, свернувшись калачиком, постарался уснуть. Салах посидел рядом и, удостоверившись, что омега заснул, вышел из комнаты.

Во время обеденного намаза жителям объявили, что в этом году Маулид ан-Наби будет проводиться с небывалым размахом. Мечети будет освещать свет Ошая, и сладости не будут продаваться, их раздадут детям совершенно бесплатно. Всем жителям предписывалось позаботиться о праздничной одежде и подготовке к празднованию.

Город довольно гудел после вчерашней торговли. Несмотря на то, что вместо двух ожидаемых автобусов с туристами, прибыло три, товара все равно хватило всем. Торговцы довольно потирали руки и спешили договориться с ремесленниками о новых поступлениях. Все только и говорили об успешной торговле и ожидаемом празднике. Салах отправился в ближайшую мечеть в надежде увидеть там Марка.

Так и вышло. Марк стоял рядом с группой имамов, они внимательно рассматривали купол мечети, как будто видели ее в первый раз. Марк держал в руках блокнот, куда время от времени что-то записывал. Салах пошел к ним навстречу, в надежде услышать, о чем они говорят и возможно участвовать в принятии решения.

Сбоку от входа в мечеть он вдруг увидел иноземца. Он был одет в белый брючный костюм, на голове у него красовалась широкополая шляпа. На шее у него висела профессиональная камера. Салах решил, что это журналист и решил его проигнорировать. Но судя по всему, у гостя были другие намерения. Он явно собирался поговорить с альфой, но увидев, что тот направился к группе священнослужителей, отошел к стене в надежде дождаться более подходящего для разговора времени. Салах сразу же выкинул его из головы и полностью погрузился в обсуждение возможных вариантов освещения мечети.

Вариантов было множество: от классического освещения с заменой масляных светильников на электрические до суперсовременной точечной подсветки. Кроме этого, Марк предлагал сделать наружное освещение здания мечети в ночное время. Он уверял, что будет очень красиво и торжественно. Имамы начали спор о правильности освещения мечети в ночное время, который сразу вылился в богословский диспут о красоте и целесообразности. Марк расслабленно ожидал вердикт. Он уже привык, что на Сабахе торопиться не стоит, а вот Салах, наоборот, хотел быстрого решения.

— САЛАХ! — по двору бежал перепуганный Вилен, подобрав полы верхней абая, чтобы не запнуться. — Салах! Он здесь! Он никуда не уехал! Он остался в гостинице!

Вилен, добежав до альфы, вцепился в отворот его халата и уткнулся лбом ему в грудь, ища защиты. Все во дворе опешили. Альфы-охранники, сопровождавшие Вилена, оторопев, застыли в нескольких шагах позади него. Салах страдальчески закатил вверх глаза и тяжело вздохнул. Потом развел руки, повернув их ладонями вверх, и достаточно громко и внятно спросил:

— В и л е н, ты решил присоединиться к моему гарему? — Салах выразительно посмотрел на рыдающего омежку. — Я думаю, Ясмин не будет в восторге от подобного предложения, но если ты настаиваешь…

— Нет, что вы, — Вилен хлюпнул носом и непонимающе уставился на мужа Ясмина.

— ТОГДА ОСТАВЬ МОЙ ХАЛАТ В ПОКОЕ И СДЕЛАЙ ДВА ШАГА НАЗАД! — рявкнул на него альфа. — Ты хоть понимаешь, что творишь?

Вилен испугано отскочил в сторону и с интересом посмотрел на гневного Салаха.

— Ну, ты же муж Ясмина, значит, поможешь мне! Он же… — Вилен беспомощно огляделся по сторонам, пытаясь понять, что он сделал не так. — А что такого? Я что-то не то сделал?

— Я смотрю, ты нашел себе альфу, а он не очень-то стремится тебя удержать?

Приезжий мужчина внезапно оказался рядом и с ненавистью рассматривал Салаха. Охрана Вилена сразу бросилась наперерез незнакомцу. Охрана Салаха подбежала и встала по бокам. А Вилен, услышав голос мужчины, взвизгнул и бросился за спину Салаха, судорожно схватившись за его халат.

— ОТПУСТИ МОЙ ХАЛАТ! — с расстановкой произнес Салах, и, увидев непонимание на лице омеги, пояснил, — иначе вечером окажешься в моем гареме наложником!

Вилен отпрянул от Салаха, как от прокаженного, вытирая свои руки о полы своей одежды и с ужасом глядя на Салаха. Он выставил вперед кулаки, приготовившись к драке.

— НИ ЗА ЧТО! — Вилен набычился, выставив вперед челюсть и с ненавистью рассматривая Салаха и незнакомца. — Живым не дамся! Я буду бороться за свою свободу и независимость!

— Да на здоровье! — фыркнул в ответ Салах, а Вилен моргнул несколько раз, совершенно растерявшись.

— Представьтесь, — Салах надменно посмотрел на чужака.

— Юстиниан Вителли, — альфа с вызовом посмотрел на Салаха. — Я жених и ПАРА Вилена! Этот несносный ребенок сбежал прямо с бала, на котором было объявлено о нашей помолвке!

— Я вернул кольцо! — Вилен показал пальцы без единого украшения. — И записку оставил, в которой написал, что разрываю помолвку! Вы не можете заставить меня! Я не хочу и не буду! — омега закричал с надрывом, сжимая кулаки у груди. — Почему все решают, что будет лучше для меня? Я сам буду решать, что мне делать в этой жизни! И я уже не ребенок! — Вилен расплакался.

— Ребенок, ребенок, — Салах подошел и погладил Вилена по голове, как маленького, а потом, развернувшись, грозно посмотрел на замершего гостя. — Вилен — немеченный омега, находится на положении биби в эмирате Ад-Дин под покровительством моего супруга. — Салах вернул гостю надменный взгляд и громко добавил. — Вилен — гость в моем доме и находится под моей защитой!

— Но… — Юстиниан хотел возразить, но увидев, как Салах прищурился и поджал губы, обвел взглядом людей, стоявших на площади перед мечетью, замолчал и склонил голову.

— Проводите Вилена во дворец, — Салах махнул рукой альфам, и те пошли рядом с Виленом, который старался выглядеть независимо.

— Вилли, милый это глупо, — Юстиниан посмотрел на прошедшего мимо омегу и повел носом. — Мы же с тобой ПАРА! У тебя скоро течка, вернись ко мне, мы ведь созданы друг для друга! — Увидев, как дернулся омега, он пошел за ним, продолжая уговаривать ласковым голосом. — Вилли, любимый, ну что ты? Почему ты уехал, нам ведь было так хорошо вместе! Чего ты испугался, дурачок? Давай поговорим!

— Раньше надо было говорить! — Вилен зло посмотрел на альфу в белом костюме. — Я уже все решил! Я не хочу быть чревом, способным только на рождение потомков! Я умный и хочу сам решать, что мне делать! Хочу карьеру и интересные дела. А если тебе нужен тупой инкубатор только для того, чтобы вынашивать детей, а потом утирать их сопливые носы, то поищи кого-нибудь другого!

Вилен надменно вздернул нос и ушел. Следом за ним шли его охранники. Альфа посмотрел ему вслед, даже не делая попыток вернуть омегу, и с досады топнул ногой. После того как Вилен скрылся за поворотом, он развернулся и посмотрел на Салаха тяжелым взглядом.

— Я бы хотел обсудить с вами нашу ситуацию, — Юстиниан оценивающе посмотрел на Салаха.

— Нашу? — Салах поднял бровь и ухмыльнулся. — Меня с вами ничего не связывает! И, вообще, я занят! Хотите поговорить — подайте секретарю прошение об аудиенции! Итак, хазраты, — Салах развернулся к Марку и замершим имамам, — на чем мы остановились?

Салах, как ни в чем ни бывало, продолжил разговор об освещении мечетей. Отдав несколько окончательных распоряжений и не дождавшись возражений у растерянных имамов, он коротко склонил голову в поклоне перед имамами и ушел. Юстиниана подобное поведение наследника, похоже, развеселило, он хмыкнул и пошел следом. Он шел следом за Салахом, до гостиницы, которой владел брат Салаха. У входа Салаха сразу подхватили и утащили во внутренний дворик ресторанчика, где сразу начали пичкать едой, одновременно расспрашивая, как дела у оми.

Салах каждый раз, оказываясь в гостях у брата, удивлялся, как он похож на оми. Хотя возраст наложил на него уже свой отпечаток, но все равно брат в свои тридцать лет был красивым мужчиной с лукавыми, как у оми глазами. Братья разговаривали до вечернего намаза. Салах пожаловался, что не может набрать в совет Дивана толковых людей и спросил, кого бы брат посоветовал из успешных торговцев и осевших караванщиков. А заодно пригласил брата присоединиться к нему и войти советником в Диван.

Брат был очень удивлен и растерян, он не ожидал подобного предложения и начал было отказываться, но Салах остановил его и попросил хорошенько обдумать его предложение. Брат, задумавшись, переглядывался со своим мужем, который застыл в дверях с открытым ртом.

***

Утром Салах убежал еще до рассвета, его вызвала городская стража. Ночью напали на шахтерский городок, и Салах умчался на багги с «дежурными» альфами на разбор происшествия. Дэйчи понял, что уже не уснет, оделся и вышел из комнаты. Решив поработать, он прошел в кабинет и увидел, что в комнате Сашши тоже горит свет. Друг сидел на кровати, уставившись в стену стеклянными глазами, и шевелил губами. Когда Дэйчи обнял его, он только вздрогнул от неожиданности.

— Не могу спать, — честно признался омега. — Айюб устал и расстроен. Он вчера злился так, что у меня тряслись руки, и я ничего не мог делать. Скажи, что я сам себя накручиваю и все придумал? Я устал… Все так тяжело и неопределенно! Я, наверное, уеду после того, как разберусь с тем оазисом. Умар очень толковый, он уже читает и пишет на общепланетарном языке. Я теперь пишу ему записки, что надо сделать и в какой последовательности. Он их собирает в папку и хранит. Так что, они будут ему подсказками после того, как я уеду. Жаль, не успею дождаться урожая винограда. Он только-только прижился…

Сашши поежился от утренней свежести и запахнул покрывало плотнее.

— Пойдем, искупаемся, — Дэйчи не знал, чем помочь другу, — а потом наедимся вкусностей и напьемся хорошего кофе. Будем его пить, пока глаза не выскочат из орбит! — Дэйчи обнял его за плечи и потянул на выход. — Помнишь, мы с тобой мечтали, когда дети были маленькие? Вот бы выспаться, а потом наесться сладостей, так чтобы тошнить начало от сладкого! И кофе, море хорошего кофе! Чтобы пить и пить, а его бы меньше не становилось!

— Нет- нет, ты иди, — Сашши вырвался и закутался еще плотнее в покрывало. — Я лучше посижу. Когда вот так сидишь и мечтаешь о НЕМ, то на душе становится легче.

Дэйчи посмотрел внимательно на Сашши и тихо выскользнул за дверь. На пороге сидел зевающий Азиз.

— Передай Айдану, что мне надо с ним поговорить, но так, чтобы никто не услышал, — Дэйчи сурово посмотрел на Азиза, с которого сон слетел моментально.

Бета кивнул головой и выскользнул в сумрак наступающего утра. Позже он появился и махнул рукой, предлагая следовать за ним. Азиз вел его по пустым переходам. У потолка тускло горели лампочки. Дэйчи только сейчас понял, какой громадный объем работы проделал Марк в этом дворце. Свет был везде. Он включался, стоило только войти в коридор, и выключался за спиной. Было очень тихо, похоже, весь дворец спал с безмятежностью ребенка.

Впереди стоял тот самый пожилой бета, который сопровождал Айдана в путешествии по оазисам. Он кивнул головой и открыл дверь. В комнате сидел красиво одетый и аккуратно причесанный Айдан. Казалось, что он давно уже здесь их дожидается. При виде Ясмина у него на лице появилось такое удивление, будто он ожидал увидеть кого-то другого. Но когда Ясмин завел разговор о том, что происходило с Сашши, то вся наигранность слетела с омеги, как шелуха. Он смотрел цепким взглядом и задавал быстрые вопросы, бьющие прямо в цель.

Они быстро шли по переходам обратно. Айдан что-то негромко сказал слуге, и тот, кивнув головой, бросился в соседний коридорчик, скрываясь за поворотом. Айдан уверенно вывел их из лабиринта коридоров прямо к комнате Сашши.

— Идем, — Айдан подхватил Сашши под локоть, заставляя подняться. — Идем быстрее, пока все спят. Азиз! — Айдан посмотрел на бету. — Если кто-нибудь будет спрашивать Сашши, скажешь, что у него началась течка, и он в дальней гостиной, там же, и Вилен. У него вчера течка началась! И как только он домой дошел целым и невредимым? — пояснил он Ясмину. — Там весь коридор теперь пахнет цветами лимона. Очень похоже на ландыш, а я от них всегда чихаю! — заявил жада и потащил за собой слабо сопротивляющегося Сашши. — Говорят, что он вчера с женихом встретился и так испугался, что был согласен войти в гарем Салаха, лишь бы не быть с тем альфой!

— Что? — разозлился Ясмин, — к МОЕМУ Салаху? Вот ведь змей! Что так и сказал — возьми меня к себе в гарем? — уточнил Дэйчи, немного подумав.

— Он схватился за его халат! — объяснил жада. — Когда омега хочет сменить гарем, то ему достаточно подойти к альфе и взяться за полу его халата! Говорить ничего не надо, всем и так все понятно! Омега ищет защиты у другого альфы. Такое бывает, как правило, когда один альфа умирает, а наложников забирает наследник. Он входит в халате в гарем и те, кто хочет перейти к нему, просто прикасаются к полам халата. Так было у Саида. Обычно при живом альфе омеги увидеть чужого не могут, поэтому мысль о переходе даже не возникает.

— Я не понял, — Дэйчи растерянно остановился, — значит, если в халат Салаха вцепится омега, то он должен его забрать?

— Ну да! — кивнул жада и потащил Сашши дальше. — Ты не обратил внимание, что халат Салах надевает только тогда, когда отца нет дома, и он занимается делами вместо него? В обычные-то дни он бегает в штанах и рубашке, как остальные альфы. Халат — это своеобразный символ! Кто в халате, тот и может иметь гарем! Он хозяин в доме! Сашши, чтобы войти в гарем к сыну, тебе надо просто взяться за полу его халата! Даже Амин не сможет возразить! Это священный обычай. А Вилен дважды хватался за халат Салаха прилюдно! Хорошо, что у Салаха хватило мозгов в присутствии кади спросить его согласия, а тот сразу испугался, когда до него дошло, что происходит, и стал отказываться. Порой с вами, чужеземными омегами, бывает очень тяжело, вы многого не понимаете. Хотя, как можно не знать таких элементарных вещей?

За всеми этими разговорами Айдан затащил Сашши в небольшую комнату с широкой кроватью. Там его уже дожидался слуга с подносом, на котором стоял маленький графинчик и маленькая пиалка с налитым в нее бальзамом. Жада усадил Сашши на кровать и попытался напоить его из пиалки. Сашши мотал головой и мычал.

— Пей! Вот ведь глупый! — жада начал терять терпение и схватил Сашши за лицо. — Это же «счастливые сны»! — пояснил он омеге, заглядывая через глаза прямо в душу. — Ты чувствуешь сына, он чувствует тебя, вы своей тревогой друг за друга просто мучаете себя. Ты выпьешь это лекарство, и тебе будут сниться хорошие, легкие сны, тогда и Айюбу станет легче, он поймет, что у тебя все хорошо, и ты доволен. Он тоже успокоится и перестанет волноваться за тебя, а тебе полегчает вслед за ним! Ну же, пей!

Сашши сжал губы крепче и скептически посмотрел на жада. Тот в ответ только хмыкнул и выпил бальзам сам, протянув пиалку слуге, чтобы тот вновь ее наполнил. Сашши после этого посмотрел на Дэйчи и, увидев, как тот кивнул, выпил все до капли. Айдан забрался на кровать и потянул за собой Сашши.

— Посплю с тобой, — пояснил он, укладывая голову Сашши себе на плечо, — глупенький, ты ведь дыхание моего сына! — жада погладил Сашши по волосам и поправил покрывало, которым их укрыл слуга. — Я готов умереть, лишь бы у тебя все было хорошо! Если с тобой что-нибудь произойдет, то мой сын задохнется от боли и тоски. Спи ребенок, храни тебя Аллах! Я так хочу, чтобы у вас все было хорошо, но я даже не представляю, как быть! Все пришлые омеги умирают, и с эмиром в сытости и довольствии, или в борделе, дурные и не соображающие ничего от наркотиков. Приходит время, и они просто не просыпаются. Что же делать? Мне порой кажется, что с ума схожу, стоит только подумать о том, что нас ждет впереди! За что Аллах так наказывает наш род? И у отца, и у сына, дыхание с других планет! Но все в руках Аллаха! — жада сладко зевнул и улыбнулся. — Время еще есть. Будем радоваться сегодняшнему дню, а плакать, когда придет время для слез. Спи, дитя, сон твой будет легким, а пробуждение приятным! — жада поцеловал Сашши в лоб, тот уже спал, улыбаясь во сне.

Дэйчи будто очнулся, и обхватил себя за плечи. Холодно!

Боги, что же делать? Мысль о том, что все это рано или поздно закончится, свербила в мозгу, но он пытался об этом не думать. Страшно! Как оставить Салаха, такого родного и любимого? Да проще умереть! Дэйчи уселся в изножье кровати и схватился руками за голову, как от страшной боли. Что же делать? Как больно!

========== Каникулы ==========

Дни каникул летели быстрее, чем хотелось бы. Дэйчи погрузился в работу, Сашши появился в гостиной через три дня, выспавшийся и похорошевший. Его глаза опять светились мягким светом, на губах появилась легкая улыбка, а сам он опять стал прежним уютным и славным. Вилен появился на пятый день, похудевшим и несчастным. Волосы у него сильно отросли, и на голове уже была не стильная короткая стрижка, а воронье гнездо. Волосы у Вилена были жесткими и завивались крупными локонами, из-за этого они торчали в разные стороны. Но в то же время еще отросли не настолько, чтобы их можно было собрать в хвостик. Теперь каждое утро Азиз закалывал у него в волосах полсотни заколок и невидимок, а иначе волосы упрямо вылезали из шейлы.

Весь город был в курсе того, что один из туристов остался жить в гостинице. И это был не просто турист, а жених того самого умного омеги-биби, который учит всех грамоте. Город поделился пополам. Одни жалели альфу, который пытается вернуть благосклонность жениха, и даже пытались ему помочь, а другая половина полностью поддерживала Вилена. Ведь от хорошего человека из-под венца не убегают, наверняка, этот самый жених страшный негодяй и подлец. Пока первые жалостливо пытались помочь альфе, вторые устраивали ему каверзы и неприятности.

Весь город с восторгом наблюдал, как Вилен игнорирует альфу, подчеркнуто не замечая его, а альфа все равно продолжает с дотошностью сталкера преследовать омегу, пытаясь поговорить с ним. Пока первая половина умильно вздыхала и давала навязчивые советы жениху, звереющему от подобного участия, вторая половина, перегораживала ему дорогу, не позволяя приблизиться к учителю, «случайно» толкала его на улице, а потом удерживала его на месте, принося долгие и бестолковые извинения. На него периодически «не заметив», выливали помои, роняли с поребрика крыши вещи. Но за все неприятности извинялись и уверяли, что это вышло случайно и такое больше не повторится.

Жители города веселились, приглядывая за Виленом и Юстинианом, а потом, смакуя и приукрашивая события, пересказывали друг другу истории о гордом и умном омеге и незадачливом альфе, который решил во что бы то ни стало взять его в мужья. Каждая история перевранная, или сказать иначе, приукрашенная по-новому, все больше и больше становилась похожа на сказки Шахерезады, но это нисколько не смущало, ни самих рассказчиков, ни благодарных слушателей.

Юстиниан, тем не менее, не терял надежды на удачный исход и продолжал преследовать Вилена. Заодно он пытался встретиться с Ясмином, но омега всякий раз передавал через посыльного, что у него нет разрешения супруга на разговор с чужим альфой. Всякий раз слуга объяснял, что Юстиниан должен сначала встретиться с Салахом и взять у него разрешение на встречу с Ясмином. Но наследник был неуловим. Как бы его ни караулил у ворот Юстиниан, всякий раз наследник проскальзывал мимо. Впрочем, как и Вилен. Слуги, посмеиваясь над женишком, подсказывали омежке, у какого именно входа сегодня поджидает его незадачливый поклонник. И Вилен всегда выходил из других ворот в сопровождении охраны.

Вместе с похождениями незадачливого альфы, обсуждали решение принца-наследника взять в совет Дивана наравне со знатью самых уважаемых и успешных торговцев и даже одного хозяина гостиницы. Эти люди были не из знатных родов, и всем было интересно, как к подобному нововведению отнесется сам эмир?

Помимо этого вовсю шла подготовка к празднику. Люди шили себе праздничные одежды, на каждой кухне готовились специальные сахарные угощения: различные по величине сахарные фигурки «арусат ан-наби» — «невесты Пророка» — с бумажным пестрым веером за спиной и фигурки всадника с саблей в руке. Дети крутились рядом в надежде заполучить фигурку до праздника.

У Марка неожиданно появилось множество добровольных помощников. В каждой мечети каждый день его ждали помощники. Марку стоило только сказать, что и в какой последовательности надо сделать, как все срывались с места в желании помочь. Марк в каждой мечети оставлял своего ученика, который руководил помощниками, а сам только присматривал за исполнением и качеством работы. Поэтому работы по освещению мечетей шла очень быстро на радость всей общине. По мере готовности в мечетях загорался свет Ошая на гордость всем прихожанам. Вскоре по ночам не только внутренние помещения, но и каждый минарет, и каждый купол мечети был празднично освещен. По ночам город был освещен и, как маяк, был виден в пустыне издалека, даря надежду на отдых всем усталым путникам. Теперь уже в эмират приезжали соседи полюбоваться красиво освещенными мечетями и улицами. И с недавних пор даже по ночам было многолюдно, гуляли гости из других городов, любуясь диковинным светом на улицах и останавливаясь то в одном, то в другом ночном кафе, на радость торговцам. Гости пробовали диковинные замороженные щербеты и ясминчики, покрытые всевозможными глазурями.

Салах выделил Рону в сопровождение трех его ровесников-альф. И хотя они и выглядели намного старше, но это не мешало им вместе бегать по улицам, помогая Рону снимать самое интересное для Ошая. Рон с удовольствием снимал, и как украшают мечети, и как делают сахарные фигурки. Он вместе с новыми знакомыми заходил в дома к жителям, в лавки к ремесленникам и купцам, где их угощали вкусными финиковыми лепешками и разрешали снимать «для Ошая», как они живут и работают. А еще он снимал, как Вилен ведет занятия с детьми и взрослыми. И полные лавки торговцев, которые с удовольствием показывали свой товар и рассказывали, как хорошо стало жить, когда пропали злодеи из северного города. Рон снимал караваны, которые заходили в город и растворялись в людской толпе. И шумные базары, на которых продавали и меняли все на свете.

Салах старался успеть везде. Он озадачил новый совет Дивана, начав рассказывать о перспективах развития города, дополнительных возможностях пополнения казны и создания рабочих мест для жителей. Алан посоветовал начать разговор с новыми советниками именно с вопросов их собственного обогащения. Если они сами будут кровно заинтересованы в нововведениях, то не станут чинить препятствия при принятии новых законов. А, значит, и дело пойдет с самого начала быстрее, это потом можно будет подкорректировать амбиции и укоротить жадные ручки, чтобы не хватали больше, чем могут проглотить.

Очень кстати пришлась работа Макиавелли «Государь». У Дэйчи как раз была копия этой работы, сохраненная с одного факультатива по прикладной философии. Омега с удовольствием ее распечатал и отдал Салаху. Прочитав до половины, альфа сцепился с Аланом, споря об этичности такой власти и правильности подобных советов. Дэйчи смотрел на него с мягкой улыбкой. Какой тигренок, оказывается, идеалист! Жада, придя на звук возмущенного порыкивания внука, потребовал объяснений и выслушав тезисы Макиавелли, как ни странно, сразу же поддержал их, чем вызвал бурю негодования у внука. «А как же честь? Свое слово надо держать!» - кричал возмущенный наследник. И все повторялось заново.

Дэйчи посоветовал хотя бы дочитать книгу до конца. Жада потребовал себе копию книги. Дэйчи дал ему требуемое, и помимо этого еще пару работ Конфуция и трактат Томаса Гоббса «Левиафан». Дэйчи пожалел, что не сохранял все материалы, но, к сожалению, старый ноутбук обладал не самой большой памятью, и Дэйчи сохранял, как правило, не сами работы, а ссылки на них, чтобы было при необходимости проще их найти. А сейчас в отсутствии сети они были полностью бесполезны. Те несколько работ сохранились у него чудом, потому что он готовился к семинару и собирался их перечитать дома, чтобы найти наиболее подходящие для лекции цитаты.

С тех пор практически каждый вечер у них велись жаркие споры на тему «что такое хорошо, и что такое плохо»! Причем самое большое удовольствие от всего получал, как ни странно, жада. Он терял всю свою насмешливость и невозмутимость и, сверкая глазами, бросался в спор. Дэйчи старался не участвовать в спорах, он просто наслаждался, наблюдая за самим процессом и подкидывая время от времени цитаты, которые порой сами всплывали в голове. Он никогда не увлекался ни экономикой, ни политикой, его больше интересовала сравнительная культурология, которая, хоть и была связана с политическими течениями и вероисповеданиями, но касалась непосредственно литературы.

Когда Дэйчи начинал интересовать какой-либо поэт, то он изучал не только его биографию, но и эпоху, в которой тот жил, религию, которую он исповедовал, знаменитых людей, которые жили в одно время с ним. Это позволяло взглянуть на работы поэта не как на листы испачканные чернилами, а как на его слезы и боль души, запечатлённые на бумаге.

Однажды вместе с жада пришел Амин, но, не поняв сути спора, тихонечко ушел к себе смотреть с остальным гаремом сериал. Сашши только после этого перевел дух и опять заулыбался, включившись в разговор. Вилен в любом споре все сводил к ущемлению прав и свобод. И на поверку оказался сущим анархистом! Его тезисы добавляли огоньку в споры, а любой его язвительный выпад в сторону Сабаха, сводились к шутке ехидными комментариями Ясмина. Рон, открыв рот, слушал подобные перепалки, время от времени показывая Вилену, насколько прогрессивным Сабах становился с каждым днем.

В такие вечера сердце Ясмина пело от счастья, он совершенно забывал, что пройдет совсем немного времени, и любимый уедет, увозя с собой сына. А позже и ему самому придется покинуть эту планету. От таких мыслей сердце сжималось от боли, а Салах терял слова, внезапно оглядываясь на супруга с тревожным взглядом. Теперь каждую ночь они любили друг друга так жарко, будто в последний раз, словно утром они расстанутся навсегда. Неизвестно, откуда потом Салах брал силу работать целыми днями, но сам Ясмин, наплевав на все свои обязанности, самым бессовестным образом спал до обеда.

***

Накануне праздника вечером в гостиную пришел Марк с довольной улыбкой на лице. Он заявил, что сделал все, что мог и тем счастлив. Настроение у всех было благодушное и расслабленное. Неожиданно Алан достал карты и предложил «расписать пульку», как в старые добрые времена. Дейчи сбегал за конфетами, которые всегда были у Салаха для детей. Азиз поставил удобный столик.

Айдан отказался играть в карты, потому что это нехорошо, на конфеты или нет, но карты это нехорошо. И, поняв, что поспорить и покричать сегодня не получится, с недовольным видом ушел к Амину. Вилен и Салах сели вначале играть, но быстро сдались. Вилен ушел писать письмо родителям, а Салах улегся рядом с книгой, так чтобы смотреть на супруга. Его забавляло, как всегда спокойный и сдержанный Ясмин с горящими глазами пытается удерживать покер-фейс.

И все было бы хорошо, не достань Алан из кармана горсть шоколадных конфет. Омеги только судорожно вздохнули, сглотнув голодную слюну, и вот тогда началась серьезная игра, без всяких поддавков и шуточек.

***

Айюб возвращался в город уже в сумерках. Он очень удивился, увидев над городом мягкое сияние. Это было очень необычно и волнующе. Он, вообще, чувствовал себя счастливым, как ребенок. Поездка сложилась на удивление удачно. В самом начале у него был неприятный разговор в Совете Преданности, который, как ни странно, прошел легче, чем он ожидал. Проблема с заброшенным городом была давно известна, и количество расплодившихся в нем банд доставляло неприятности не только эмирату ад-Дин, но и другим соседям. Но в отличие от Айюба они не занимались борьбой с самими бандами, предпочитая охранять только свои границы. Они ругали и Айюба, по чьей вине город оказался обезглавлен, и Совет, что так и не смог найти преемника умершего эмира.

Большой Совет Преданности больше волновало не столько уничтожение проблемного города, сколько торговля с неверными. Оказывается, караванщики вместе с плитками разносили фантастические истории о нововведениях в эмирате: свете Ошая в домах горожан и ремесленных лавках, плитки, для которых не нужен горючий камень, а только солнечный свет. А еще о толпах неверных, которые получили разрешение посещать город и смущать умы людей золотом.

Айюба попытались втянуть в богословский спор о чистоте веры и излишних соблазнах. Все эти разговоры и дебаты опять грозились растянуться до бесконечности, вызывая гнев и раздражение Айюба. Но здесь очень кстати Саид рассказал о том, что в песках можно выращивать корма для животных и корнеплоды, для того чтобы кормить людей. Оказывается, у Айюба во дворце живет настоящий волшебник, который может рассказать, как заставить зацвести пески!

Эмиры повскакивали с мест и стали кричать, что это неправда! В песках не может ничего расти. Все пробовали время от времени что-нибудь посадить и вырастить, но вода, которой поливали, уходила в песок! В песке на солнце сгорало все живое! И тот кто говорит обратное – лжец! Саид схватился за ритуальный кинжал. Его посмели обвинить во лжи? Дело дошло бы до кровопролития, не вмешайся малый Совет, остудив горячие головы.

Айюб только не застонал от досады. Он не хотел делиться Сашши ни с кем! Он хотел, чтобы Сашши принадлежал только ему одному! Но рассказать о парниках, и не рассказать о Сашши было невозможно. Чтобы остановить возможное кровопролитие, Айюбу пришлось рассказать о Сашши, о парниках и капельном корневом поливе. Об урожае овощей и зелени, которые приносили парники. О кормовых сортах, которые великолепно себя чувствовали под палящим солнцем, своей сильной и густой ботвой защищая свои же корневища от солнца и сохраняя влагу.

Если бы об этом говорил один человек, то в его словах бы сомневались. Но об этом чуде говорили сразу два эмира! И многие загорелись желанием посмотреть на это своими глазами! Айюб разрывался от противоречивых желаний. С одной стороны ему хотелось всем рассказать, что этот волшебник-агроном на самом деле омега и его дыхание. Красивый и нежный Сашши! А с другой стороны хотелось спрятать его, как редкий бриллиант, в казну под охрану, чтобы никто даже тени его не увидел! Как показать альфам свободного омегу? Пусть и чужеземца, но редкостного красавца и, главное, такого хорошего специалиста!

А вдруг Сашши выберет себе другого альфу? Они ведь даже не разговаривали! Сашши такой красивый и умный, он понравится всем, но должен же он понимать, что они связаны друг с другом! Айюбу порой казалось, что у него в груди поселилась маленькая птичка. Эта птичка была связью с Сашши. Айюб теперь прекрасно чувствовал Сашши, каждое мгновенье он знал, как у него дела. В самом начале, когда он уехал, птичка в груди плакала и грустила, и альфе хотелось, наплевав на все дела, вернуться к нему! Прижать к груди и сцеловать слезинки с глаз. Перевернуть весь мир, лишь бы Сашши улыбался и не грустил.

А потом птичка успокоилась, став веселой и довольной. Айюба тогда тоже отпустило напряжение, которое сжимало ему сердце огненными тисками, не позволяя дышать и думать здраво. Каждую ночь засыпая, Айюб клал руку на грудь, где жила маленькая птичка, дарящая одним своим существованием радость. Айюб понял, как сильно он соскучился именно по Сашши, по его запаху, по его смеху, по его голосу.

Все внутри просто сжималось в предчувствии встречи. Вот он опять его увидит… увидит… И что? Они опять будут молча глядеть друг на друга… Айюб порой завидовал работникам теплиц, они могли разговаривать с Сашши хоть каждый день! У них были общие разговоры, а сам альфа ужасно терялся каждый раз, когда видел Сашши, как юнец, впервые увидевший омегу. Он не знал что сказать, все слова рядом с ним были так пусты и незначительны! Рядом с самым необыкновенным Сашши!

Айюбу никогда не приходилось добиваться расположения и благосклонности омег. Они появлялись в его жизни сами по себе, Айюб никогда не задумывался о том, чтобы что-то делать, привлекая их внимание. Наоборот, это омеги всегда боролись за его внимание и добивались его. Первых омег ему подарил отец на совершеннолетие, некоторые омеги рождались в городе и попадали в его гарем с разрешения оми. Он был дыханием отца, и не хотел видеть множество наложников в гареме Асада. До того, как наследник вошел в возраст зрелости, новых омег рожденных в городе отец раздаривал соседям к различным праздникам. А когда Айюб вошел в возраст, то все новые омеги доставались сразу же ему. Точно так же как и все те, которых присылали в дар из других эмиратов, независимо от того, присылали ли их отцу или сыну.

Ни один омега не вызывал у него таких эмоций, как Сашши. Айюб даже и не представлял, что можно испытывать такое по отношение к другому человеку. Айюб всегда воспринимал гарем вроде, как хамам. Полезно для тела, можно снять напряжение и приятно провести время. Наложники периодически беременели и рожали, это воспринималось обыденно, только рождение наследника радовало, ведь теперь будущее эмирата было обеспечено правопреемником! Неожиданной радостью стало рождение второго наследника, Айюб был благодарен за это Амину, но к самому омеге он не испытывал никаких чувств. Амин был пятым наложником, попавшим в его руки, и оставался с ним на протяжении всей его жизни, альфа привык, что он всегда рядом. Но он был таким же, как все остальные омеги. Если закрыть глаза, то его лицо сливалось с лицами других наложников, а с Сашши все было по-другому!

Айюб не знал, как подойти, как начать разговор первым. Да и о чем? Как сказать омеге, что…

Он сам себе не мог признаться, что чувствует к нему. Как рассказать о птичке, живущей в груди?

Комментарий к Каникулы

http://knigosite.org/library/read/20746

http://t2.gstatic.com/images?q=tbn:ANd9GcT3rkqhtpj6sTC_fIzv-sy1dpo6xD8Nah-f1bN_kYpnZE5Kx8n2vA - Древняя китайская пословица гласит:”Невидимой красной нитью соединены те, кому суждено встретиться, несмотря на Время, Место и Обстоятельства. Нить может растянуться или спутаться, но никогда не порвется.”

========== Время прощаться ==========

Айюб не стал сообщать о своем приезде заранее. Да и послать вперед было некого. Все вместе ехали на трех машинах. Если посылать вперед одну, то двум другим пришлось бы притормозить, а останавливаться, когда город был уже так близко, совсем не хотелось. Сердце рвалось вперед, быстрее к Сашши!

Вид ночного города приятно удивил Айюба и сопровождавших его альф. Проезжая мимо освещенной мечети, Айюб велел остановиться. Он вышел из багги и зашел в мечеть. Внутри было светлее, чем раньше днем. Город готовился к празднику. На улицах были растянуты флажки, висели маленькие бумажные фонарики, в которых завтра зажгут огоньки. На улицах было много прогуливающегося народа.

Все кланялись эмиру, желая ему и наследнику долгих лет жизни. Айюб только улыбался. Он был рад, что народ радостен и спокоен. Значит, у Салаха получается править мудро. А то, что он так много успел при подготовке к празднику, говорило о том, что народ его очень поддерживает. И это радовало!

Когда он зашел в гарем, то первое, что он услышал, повергло его в шок.

— Держи вора! Стой, сволочь! Поймаю, хвост оторву! Надо было кастрировать тебя, как всех домашних питомцев, сейчас не бегал бы так быстро!

— МЯУ! Помогите, хулиганы имущества лишают! МЯУ! На помощь!

— Не твое, не трогай! Отдай, кому говорю! Ворюга! Я их уже мысленно дважды съел! Отдай, они мои!

— Мяу! Они мои! Я их честно выиграл! Мяу! А вы просто лузеры, играть не умеете! Помогите!

— Я тебе сейчас покажу лузеров!

Айюб подошел тихо и, оставаясь в сгустившейся тени деревьев, заглянул в распахнутые окна гостиной Ясмина, испытав еще бОльший шок. Салах, как ни в чем не бывало, сидел у стены и, закрыв книгу, молча наблюдал за происходящим. А посмотреть было на что! По гостиной бегал Алан, сжимая что-то в руках. Следом за ним мчался Ясмин. Босиком, в развевающейся одежде и с растрепанными волосами. И как бы ни кричал Алан о помощи, убегать из гостиной он не стремился. Уворачиваясь от рук настигающего Ясмина, он продолжал метаться по комнате под заливистый смех Сашши.

Айюб забыл, как дышать, когда увидел счастливого и беззаботного Сашши. Но вот пробегая в очередной раз мимо Сашши, Алан получил подушкой в живот и с воплем кувыркнулся на пол. Сашши сразу прыгнул на него сверху и прижал коленом к полу. Следом навалился Ясмин, и вскоре двое омег вырвали из рук Алана горсть чего-то блестящего, что оказалось конфетами. Поделив быстро добычу между собой, они уселись прямо на Алана и начали поглощать лакомство.

Шоколад был растаявшим, поэтому омеги облизывали и фантики, и пальцы, перемазанные в шоколаде. Алан стучал по полу ногами и требовал, чтобы с него слезли и, наконец, освободили.

— Молчи, животное! — Ясмин довольно жмурился. — Дай насладится победой!

— Это не победа, а форменный грабеж! — не сдавался Алан, пытаясь сбросить с себя омег, — уберите, наконец, с моей спины свои костлявые задницы! Салах, ну скажи им!

— Я не вмешиваюсь в дела омег и их домашних питомцев! — Салах и не думал шевелиться. — Не надо было мяукать! Отдал бы им конфеты с самого начала и был бы цел!

— Что здесь происходит? — Айюб вышел из тени и посмотрел на замершую троицу посреди гостиной.

Алан только покаянно застонал и замер. Ясмин, как ни в чем не бывало, продолжал вылизывать пальцы, а Сашши покраснел и потупился. Он был такой милый! В уголке рта была крошка шоколада. Айюба будто ударили, он вдруг понял, что имел ввиду Ясмин, когда в первый вечер говорил о том, что в глазах любви любой недостаток становится достоинством. Эта крошка в углу рта — это не соринка, которую надо стыдливо смахнуть, это как приглашение попробовать. Лизнуть крошку шоколада в углу и с радостью погрузиться в этот самый желанный и зовущий рот. Смять нежные губы и испить их вкус.

Альфа, не удержавшись, шагнул ближе и увидел, как Сашши вскинул глаза с расширившимися зрачками в ожидании того, что сейчас произойдет.

— Любимый! — со спины на Айюба налетел Амин. — Как я скучал! Как мы все скучали! Правда, мальчики? — Амин сказал это куда-то в сторону.

Айюб оглянулся, на пороге стояли пятеро фаворитов и, блестя глазами, переминались с ноги на ногу в ожидании поцелуя и ласки. Альфа оглянулся на Сашши, но он уже встал и вышел через боковую дверь. Альфа только вздохнул.

— Я пыльный с дороги. И голодный. Салах, нам надо поговорить, составишь компанию в хамаме? — Айюб сделал приглашающий жест.

Салах с радостью поднялся навстречу отцу. Амин побежал распорядиться об ужине для мужа. Фавориты, кто, сделав умильную мордочку, кто, призывно облизнувшись, поплелись следом за Амином, не забывая вилять бедрами. Айюб в первый раз поймал себя на желании нарычать на свой гарем.

Пока отца мыли и растирали, Салах пересказывал ему, что он сделал и почему именно так. Разговор плавно перетек в гостиную, где альфа устало ужинал, продолжая слушать сына. Идея ему понравилась. Взять в совет нового Дивана людей не только из знати, но и простых горожан была очень мудрой и своевременной. Это щелкнет по носу старые фамилии, собьет с них спесь, а с новыми людьми, у которых мозги не закостенели, возможно будет легче заниматься новыми делами? Разогнать новый Диван под предлогом несостоятельности он всегда успеет. А ну как, из нового Совета получится что-нибудь путное! Заодно, приняв в Диван горожан, он может вдохновить всю общину, чтобы они не боялись нового.

Салах рассказывал о мечетях, и отец с удовольствием слушал, глядя на довольного сына. Ему понравилось и его хватка, и то, как он умеет разговаривать с народом, не возвышаясь над ним, но и не допуская панибратства. Эмир жадно вглядывался в своего наследника, ища перемены. Сын выглядел повзрослевшим, в его речи проскальзывали новые слова и обороты речи. Значит, учеба на Земле действительно пойдет ему на пользу. Если сыну так нравятся новые знания, то зачем его сдерживать? Айюб задумался, правильно ли было ограничивать в знаниях Саида? Но, подумав еще немного, он честно сознался сам себе, что если бы не приказ Ошая, он никогда бы не отпустил сына на чужую планету.

Из раздумий его вывела следующая фраза сына, которой он, похоже, заканчивал разговор:

- … если нам так нужны специалисты, то зачем их искать на чужих планетах, надо вырастить своих! Свои будут более заинтересованы в успехе! А если и накосячат, то по неопытности, а не по злому умыслу! Правда?

— Ты о чем? — Айюб устало потер лицо рукой.

Салах хотел вначале возмутиться, что отец его не слушает, но увидев черные круги вокруг глаз от усталости, устыдился и повторил то, о чем говорил в конце.

— Я тебе рассказывал, что увожу с собой двадцать семь человек, — Салах понял по глазам отца, что тот многое пропустил из его рассказа и вздохнув начал издалека. — На заседании совета Дивана мы приняли решение послать на учебу молодёжь, чтобы у нас были свои специалисты, и не было особой нужды искать чужеземцев. Оказывается, многие, как и ты, давали сыновьям домашнее образование с репетиторами! Вилен устроил им тестирование и отобрал двадцать семь человек. Он сказал, что если они смогут отучиться год на подготовительных курсах и подтянуть некоторые предметы, занимаясь дополнительно с репетиторами, то вполне смогут поступить в институты на Земле!

— Откуда так много? — усталость слетела с Айюба, и он сел ровнее, пытаясь осмыслить услышанное.

— Ну, они не все из благородных семей, в основном из купеческих, — Салах вначале отвел глаза, но потом строго посмотрел на отца. — Но это неважно! Это наши люди, и мы о них позаботимся!

— Но откуда так много? Я не ожидал такой цифры! — Айюб улыбался, наблюдая, как сын пытается отстоять то, во что верил.

— На самом деле их было больше сотни! — глаза Салаха счастливо сияли. — Но не все смогли пройти тесты Вилена. Я пообещал, что заберу на следующий год тех, кто сможет пройти тест. И я сдержу обещание!

— Я не против! — Айюб улыбнулся. — Я рад, что родители их отпускают на учебу. Хотя это очень неожиданно…

— Их отпускают, потому что они будут жить все под крышей моего дома! — Салах увидел, как нахмурился отец, и начал говорить быстро и горячо, в надежде высказать все прежде, чем его остановят. — В том доме, что мы сняли для моего проживания, раньше была гостиница! Мы с Роном занимаем пару комнат на втором этаже. На первом этаже живут слуги и охрана. А третий этаж стоял пустой. Там много небольших комнат! Как гостиничные номера: кровать, стол, шкаф. На две комнаты совместный санузел. Без изысков, но это даже лучше, что высокородных с нами почти не будет, стонать будет некому! Хотя придется взять с собой дополнительно людей и на кухню, и на уборку.

— А почему сняли именно такой дом? — удивился Айюб.

— Он стоит прямо напротив колледжа, где я учился. А теперь там будет учиться Рон. Я решил поступать в столичный институт, так что в другой город не буду переезжать. Пусть Рон спокойно доучится там, где привык! И это хорошо, что я остаюсь в Столице. Там много различных институтов, ребятам будет из чего выбрать! Они хотят быть агрономами, как Сашши, и учителями как Вилен, а еще несколько человек хотят поступать в медицинский. У нас в эмирате будут серьезные лекари! А правильней сказать, не лекари, а врачи!

— Я рад. Хорошо, что люди тебе верят и отпускают с тобой своих сыновей, — Айюб спокойно смотрел на сына. — Но ты понимаешь, какую ответственность ты берешь на себя?

— Отец, — Салах посмотрел на него с улыбкой. — Ты учил меня, как управляться с эмиратом. Неужели ты думаешь, я не справлюсь с мальчишками?

— Делай то, что считаешь нужным и правильным, — отец похлопал сына по плечу. — В любом случае, это будет для тебя хорошим жизненным опытом! Все, сын, я дома, можешь отдохнуть. Завтра такой праздник, ты так много сделал, чтобы он запомнился людям. Пойдем завтра в мечеть вместе?

— М-м, — Салах смущенно покусал губы. — Разреши в этот раз остаться дома. Просто я скоро уезжаю, почти сразу после праздника, и хотел бы провести оставшиеся пару дней с Ясмином. У нас почти совсем не было времени после того, как ты уехал, — Салах смотрел на отца с мольбой. — Я понимаю, что я должен быть в мечети вместе с тобой, но…

— Хорошо, — Альфа ущипнул наследника за щеку. — Я тебя понимаю. Ты хорошо потрудился. Я передам жителям, что ты хочешь помолиться в благочестивой тишине за всех путешественников.

— Да! Помолиться! — Салах развеселился. — Не могу обещать, что будет тихо, но моя молитва будет очень жаркой!

Отец рассмеялся, глядя в спину сыну, который бежал в свою комнату. Он встал и жестом остановил, вставшего с подушек Амина.

— Я устал и собираюсь сегодня ночью отдохнуть.

Альфа в полной тишине ушел в свою комнату. Наложники переглядывались, не зная, что сказать. Это было впервые, когда после такой долгой разлуки альфа не хотел ласки своих любимцев. Амин с тревогой посмотрел на жада. Тот в ответ пожал плечами.

Айюб зашел в свою комнату, у изголовья его кровати горел ночник. Все было готово для сна. Альфа разделся и, выключив свет, подошел к окну. Через прорези жалюзи он видел, как приветливо светится окно в комнате Сашши. Но вот огонек погас. Альфа почувствовал, как птичка внутри него грустит. Он лег в кровать и, положив руку на грудь, прошептал: «Спи, счастье мое маленькое, добрых снов».

Ясмин встретил мужа в спальне. Он пролистывал книгу, которую до этого читал Салах. Увидев супруга, омега молча, с улыбкой, откинул край покрывала. Альфе не было нужды в других приглашениях. Быстро раздевшись, он улегся рядом с Ясмином, с восторгом и явным наслаждением вдыхая его запах.

— Я бы хотел попросить у тебя подарок на праздник, — Ясмин отложил книгу и притянул Салаха к себе, обвив ногами и руками. — А потом ты попросишь подарок у меня, — омега выдохнул в приоткрытые губы альфы.

— Хорошо, — глаза Салаха потемнели, он попытался поймать ускользающие губы, но коварный супруг отстранялся дальше и дальше, - говори свое желание.

— Я хотел, чтобы ты поспал этой ночью, — Ясмин посмотрел на мужа выжидающе. — Я же видел, что с тех пор, как уехал Айюб, ты почти не спал. Я понимаю, что ты молод, и сил у тебя много, но я тебя прошу о подарке. Очень изысканном подарке, — омега улыбнулся. — Я бы хотел увидеть, как ты засыпаешь в моих объятиях. Хочу слышать, как ты посапываешь во сне, и чтобы первое, что ты увидел, открыв глаза, был Я!

— Потерять целую ночь любви? — Салах посмотрел скептически. — Ну, что хорошего во сне? Я же скоро уезжаю!

— Именно! — Ясмин поцеловал альфу в нос. — А у меня останется воспоминание, как ты спал, закрыв глазки, спокойный и довольный. Ну, пожалуйста, я, что, многого прошу? — Ясмин надул губы.

— Многого, — Салах с усмешкой поцеловал надутые губы. — Просто спать, когда можно сделать кучу приятных вещей! — но увидев, как недовольно нахмурился омега, сразу сдался. — Ты же знаешь, твои желания для меня ценны. Получай свой подарок!

Альфа устроил поудобнее голову на груди мужа и мужественно закрыл глаза, изображая сон.

— Боги, какие жертвы! — Ясмин поцеловал Салаха в щеку. — Даже страшно представить, что ты потребуешь взамен!

Глаза альфы распахнулись и сразу насмешливо прищурились.

— Я хочу, чтобы все дни до моего отъезда ты был только со мной! Никаких друзей и приятелей, только мой!

— Хорошо. Можешь забрать свой подарок уже сейчас, не дожидаясь праздника!

Ясмин мягко засмеялся и прижался всем телом к мужу. Они еще повозились немного, было очень странно засыпать не после бурного секса, а просто тихо обнявшись. Они наслаждались теплом тел друг друга. Салах зарылся носом в волосы Ясмина и думал о скорой разлуке. Как бы надышаться этим запахом впрок?

— Словно два старичка в одной кровати, — хихикнул в шею мужа омега, — как будто мы живем вместе сто лет, и секс нам уже совсем не интересен, — омега помолчал, а потом тихо произнес, — я хотел бы прожить с тобой сто лет…

— Не порти свой подарок, — Салах поцеловал Ясмина в лоб в самую кромку волос, — я тобой не смогу насытиться и через сто лет. Спи. Если ты скажешь еще хоть слово, я сорвусь и испорчу твой подарок, принявшись сразу за свой.

Они полежали еще немного, а потом незаметно заснули.

Пробуждение было нежным и страстным. Салах отлюбил своего супруга еще до восхода солнца, бережно и аккуратно, не оставляя привычных следов на тонкой коже. После утреннего хамама они вернулись в комнату, взявшись за руки, как дети, и не сводя друг с друга восторженных глаз.

В день праздника было положено поститься до захода солнца. Ясмин и Салах так и не поели в тот день до самого вечера. Они не могли оторваться друг от друга, пока в дверь не постучал Азиз, который принес праздничную еду. На подносе стояло много и сладкого и острого, но что поразило Ясмина так это большой чайник зеленого чая с жасмином! Омега держал в руках, наконец-то, большую чашку, в которой так красиво переплетались их запахи и вкусы! Это было так волнительно!

В городе начинались праздничные службы, с минаретов неслось пение муэдзинов. Улицы были украшены, довольные дети бегали вокруг празднично одетых взрослых, и каждому из них досталось вволю сладостей и конфет. Город радовался спокойствию и успешной торговле. Люди жили в ожидании перемен и новых возможностей.

А Салах лежал, положив голову на голые бедра супруга, и слушал его истории о студенческой жизни. Ясмин перебирал пальцами коротко стриженые волосы мужа и откинувшись на подушки, рассказывал, как весело живется студентам. О студенческих братствах и дружбе, которая может продлиться долгие года!

— Я так с тобой праведником стану! — Салах поцеловал супруга в бедро, и, увидев недоумение на его лице, решил пояснить. — Праздничную ночь надо проводить в молитвах и благочестивых разговорах. Чем мы с тобой и занимаемся.

— Так что, рассказать тебе пару пошлых историй, чтобы ты не переживал о своей праведности? — Ясмин смотрел на альфу, насмешливо подняв брови.

— Лучше показать, — Салах перевернулся и притянул омегу к себе поближе. — Или как?

— Ну, это ведь твой подарок! — Ясмин, обхватив его руками и ногами, довольно засмеялся.

***

Но как бы ни хотелось растянуть время, каникулы все равно закончились. За кутерьмой торгового дня незаметно пришло время отправлять молодых людей на учебу. Вместе с ними уехал и восторженный Рон. Такой репортаж! Салах заказал для будущих студентов номера на круизном лайнере, а Алан пообещал сопроводить молодых мужчин прямо до их номеров. Они робко переглядывались между собой. Хоть они и были знакомы друг с другом, но уезжать из родительского дома было все равно страшно.

Накануне все родители пришли к Алану и попросили помощи. Хоть эмир и согласился оплатить учебу и проживание их отпрысков, но отправлять в чужую страну детей без денег не хотелось. И потом, ведь там им придется покупать вещи и одежду. Нельзя же все оставлять на милость наследника! У них ведь взрослые сыновья! Золото не в ходу в Федерации, и что же делать? Алан сразу согласился им помочь. Приняв золото от родителей, он пообещал выдать каждому отпрыску кредитную карточку Федерации, на которые и положит деньги, разумеется, за вычетом процента за обмен. Он все равно собирался посетить лайнер в качестве гостя. На борту лайнера были отделения банков, и Алан собирался сдать туда наличность и банковские чеки, которые он получил от эмиров. Алан был просто счастлив, все складывалось великолепно!

Ясмин еле уговорил Салаха разрешить проводить его до шаттла. Они выехали вдвоем в омеговозке. По сторонам, на маленьких багги рыскали альфы. Было видно, что им очень понравился новый вид транспорта. Ясмин вытянулся, полулежа на сиденье, в котором располагался во время путешествия по оазисам. Салах улегся рядом с ним. Они молчали всю дорогу. Слова были не нужны. Они чувствовали друг друга, и этого было достаточно.

Вскоре показался городок, который появился возле космопорта. В домиках жили работники порта и местные жители, которые обосновались рядом. Поселение с каждым годом разрасталось, но оно никогда не смогло бы стать полноценным городом. Потому что там не было своей воды, и ее привозили из ближайшего оазиса.

Отправление задерживали. В ожидании шаттла с корабля, Салах и Ясмин решили посидеть немного в кафе, которое располагалось непосредственно в здании космовокзала. Официант был явно из местных, он таращил глаза, разглядывая Ясмина, который был в национальной одежде - абая и шейле. И то, что он был в шелковой одежде, а не в хлопковой, говорило о том, что он был гаремным омегой, но почему-то с открытым лицом! Ясмин, не привыкший к такому вниманию, ненавязчиво поправил брачный браслет на руке. Официант, увидев его, чудом не упал с подносом. Салах, заметив это, потребовал администратора, и чтобы им сменили официанта. Но администратор решил не испытывать судьбу и сам с горящими глазами обслужил высокопоставленных гостей.

Ясмин понял, что уже отвык сидеть на стуле, очень хотелось подвернуть под себя ногу, чтобы было удобнее сидеть. Им принесли чай и пирожные. Но мыслей о еде даже не возникало. Омега старался держать себя в руках, чтобы позорно не разрыдаться. Салах накрыл его дрожащую руку своей, пытаясь успокоить. К зданию космовокзала подъехал последний автобус с туристами. Шумные люди возбужденной толпой рванули внутрь, принося гам и запах разгоряченных и потных тел. Охрана стала стеной, не подпуская ближе. Но это не мешало зевакам тыкать пальцем и бесцеремонно комментировать увиденное. Раздались вспышки камер. Ясмин почувствовал себя очень неуютно от такого внимания и прикрыл лицо концом шейлы, но и это не помогло, а похоже, только подстегнуло зевак. Вспышек стало больше.

Салах встал и прикрыл собой Ясмина от любопытных взглядов. Омега сразу благодарно уткнулся ему в живот лицом, пытаясь надышаться напоследок родным запахом. На душе было так пронзительно тоскливо, что хотелось плакать, но не хотелось «терять лицо» перед толпой посторонних. Салах накрыл его плечи руками, не лаская, а просто даря молчаливое тепло. Дэйчи был благодарен ему за это безмолвие. Он все равно не смог бы ответить.

Вскоре прибыл шаттл, откуда вышел сияющий Алан. Следом за ним четверо альф-охранников тащили два больших сундука. Толпа сразу переключилась на их колоритные фигуры. Пофотографировав напоследок, толпа устремилась на посадку, обсуждая увиденное. Когда последний турист ушел из здания вокзала, Салах поднял голову супруга и, сняв шейлу с лица, мягко и нежно поцеловал дрожащие губы. Ясмин закрыл глаза, не в силах смотреть, что будет дальше. Он только услышал в тишине замершего вокзала звук удаляющихся шагов.

Спустя мгновенье по зданию прошла дрожь вибрации от взлетающего шаттла. Ясмин так и остался сидеть с закрытыми глазами в пустом кафе за столиком, на котором стояла чашка с остывшим чаем.

========== Гости, гости не сломать бы кости… ==========

Дни потянулись, как резиновые: без цвета, без вкуса, без запаха.

Жада пытался растормошить Ясмина, но встречался с взглядом потускневших глаз очень занятого человека. Дэйчи пытался наверстать упущенное для работы время. По утрам он занимался в течение двух часов с детьми из питомника и малолетними альфами, которых грозный Усама отпускал на занятия. Потом погружался в работу. Азиз время от времени подсовывал ему под руку еду и теребил его, пытаясь заставить поесть. Но еда для Ясмина не имела ни вкуса, ни запаха, и совершенно не приносила удовольствия.

И только по вечерам, когда омега читал сказки малышам и всем тем, кто пробирался в библиотеку под покровом темноты, у Ясмина глаза загорались ласковым и мягким светом. Он читал сказки детям, и порой ему казалось, что за кромкой освещенного круга, который отбрасывал торшер, сидит его златоглазый тигренок. И невольно губы растягивались в нежной улыбке. Сердце замирало от ожидания, что сейчас он закончит читать сказку, и тигренок подхватит его на руки и утащит в спальню.

Но сказка заканчивалась, в темноте слышался топот множества ног и сопение. После того, как Салах разрешил Ясмину появляться перед охранниками с открытым лицом, те стали приходить по вечерам послушать волшебные сказки вместе с детьми. До носа омеги доносился множество запахов альф, но они все время старались не показываться на глаза, прячась в тени библиотеки. Ясмин делал вид, что он не замечает эти детские уловки, но старался читать громко и разборчиво.

Но сказка рано или поздно заканчивалась, воспитатели забирали на руки заснувших малышей, дети постарше уходили, помахав ручками на прощанье и заручившись обещанием, что завтра им опять почитают, а тигренок все не появлялся. Ясмин, горько вздохнув, отправлялся в спальню, мечтая, чтобы любимый сегодня хотя бы приснился. Иногда с ним ходил Сашши, но в последнее время тот старательно строчил инструкции для своего помощника Умара, старательно записывая все, что надо сделать в каждом из оазисов, и в какой последовательности. Он во что бы то ни стало решил уехать со следующими туристами.

Ясмин ушел было с головой в работу, но в обед появился Сашши с горящими глазами. Он стал рассказывать, как сегодня днем к нему приехал Айюб и подарил большой куст цветущего саксаула. Непонятно, где он нашел «эту прелесть», но Сашши от восторга только попискивал. А через пару дней Айюб внезапно зашел к ним в гостиную с большой коробкой шоколадных конфет.

Дэйчи как раз черкал черновик своей докторской, прежде чем взяться за его перепечатку. Сашши сидел рядом с ним в ожидании, когда они пойдут в библиотеку. С тех пор, как в библиотеке стали появляться взрослые охранники-альфы, Сашши приходилось сидеть там с закрытым лицом. Но он уже так привык, что это перестало вызывать у него раздражение. Ну, что такое закрытое лицо по сравнению со здоровьем Олли? Сашши держал его на руках во время этих вечерних чтений и переживал, как перелет обратно отразится на здоровье его мальчика? Вернется астма, или Олли уже выздоровел?

Айюб решительно зашел в гостиную Ясмина, но увидев Сашши, стушевался и остановился на пороге.

— Вот… — Айюб переминался с ноги на ногу, явно не зная, что сказать, — … это вам.

Альфа протянул коробку с таким видом, будто она жгла ему руки. Азиз с перепуга забился в темный уголок, стараясь быть незаметным. Альфа, выставив коробку перед собой, как щит, приближался к замершим омегам. Он открыл было рот, но не найдя, что сказать, закрыл его и, похоже, начинал злиться.

— Я видел, как тебе нравятся… — альфа умоляюще посмотрел на Сашши, — если тебе хочется, ты только скажи… я…

— Спасибо большое! — Ясмин, подскочив, выхватил из рук альфы коробку, и продолжил, глядя на кого-то за спиной альфы, — я обязательно напишу Салаху, что вы передали мне эту коробку!

Айюб оглянулся, на пороге стоял Амин и переводил взгляд с одного лица на другое. Увидев растерянность во взгляде альфы, он нахмурился, пытаясь понять, что здесь происходит.

— Салах передал мне подарок, — Ясмин не смог придумать ничего другого, — это шоколадные конфеты, он просто увидел, как мы дурачились с Аланом из-за таких конфет, вот и решил порадовать меня, — Ясмин видя, как Айюб, растерянно глядя на Сашши, пытается выдавить из себя хоть слово, с нажимом в голосе произнес, — спасибо, что передали мне подарок от мужа. Я обязательно поделюсь с Сашши. Мы ведь друзья.

— А что там? — повел носом Амин.

— Шоколадные конфеты, — Ясмин быстро спрятал коробку за спину. — Это подарок мужа, и не собираюсь ни с кем делиться, разве лишь только с Сашши, — добавил омега, заметив, как Айюб поджал губы.

— Они же горькие и невкусные, — удивился Амин. — Пахлава вкуснее!

— Ну, на вкус и цвет товарища нет! — Ясмин довольно улыбался. — Спасибо, что передали!

Амин вцепился в локоть Айюба и потянул его в свою гостиную, рассказывая о каких-то новостях в гареме. Когда они отошли достаточно далеко и уже не могли услышать их, омеги посмотрели друг на друга и с облегченьем рассмеялись.

— Ой-ой, чуть-чуть не спалились! — Дэйчи сел возле Сашши и протянул ему коробку. — Сердце прямо сейчас из горла выскочит. Не помню, когда пугался так в последний раз…

Сашши водил пальцем по коробке, то краснея, то бледнея.

— Азиз, распорядись, чтобы нам принесли кофе. Скоро в библиотеку идти, мы как раз успеем выпить по чашечке…

Когда бета выбежал в сторону кухни, Дэйчи толкнул смущенного друга в плечо и сказал:

— Сначала цветы, теперь конфеты… Сашши, мне кажется, или за тобой пытаются ухаживать?

— Ты говоришь глупости! — Сашши опять покраснел. — Я страшный и никому не нужный! Ты же сам сказал, что это тебе Салах подарил!

— Вот только дурачка включать не надо, — Дэйчи погладил друга по коленке. — Я так сказал, чтобы Амин не дергался. Ты сам-то, что решил? Принимаешь его ухаживания или нет? Уезжаешь или остаешься?

— Не знаю, — Сашши обнял Дэйчи за шею и уткнулся в нее носом. — Что мне делать? Я люблю его, а у него гарем, и супруг! Какой кошмар! И как я до такой жизни докатился? Встречаться с замужним!

— Ну, вот как раз это то и не проблема. У него не просто супруг, у него целый гарем! — развеселился Дэйчи и открыл коробку. Конфеты от жары были все подтаявшие, и стоило их взять в руки, как они начинали растекаться по пальцам. — Так не годится!

— Да! Ты прав — так не годится! — Сашши вскинул голову и нахмурился. — Я не пойду в гарем! Меня папа не на помойке нашел!

— Я вообще-то говорил о конфетах, — Дэйчи растерянно посмотрел на Сашши, не зная, что сказать.

Азиз принес поднос с кофе, но Дэйчи уже тянул Сашши в библиотеку.

— Азиз, конфеты — в холодильник! Позже, когда мы вернемся, принесешь конфеты, фрукты, мороженое. Мы устроим праздник чревоугодия. Азиз, — Дэйчи сурово посмотрел на бету, — коробку конфет мне прислал муж и передал ее через отца, ты меня понял?

Азиз молча поклонился. Эту коробку принес посыльный от Алана еще рано утром, и все во дворце перешептывались, выясняя, кому она предназначалась, а когда за коробкой пришел сам эмир, то весь дворец замер в ожидании продолжения. Ясмин мог говорить что угодно, но люди уже сделали свои выводы. Эмир ухаживает за чужим омегой, и попытка Ясмина принять огонь на себя, грозила испортить его репутацию среди работников. А этого Азиз допустить не мог. Поэтому он-то уж точно расскажет, на кого и как смотрел эмир, когда принес конфеты в чужую гостиную.

Когда Дэйчи с Сашши вернулись из библиотеки, на столике их дожидался большой поднос, на котором был и свежесваренный кофе, и мороженое, и много фруктов, и местные сладости, и, конечно, злополучная коробка конфет. Вилен выразительно повел носом, и его сразу же пригласили за стол. Они втроем провели чудный вечер, много смеялись, рассказывая друг другу истории из своей жизни.

А утром следующего дня, когда в эмират ад-Дин стали съезжаться эмиры, спокойная жизнь в городе закончилась. Всем было интересно узнать, что же такого происходит у Айюба, и как выглядят цветущие пески?

Умар, помощник Сашши, совсем потерял покой. Теперь у парников топталось множество зевак, которые совали свои носы, куда хотели. Вокруг деревьев эмиры со своими людьми разве лишь хороводы не водили. Каждым считал своим долгом сорвать с ветки хоть один листик и помять его в пальцах. А вдруг растение искусственное, и это все обман?! То же самое было с виноградом. Бесцеремонные гости обрывали бутоны соцветий, пытаясь сообразить, что это такое.

Они бесцеремонно выдергивали из песка арахис, и долго всматривались в завязь орехов, пытаясь понять, почему цветочки сверху, а плоды в песке? Они заходили в парники и срывали с кустов зеленые помидоры и молодой перец. И все это, как маленькие дети, тянули в рот, плевались и возмущались.

Единственное, что им понравилось сразу и безоговорочно, так это кормовой амарант. Лошади с удовольствием хрустели его листьями, а сами растения были просто великолепны. Они вымахали в высоту около трех метров, и поскольку участок амаранта был сравнительно небольшой, то Сашши, когда пришло время сбора урожая на корм, приказал просто проредить посадку. Работники повыдергивали каждое второе растение, а оставшиеся растения расправили свои листья в ширину. Их верхушки окрасились в пурпурный цвет, на них появились соцветия. И теперь каждое растение выглядело, как на выставке достижений сельского хозяйства.

Тоже было и с бататом. Мощные корнеплоды выглядывали из песка, как будто в нетерпении ждали сбора урожая. Умар велел работникам заняться сбором батата на неделю раньше потому, что он испугался, что эмиры просто растащат урожай до того, как он будет собран. Корнеплоды были собраны с половины участка и, отделив их от ботвы, стали взвешивать, чтобы записать вес и передать Сашши для исследований. Эмиры с интересом наблюдали за всем этим, а потом Умар им объяснял, что вторая половина урожая оставлена на семена, чтобы позже засеять бОльшую площадь.

Все хотели видеть агронома, но Айюб запретил выпускать Сашши за стены гарема.

Кроме этого, эмиры расхаживали по городу, заходили в мечети, глазея на светильники. В ресторанчиках пробовали мороженое, ясминчики и тушеные овощи с мясом. Местные кулинары внесли в рецепты Ясмина свои дополнения в виде местных продуктов и специй, сделав их более пряными, острыми и душистыми.

Эмиров прибывало все больше и больше. И все повторялось из раза в раз: хоровод вокруг деревьев, прополка и вытаптывание посадок овощей, восторженные возгласы у амаранта и поход в город. Там, отведав блюд, приготовленных из парниковых овощей, они благосклонно решали, что стоит присмотреться к новинке получше, и опять возвращались к парникам.

Первые эмиры поселились в гостинице, следующие заняли караван-сараи, бесцеремонно вытеснив оттуда караванщиков, эмиры, прибывшие последними, располагались в песках за оградой города. Вечером эмиры наткнулись на вечернюю школу Вилена. Они пришли в недоумение. Для начала было просто непонятно, зачем учить грамоте столько народу? Потом они с недоумением рассматривали «городскую библиотеку», куда Вилен стаскивал все книги, что ему удавалось купить на планете. Он завел в библиотеке строгий учет и контроль за перемещением книг. Все желающие могли брать любые книги, но к концу дня все книги должны были вернуться на свои места на полках. Вид читающих книги простолюдинов потряс эмиров до глубины души.

Еще одним потрясением для них стала личность самого учителя. Достаточно взрослый омега был свободен, ходил в одежде из хлопка с открытым лицом, как биби! Вдобавок к своему возмутительному внешнему виду этот омега был еще очень языкастым и дерзким в речах! Старшие эмиры уходили, молча гневаясь, услышав колкости в свой адрес. Эмиры помоложе, из поколения наследников, наоборот, оставались позубоскалить с ехидным учителем, практически срывая ему занятия. И чем сильнее Вилен кусался, тем больше веселились молодые эмиры. Охрана Вилена нервно сглатывала, услышав заковыристые замечания в сторону эмиров.

Когда пришло время Вилену отправляться домой, то за ним увязалась целая толпа восторженных поклонников. Они почему-то принимали его колкости за изысканный флирт. Когда Вилен пришел домой и переступил границы гарема, он минут двадцать громко ругался и шипел в сторону тупых альфачей, которые думают не головой, а головкой!

Когда Умар вечером пришел к Сашши с докладом о проделанной за день работе, собранных овощах и переносе двух парников на новое место, он боялся и так старательно отводил глаза, что омега заволновался. Истории о том, что в город понаехали эмиры, Сашши уже услышал и от Азиза, который с удовольствием пересказывал все, что слышал, и от рычащего Вилена. Но он не понимал, почему это так заботит Умара? Ну, приехали и приехали, чего так нервничать?

Помощнику пришлось рассказать о том, что они были вынуждены собрать урожай чуть раньше, чтобы работники не нервничали и были заняты делом. Сашши похлопал его по руке и заверил, что все нормально, и это не повод, чтобы так сильно переживать. А потом вдруг поинтересовался, а почему работники нервничали? Умар понял, что проговорился, и ему пришлось рассказать, как именно вели себя гости.

Сашши от негодования чуть не взорвался. Он сразу бросился на поиски Айюба, намереваясь вытребовать у того, чтобы его завтра выпустили из «этой темницы». Дэйчи ушел в библиотеку к ожидавшим его детям. Сашши решил дождаться эмира и поговорить с ним до того, как он попадет в комнаты Амина. Оставшись в одиночестве, он еще больше накрутил себя и к тому времени, когда альфа зашел во внутренний двор гарема, Сашши от ярости только что не подпрыгивал.

Усталый Айюб зашел во внутренний двор гарема. День выдался тяжелым. В эмират уже очень давно в таком количестве не приезжали именитые гости, и жители совершенно растерялись. В последний раз такое нашествие эмиров было еще при жизни его отца, — Грозного льва Асада. Тогда в городе проходили заседания Совета Преданности. В те времена для именитых гостей были отведены специальные дома с прислугой, но сейчас в тех домах жила знать со своими детьми, и мест для эмиров катастрофически не хватало.

В городе и так стало очень шумно и многолюдно, каждый день приезжали новые караваны, которые вместе с товаром привозили еще и людей, которые ходили и глазели по сторонам, добавляя хаоса на улицах города. А еще и эмиры, Айюб застонал, вспоминая. Эмиры вели себя, как разбалованные биби на кухне у папочки. Альф-охранников уже не хватало, и для предотвращения инцидентов с местным населением пришлось кинуть клич и набрать крупных бет из числа рудокопов, благо они почти все были в городе. Теперь альфы контролировали только центральные улицы и места наиболее шумных сборищ, а дружины бет присматривали за жилыми районами.

Айюб тяжело вздохнул. Раньше при таком скоплении людей всегда случались небольшие пожары, но сейчас у всех жителей были светильники Ошая и солнечные плитки, так что одной проблемой было меньше. Хотя эмиру было совершенно непонятно, откуда взялось столько еды, чтобы прокормить столько народа? Хорошо, что законы шариата запрещали спекуляцию продуктами, да и сами жители присматривали за исполнением законов.

А еще этот несносный Вилен! Вот ведь заноза! К Айюбу сегодня обратились старшие эмиры с требованием призвать к порядку и наказать взрослого биби, а молодые эмиры с горящими глазами наперебой уговаривали отдать «восхитительного прелестника»! Если бы Вилен не был на положении гостя мужа Салаха, и если бы Салах в этот момент находился в городе, то дело бы наверняка дошло бы до ритуальных дуэлей. Эмиры бились бы за право забрать его в свой гарем, прямо как за лисичку! А поскольку Салаха не было в городе, и всем известно, что в ближайшее время он не появится, то все ограничивались только вздохами и просьбами оказать содействие.

Айюб тяжело вздохнул еще раз, и вот тут на него налетел Сашши. Он кричал и негодовал! Он требовал призвать к порядку хулиганов, защитить деревья от вандалов и сокрушался, что не может разогнать их пинками самолично! Он себя вел, как разъяренная наседка, чьих птенцов пытаются обидеть. Альфа даже немного растерялся, он не ожидал от всегда спокойного и милого Сашши такого взрыва эмоций!

— Почему я не могу выйти? — потрясал кулаками Сашши. Больше всего ему хотелось схватить Айюба за грудки и потрясти, чтобы тот понял, как он зол из-за этой ситуации. Но он помнил рассказ жада, что стоит ему только прикоснуться к бархатному халату Айюба, расшитому золотом и инкрустированному камнями, как он сразу попадет в разряд наложников. А ему сейчас хотелось совершенно другого! Он горел желанием наказать негодяев, которые так бесцеремонно вели себя с беззащитными растениями!

— Потому что ты МОЙ! — рявкнул альфа, но увидев как испугался омега, поправился. — Ты мой гость, и пока Салаха нет, я отвечаю за твою безопасность. В городе для тебя сейчас опасно!

— Я не твой! — Сашши попятился назад. — Я не чей-то, я свой собственный! И буду делать то, что считаю нужным! Не смей мной командовать! Я тебе не двадцать шестой наложник!

Сашши, испугавшись огня, который полыхнул в глазах Айюба, побежал в гостиную к Ясмину. Забежав внутрь, он, как ребенок, спрятался за спиной друга. Дэйчи разговаривал с Виленом и непонимающе посмотрел на Сашши.