Как песок сквозь пальцы (СИ)

Ясмин, поймав Рафика, распорядился приготовить угощение на вечер и попросил передать Дину, чтобы тот вечером забрал малышей. Надо же дать папочкам спокойно отпраздновать! Рафик пообещал, что попросит на кухне все приготовить, они все равно не спят. Сегодня первый день Совета Преданности, и поэтому вечером альфы будут праздновать в пустыне с фейерверком. Он с улыбкой добавил, что визирь едва с ума не сошел, пока разыскал все необходимое!

В дверях появился Алан, он пришел узнать все ли в порядке и не надо ли чего-нибудь еще.

— Нет, спасибо, мой суровый друг! — Ясмин улыбался. Очень хотелось обнять друга в благодарность за помощь, но этикет обязывал быть сдержанным. — Мне рассказали, как ты от МОЕГО имени помог детям. Спасибо тебе!

Алан сделал вид, что впервые об этом слышит, но потом все же рассмеялся и махнул рукой.

— Завтра торговый день, все переживают, будут туристы или нет, — Алан пытливо посмотрел на омегу.

— Будут, — жада выскочил из гостиной, — у Айюба голова забита Советом и эмирами. Он не послал запрет в Шайтан-город, а это значит, что туристы завтра будут. Жители с ума не сойдут от счастья? Эмиров куча, а тут еще и туристы на голову?

— Нет, — улыбнулся Алан. — От эмиров одни убытки и нервотрёпка, так пусть хоть прибыль от туристов все компенсирует! Кто же откажется от пары золотых? Это пусть эмиры переживают, туристов не все видели!

— Ох, — Айдан схватился за сердце, — я надеюсь, у туристов хватит благоразумия не дразнить львов и не засовывать головы им в пасть?

— Не переживайте, сиятельный Айдан! — Алан поклонился в лучших традициях Сабаха. — Торговцы присмотрят за ними! В их интересах, чтобы ни один златорунный барашек не пропал! Я сегодня пошлю в квартал ремесленников еды от имени Ясмина, — Алан сурово посмотрел на омегу, который попытался хихикнуть, — в последнее время все в городе напряжены, я думаю, небольшой праздник успокоит сердца людей! Тем более, что вечером будет фейерверк! А завтра торговый день! — Алан мечтательно улыбнулся. — Все будет хорошо!

— Угощение для общины? — жада задумался. — Это очень правильно! Пойду на кухню, поговорю с поварами, что можно отдать людям, чтобы они тоже порадовались. Готовые блюда передать не получится. Кухня и так уже работает на пределе, но думаю, люди смогут приготовить себе сами, было бы из чего!

Жада уже почти вышел из гостиной, но вдруг резко остановился и поцеловал растерянного Ясмина в щеку.

— Я впервые видел, чтобы один омега давал имена другим! — жада улыбнулся. — Я думаю, что такое вообще было впервые! Но ты молодец! И имена выбрал им подходящие и сделал все очень правильно. Я горжусь тобой, Ясмин!

— Жада, — Ясмин поймал омегу за рукав и спросил на ушко. — Вы сказали то, что меня поразило, ответьте честно, а то умру от любопытства, — жада удивленно посмотрел, и Ясмин продолжил. — Вы там сказали о танцах на похоронах, разве такое возможно?

— Нет, конечно, — жада улыбнулся омеге, как несмышлёному ребенку. — Я бы пообещал Хатиму все что угодно, лишь бы он поднялся!

Жада ущипнул Ясмина за щеку и побежал на кухню.

Ясмин остался стоять во дворе совершенно растерянным, он уже мысленно нарисовал дикую оргию на похоронах, а тут просто ухмылочка вместо правды! Ясмина дернули за рукав, отрывая от мыслей о восточном коварстве.

— Ты можешь ЭТО вытащить из меня? — на него снизу вверх смотрел Хатим с большой надеждой в глазах. — Я не хочу рожать! Шестнадцатый умер во время родов, я видел! Это было очень больно. Он так кричал, — омежка вдруг заплакал. — Он был моим единственным другом, защищал меня и помогал во всем. А когда он рожал, я ничем не мог ему помочь, просто держал его за руку и все…

— Не бойся! — Ясмин прижал к себе омежку. — С тобой все будет хорошо. И поверь, ты помог другу тем, что он был не один, поверь это очень много значит! — Ясмин поцеловал заплаканные щеки. — Ты не умрешь во время родов, сейчас медицина так шагнула вперед, что умереть просто невозможно! У меня есть один знакомый джин, он может достать любую вещь, так я его попрошу достать самый лучший современный блок родовспоможения. И никто не умрет! Ты даже боли не почувствуешь. Посмотри на меня!

Ясмин присел перед Хатимом и пристально посмотрел ему в глаза. Омежка вытер мокрые щеки и доверчиво смотрел на Ясмина.

— Я тебе обещаю, никто не умрет во время родов! Это вообще полнейшая дикость! Ты мне веришь? — Хатим недоверчиво вглядывался в глаза Ясмина, но потом все же кивнул, соглашаясь, — И потом, давай мы с тобой договоримся. Ты не будешь пытаться сбросить ребенка и побережешь себя и его оставшиеся два месяца, а я исполню три твоих желания.

— Каких желания? — омежка недоверчиво посмотрел на Ясмина и хлюпнул носом.

— Любых, которые я буду в силах исполнить. А я, поверь, могу сделать многое!

— А твой джин может превратить меня в бету? — Хатим вцепился в Ясмин мертвой хваткой. — Чтобы больше никаких течек и никаких альф?

— Нет, — вздохнул Ясмин. — Мой джин может доставать только вещи, но зато любые! Подумай пока, чтобы ты хотел в подарок!

— Хорошо, я подумаю, — Хатим, похоже, не поверил Ясмину и отправился в гостиную, время от времени оглядываясь на Ясмина с Аланом.

— Я не джин, а простой… — начал Алан, но Ясмин его перебил.

— Да, да я помню, ты очень злобный и суровый шкуродер, который не дает в долг!

— А что за цифры такие «шестнадцатый»? — поинтересовался любопытный друг.

— У нас сегодня праздник обретения имени! — Ясмин хлопнул Алана по плечу. — Не поверишь, но тот ублюдок даже имена не давал своим омегам!

— Сволочь! — Алан задумался о чем-то. — Он ведь еще до сих пор в городе и никуда не улетел?

О-о! — Алан улыбнулся, как бывало улыбался, когда во время покера выкладывал флеш-рояль.

— Что ты задумал? — Насторожился Ясмин.

— Думаю, надо местным рассказать, что этот придурок творил с омегами, — Алан поиграл бровями, как это обычно делал жада прежде, чем сказать какую-нибудь колкость. — Местные жители омег едва ли не боготворят, считая их сосудом мудрости и гармонии в мире. Наверное, на жада насмотрелись! А тут такое святотатство! Да они его живьем съедят! Одно дело, когда глупый эмир набрал себе омег больше, чем может содержать, и совсем другое, когда над омегами издеваются!

— Алан, нам только конфликта эмиров с местными не хватало! — Ясмин попытался образумить друга.

— Ты шутишь! — Алан постарался выглядеть невинным, как ягненок. — Какой конфликт? Что ты! Помнишь Юстаса? Ты не видел, что с ним творили местные, и это при том, что вторая часть населения города Юстаса поддерживала. А тут такая причина для ненависти! Да весь город объединится, как единый организм, в ненависти к придурку! И поверь, они люди восточного склада ума, и сумеют негодяю муравьев в штаны насыпать!

— Подумай лучше о чем-нибудь нужном, — Ясмин задумался на мгновенье, — о медицинском блоке родовспоможения, например. Я тут узнавал у местных, что тут рожают по старинке, уповая на мастерство повитухи и настойки! А мне тоже скоро рожать! Так что, друг мой, давай подсуетись немного. Я хочу, как на Земле, так чтобы над головой аппаратура пикала и чем-нибудь мигала! Это, знаешь ли, несколько отвлекает от самого процесса, и вселяет уверенность в то, что все получится!

— Я понял! Будет тебе самое лучшее — за твои деньги! — Алан улыбнулся, как ему казалось, коварно, а на самом деле стал похож на кота из мультика, который вчера вечером смотрели с детьми. — И еще надо будет врачей к этой самой аппаратуре в комплект найти! — Алан достал блокнот и сделал несколько пометок, уйдя в размышления. — Надо найти несколько надежных бет. М-да, задачка. Уговорить людей приехать сюда для работы. Ты представляешь, какие деньги им придется платить? Жилье и прочие радости жизни… ох… ладно, дай мне пару недель. Я все устрою.

— Вот не поверишь, — улыбнулся Ясмин, — так бы и поцеловал тебя, сволочь бесчувственную!

— Вот этого лучше не надо! — Алан отпрянул в сторону и покосился по сторонам. — С вами, омегами, лучше не связываться! За ТВОЮ несдержанность МЕНЯ накажут! Так что иди ты… в свою гостиную, например! А я побежал, пока цел, — Алан уже привычно поклонился и пробормотал пожелания здоровья и долголетия. После этого рванул к выходу, как будто за ним гнались.

Ясмин посмотрел в спину другу. Похоже, Алан уже совершенно адаптировался в этом обществе. Кто бы мог подумать, что биржевой спекулянт будет настолько органичным среди всех этих восточных заморочек.

========== Запах шалфея ==========

Ювелирные безделушки действительно вызвали ажиотаж среди омежек. Все-таки Алан прав, все омеги, как сороки, падки на блестящее. Ну и пусть! Лишь бы не плакали. Сам Ясмин никогда не понимал, что других восхищало в драгоценностях: ну, блестят, ну, переливаются, и что? Вот так, открыв рты, рассматривать, как сверкает тот или иной камешек?

Разве может сравниться блеск камня с красотой слова? Только в стихах есть подлинная красота и изящество, филигранность мысли в отточенной фразе! Вот это искусство, подвластное немногим! Ручки сами собой потянулись к любимому Лабиду. Ясмин уже уговорил себя, что вполне может оставить гостей на пару часиков в обществе содержимого заветного сундучка Алана, который нежные ручки омег распотрошили за несколько минут, как кухарка карасика.

Но сладким мечтам о Лабиде не суждено было сбыться! В гости пришли омеги, супруги эмиров. Им сразу же сообщили о празднике у Ясмина — день обретения имени! Поэтому все гости прямым ходом отправились к Ясмину. Тому, как радушному хозяину, только и оставалось, что улыбаться и рассказывать каждому новому гостю, как он рад, что омег забрали у негодяя, который даже не удосужился дать им имена! Супруги смотрели на худеньких и замученных омежек, которые старались сильно не отсвечивать.

Хорошо, что Айдан не бросил Ясмина в такой ситуации. Старый интриган сразу же прибежал и, как обычно, взяв гостей на себя, их обаял и уболтал. Он очень красочно рассказал, в каком плачевном состоянии к ним попали омеги, тонко посетовав, что Айюб в попытке раздать свой гарем, получил от судьбы в подарочек чужой гарем, да еще огромный питомник впридачу! Нет, конечно, его сын сирот не обидит! А что такое омега без надежного альфы? Настоящая сирота!

В гостиную к Ясмину зашли Амин с Хани. А следом за ними просочились и их гости-переселенцы. Амин, как старший супруг, стал представлять «наших дорогих гостей» супругам эмиров с таким видом, как будто у него вдруг разболелись все зубы. Следом Ясмин представил своих двенадцать утят. Омеги выходили перед очи супругов и мило приседали в некоем подобии реверанса, а потом возвращались на свои места.

Тут откуда-то извлекли на свет старые заношенные платья, в которых новенькие появились у них. Супруги с ахами и охами рассматривали рванину и возмущенно шипели. Ну как можно ходить в подобном? На омежек все стали смотреть с сочувствием, как на сироток. Разговор плавно перетек в обсуждение того, чем бы они могли помочь бедняжкам. Конечно, принять в свой дом, хотя бы из милосердия! Сразу выяснилось, что у каждого омеги замечательный муж, который сможет отогреть сироту «у самого сердца»!

Слуги принесли фрукты и угощения, гости заговорили о Совете Преданности. Как и ожидал жада, почти все супруги были в курсе последних новостей. Разговор плавно перешел на обсуждение проблем эмирата ад Шер. Омеги, которые жили в эмиратах по соседству, рассказали о том, что отец с сыном всегда были слишком заносчивыми. Они кичились собственной силой и богатством, и вели себя так, будто мир вращался только вокруг них одних. Поэтому их не очень любили приглашать в гости, а сами они в гости никогда никого не приглашали, да и своих омег они никогда не отпускали в гости.

— Ну, теперь понятно почему, — глубокомысленно заявил один из супругов, оглядываясь на переселенцев.

После этого другой омега рассказал, что эмир Хусам сам неоднократно хвастался, что у него гарем из сорока омег. Он говорил, что только такое число правильное для гарема. Один омега был супругом, а остальные наложниками. И если у Хусама кто-нибудь умирал, он сразу бросался на поиски нового омежки, чтобы число опять становилось правильным. Омега, отводя глаза в сторону, сказал, что сам не раз отправлял ему омег, но он даже и представить себе не мог, в каком кошмаре им предстояло жить. И сейчас ему очень стыдно за подобное равнодушие. Ему даже в голову не приходило, что с омегами могли так обращаться.

Ясмин, увидев, как жада поджал губы, понял, что у того есть еще пару тузов в рукаве, чтобы окончательно добить присутствующих. Так и случилось! Айдан позвал двух наложников из числа гостей Амина и, когда те робко уселись перед супругами эмиров, попросил их повторить все то, что они вчера рассказали ему. Омежки вначале жались и переглядывались, но жада им очень ободряюще улыбался. Он им сказал, что все должны узнать правду. И неважно, что сам эмир умер, это не значит, что они будут говорить о покойном плохо, просто правда должна быть открыта.

После того, как омеги начали рассказывать о своей жизни в гареме Хусама, волосы у Ясмина зашевелились от ужаса. Тот альфа был больным садистом, помешанным на рождении альфы-наследника. Эмир хотел иметь нескольких наследников, чтобы с их помощью занять соседние эмираты. Но как говорится, бодливой корове Аллах рогов не дал! В городе у простых бет то и дело рождались альфы, а у самого эмира рождались одни беты! Эмир, естественно, обвинил в этом омег. Он пробовал кормить гарем одними овощами или, наоборот, одним мясом или держал всех на одних пустых кашах, как бедняков. Но ничего не помогало. Наоборот, все становилось еще хуже. Омеги болели, теряли плод, не доносив до срока, дети или рождались мертвыми, или же были настолько слабы, что умирали, не прожив и года!

Супруг Хусама после десятых родов сошел с ума. Он ходил с привязанной к животу подушкой и каждому рассказывал, что он, наконец, носит альфу, что ребенок будет сильным и здоровым и предлагал каждому удостовериться, как толкается его малыш. Супруги эмиров плакали, размазывая косметику по личикам. Но контрольным выстрелом в голову для них был рассказ о том, в каких условиях росли биби.

Жада очень тонко сыграл на родительских струнах омежьей души. Он вообще очень четко отслеживал, чтобы тихий плач не перерос в истерику. Он, как опытный мангальщик, то угольки раздует, то водичкой плеснет, чтобы ничего не подгорело, а приготовилось до румяной корочки! Вскоре все омеги сошлись во мнении, что сироток надо всем миром спасать. Этот негодяй Хусам покрыл себя несмываемым позором, а его сыночка Халиба, который даже имена не дал бедняжкам, гнать надо с планеты поганой метлой, чтобы другим неповадно было!

Жада очень ловко завершил тему, оставив в голове каждого супруга ясную мысль, что сироткам надо помочь, а Хусама наказать! Слуги как раз принесли мороженное, фруктовый лед и целую кучу необычных для Сабаха маленьких пироженок! Гости-супруги смешались с гостями-переселенцами, маленькие группки стояли и сидели по всей гостиной, все тихо о чем-то разговаривали. Амин пощелкал пальцами. Слуги принесли музыкальные инструменты, оставшиеся девять «своих» наложников начали привычное выступление. К ним стали присоединяться гости из новеньких. Пусть неуверенно и ужасно стесняясь, они старались понравиться.

Ясмин сидел посреди этого праздника и тяжело вздыхал. Поскольку гости в его гостиной, то получается, что слинять по-тихому с этого праздника жизни не получится и придется стойко перенести это испытание на прочность! Ну, ничего-ничего, скоро стемнеет, а там фейерверк, и можно будет вежливо выпроводить гостей под предлогом того, что беременным надо отдыхать!

— Простите, что отвлекаю вас во время праздника, но я так волнуюсь, что просто не могу молчать!

Перед Ясмином переминался с ноги на ногу невысокий, полноватый омега. Это был Абла ад Сид. На нем были дорогие одежды и очень красивый гарнитур из серебристо-серого кошачьего глаза в белом золоте. Камни были кабошонами и очень подходили формой под пухленькие щечки омеги.

— Чем я могу помочь, уважаемый? — Ясмин встал и понял, что почти на голову выше гостя.

Абла делал таинственные жесты, но как понял Ясмин, он просто хотел поговорить без свидетелей. Они незаметно вышли и уединились в одной из дальних спален. Только они уселись на кровати, как Рафик засунул в комнату любопытный нос. Ясмин сразу же велел ему принести воды.

— Простите еще раз, что беспокою вас, — омега мялся, как ботаник на первом свидании. Рафик принес воды и, омега судорожными глотками выпил весь стакан, но все так же не мог решиться, а потом, собравшись с духом, выпалил. — Прошу, отдайте мне Хафиза!

— Как это, отдайте? — растерялся Ясмин, — он не вещь, а живой человек, вдобавок ко всему, недавно родивший омега, и в любом случае раньше следующего года он не покинет мой дом!

— Ох, простите, я неправильно выразился, — ботаник заламывал руки. — Хафиз, похоже, пара моего мужа! Он пахнет шалфеем! Понимаете?

— Нет, — честно сознался Ясмин и незаметно попросил Рафика привести сюда жада.

Айдан влетел в комнату, сверкая глазами и бриллиантами.

— Что случилось? — он требовательно посмотрел на двух омег и уже собрался выскочить обратно, но Ясмин решил взять все в свои руки.

— Он просит отдать в его дом Хафиза, якобы, он пара его мужа, — Ясмин пожал плечами, а вот у жада глаза стали квадратными.

— Хафиз недавно родил, и мы не сможем выставить его в этом году на день выбора!

— Я и не прошу, чтобы вы его выставляли на день выбора, я вас прошу передать его под мою опеку! Он ведь не был наложником Салаха и перешёл к нему, как имущество, по праву меча! И в вашем доме он находится на положении вашего гостя, Ясмин! — Абла вскочил с кровати и стал нервно ходить по комнате. — Он вполне может отправиться в гости в мой дом! Поправить здоровье и прийти в себя, его никто не будет принуждать к чему-либо или мучить! Но я уверен, что именно он дыхание моего мужа!

— С чего вы взяли? — поинтересовался Айдан.

— То, что я скажу, должно остаться только между нами, пообещайте мне! — полненький омега выглядел очень сурово.

Жада пощелкал пальцами, в дверях появились его личный слуга и Рафик. Жада распорядился, чтобы их никто не беспокоил, и никто не подслушивал. Жада выразительно посмотрел на слуг, нахмурив брови. Те кивнули головами, и исчезли за дверью.

— Мой муж, как бы это сказать, — омега волновался так, будто собирался признаться в убийстве, — мой муж скульптор! Да, я знаю, что Коран запрещает изображать людей, но это наш секрет. Моего мужа и его гарема. Он очень хороший скульптор, его статуи выходят, как живые! Они, разве лишь только не дышат! У нас в эмирате самые лучшие рудники! — с гордостью сказал омега. — И муж всегда возился с камнями! Вот это колье мне сделал мой альфа! — он с любовью провел пальцами по колье. — Но в последние несколько лет он вырезает одного и того же человека! И этот человек Хафиз! Я в этом уверен! Ну, правда, ему надо будет набрать килограмм десять — пятнадцать, тогда это точно будет ОН! Мой муж предпочитает пышные формы! — омега погладил себя по округлым бокам, — в нашем доме Хафиз быстро обретет аппетитный вид!

— А подождать годик? — уточнил Ясмин.

— Мой муж тоскует! Я на все готов для него! — Абла с мольбой смотрел на Ясмина и жада. — Поймите, у него так и нет наследника, я стал супругом потому, что родил лисенка. Это так больно видеть, когда дорогой тебе человек не может найти себе места! Приходя в гарем, он бежит в свою мастерскую и там пропадает до полуночи, разглядывая и гладя свои статуи. А запах шалфея всегда был его любимым. Сколько я его помню, у него всегда с собой были леденцы от кашля с запахом шалфея! Он всем говорит, что они помогают ему от пыли в рудниках, но вот запах этих леденцов никогда не менялся! Он неизменно были с ароматом шалфея!

— А вы не боитесь, что эмир, обретя свое дыхание, перестанет обращать внимание на свой гарем? — решил уточнить Ясмин.

— Нет! — омега лукаво прищурил глазки. — Это вам инопланетным омегам не понять, что такое жить большой семьей! Нам хорошо и спокойно друг с другом! И нам нечего делить между собой! Мой муж, как солнышко, согревает нас, у него большое сердце, и в нем для всех найдется местечко! Я буду только рад, если муж перестанет пропадать в мастерской и будет больше времени проводить в спальне! Я хочу видеть, как он улыбается!

— Ну, формально Хафиз является гостем Ясмина. Он не вдовец, поэтому не вправе решать свою судьбу самостоятельно, но с разрешения Ясмина вполне может отправиться в гости. А там, будь, что будет! — улыбнулся Айдан, — по сути, он свободный омега, поскольку он не в гареме Салаха, или другого альфы… — жада задумался, — ну да, вполне… если он коснется подола халата другого эмира, то это уже будет на совести супруга эмира!

— Я вас прошу, отдайте мне Хафиза! — горячо попросил Абла. — Моему мужу нужен наследник! Может, новый наложник вдохновит его на подобное!

Жада с улыбкой смотрел на Ясмина, ожидая его решения.

— Давайте спросим самого Хафиза! — Ясмин решительно пошел к дверям и, позвав Рафика, велел привести Хафиза. — Он не конь, чтобы мы решали за него его судьбу! Как можно просто так взять и отдать живого человека?

Вскоре прибежал Хафиз, он выглядел немного испуганным. А когда увидел в спальне трех омег, окончательно смутился. Ясмин взял его за руки и усадил на кровать возле себя.

— Не надо волноваться. Тебя приглашают в гости. Я решил узнать, согласен ли ты поехать в эмират ад Сид в гости к Абла?

— А как же мои дети? — побледнел Хафиз. — Младшенький совсем крошечный! Он же не выживет без меня!

— Что ты! — Абла присел рядом и взял Хафиза за руку. — Я уверен, что Ясмин отпустит с тобой твоих биби! Поверь, тебе очень понравится у нас дома! И мой муж будет рад с тобой познакомиться!

На этих словах Хафиз побледнел и постарался освободиться из рук Абла. Он с тревогой посмотрел на Ясмина, ища поддержки. Ясмин прижал его к себе за плечи.

— Не переживай, я не дам тебя в обиду! Если ты не захочешь уходить, то ты останешься здесь. Я не отпущу тебя из дома против твоей воли.

— О, Хафиз! — Абла, казалось, сейчас расплачется. — Прости, если напугал тебя! Я не хотел! Я прошу тебя поехать со мной! У нас дома тебе будет хорошо и спокойно. Во дворце много пустых комнат, мы устроим тебя с детьми, как в раю! Пока тебе надо о своем здоровье позаботиться, а мужа моего не увидишь, пока сам не захочешь! Обещаю! Его бояться не надо, он добрый, нежный и очень щедрый человек! Мы каждый день благодарим Аллаха, что у нас такой господин!

— Давайте дадим Хафизу время подумать, хотя бы до утра! – улыбнулся Айдан. — В любом случае, на ночь глядя, он из дома не выйдет! Да и биби уже спят!

— Ни о чем не переживай, — Ясмин погладил Хафиза по спине. — Ты хоть и не вдовец, но я позволю тебе самому решать оставаться в моем доме гостем еще на год или попытать счастья на новом месте! Просто Абла твердо уверен, что тебе будет у него лучше, чем здесь. Подумай о своем будущем, хорошо?

— А у вашего господина большой гарем? — Хафиз недоверчиво смотрел на Абла, который так и сидел возле него.

— Нас всего шестеро, ты будешь седьмым, — улыбнулся Абла. — Муж всегда занят на рудниках или на охоте, ему никогда не был интересен гарем, а я, когда стал супругом, никогда не настаивал, чтобы он обзаводился толпой скучающих наложников. У нас дружная семья, тебе будет хорошо с нами!

— Давайте дадим ему время подумать, — сказал жада. — Мы, кстати, совершенно не готовы отдать новенького. У него пока одно только платье, надо хотя бы ему гардероб справить!

— Ой, не надо! — всплеснул руками Абла. — У нас дома все слуги уже заленились, хоть будет повод их погонять! Я сам с удовольствием одену милого Хафиза, а вместо драгоценностей заберу биби! Они должно быть красивы, как их папочка! Это и будет настоящее сокровище!

Хафиз вдруг неожиданно зарделся и потупил глаза. Ясмин погладил его по спине и напомнил, что у них гости, и негоже оставлять их надолго. Пусть Хафиз подумает и скажет свое решение утром. Омежка потерянно кивнул головой, по всей видимости, не надеясь на голос.

Жада выплыл к гостям с очень довольным видом. Там уже веселье шло полным ходом. Кто-то пел, кто-то танцевал. Курились ароматические палочки, стояли подносы, полные еды. Омеги разрисовывали друг друга хной и сплетничали. В общем, каждый занимался тем, что любил. Яркое платье жада мелькало среди гостей. Вскоре появился еще один омега, он тащил за руку румяного Басина.

— Ой, Ясминчик дорогой! — начал омега неожиданно глубоким для его тщедушного тела голосом. — Отдай мне Басеньку! Он такой лапочка, прямо глаз не отвести! Не для себя прошу, для сыночка! Он сейчас на Земле учится! Его, как и твоего мужа, отослали к этим неверным! О, Аллах, я так по нему скучаю, он такой хороший мальчик, вежливый, воспитанный! И воин прекрасный, весь в отца! Но на день выбора не попадет! А Басенька такой бриллиант, глаз не оторвать от красавца! У них с моим сыночком будут такие красивые детки!

— Басин? — Ясмин оторопело смотрел на румяного от похвал омежку. — А ты как? Согласен на переезд?

Басин только зарделся окончательно, теперь у него полыхали не только щеки, но и уши, и шея, он стрельнул глазками на Ясмина и коротко кивнул головой. Омега-папа, увидев подобное, только сграбастал его в свои объятия и расцеловал в румяные щечки.

— Только завтра с утра! — предупредил Ясмин. — А сегодня у нас праздник! Сейчас фейерверк начнется!

И правда, в небе недалеко от городских стен расцвели изумительные цветы из огня. Все выскочили на улицу, и, замирая от восторга, вскрикивали от радости, когда в небо взлетал следующий столб огня. Рядом с Ясмином появился Хани, он тихо взял друга за руку и потащил в укромный уголок.

— Представляешь, у Амина, как у старшего супруга, уже выпросили пятерых наших гостей, якобы в ГОСТИ! Это так ужасно! Он раздает омег, как жеребцов! Я попытался вмешаться, так меня жада отогнал под очень благовидным предлогом проверить, как ты себя чувствуешь. Какой кошмар! Прямо рабовладельческий рынок!

— Хани, мы не на Земле! Мы на чужой планете, здесь свои обычаи и законы. И я радуюсь только тому, что наши мужья идут навстречу нашим капризам и желаниям! Не надо мерять все по нашим земным меркам. Они выросли в других условиях, и для них жизнь в гареме это желанная норма! А вот такие моногамные отношения, как у меня с Салахом, считаются плебейскими привычками и за глаза порицаются! Ко мне уже который раз подходили с разговорами, что один омега это не семья для эмира. Что обязателен гарем! Это традиция, идущая от предков, и приводили много доводов, в пользу гарема. Я не буду тебе все перечислять. Пойми, что для нас дикость, для них норма! Не надо навязывать им наши взгляды. Можешь позже поговорить с каждым претендентом, сам услышишь, согласны они или нет.

Ясмина кто-то потянул за руку. Он обернулся, рядом стоял перепуганный Хатим.

— Что случилось, маленький? — Ясмин провел рукой по мягким волосам. — Кто тебя напугал?

— Не отдавай меня никому! — омега дрожал от испуга.

— Не отдам! — Ясмин обнял испуганного ребенка и прижал к себе. — Пока сам не попросишь, не отдам! Ну что ты, я обещал, что позабочусь о вас всех. А тебе для начала еще родить надо, а мне выполнить три твоих желания! Придумал, что хочешь?

— Не отдавай меня и все! Альфы – зло! Не хочу видеть их рожи! — омежка дрожал все сильнее, как от холода. — Пообещай, что не отдашь!

— Я тебе обещаю, что ты будешь жить в моем доме, до тех пор, пока сам не захочешь создать семью.

— Ну, тогда я буду жить с тобой вечно! — улыбнулся бывший семнадцатый. — Никогда в жизни не посмотрю ни на одного альфу!

— Ой, не зарекайся! — Ясмин потрепал ребенка по волосам. — Я тоже после первого мужа долго ни на кого не смотрел, но судьба, это такая штука, которая, как кирпич, падает на голову именно тогда, когда меньше всего этого ждешь!

— Так господин Салах не первый твой муж? — удивился Хатим.

— Нет, — улыбнулся Ясмин. — Второй! А первый был тем еще негодяем! И ребенок у меня пока только от первого мужа, но несмотря на то, что его отец был не самым лучшим альфой, мой сын моя гордость и отрада. Я очень его люблю! Не переживай ни о чем! Смотри на фейерверк, а потом отправляйся спать! И запомни — с утра у нас много дел, поэтому засыпай легко, а просыпайся быстро!

Ясмин развернул омежку и прижал его спиной к себе. Огненный цветопад еще продолжался. Ясмин переглянулся с Хани. И тот пообещал, что обойдет всех, кого отправляют в гости и расспросит, хотят они уезжать или нет.

Когда фейерверк закончился, Ясмин распорядился, чтобы Рафик принес беременным омегам теплого молока с медом. Рафик довольно блеснул зубами в улыбке. Спустя какое-то время каждый беременный получил стакан теплого сладкого молока и ненавязчивое пожелание спокойных снов. Ясмин тоже получил стакан с молоком. Гости намек поняли и стали прощаться. Амин, уходя, прошипел, что крайне грубо «выгонять гостей, пока они сами не захотят уйти!» В ответ Ясмин только зевнул, прикрыв ладошкой рот, и попросил прощения у гостей.

Комментарий к Запах шалфея

***Да, авторы в курсе, что АБЛА это вежливое обращение к старшей сестре в Турции, но арабское имя Абла в переводе действительно обозначает “обладающая дивными (пышными) формами”. Ну и в контекст фанфика похоже неплохо вписалось оба значения имени!

========== О разных сундуках ==========

Утром Ясмина на пороге спальни уже дожидался Хатим. Они вместе пошли в купальню. Омежка очень старательно подражал Ясмину во всем. В купальне с Ясмином все дружно поздоровались с заискивающими улыбками на лицах. Хатим громко взвизгнул, когда Ясмин плеснул на него прохладной водой. В ответ омежка облил того ковшом воды, намочив ему волосы. Поплескавшись в свое удовольствие, они пошли на завтрак.

В гостиной уже сидели Хафиз с Басином. Они с тревогой ожидали решения Ясмина. В ответ тот только пожал плечами. Если они хотят, то кто он такой, чтобы их задерживать? Это ведь их судьба и их решение! Он попросил только об одном – непременно сообщить о том, как у них сложатся дела. Если все будет плохо, то он вполне сможет прислать кого-нибудь и забрать их обратно. Омеги робко улыбнулись, было похоже, что с их плеч упал груз переживаний.

Из спален вышли остальные омеги. Услышав новость, что Басин и Хафиз уже покидают их, причем по собственному желанию, они одновременно расстроились и обрадовались. Дин привел детей. У Басина был пятилетний мальчик, а у Хафиза трехлетний ребенок и новорожденный младенец. Детей переодели в новую одежду. И как же вовремя пришел Гасан с новыми платьями. Омеги сразу засобирались в дорогу и начали складывать свои узелки. Ясмин их остановил, сказав, что у каждого есть свой сундук, а чем их наполнить, они сейчас придумают.

Он послал к Алану с запиской, что надо бы наполнить сундуки приданным для двух омег. Пока омеги завтракали, от беты принесли запечатанные коробки с картинками и ночниками. В сундуки уложили мешочки с расческами и кукол. Гасан принес новые абая и расшитые шейлы. И пусть они были расшиты не золотом, а простыми шелковыми цветами, но все равно смотрелись очень нарядно!

Вскоре за Хафизом и Басином пришли супруги эмиров. И тогда жада велел устроить прощание, как «для своих». Опять появился коридор из провожающих, и новеньким под ноги лили воду с пожеланиями счастья и удачи на новом месте. А у самых дверей их дожидались Ясмин и жада. Они обняли встревоженных омежек, расцеловав их на прощание. После этого Ясмин передал их дрожащие ладошки новым «старшим».

Ближе к обеду пришли за омегами Амина. Из гарема уходило еще семеро человек. Ясмин вопросительно посмотрел на Хани, а тот только пожал плечами. Ясмин улыбнулся другу в ответ. Если это их решение, то зачем чувствовать себя виноватым? В любом случае, на новом месте им будет лучше, чем было у прежнего эмира. За них надо радоваться! Сам Ясмин был готов прыгать от счастья. Когда все закончится, у него снова будет пустая комната под кабинет! Ура!

Жада пришел к ним обедать, заявив, что от запаха тыквы его уже подташнивает, а от благовоний болит голова. Сегодня был рыночный день, и жада, как всегда, был в курсе последних новостей. Интересно, как он умудрялся все узнавать, даже не высовывая носа из дворца? Он рассказал, что туристы пришли в восторг, когда увидели по периметру города более ста пятидесяти шаттлов эмиров, их палатки и шатры. А Большой шатер Совета Преданности, возле входа в который были воткнуты бунчуки* различных цветов и форм, вообще произвел фурор! Туристы были счастливы от такого обилия экзотики Чего нельзя было сказать об эмирах! Те пришли в ужас от бесцеремонности туристов, которые везде лезли со своими камерами. Хорошо, что местные жители отрядили мальчишек, чтобы те присматривали за туристами. Они их за полы одежды вытаскивали отовсюду!

Жада пожевал немного, а потом хитренько поглядывая на Ясмина рассказал, что эмир ад Сид умчался к себе домой, как только его супруг с гостем поднялись на борт корабля. Эмир заявил членам Совета, что у него появились дела поважнее какого-то там заседания, и он улетает к себе. Похоже, альфа унюхал-таки свою пару и помчался домой, чтобы быстрее спрятать ото всех свое сокровище! За Хафиза можно было только порадоваться! Все омеги, которые тихо, как мышата, ели в присутствии жада и едва дышали, чтобы не пропустить ни слова из рассказа старого омеги, стали улыбаться и перемигиваться друг с другом.

После обеда жада утащил всех омежек в хаммам «чистить перышки». У дверей хаммама Ясмина перехватил Рафик, он, схватив его за локоть, бесцеремонно потащил того к дверям. Ясмин даже растерялся от такой дерзости, но милый Рафик быстро надел на него абая и, замотав волосы шейлой, вытолкал за дверь гарема. Ясмин, как рыбка, только и мог, что возмущенно открывать и закрывать рот, пытаясь сообразить что происходит. Внезапно со спины на него налетел ураган с терпким запахом зеленого чая. Он подхватил его на руки и потащил куда-то вглубь технических пристроек.

Они оказались в маленькой комнатке, в которой работники хранили щетки и веники. В одном углу стояла корзина с вениками, в другом – сундук с треснутой крышкой, вперемешку валялись кувшины с отбитыми носиками, тазы и ветошь.

Салах едва успел закрыть за собой хлипкую дверку, как Ясмин вцепился в его рубашку, таща на себя, как будто боясь потерять в толпе. Они стали целоваться взахлеб, прикрыв глаза, зарываясь пальцами друг другу в волосы. Напряжение и стресс последних дней перетекали в желание затрахаться до потери сознания. Ясмин так и не понял, как он оказался голым, когда только-только успел просунуть руки в штаны Салаха и схватиться за горячий и твердый, как камень, член мужа.

Салах застонал и вцепился в вязанку веников. Ясмин улыбнулся и опустился на колени. Он облизал член мужа несколько раз, а потом сразу заглотил его по самые гланды. Он крепко держал Салаха за бедра, чувствуя, как те напрягаются, когда тот толкался в рот. Салах, не стесняясь, стонал во весь голос, вздрагивая и повторяя его имя. Но Ясмину было все равно, что дверь тонкая и без защелки, и что во дворе всегда полно народу. Все было неважно. Единственное, что имело значение в эту минуту, это член Салаха, который пульсировал у него во рту.

Салах пытался отдышаться, любуясь, как Ясмин слизывает последние капли, а потом потянул омегу вверх к себе и впился поцелуем в его рот. Ясмин на мгновенье потерялся в эйфории от потрясающих ощущений – язык альфы страстно облизывал его рот, а руки властно мяли зад. От общего запаха кружилась голова.

Салах, помогая омеге стянуть с себя рубаху, был усажен на сундук. Ясмин сразу принялся облизывать идеальный торс мужа. Кожа Салаха была влажной от пота и солоноватой на вкус, от него пахло чаем, пылью, а еще лошадьми. Этот запах ужасно заводил. Альфа опять был возбужден едва ли не до потери сознания, а у Ясмина так стояло, что было больно. Он так хотел мужа, что едва мог дышать.

Салах, как слепой, нашел его губы, и потянул на себя. Усадив к себе на колени, он провел пальцами по уже мокрой дырочке омеги и довольно что-то выдохнул в шею. Когда Ясмин сам насадился до конца, он почувствовал, как губы альфы шекочут ему шею. А потом Салах задал резкий темп. Ясмин, откинувшись в сильных руках альфы, только шептал и стонал какие-то непристойности, весь отдаваясь этой гонке.

Когда Салах кончил, он вцепился губами в метку и присосался, как вампир. По венам Ясмина, будто кислота побежала от смеси чужого и своего наслаждения. Он только вскрикнул, не в силах больше сдерживаться. А коварный альфа лишь рассмеялся.

Ясмина немного потряхивало, и тело было, как ватное, от истомы. Салах, поглаживая по спине, аккуратно попытался стянуть с себя омегу, чтобы не допустить сцепки. Ясмин недовольно заворчал, не желая шевелиться, но в этот момент крышка сундука под его коленями окончательно треснула. Салах, уперевшись спиной в стену, чтобы не провалиться внутрь сундука, довольно засмеялся, как ребенок от удачной шутки.

От этого омега будто очнулся. Он услышал голос Рафика за тонкой дверью. Бета кого-то отгонял от двери. Ясмин соскользнул с колен мужа и бросился поднимать платье, которое так и валялось у самой двери. Рядом с ним валялась рубашка Салаха, Ясмин кинул ее альфе в ответ на смешок.

– Я с тобой с ума сойду! – сердился Ясмин.

– А я схожу с ума без тебя! – Салах схватил омегу, который пытался вывернуть платье, и поцеловал его в недовольно скривившиеся губы. – Я так по тебе скучаю!

Ясмин замер. Было так тепло от таких слов. Платье выскользнуло из ослабевших рук, когда губы альфы нежно накрыли его рот, робко и застенчиво, будто не они сломали за минуту до этого несчастный сундук, толкаясь в унисон собственным стонам. Ясмин схватил мужа за крепкую шею и понял, что опять возбужден, но, как назло, в дверь тихо постучал Рафик.

– Господин Ясмин, – было слышно, как бета мнется за дверью, – простите, но вас уже ищут в гареме. Там к вам пришли гости. Я сказал, что вы в хаммаме, но это было уже давно, так что, не могли бы вы поторопиться? Неудобно, что гости ждут…

Ясмин тихонько хихикнул и стал одеваться. Салах напоследок поцеловал голый локоть прежде, чем на него натянули рукав, руками огладил бедра супруга прежде, чем по ним скользнул подол платья. Он тяжело вздохнул, любуясь, как Ясмин одергивает платье и пытается разобраться с абая, которая оказалась свернутой в узелок.

– Как там дела в Совете, что говорят благородные эмиры? – спросил Ясмин, желая отвлечь мужа.

– Теперь даже не знаю, что тебе сказать. Еще вчера эмиры были расположены к Халибу, они даже собирались оставить его визирем на какое-то время. Он вполне мог бы научиться владеть левой рукой, но сегодня утром эмиров как подменили. Я не знаю, что произошло ночью, но с утра почти все набросились на него, как стая волков. Они обвинили его во всех грехах! В том, что казна пуста, что рудники разрушены, что община ослаблена.

– О гареме говорили? – поинтересовался омега.

– О гареме говорить не принято, – снисходительно улыбнулся Салах. – Гарем – это личное дело каждого эмира. За свое отношение к омегам альфа несет ответственность только перед своей совестью и Аллахом.

– Как удобно! – Ясмин зло улыбнулся и посмотрел на мужа.

Он хотел было сказать альфе все, что он думает, но растерянный взгляд золотых глаз сказал больше слов. Ясмин вздохнул. Его муж только внешне выглядит, как взрослый мужчина, а по сути он еще совсем ребенок! Ему, как и всем молодым, хочется секса и развлечений. Поэтому стоит ли его грузить несправедливостью мира? Он все равно скоро уедет на свою учебу. И что он запомнит, улетая? Ссору с супругом? И кому от этого станет легче?

– Вот я сейчас не понял. Ты, что, сердишься на меня? – удивился Салах.

– Нет, что ты! – Ясмин, наконец, застегнул абая и забрал из рук мужа шейлу. – Ты ни в чем не виноват. Ты сделал все, что мог, чтобы помочь беднягам, но, видимо, омеге не у кого искать защиты и не от кого ждать помощи, кроме, как от Аллаха!

Салах задумался. Его сейчас похвалили или отругали?

Ясмин разобрался с одеждой и открыл дверь. На лице Рафика засияла улыбка. Он с облегчением выдохнул. Похоже, он не ожидал, что его так быстро послушаются. Ясмин кивнул ему головой, и они пошли в сторону гарема с таким видом, будто омега появился не из пыльной кладовки, а с важного мероприятия. Охрана в дверях отвела глаза, делая вид, что не заметили омегу, который зачем-то выходил из гарема. Салах жалобно застонал за спиной. Ясмин не выдержал и обернулся в дверях. Альфеныш был похож на щенка, которому досталась очень-очень маленькая косточка, и от этого он только раззадорился, но так и остался голодным. Ясмин не удержался и призывно облизнулся. Увидев, как Салах сделал пару шагов ко входу, он с коварной улыбкой закрыл перед его носом дверь. С той стороны что-то большое прижалось к двери и жалобно застонало.

Ясмин победно улыбнулся и побежал в хаммам. Если его ждут омеги, то лучше смыть запах мужа! В хаммаме уже сидел жада. Он принес Ясмину свежее платье. Он понимающе улыбнулся, видя, как омегу быстро ополаскивают водой с цветочной отдушкой улыбчивые банщицы.

– Сделай серьезное лицо, – жада протянул Ясмину свежее платье. – У тебя сейчас такой довольный вид, что все всё поймут, и начнутся ненужные вопросы. Пришли еще трое омег. Они хотят «пригласить в гости» твоих оставшихся не беременных омег. Надо будет сообщить Айюбу, что вопрос с вновь прибывшими омегами мы почти решили. У Амина тоже сегодня договорились по поводу двадцати трех человек. Остались еще четверо, но еще не вечер, я думаю, что за сегодняшний день мы пристроим и остальных. Тогда останутся семеро беременных у тебя и пятеро у Амина. Похоже, старый эмир в последнее время «стрелял все больше холостыми», – жада ехидно улыбнулся. – У его сына тоже никак не получалось родить наследника. Видимо, поэтому слова Салаха, что дело не в омегах, а в самом альфе, просто резанули по свежей ране.

– Я слышал, что эмиры за ночь изменили свое мнение о Халибе, – хмыкнул Ясмин. – Еще вчера они его жалели, а сегодня с утра готовы порвать на куски.

– Да! – воскликнул Айдан. – Хочет альфа или нет, но он все равно узнает, о чем переживает его супруг! А заботливый муж всегда найдет возможность порадовать своего омегу! – жада улыбнулся своим мыслям. – Альфы будут еще неделю решать, что делать с эмиратом. Если бы им пришлось еще решать, что делать с несчастными омегами, то все продолжилось бы еще неизвестно сколько дней. Пока они бы вспомнили, что говорят законы, потом что записано в сурах Корана, потом решали бы, а нужно ли это все им самим! И так до бесконечности! А мы все смогли решить за три дня! Просто и ясно! В любом случае, будет у эмира новый наложник или нет, решает в конечном итоге его супруг.

Ясмин и жада вышли из хаммама с таким видом, как будто именно там омеги и провели последние полчаса. В гостиной Ясмина дожидались три пары омег, которые уже успели договориться между собой и теперь поблескивали глазками в ожидании одобрения их решения. Ясмин с улыбкой вошел в гостиную и обнял бросившегося к нему Хатима.

Вначале были церемонные расшаркивания и разговоры ни о чем. С важным видом супруги эмиров говорили о погоде, здоровье и вчерашнем празднике. И только после этого омеги приступили к самому главному. Ясмин только кивал головой и соглашался с тем, что он вполне может отпустить милых омежек «в гости» в другой эмират. А то, что омеги уедут с биби и приданым, так это так и должно быть! Ведь нельзя надолго разлучать биби и папочек? Никто не знает, как надолго папочки задержатся в «гостях»? После десерта и угощений довольные омеги-супруги удалились. Они сделали, что хотели.

После того, как гости ушли, омежки бросились в объятия своих друзей по гарему. Они плакали, расставаясь. За те годы, что провели в аду, они успели сдружиться. Раньше они могли рассчитывать только друг на друга. А теперь они разъезжаются в разные эмираты. После этого и Ясмину досталась порция слез и благодарностей. Омеги уверяли, что никогда не забудут заботу и внимание, которыми были окружены в этом доме, и всегда будут молиться за Салаха, чья твердая рука и доброе сердце прервали их мучения.

Ясмин, как все беременные, расчувствовался и расплакался, поддавшись всеобщему слезливому настроению. За что ему и досталось от Рафика! Верный бета отругал всех, кто слезами портит радость! А после этого усадил всех кушать полезную кашу с фруктами, медом и орешками! Ясмин опомнился, когда смел половину положенной порции! Он с негодованием отодвинул от себя тарелку и потребовал мяса! Рафик только фыркнул в ответ. Ясмин решительно отодвинул от себя тарелку и заявил, что он ложится спать голодным, и что это будет целиком и полностью на совести Рафика!

На самом деле Ясмин ушел в спальню написать записку Гасану, что ему завтра понадобятся еще три новых шейлы и абая. И вообще, после пылкой встречи с мужем хотелось поваляться в кроватке. В дверь поскреблись. Рафик, просунув в щелочку двери голову, выдавил, что ужин господина Ясмина дожидается в гостиной. Ясмин довольно потянулся. Все-таки жизнь прекрасна!

Алан сидел в гостиной в окружении мешков и мешочков. Сердитый и недовольный.

– Что надулся, хомячок? – довольный Ясмин выплыл из спальни. – Риса, что ли, объелся? Смотри, как бы не разорвало.

– Мои сундуки в твоей спальне, а меня туда Рафик не пускает! – озвучил претензии друг.

– Правильно делает. Как он бы смог объяснить альфе, что в спальне его супруга делает посторонний мужчина? – Ясмин уселся возле стола, глотая голодные слюни. – Давай лучше поедим.

– У меня сегодня торговый день! Работы выше крыши! – сердился Алан.

– Что, все так плохо? – удивился Ясмин. – У тебя никогда от работы аппетит не пропадал.

– Ну, вообще-то, наоборот, – Алан улыбнулся и стащил с тарелки омеги самый красивый кусочек мяса. – Сегодня торговцы смогли раскрутить туристов на небывалую сумму. Те, похоже, насмотрелись на эмиров и грозных альф, бряцающих оружием, и в итоге, скупили различной сувенирной дребедени, как никогда! Мне даже не хватило золота, чтобы рассчитаться за кредиты. Сундуки же вне зоны доступа! – пожаловался Алан, макая мясо в сладкий соус.

– Айюб, наверное, доволен суммой налогов, которые пополнили казну? – Ясмин выхватил из-под носа Алана последний кусочек мяса и отдал его Хатиму, который тихо сидел рядом.

– О каком пополнении ты говоришь? – удивился Алан. – Бедному эмиру впору за штаны держаться, чтобы не свалились. Ты не представляешь, в какую кругленькую сумму каждый день обходится гостеприимство! Эти гости прожорливей саранчи! Они каждый день съедают маленькое стадо на ужин! А еще фрукты омегам! А сколько хлеба и каши! Кормят не только эмиров, но и их охрану и слуг!

– Ну, ну! Все не так уж и плохо! – в комнату влетел жада, взмахом руки отправив наложников по кроватям. Мышонок за руку утащил Вилена. Ясмин погладил Хатима по голове, прежде чем отправить омежку спать. – Гости разъедутся, а память о том, как щедр и гостеприимен мой сын, останется в памяти и сердцах! А денег, слава Аллаху, хватает! Хозяйство крепкое, община дружная! Гости не так уж и часто бывают, чтобы начинать на них экономить! Доброе имя важнее денег!

– Айдан, разрешите вопрос, – Алан смотрел, прищурившись. После того, как жада кивнул головой, продолжил. – А почему Айюб не взял с эмирата ад Шер никакой контрибуции? Он ведь имел на это право?

– Зачем? – Айдан улыбнулся. – Ты же знаешь людей, Алан. Поднимешь с земли медный грош, а люди растрезвонят, что это был бриллиант с кулак величиной! А так все знают, что мой сын вывез из ад Шер только биби и омег, которых раздал другим эмирам! Да и не было там ничего, ради чего стоило бы марать свое имя! Время пройдет, но люди будут помнить, что Айюб ад-Дин наказал эмира ад Шер не ради корысти, а ради справедливости!

– Кстати, об омегах, – Ясмин посмотрел на Алана, — у меня завтра еще трое уходят, пришли им тоже гостинцев в дорогу.

– Все будет, – Алан махнул рукой. – Ну, а теперь, как бы мне до моих сундучков добраться?

Ясмин послал Рафика за крепкими ребятами, которые быстренько выволокли из спальни сундуки Алана. Следом отправили гонца к Гасану. Пока Алан раскладывал свое сокровище и делал записи в бухгалтерской книге, жада рассказывал, что всех не беременных омег удалось пристроить. Поэтому, как только закончится Совет, они проведут последних два дня выбора, и потом смогут вздохнуть свободно.

Алан краем уха прислушивался к разговору. Жада рассказал, что, когда в городе стало известно, как ужасно Халиб обращался с омегами, у него началась в жизни черная полоса. Слуги оставили его первыми, а кроме этого несколько альф ушло к другим эмирам искать лучшей доли. Счет его отца заморозил Совет, а у него на счету вряд ли было много денег. Так что он улетел после заката в эмират, возможно где-то есть припрятанные сокровища, но Малый Совет закрыл на это глаза. Халибу придется оставить планету, хочет он этого или нет, но на Сабахе для него места нет!

– А что будет с самим эмиратом? – поинтересовался Ясмин.

– Гарантий дать не могу, – пожал плечами жада, – но есть эмиры, у которых по два наследника, но они все учатся на Земле. Может кого-нибудь и вернут на Сабах, но скорее всего назначат опытного визиря, который будет разгребать там все, пока наследники не вернутся с учебы. А потом или эмиры мирно договорятся между собой, или проведут несколько ритуальных схваток, чтобы выявить достойного. Пока стоит выяснить, а есть ли в самом эмирате нужный потенциал, чтобы за него сражаться? Может овчинка выделки не стоит?

Жада еще раз обольстительно улыбнулся и напомнил, что завтра тяжелый день. После этого упорхнул из гостиной Ясмина, мурлыча под нос песенку, как самый беззаботный из омежек. Ясмин дождался, когда Алан закончит расчеты и отложит необходимое ему количество золота на завтра. После этого Рафик опять скомандовал крупным бетам, и они, пыхтя, затащили сундуки в спальню Ясмина. Алан выпил с Ясмином чашечку кофе, о чем-то крепко задумавшись, и так же молча раскланялся перед уходом. Ясмин снимал платье в спальне, вспоминая горячие руки Салаха, и со сладким вздохом заснул.

Утром его под дверью уже дожидался Хатим. В гостиной Амина было шумно, а вот в хаммаме никого не было. Гасан появился, когда Ясмин и Хатим вернулись из купальни. Он принес новые платья и новые абая для всех гостей. На этот раз он появился в гостиной вместе со своей молодой женой. Стесняясь и краснея при виде такого количества омег, она помогла Гасану принести большие узлы с одеждой, но, как подозревал омега, Гасану просто хотелось похвастаться женой перед Ясмином и Ясмином перед женой. Поэтому омега с большим удовольствием отпустил несколько комплиментов и самому Гасану, и его работе. Бета раздулся от похвалы, бросая на жену многозначительные взгляды. Ясмин напомнил ему, что у него остается еще семеро омег, которым надо еще хотя бы по два платья. Гасан очень церемонно поклонился и уверил, что сделает все наилучшим образом. Выходил бета из гостиной, задрав нос так, что Ясмин опасался, как бы тот не упал по дороге.

После завтрака начались проводы. Омежки с трепетом дожидались, когда за ними придут, Ясмин, глядя на них, только посмеивался. Они ему напоминали детей в детском саду, которые ждут родителей у окна. За Муной пришли едва ли не последним, бедняжка уже был готов расплакаться от страха. Он сидел на подушке, прижимая к себе двух своих детей, с таким отчаяньем на лице, что Ясмин уже не знал, как его ободрить.

Внутренний двор уже настолько залили водой, что местами даже собрались лужи. Там был постоянный водоворот людей. Приходили омеги забрать своих «гостей». Бегали слуги и старые, и новые. Дети от такого скопления народа и сильных эмоций порой начинали плакать. Все вокруг обнимались, обещали писать письма, плакали, прощаясь со старыми друзьями.

Когда за последним омегой закрылась дверь, жада выглядел слегка помятым от многочисленных объятий и совершенно замученным, как будто все гости прошлись строем лично по нему. Он отправился в свою спальню, заявив, что до ужина его беспокоить не рекомендуется!

Комментарий к О разных сундуках

* Туг, или бунчук, — конский хвост, закрепленный на цилиндрическом, полом внутри и поэтому очень лёгком древке из мягкого дерева. На верхнем конце древка чаще всего помещался металлический шар, иногда — полумесяц. Ниже крепился простой или заплетённый в косы конский хвост, который окрашивался в синий, красный и чёрный цвета. На месте крепления хвоста древко обтягивалось тканью из конского и верблюжьего волоса. Волос окрашивался в различные цвета и иногда составлял очень красивый узор, а само древко украшалось восточными орнаментами.

https://vk.com/photo265570678_389930696

https://vk.com/photo265570678_389932122

========== ЭКСТРА Гвоздичка ==========

Несколько дней прошли в блаженной тишине. В ближайшей к гостиной спальне опять был оборудован кабинет. У всех оставшихся омежек теперь были отдельные спальни с широкими кроватями. Каждый день после завтрака Дин приводил к омегам их детей. Младшенького ребенка бета приносил на руках. Дети смотрели мультики, ластились к папочкам, а перед обедом Дин уводил всех обратно. После обеда омеги уходили в гостиную к Амину смотреть сериалы.

По вечерам приходил Алан, приносил одни мешочки и забирал другие. Кроме этого, он сообщал последние новости о заседаниях Совета Преданности. В эмират ад Шер назначили пожилого и очень опытного визиря. Часть эмиров улетели сразу после заседания Совета, мотивируя тем, что им уже достаточно омег, а дома накопилось много своих дел, которые требовали внимания повелителей.

На следующее утро на день выбора вывели предпоследнюю пятерку омег, ту самую, которая должна была участвовать в выборах в тот день, когда Айюб победил на дуэли Хусама. Последняя четверка опять собирала вещички в ожидании перемен в своей судьбе. Хани скучал, ожидая, когда его, наконец, выпустят из заточения, Амин злился потому, что его раздражали все и всё. Ясмин засел за работу, убористым почерком исписывая листы, которые из-под рук выхватывал Вилен и сразу чиркал в них красным и синим карандашом.

Хатим тихой мышкой сидел рядом, пытаясь разобраться, что происходит. Ясмин главный здесь или нет? Если главный, то почему Вилен постоянно критикует его работу? И только Мышонок был безгранично счастлив. Он рисовал, и ему никто не мешал! И не надо было прятаться или переживать, что его рисунки увидят! Наоборот, он сам каждый вечер с удовольствием показывал Ясмину, что нарисовал за день, выслушивая похвалы и мягкие замечания.

И только жада был встревожен не на шутку. В питомнике у биби, который в свое время был предназначен Салаху, со дня на день должна была начаться течка. Его пряный, резковатый запах гвоздики уже время от времени пробивался, будоража всех альф в казармах. Малыша надо было срочно переводить из питомника, но все упиралось в одну проблему…. И жада ломал себе голову как быть…

***

Айюб зашел в казарму. Там значительно прибавилось альф, в основном подростков и детей. На тренировочном поле верный Усама муштровал молодняк. Айюб дружил с ним с раннего детства, они вместе росли и взрослели. Усама был рядом с ним в многочисленных стычках с разбойниками, он возглавил отряд, который первым прорвался во дворец северного соседа. Он же помогал Айюбу хоронить гарем его отца Асада, когда Айюб вернулся с победой и обнаружил, что почти все омеги отца умерли от черной тоски. Усама был с ним и в горе, и в радости. Недаром эмир называл его братом и доверил наставничество над молодыми и воспитание своих наследников Саида и Салаха.

Альфы обнялись, похлопав друг друга по спине, и уселись в тенечке у казармы. Эмир видел, молодые альфы были слабо подготовлены физически и не приучены к хозяйственным работам. Усама рассказал, что он собирается делать. Разговор плавно перетек на гостей и на то, что отряды самообороны в рабочих кварталах надо бы как-то поощрить, а возможно, сделать их регулярными и более серьезно заняться их подготовкой.

Вдруг во время разговора Усама схватился за левое запястье и с тревогой посмотрел в сторону питомника.

- Что случилось? - Айюб с тревогой смотрел на друга.

- Ничего, - Усама не отрывал глаз от дверей питомника. - Показалось…

Из питомника послышались крики и тонкий визг. Побледневший Усам вскочил на ноги.

- Что там происходит? - Айюб встал и, не торопясь, пошел в питомник.

Он был хозяином в своем доме, и мог заходить в любое помещение. Хоть биби разрешалось выходить во внутренний двор, но альфы в сам питомник не заходили. Не то, чтобы им это запрещалось, просто воинам не принято было заходить к малышам и молодым биби, возможным омегам в будущем. Усама остановился на пороге, вытягивая шею и стараясь кого-то найти глазами.

Из-за поворота показался Ясмин в домашнем платье и жада, который тянул за руку упирающегося омежку. Омежка рыдал в голос и пытался вырваться.

- Что случилось? - голос Айюба перекрыл крики и плач.

- Этот негодник завтра будет выставлен на День выбора пятым омегой! - пояснил жада, дернув биби за руку с такой силой, что тот выскочил под ноги Айюбу. - Мы пришли за ним, чтобы помыть и приготовить его на завтра, а он, услышав новость, решил вскрыть себе вены! Слава Аллаху, мы успели вовремя, и он только поцарапался! - жада отвесил омежке затрещину. У биби на руке была свежая повязка.

- Я никуда не пойду! - омежка рыдал в голос, размазывая слезы по мордашке. - У меня уже есть альфа! Я люблю его! Он мое дыхание, а я его! Я чувствую его! Да!

- Кто посмел? - рыкнул Айюб и, схватив биби за грудки, стал его обнюхивать, как ищейка, которая собирается взять след. Спустя минуту он оттолкнул его от себя и выдохнул. - Лжешь! От тебя не пахнет альфой! От тебя все еще пахнет маленьким, глупым биби, который вскоре станет омегой!

- Ну и что? Я все равно никуда не пойду! Я его люблю, а он, хоть и отводит глаза, все равно чувствует меня, я же знаю! А я так его люблю! Как воду, как воздух! И вы не разлучите нас!

- О ком ты говоришь? - Айюб, похоже, начал злиться. - Кто посмел позариться на достояние эмира? Всем известно, что омеги живут в гареме! Ни один альфа не смеет посмотреть на омегу с желанием. Или ты с кем-то из бет снюхался? Ну, тогда это все просто детская блажь! - ухмыльнулся Айюб. - Только альфа может быть дыханием омеги, но кто из альф посмеет морочить голову биби, который уже определен, как омега? За такое альфу выгонят из города в пустыню! А если выяснится, что он недостойно смотрел на него, то его еще и ослепят! Ты все выдумал, глупый ребенок!

- Нет, не выдумал! - упорствовал омежка. - Мой любимый - сильный воин! Я знаю, когда у него ноют старые раны! Когда устанавливали шатер для Совета, он сорвал себе кожу на ладонях. Тогда лопнул трос, и он с братьями удержал купол, чтобы не покалечить работников! - омежка показал ладошки с ярко-розовой полосой на них.

- Ты сам это себе сделал! - рассердился эмир.

- Нет, господин, - из толпы приседая от страха, вышел пожилой учитель музыки. - Это произошло на моем уроке! Биби вдруг так закричал, что я испугался. Я подумал, что струна лопнула и поранила биби. Но струны были целые, а красные полосы появились вдруг, словно он обжегся обо что-то! Я отправил его к врачу, а тот велел отдыхать больше и сказал, что это все от нервов перед первой течкой!

- Усама, - Айюб повернулся к бледному другу. - Кто был с тобой тогда? Надо найти того негодяя и спросить с него по закону! Как он посмел морочить голову биби?

- Не надо никого искать повелитель! - Усама, склонив голову, опустился на колени перед эмиром. - Это я…

- ТЫ?! - воскликнул ошарашенный эмир. - Усама, брат! Как же ты мог так забыться? Мы столько пережили вместе? Как же ты мог?

- Я не хотел и не стремился к этому, - Усама прижал руки к груди. - Я столько лет служил верой и правдой. Я учил многих биби из казармы и питомника сидеть в седле, был арбитром в их детских играх и разнимал драчунов. И всегда много биби крутится возле меня, и я никого никогда из них не выделял! Они все были равны в моих глазах! Но в последнее время один аромат будоражит мою душу, лишая сна и покоя! Я не хотел, но один биби смог найти лазейку в мое сердце и теперь живет там. Я знаю, что мне не на что надеяться! Я и не надеюсь, но просто… Просто я чувствую каждый его вздох, как свой собственный!

Все во дворе замерли, забыв как дышать. Жада, подняв брови, смотрел на сына, всем своим видом говоря: «Ну вот! А ты не верил!» Ясмин, похоже, выпал из реальности, и, подняв глаза вверх, пытался что-то вспомнить. Все слуги тихонько плакали, боясь подвывать в голос. В дверях питомника со стороны внутреннего двора набилась куча любопытных альфочек и альфят. Все молчали и ждали решения эмира.

- По закону омеги живут в гареме! - Айдан хмурился. - Он завтра выйдет на день выбора! А я сделаю вид, что ничего не слышал!

- Лучше сразу казни меня, - Усама склонил голову, - мне не будет жизни без моего цветочка…

- И меня, - маленький омежка вырвался и, подбежав, схватил большого альфу за сильную шею, - я все равно умру от тоски без моего любимого.

- Я вас обоих выгоню в пустыню без вещей, без денег с одной флягой воды на двоих, - разгневался эмир. - Так забыться и нарушить обычаи предков!

- Оставь его во дворце! Я сам уйду, оставь его, он же маленький совсем, - альфа с болью и нежностью смотрел на рыдающего омежку, пытаясь оторвать его от себя. - Цветочек, ты должен остаться здесь и жить за нас обоих! Ты погибнешь в пустыне!

- Лучше погибнуть с тобой в пустыне, - омежка продолжал растирать по щекам слезы, - чем жить во дворце без тебя! Только попробуй оставить меня здесь одного! Я себе голову разобью о стенку, я… я… за.. затоскую черной хандрой и умру! Вот увидишь, умру! Возьми меня с собой! Я не буду тебе в тягость, я просто буду рядом и все! Сам пойду! Не бросай меня! Я люблю тебя, неужели ты этого не понимаешь?

- Если Аллах дал альфе и омеге одно дыхание на двоих, разве могут людские законы противоречить божественному промыслу? - подал голос Ясмин. - Салах в самом начале говорил мне, что подобное свято и неоспоримо для всякого альфы. Да, эмир первый среди альф, но он не единственный альфа в глазах Аллаха! Если такова его воля, то отрицать это, значит, противиться воле Аллаха! Разве я не прав?

- Ты прав, - согласился Айюб, - но ты немного не понимаешь местных нюансов поведения. - Эмир сверкнул улыбкой, больше похожей на оскал льва при виде антилопы, и начал объяснять. - Омеги живут в гареме под опекой эмира не просто так. Только он может создать им спокойную и обеспеченную жизнь. Только в гареме омеги могут ходить в шелках и не беспокоиться о своем будущем. И только в гареме омега может родить наследника. Любой альфа рожденный вне гарема станет простым воином и на престол претендовать не сможет! И вообще, омега вне гарема приравнивается к младшему супругу с большим кругом обязанностей и без всяких поблажек! Ты думаешь, биби, который вырос в питомнике, пойдет на подобное? Особенно, когда за стеной дворца его дожидаются эмиры, готовые осыпать драгоценностями и шелками? Кто променяет спокойствие гарема на тяжелую жизнь младшего мужа воина?

- Я! - омежка прижимал одной рукой крепкую шею альфы, а второй оттирал слезы с лица. - Я согласен! Мне не нужны шелка и драгоценности, я научусь варить кашу и мыть полы! Только позвольте мне остаться с любимым! Я не боюсь быть младшим мужем простого воина. Лучше с любимым день, чем с ненавистным - вечность!

- Ты согласен проходить всю жизнь в хлопке и сам вести хозяйство? - спросил эмир.

- ДА! - омежка смотрел на альфу горящими, как костер, глазами.

- Ты будешь послушным и кротким, верным, закрывать лицо, рожать детей и растить их в традициях предков?

- Да! - биби сжал кулаки и, похоже, был готов броситься в бой за своего альфу.

- А ты согласен взять в младшие мужья такого дерзкого биби? - Айюб лукаво улыбнулся, глядя на растерянного Усаму.

- Что?! - растерялся альфа, и омежка от избытка эмоций стукнул его кулачком по плечу, Усама посмотрел на избранника и мягко улыбнулся, прижав к себе тоненькое тело. - ДА!

- Встань с колен брат! - Айюб, похоже, потешался, видя растерянность друга и то, как биби уткнулся носом в его шею. - Объявляю ХИТБУ завершенной!

- Оми, - повернулся Айюб к Айдану, - забирай жениха в гарем! Пока Усама все подготовит к свадьбе, пусть поживет вместе с гостями!

Жада, довольно улыбаясь, выдернул растерянного омежку из медвежьих объятий альфы.

- Как нам его называть, Усама? - жада сверкал глазами, как бриллиантами.

- Джанан! - Усама улыбался, как сумасшедший. - Сердце мое! Душа моя!

Усама смотрел, как жада тянет вглубь питомника растерянного омежку. Ясмин вдруг понял, что стоит в домашнем платье, с непокрытой головой перед альфами, которые хоть и отводили глаза, но наверняка его уже разглядели. Ясмин, подхватив юбку, побежал за жада с омежкой, пока все о нем не вспомнили.

- Жада! - Ясмин догнал парочку уже у дверей гарема. - Жада, ведь вы все знали с самого начала? Правда? - Айдан насмешливо посмотрел в ответ. - А зачем тогда меня брали с собой?

- Ты умный, Ясмин, - жада остановился у внутренних дверей в гарем. - Ты умеешь находить правильные слова! К тебе бы наверняка прислушались! А я, хоть и оми правителя, но от моих слов сын, скорее всего, отмахнулся бы. Как бы он меня ни любил, я для него все равно просто омега. Он скорее бы услышал постороннего человека, чем меня! Я ему уже говорил про Усаму и биби, а он отвечал, что я сериалов пересмотрел!

Во внутреннем дворе перед питомником альфы поздравляли Усаму. Новость, как пожар, распространилась по дворцу. Вскоре вокруг Усамы собрались все свободные от дел альфы. Хотя все, в основном, патрулировали в городе, но несколько приятелей, которые отдыхали в казарме, уже колотили Усаму по спине с пожеланиями многочисленного потомства. Айюб, глядя на все это, смеялся до колик в животе. Смущенный альфа подошел к эмиру, когда тот подал ему знак приблизиться.

- Ох, Усама! Я так рад за тебя, но наказать тебя все равно стоит! Молчать о подобном, скрывая от брата! А младшенький у тебя, похоже, огонь! Видели, как он его стукнул по плечу, когда этот остолоп замешкался с ответом? - Айюб опять засмеялся. - Эх, брат, похоже быть тебе битым от руки младшего супруга! - Эмир вытер счастливые слезы и поднял руку вверх, призывая братьев к тишине. - Но, шутки в сторону. Свадьба, семья это серьезно! Значит так: омежку из дворца я не выпущу, нечего его без охраны в городе оставлять. Так что, дома в городе не жди! Занимай пустой домик, где раньше привратник с семьей жил. Там несколько комнат, так что вам хватит. Посмотри сам, может ремонт надо какой сделать, мебель купить. Найми пару слуг. А то твой милый супруг и вправду решит сам тебе кашу варить, ручками своими беленькими полы мыть! - Айюб опять засмеялся такой шутке. - И самое главное! Цветочек твой из местных. Его родители живут в городе. Так что, собирай калым и иди свататься, как положено! - Альфа опять развеселился. - Нет, вместе пойдем! Хочу видеть, как его мамаша о тебя метелку сломает! Родители-то рассчитывали, что их омеженька будет в шелке ходить и с золота есть. А тут на тебе - простой воин! Хоть и лучший, но не эмир! А хочешь эмиром стать? У нас тут как раз наметился эмират без хозяина! А что? Ты законы знаешь, править сможешь! Хочешь чалму эмирскую?

- Неееет, брат, спасибо! - Усама прижал руку к груди. - Не хочу такой нервотрепки, как у тебя. Диван, гарем, налоги, община, разбор прошений, интриги дворян. Покоя нет ни днем, ни ночью! Только думай и переживай, а правильно ли поступил? А не обидел ли кого? Одно беспокойство! Нет уж, благодарю брат! Маленький домик и любимый омега, покой и любимая работа! Может ли быть что-нибудь лучше?

- Ну, тогда готовься. Завтра последний день выбора, после этого вечером на прощанье еще попируем, а с утра все, наконец, разлетятся по своим домам! Отдохнем пару дней и поедем к родителям твоего младшенького! Успеешь подготовить калым и домик?

- Да! - Усама блаженно улыбался, разве лишь только слюни не пускал.

- Вот и прекрасно! - Айюб хлопнул его по спине, чтобы тот собрался с мыслями. - Мы такую ночь хны закатим! Я уже знаю, что тебе на груди напишу! И братья тоже захотят отметиться! Праздновать свадебный пир будем здесь. Мой дом - твой дом! Мы с тобой братья!

========== Лисята ==========

Наконец наступил завершающий день выбора. Последние четыре омеги простились с Айданом и Амином. Хани с огромным облегчением посмотрел им вслед. Как только за ними закрылась дверь, на пороге гарема сразу же появился Салах. Он приобнял жада и посмотрел ему в глаза.

— Я могу войти?

— Да, дорогой! — жада мягко улыбнулся внуку. — Свободных омег больше нет, остались только все свои и гости.

Салах был мрачнее тучи, когда появился на пороге гостиной своего супруга. Ясмин с тревогой встал ему навстречу. Омеги с детьми, увидев мрачного альфу замолчали и сжались в кучку в ожидании грозы.

— Что случилось? — Ясмин быстро провел руками по лицу любимого, разглаживая суровые складки на лбу.

— Увидишь Алана, дай ему по шее. Я бы сам ему наподдал, но боюсь, что могу прибить ненароком, — Салах поймал руки омеги и поцеловал прохладные ладони. — Он сказал отцу, что у меня семестр скоро закончится, а я в институте почти не появлялся, и меня могут к зачетам не допустить. Отец сказал, чтобы я завтра же отправлялся в дорогу.

— Так торговый день только что прошел, следующий же нескоро? — удивился Ясмин и откинул голову, позволяя поцеловать шею.

— И здесь тоже Алан отличился! — вздохнул Салах. — Он сообщил отцу, что шаттлы мало чем отличаются от грузовых кораблей. Мол, на шаттле можно выйти на орбиту и дать сигнал грузовой платформе, чтобы она подхватила по пути на Землю, как это делают грузовые корабли. Сабах находится на развилке всех транспортных путей, и грузовые платформы здесь появляются с частотой рейсовых автобусов. Любая платформа, на которой будет свободное место, легко подхватит шаттл и доставит на Землю. Так что, нет нужды дожидаться туристический корабль.

— Не надо сердиться на Алана, — Ясмин мягко улыбнулся и легко поцеловал сжатые в ниточку губы. — Он заботится о тебе. У тебя первая сессия. Преподаватели еще не знают, какой ты прилежный студент и вполне могут не допустить к зачетам. Потом придется доказывать им, что ты не просто так пропускал занятия. Первое впечатление это всегда важно, так что, не надо сердиться.

— Я хотел побыть с тобой подольше, — вздохнул Салах. — Отец отдал мне свой корабль с намеком, что уже пора купить себе собственный. А я так надеялся, что у меня будет время побыть с тобой подольше, — Салах сцепил руки за спиной омеги и, уткнувшись в макушку головы супруга, вдыхал запах волос. — Я еще не улетел, а уже скучаю!

— Зачем скучать, когда я так рядом? — Ясмин со смешинкой в глазах смотрел на опечаленного тигренка.

— Я хочу засыпать рядом с тобой и просыпаться. И смотреть, как ты спросонья жмуришься и потягиваешься. Каждое утро открывать глаза и видеть, как ты пускаешь слюни на подушку!

— Я?! Слюни? — Ясмин удивился, а потом сделал вид, что ужасно рассержен. – Так! Похоже, ты проболтался, дорогой! Я слюни не пускаю! ИТАК, КТО ТАМ ТЕБЕ СЛЮНИ ПУСКАЛ И КУДА?

— Упс! — Салах прикрыл рот ладошкой и сделал невинные глаза. Точь-в-точь, как это делал Амин, когда говорил какую-нибудь гадость! А потом альфа метнулся в свою спальню, на ходу отстегивая ятаган и отбрасывая его в сторону.

Ясмин, подхватив юбки, бросился следом. За дверью его уже поджидали. Стоило их губам встретиться, как все сразу стало незначительным, и осталось лишь мучительное, испепеляющее желание. Салах вжал Ясмина в дверь, целовал и не мог оторваться. Только когда перед глазами полетели черные мушки, а во рту стало сладко, Салах оторвался и жадно посмотрел на зацелованного супруга. Ясмин перевел дыхание и вцепился в волосы мужу, увлекая его в еще один поцелуй. Он прижимался к нему так сильно, что они едва устояли на ногах, их члены терлись сквозь одежду, они стонали в рот друг другу, кусали губы, шепча со стоном «я дышать без тебя не мог, как я скучал, а я, я умирал без тебя, мой, мой…»

Ясмин отдавался ему так, как можно отдаваться только любимым — со всем желанием, открыто, с наслаждением. Салах запутался в подоле платья, а омега вдруг захихикал.

— Ты чего? — Салах удивленно замер. — Щекотно?

— Нет, — Ясмин оттолкнул его руки и сам взялся за юбку. — Просто вспомнил, как мне жада в первый день объяснял, почему омеги ходят по гарему в широких платьях, – и, увидев вопрос в глазах Салаха, провокационно скользнул в сторону и задрал подол, демонстрируя голые ноги. — Вот для этого!

Он взвизгнул и рванул с голыми ногами, уворачиваясь от рук мужа, к кровати. Салах, немного замешкавшись, все же догнал Ясмина и, прижав к себе, упал с ним на кровать. Платье вскоре полетело в сторону, следом за ним в полет отправилась рубашка.

— А как же гости, отец, ну, там не знаю, вечерняя гулянка в честь окончания этих бесконечных заседаний и выборов? Тебя искать не будут? — Ясмин попытался притормозить мужа.

Но тот уже добрался до вожделенных ног супруга и теперь ему было все равно. Он, наклонившись, коротко поцеловал омегу. Салах вошел в него осторожно, туго, он почти не дышал, прижавшись губами к метке и ощущая, как бьётся пульс на шее и замер, войдя до конца. Ладонь альфы легла на член омеги, он провел рукой вверх и вниз, Ясмин громко вскрикнул, и, стиснув руку мужа, подтолкнул Салаха в себя.

— Не знаю! Какая разница, пусть ищут, если хотят. О-о, радость моя, мой Ясмин, ты… такой, такой…

Альфа, окончательно срываясь с тормозов, проникая языком в отзывчивый рот и так же резко и ритмично начинает трахать его, резко и сильно. Ясмин, прижимаясь все теснее, обхватил бёдра альфы, приподнимаясь и насаживаясь все глубже и глубже. Салах дышал со всхлипами. Ясмин зажмурил глаза и, самозабвенно отдаваясь, двигался ему навстречу. Они оба уже взмокли. И только когда омега, распахнув глаза, начал биться, истекая спермой, Салах, довольно улыбаясь, вышел из него почти до конца, прижимая к себе влажное тело, а потом снова протиснулся в тугую, сжавшуюся дырочку. Взрывной оргазм заставил его закричать, содрогаясь внутри. Он рычал, как тигр над добычей, потому что не осталось больше ни слов, ни мыслей. Довольные друг другом, они лежали, едва дыша, мокрые от пота, и разнеженные как котята.

В воздухе повис густой запах секса и семени в сочетании с терпкостью чая и свежестью жасмина. Альфа довольно принюхался, как хищник, пометивший, наконец, свою территорию. Ясмин, наблюдая, как самодовольно засветился муж, решил еще раз уточнить:

— Так ты пойдешь на вашу альфью вечеринку?

— Нет! — Салах мягко перекатился на бок и погладил супруга по еще плоскому животу. — Я лучше побуду с семьей! Отец прекрасно справится и без меня! Эмиры уже едят с его рук и в глаза благоговейно заглядывают: «Святой человек! Бескорыстный! Восстановил справедливость, наказал негодяя, облагодетельствовал всех!». В крайнем случае, с ним рядом будет Саид! Он-то здесь остается, а мне, бедному, завтра уезжать! Когда я еще увижу свою любовь? Мне выть хочется с досады. У меня супруг беременный, а я не увижу, как округляется его животик!

Ясмин набрал побольше воздуха и выпятил живот. Салах со смехом поцеловал пупочек. В приоткрытую дверь просочился Рафик. Он принес таз с водой и полотенцами. За его спиной маячил Хатим с перепуганными глазами.

— О-о-о! — выдохнул Ясмин. — Как ты думаешь, мы сильно кричали?

— А что такое? — Салах вскочил, как только дверь закрылась, и через закрытую дверь рыкнул, чтобы принесли еды. — Ты стал таким стеснительным?

— Я не о себе переживаю, — Ясмин позволил мужу обтереть себе спину, пока вытирал свой живот и грудь. — Там наши гости, они совершенно запуганы тем козлом, Халибом, а малышу, похоже, досталось больше других!

— Так что же делать? — Салах недовольно надулся. — Мне теперь и в собственной спальне нельзя расслабиться?

— Не переживай! — Ясмин отдал ему свое полотенце.

Пока альфа фыркал над тазом, как кот, он быстро перестелил простынь. Рафик по его просьбе положил несколько простыней в прикроватный сундучок. Салах, как раз, довольно урча, лег звездочкой на кровать, как в дверь бережно постучали. Ясмин быстро натянул платье и кинул Салаху покрывало. Тот недоуменно посмотрел на омегу, но прикрыл голые ноги.

— Ну, я тебя прошу! — Ясмин послал мужу воздушный поцелуй, прежде чем пустить внутрь Рафика с подносом. — Хатим, не надо переживать! — Ясмин стоял на пороге. — У меня все в порядке! Сходи к Мышонку и побудь пока с ним! Рафик, поднос поставь сюда! — Он показал на столик, на котором он работал, пока его кабинет был занят.

Рафик хорошенько принюхался и так довольно улыбнулся, будто это у него сейчас был жаркий секс. Ясмину так захотелось дать ему затрещину, чтобы тот не совал свой нос, куда не надо! После того, как дверь за бетой закрылась, Ясмин со злостью выдохнул:

— Наверняка побежит сейчас жада докладывать, чем мы здесь занимались! — Ясмин посмотрел в прорезь окна, как Рафик мчится по двору гарема.

— Да он и так все знает! — «успокоил» его Салах. — И потом, что нам скрывать? У нас семья! Было бы странно, если б мы после разлуки занимались чем-то другим!

Салах подхватил пирожок с мясом. В воздухе запахло кумином.

— Как там Саид поживает? — Ясмин схватил руку Салаха и укусил мясную начинку у пирожка. — М-м, вкусно! Почему мне Рафик никогда не приносит такого вкусного?

— Для тебя не слишком остро? — удивился альфа.

— Нет! — Ясмин выкусил в пирожке начинку, оставив в руке альфы одно тесто. — Вкуснятина! Так, как там Саид?

— Скучает! — Салах доел оставшийся в руке пирожок и с улыбкой смотрел, как Ясмин макает в острый соус персик и, жмурясь от удовольствия хрупает фрукт. — Завтра Шади привезет Олли и после этого Саид сможет поехать домой! Почему Хани так болезненно реагирует на все, что связанно с Олли? Саид никогда ничего плохого Олли не сделает! Почему он так плохо думает о Саиде?

— Не суди его строго! Хани ребенок очень тяжело достался! — Ясмин улыбнулся вспоминая. — Он должен был умереть совсем крохой! Хани его на одном упрямстве вытаскивал! Врачи несколько раз его детскую карточку в архив сдавали, думали, что он уже умер! Хани привык, что у Олли нет другой защиты в этом мире кроме него. У него и друзей-то не было, только папочка! Он по утрам так ужасно кашлял! Это было страшно слышать! Всегда худенький, полупрозрачный, едва живой, только глазки-бусинки! Это сейчас он бегает и балуется, а раньше еле ходил и наклониться не мог, чтобы не начать задыхаться! Знаешь, какой шок был у Сашши, когда утром на Сабахе Олли вдруг не закашлялся? Его раньше от еды тошнило, а теперь он ест все подряд! Это просто чудо! Пойми Хани и не осуждай!

— Прости, — Салах смутился. — Я не хотел обидеть, просто я помню Олли всегда веселым и балованным. Я рад, что ему здесь хорошо! Надеюсь, что и нашему ребенку будет здесь хорошо!

Ясмин увидел, как у альфы загорелись золотом глаза, и только вздохнул. Так приятно быть любимым и желанным! Салах сдвинул столик и обнял омегу. Такой нежный, такой доверчивый и искренний! У него дыхание каждый раз замирало, когда он касался его кожи. Такое сокровище и только его! Альфа нежно потянул к себе омегу, усадив на свои колени. И зачем он только платье надел? Мешает ведь! Без него намного лучше, кожа к коже, чувствуя, как бьется жилка на шее. Так сладко услышать тихий стон в ответ на ласку, понимая, что он все делает правильно, и его супруг получает удовольствие. Это добавляет сил и азарта сделать еще вот так и так, чтобы вновь услышать в награду сбитое дыхание и ощутить судорожное царапанье коготками по взмокшей спине.

Салах толкает себя вверх, навстречу омеге, в эту сладкую, скользкую тесноту, обнимает его влажную горячую спину, ладонями гладит шелковистые крылышки лопаток под мокрыми волосами, целует шею, губы. Сладость жасмина застревает на корне языка, с каждым вздохом добавляя эйфории. Альфа ловит шоколадный взгляд, всегда такой растерянный, такой удивлённый перед оргазмом, как будто каждый раз — первый, и животом чувствует живую, липкую влагу. Ясмин бьётся на нём, стискивая так, что кажется еще немного и они сольются в один организм, с одной душой и сердцем. От собственного оргазма альфа чуть не умер от восторга. Слишком хорошо, чтобы быть правдой! От избытка восторга он прикусывает собственную метку на склоненной шее и в ответ слышит томный вздох. МОЙ!

Они едва добрались до кровати, когда альфу опять потянуло с неистовой силой. Салах, словно извиняясь за что-то, дарил нежность, ласкался, как котенок, вылизывая каждый сантиметр шелковой кожи супруга. Ясмин почти терял сознание от удовольствия, так медленно и сладко Салах брал его раз за разом, как волна, накатываясь и отступая. Медленно и неторопливо, будто все время мира принадлежало только им одним.

Они так и уснули, не разнимая рук, сплетясь ногами. Утром Ясмин проснулся от того, что кожа по всему телу чесалась и тянула. Волосы сбились в воронье гнездо, а в животе урчало от голода. На мечети запели муэдзины. Салах, почувствовав, что Ясмин пытается выбраться, подгреб его под себя и прижал сверху ногой. Ясмин понял, что выбраться не получится и снова незаметно для себя уснул.

Проснулся омега от того, что кто-то тихо ходил по комнате. Ясмин потянулся и осмотрелся. Салах стоял у шкафа и заправлял в белые брюки черную рубашку. Омега поймал себя на мысли, что уже отвык от привычной ранее одежды. Но она очень шла Салаху. Альфа, почувствовав взгляд, замер и обернулся. Ясмин улыбнулся от удовольствия. Его муж самый красивый!

Омега встал и подошел ближе. Альфа уже умылся и побрился, он с улыбкой смотрел, как к нему подходит супруг. Ясмин, склонив голову, рассматривал мужа. Белые брюки очень красиво сидели на длинных ногах альфы, а в вырезе рубашки очень сексуально смотрелась загорелая рельефная грудь. Ясмин вздохнул.

— Ты похож на своего жеребца! — заявил он после раздумий и, подойдя ближе, провел руками по бедрам альфы. — Длинные ноги, — положил руки на рубашку, — широкая грудь, — Салах прижал его к себе и с виноватой улыбкой смотрел сверху вниз. — И очень красивые глаза! А еще, — руки омеги скользнули вниз и сжали выпирающий бугорок в штанах. — Ты БОЛЬШОЙ! Ну, точно жеребец!

— В смысле иго-го? — хмыкнул Салах. — А вот ты похож на гурию из райского сада, только лохматую гурию. — Альфа склонившись, понюхал шею и погладил омежью спинку. — И пахнешь ты соответственно! В моем раю будет пахнуть именно так! От тебя пахнет кедром! Очень вкусно! Жада говорил, что мой дед Асад пах кедром! — Салах присел перед Ясмином и поцеловал, мягко потеревшись щекой о живот супруга. — Шишечка моя кедровая, ну вот как вас таких сладких оставить?

— Каникулы будут, вот и прилетишь обратно, — Ясмин погладил влажные волосы мужа.

— Мне надо поторопиться, — Салах вздохнул и принялся одеваться дальше. — Долгие проводы, долгие слезы. Прилечу, отправлю сюда Юстаса. Ты мне потом расскажешь, как Вилен на него отреагирует.

— О, а я и забыл! — Ясмин пошел одеваться и расчесываться. — А ты злопамятный!

— Нет, — Салах улыбнулся. — Если бы это касалось только меня, я бы плюнул и забыл. Но он тогда задел тебя, поэтому я не прощу, пока не увижу, как он корчится. Не забудь предупредить в приемной, чтобы тебе передали от него сообщение. А то я знаю наших бумажных крючкотворов, будут мурыжить человека, пока он им золотом не позвенит! И вот скажи, откуда что берется? Вроде приходит к тебе на работу человек честный, потом смотришь, а он уже глазками по сторонам стреляет, ему уже одной зарплаты мало, хочется, чтобы кланялись и руку целовали!

— Я иду купаться, — Ясмин улыбнулся и поправил платье. — Позавтракаем вместе?

— Да, — Салах взял пиджак и направился к дверям спальни. — Отец провожает гостей, мы как раз позавтракаем, и отец освободится. После этого я улечу.

Когда Ясмин вернулся из хаммама, Салах дожидался его в гостиной один. Рафик по привычке сидел у дверей, он-то и сказал, что отправил всех погулять в питомник. Посторонних во дворце больше нет. Омега и не понял, что он ел, он уговаривал себя не плакать. Глядя на Салаха в костюме и рубашке пытался представить, что тот отправляется на работу, и позже опять придет домой. И совсем нет повода для слез! Рафик подал шейлу и абая, прежде чем они вышли из гарема.

Взявшись за руки, они дошли до дверей дворца. Корабль стоял в ангаре. Салах остановился у дверей и мягко притянул к себе супруга.

— Я прилечу, как только смогу, — Салах поцеловал его в лоб, как ребенка. — Не грусти, твоя печаль разрывает мне сердце!

— Вот еще! — Ясмин попытался нахмуриться. — Не могу дождаться, когда, наконец, у меня появится время поработать в спокойствии. А то ни минуты покоя с тобой нет!

Салах улыбнулся в ответ. Ясмин понял, что до слез хочет поцеловать его. Но целоваться прилюдно было недопустимо и поэтому он только коснулся пальцами его улыбки. Альфа прижал их и так поцеловал, что у омеги дыхание сбилось, а по спине пробежала сладкая дрожь. Салах заметил реакцию супруга и довольно рассмеялся. Он резко развернулся и вышел на улицу.

Ясмин стоял, глядя ему в след, а когда муж скрылся в людской толпе со вздохом развернулся и сразу столкнулся с растерянным взглядом Хатима. Он поманил омежку к себе, и тот со вздохом прижался к его боку.

— Ты, что, грустишь, что он уехал? — Хатим смотрел на него, задрав голову.

— Да, — Ясмин поправил волосы омежки, которые выбрались из шейлы, и вздохнул. — Я его люблю, и мне грустно от того, что ему надо уехать по делам. Мне бы всегда хотелось быть рядом с ним.

— Но он ведь альфа! — у Хатима на личике было такое удивление. — Ты ночью так стонал, я слышал! — Хатим выглядел встревоженным. — Он тебе сделал больно? И ты все равно хочешь быть с ним?

— Он мне делал не больно, а очень-очень приятно и хорошо! — Ясмин нажал на кончик любопытного носа. — И вообще, подслушивать нехорошо!

Альфы, стоявшие на страже у ворот, распахнули их, пропуская внутрь багги-омеговозку. Рядом ехали пять маленьких багги с охраной. Из-за поворота со стороны гарема появилась маленькая процессия омег. Это были жада, Хани и, конечно же, Амин. Из бокового прохода выскочил Саид. Ясмин прихватил Хатима за ладошку и побежал встречать Олли.

— Пирожочек! — Олли спрыгнул со ступеньки багги и бросился к Саиду. — Привет! — Омежка нисколько не смущаясь, прыгнул с разбегу на руки к Саиду, тот только успел его подхватить, когда тот повис на нем, как обезьянка на пальме. — Почему ты не приехал? Мы тебя ждали, ждали!

— Прости, было много дел! — Саид улыбался, разглядывая смеющегося омежку. — Тебе понравилось в гостях?

— Да, было так классно! — Олли слез с рук альфы и бросился в объятия к папе. — Папочка, спасибо, что отпустил! Было так весело! — Омежка отстранился и очень церемонно поклонился остальным. — Приветствую всех, спасибо, что встречаете!

— Иди сюда быстрее, дай я тебя поцелую, шалунишка! — жада присел, раскинув руки. Олли бросился к Айдану в объятия.

Из омеговозки выбрался Шади. У него в руках была маленькая мягкая корзиночка. Следом выгрузили велосипед. Саид нежно приобнял Шади.

— А мне Шади вот что подарил! — Олли бережно забрал из рук Шади корзиночку, и потянув за руку, поцеловал омегу в щеку прямо через покрывало. — Спасибо!

— Привет, Олененок! — Ясмин подошел к группе, не отпуская ладошку Хатима.

— Ясмин, посмотри, что у меня есть! — Олли протянул корзинку вперед и увидел Хатима, который пытался спрятаться за спиной Ясмин. — Привет, ты кто? Меня зовут Оливер!

— А его зовут Хатим, — Ясмин вытащил из-за спины смущенного омежку. — Он мой гость и теперь живет у меня в комнатах.

— А у меня лисенок! Вот! — Олли протянул корзинку. В ней спал маленький лопоухий детеныш пустынной лисички — фенека. — Он еще совсем маленький, я кормлю его из бутылочки молоком! — шепотом добавил Олли. — Правда, миленький?

Хатим, вытянув шею, заглянул в корзинку и молча кивнул головой.

— Ух, ты! — Олли увидел большой живот Хатима. — А можно мне потрогать?

Хатим смущенно прикрыл живот и с паникой посмотрел на Ясмин. Тот присел рядом.

— Все в порядке, — он улыбнулся Хатиму. — Можно, Олли погладит твой животик, а в ответ он разрешит погладить тебе лисенка?

Глаза Хатима забегали поверх закрывающей его лицо абая. Ясмин потянулся и открыл его лицо.

— Я думаю, что тебе еще рано закрывать лицо, как взрослому омеге. Пока ты мой гость, я разрешаю ходить тебе с открытым лицом, — Ясмин посмотрел на растерянное личико омежки, судорожно сжатые губы, и с улыбкой добавил. — Пока ты живешь со мной, я несу за тебя ответственность и решаю, что тебе можно, а что нет. Так что, можно Олли погладить твой животик?

Хатим растерянно посмотрел на Ясмина, на людей, которые молча стояли рядом, и убрал руки с живота. Теперь Олли смотрел на Ясмина с сомнением, но тот ободряюще ему улыбнулся, и Олли, вытянув руку, нежно погладил живот Хатима. А потом сразу вытянул вперед руку с корзинкой, прижав ее к своему животу. Теперь уже Ясмин ободряюще улыбнулся Хатиму, чтобы тот решился вытянуть дрожащую руку и погладить большое лисье ушко.

Ушко недовольно дернулось, лисенок проснулся и зевнул маленькой розовой пастью. Он был совершенно беленький и очень маленький, как котенок. Хатим замер, а лисенок, обнюхав, лизнул маленькие пальчики, которые оказались у его мордочки. Оба омежки засмеялись, будто лисенок сделал что-то очень смешное.

— А где твой альфа? — глаза Олли горели любопытством.

Хатим вздрогнул всем телом и, отдернув руку, попытался спрятаться за Ясмин. Тот вздохнул и встал, прижимая к себе омежку.

— Все в порядке, — Ясмин погладил Хатима по плечу. — У Хатима пока нет альфы, — пояснил он Олли, — это грустная история и, когда вы подружитесь, Хатим может быть тебе ее расскажет. А сейчас он живет в моем доме, как гость.

— Прости, — Олли смутился. — Я не хотел тебя расстроить. А у меня есть велосипед, хочешь дам покататься?

— Ему пока нельзя, — Ясмин улыбнулся, увидев, как заинтересованно загорелись глаза у Хатима. — Хатим, пожалуйста, я тебя прошу, потерпи еще два последних месяца, а потом будешь кататься на велосипеде и на лошадке, только потерпи немного!

Глаза Хатима потухли, он молча кивнул головой. Ясмин, взявшись за подбородок, приподнял его личико и твердо посмотрел ему в глаза.

— Всего два месяца осталось, а потом будешь кататься. Обещаю! Хочешь, у тебя будет такой же велосипед? Ты мне веришь?

Глаза Хатима вновь загорелись, и он, вздохнув, прижался боком к Ясмину.

— Все будет хорошо! — Ясмин погладил омежку по голове.

Комментарий к Лисята

https://vk.com/photo265570678_424180471

https://vk.com/photo265570678_391029197

========== Суета сует ==========

Жизнь постепенно вернулась в прежнее русло, ну хотя бы частично. У Ясмина опять появился кабинет, где можно было закрыться от всего мира и спокойно работать. Только вот в гостиной теперь всегда толпились омеги. По утрам в гарем прибегали дети и устраивали игры во внутреннем дворе. Амин попытался нарычать на них, но тут уже Ясмин с Хани встали плечом к плечу и отвоевали территорию для детских игр.

Дети постарше занимались в библиотеке. Появилось много новеньких, которые вначале тихо, как мышата, легкими тенями скользили по гарему и питомнику. Но прошло совсем немного времени, и уже никто не мог отличить «новеньких» от «стареньких». В питомнике жизнь детей была достаточно плотно расписана. У маленьких альфочек были свои занятия в казарме, у биби в питомнике тоже не было времени для безделья. Их учили петь, вышивать, танцевать и играть на нескольких музыкальных инструментах.

Единственное, что Ясмин требовал от воспитателей это то, чтобы те биби, которые пожелали учиться грамоте и письму, могли это делать беспрепятственно. Маленькие альфочки же все в обязательном порядке приходили по утрам на занятия под присмотром более старших мальчиков, которые в свою очередь помогали Вилену поддерживать порядок в классе. После обеда малышей обязательно укладывали спать, и весь дворец погружался в послеполуденную тишину. Если раньше во внутреннем дворе гарема были слышны пение и музыка, то теперь отовсюду был слышны звонкие детские голоса и смех.

Хани с самого раннего утра убегал к своим драгоценным посадкам, Ясмин закрывался в кабинете, Амин хандрил у визора в окружении пузанчиков различной степени округлости. И только жада получал от всего этого детского круговорота истинное удовольствие. Ясмин видел его то играющим в мячик с малышами, то в нарды с более старшими детьми. Олли гонял на велосипеде в окружении новых приятелей. После обеда все биби занимались музыкой и танцами в питомнике.

Жада, воспользовавшись просьбой Ясмина о помощи с новенькими, приходил к нему в гостиную и занимался со всеми беременными гимнастикой и легкими танцами, уверяя что танцы едва ли не самое важное для беременного омеги времяпрепровождение! Он вытаскивал Ясмина из-за стола, поднимал с кровати Хани и заставлял их вместе со всеми крутить попой и изгибаться под медленный речитатив народной песенки. Вилен всегда смотрел на это с ужасом и старался удрать в свою вечернюю школу к взрослым ученикам, которые обожали его, как собственного ребенка.

Через неделю после отъезда Салаха в гареме провели ночь хны для одного юного омеги. В гости в гарем пришла мама и старшая сестра омежки Джанана. Следом явились еще несколько женщин, которые оказались тетушками Джанана разной степени родства. Вначале все женщины чувствовали себя очень неловко рядом с омегами в шелковых платьях и с драгоценностями небывалой красоты. Но вскоре они освоились и стали веселиться вместе со всеми. Наверное, им стало легче после того, как во двор забежали биби. Сразу же нашлись общие темы для разговора, и дети, бегающие вокруг, значительно разрядили обстановку.

Разговоры плавно перешли на биби и их проказы. Все рассказывали смешные истории о своих детях. Больше всех историй знал жада. Он рассказывал и о маленьком Айюбе, и о Салахе, истории были смешными из-за детской непосредственности молодых альфочек, но всегда с каким-то тайным умыслом. Ясмина так и тянуло воскликнуть: «Мораль сей басни такова!» По рассказам жада дети получались на удивление мудрыми, порой непосредственными, но все же какими-то уж слишком серьезными.

Ясмину в очередной раз разрисовали руки хной. Он еле успел их отмыть после последних посиделок, а тут опять пришлось сидеть и ждать, пока хна высохнет! Но через некоторое время Ясмин понял, что получает удовольствие от этого праздника, который получился на удивление семейным! К полуночи омега уже устал смеяться. Когда слуги унесли последних из уснувших детей, пришли за Джананом. Мама довела его до ворот гарема и напоследок расцеловала смущенного омежку. За спиной Айюба маячил старший муж омеги, который дрожащей рукой закрыл лицо Джанана концом шейлы и подхватил на руки! Вот оно, счастье!

А еще через несколько дней, как раз в очередной торговый день, из приемной эмира сообщили, что к Ясмину приехал инопланетный альфа и просит о личной встрече. Омега был совершенно уверен, что это приехал Юстас и побежал в приемную. Но к его удивлению, там сидел пожилой альфа. Это был тот самый врач-гематолог из научно-исследовательского института экспериментальной медицины Райнер Хартманн.

У альфы, приехавшего вместе с туристами, в руках был небольшой чемоданчик-холодильник и саквояж, который Ясмин раньше видел только у врачей в сериалах. Хартманну пришлось приехать на Сабах из-за своего капризного пациента. Если гора не идет к Магомету, то Магомет идет к горе. Поскольку пациент от него сбежал, то ему пришлось отправиться за ним самому. Райнер попросил у омеги разрешения на забор свежих образцов крови, но при этом так плотоядно, как вампир, улыбнулся, что Ясмин на минуту решил, что тот решил прокусить у него вену и взять из нее кровь!

Омега немного растерялся. С одной стороны, это просто медицинская процедура, но с точки зрения традиций Сабаха, Ясмину предстояло поднять рукав платья, что означало частичное обнажение перед посторонним альфой, а это уже было неприемлемо само по себе. А еще в ходе процедуры альфе пришлось бы прикоснуться к омеге! Ясмин растерянно замер посреди комнаты под любопытными взглядами чиновников из приемной эмира. Ничего не придумав, он велел принести гостю чай, а сам отправился на поиски жада. Уж он-то точно должен знать, что делать в подобной ситуации!

Жада играл с детьми в домино, приучая детей к счету, логике, а заодно, вырабатывая у них усидчивость. Ясмин быстренько обрисовал ему суть проблемы. Глаза жада загорелись любопытством, ему было интересно посмотреть на настоящего доктора из Федерации! Внешний вид доктора не подкачал! Пожилой альфа с благородной проседью в висках и с морщинистым лицом — это такая невероятная вещь для Сабаха! А еще лукавые смешинки в глазах доктора, как у самого жада. Ясмин никогда не видел, как жада строит глазки в ответ на комплимент! Это было так удивительно!

Айдан быстро все организовал: комнату возле казарм, несколько альф-охранников у дверей, толпу беспокойных слуг, готовых сорваться с места по первому его жесту, а еще столик для чемоданчика и несколько стульев, чтобы гостю было привычно и удобно. Слуги аккуратно закатали рукав у Ясмина, одновременно прикрыв кожу платком, вдобавок Райнер надел медицинские перчатки и легко, почти невесомо, коснувшись руки Ясмина, наполнил пару вакуумных пробирок образцами крови. После нескольких реверансов жада согласился пригласить еще и Хани с Олли для анализов.

Олли, не задумываясь, быстро закатал рукав и сразу после сдачи анализа умчался играть во двор дальше. Он привык к этим манипуляциям и воспринимал сдачу крови, как самую обыденную процедуру в своей жизни. А вот Хани долго рассказывал Райнеру о своем ребенке, о его диагнозе, лечении и о том, как все разительно переменилось, стоило им оказаться на этой планете. Хани сдал кровь на анализ, не прекращая разговора об Олли, и даже не поленился сбегать в свою комнату за медицинской карточкой Олли, которая была, пожалуй, толще любого медицинского справочника. Райнер с разрешения омеги сделал себе копию и поинтересовался, нельзя ли будет поднять ребенка на орбиту для полного обследования, потому что никакая медицинская аппаратура не выдержит то безумие, именуемое магнитным полем этой планеты. Хани сказал, что ему необходимо посоветоваться с мужем и ушел к себе.

Неожиданно для всех Айдан сам пожелал сдать свою кровь «милому доктору». При этом порозовели оба, и милый доктор, и сам жада. Ясмин сделал вид, что не увидел самого откровенного заигрывания жада с посторонним альфой! Ну, в конце концов, он вдовец и сам волен решать, что ему делать! Райнер чуть не выронил последнюю пробирку из дрожащих рук и поторопился откланяться. Жада так посмотрел в спину доктору, что тот споткнулся на пороге, но все же не обернулся! Когда Райнер отошел на приличное расстояние, жада счастливо рассмеялся, похоже, ему понравилось смущать постороннего альфу!

Через пару дней вернулся корабль Айюба, доставив домой Азиза с багажом вещей и большой шкатулкой с драгоценностями жада! Айдан с удовольствием забрал свои драгоценности, а вот вещи милостиво разрешил Ясмину оставить себе. Таким образом, у Ясмина появился целый гардероб роскошных одежд. Омега разрешил Азизу сходить в город и повидаться с родными. Милого мальчика, похоже, разрывало от избытка впечатлений! Хватило уже одного того, что на чужую планету он улетел на роскошном лайнере, а обратно вернулся на корабле самого эмира! Он привез письма и подарки от всех студентов. Увидев полные сумки с письмами и коробочками, Ясмин разрешил Азизу задержаться в городе на пару дней! Азиз расцвел белозубой улыбкой и растаял в воздухе, как Чеширский кот.

Ясмин достал диск с видеописьмом от сына. В нем Рон хвастался успехами в учебе. Оказывается, когда не теряешь время на игрушки, то учеба идет намного лучше. Рон сообщил, что к нему в гости явились родители «папиного первого мужа», которых он упорно отказывался называть дедушками. Увидев их в гостиной, он сразу вышел из комнаты, мотивируя тем что «родителей нет дома, а в их отсутствие разговаривать с посторонними ему не разрешается».

Ясмин вздохнул, слушая взволнованные речи своего ребенка. Похоже, сын обижен тем, что дедушки им не интересовались, пока у них все было плохо, а когда все стало хорошо, то вдруг вспомнили о внуке. Ясмин пожалел о том, что так и не успел поговорить с Роном на эту тему. Дедушки злились не на Рона, а, на него, Дэйчи. Они не могли простить ЕМУ смерть сына. Как будто в этом была его вина! Они никогда не одобряли выбор сына, который взял мужа без приданого, без имени, без влиятельной семьи за спиной. Они всегда считали Дэйчи наглым прилипалой и жадным до денег авантюристом. И его второй брак, похоже, только укрепил их в этом мнении!

Он сидел в раздумьях, а не написать ли им письмо и попросить прощения, за то что их сын разбился пьяным на машине, а вот он продолжает жить и даже опять вышел замуж. Может, попробовать подсказать им, как правильно разговаривать с обидчивым ребенком, чтобы тот услышал их и понял? А потом, вздохнув, покачал головой. Нет, они не поймут, а каждое его слово еще и переиначат, извращая истинный смысл. Они могут решить, что Дэйчи решил избавиться от Рона и только поэтому пытается наладить с ними отношения. Лучше ничего не предпринимать. Пусть все будет так, как было до этого! Он непременно поговорит с Роном о его дедушках, когда тот вернется на Сабах. Надо объяснить сыну, что не стоит злиться на них, они ему родные и помогали растить, и хотя эти крохи трудно назвать помощью, без них Дэйчи было бы еще тяжелее. Из-за своей твердолобости и снобизма его свекры сами лишили себя радости общения с внуком, они довольствовались лишь теми фотографиями, которые посылал им Дэйчи. Но разве могут они заменить улыбку ребенка, его радостный смех при встрече с родными людьми? Ясмин твердо решил, что когда Рон будет рядом с ним, он постарается все рассказать и изменить отношение сына к дедушкам. В конце концов, это он им чужой, а его сын для них родной! И если сын пожелает общаться с ними, он никогда и ни за что не будет этому препятствовать!

Счастливый Хани принес несколько апельсинов из первого урожая, собранного с местных деревьев. Хани был так горд! Апельсины были гибридного сорта, выведенного специально для жарких и засушливых планет. Наконец-то, первые деревья начали плодоносить! Парники уже были восстановлены, и вскоре ожидался урожай овощей. А еще ему из института пришло письмо, в котором сообщалось, что они готовы к экспедиции и вскоре на планету прибудет корабль с сотрудниками, который всех развезет «по местам дислокации». Во всей этой затее чувствовалась рука замдиректора. Хани только вздохнул и сказал, что все равно ничего сделать не сможет. Он уже там не работает, и вообще, сделал все, что мог, так что, если замдиректора и напортачит, то, в крайнем случае, они всегда могут обратиться к нему за помощью или советом. Надо будет донести эту мысль до всех работников, что сейчас работают в большом оазисе с Умаром.

Ясмин попросил взять его с собой, когда поедут осматривать оазисы. Хани пообещал, что обязательно возьмет и побежал разыскивать мужа. В углу вздохнул Хатим. В последнее время он был «хвостиком» Ясмина. Он ходил следом за омегой, и Ясмин подозревал, что только рядом с ним тот чувствовал себя спокойно и защищено. Его это не раздражало, наоборот, не хотелось выпускать омежку из поля зрения. Он знал, как многие волнуются в преддверии первых родов.

Алан уже привез блок родовспоможения. Такие блоки устанавливались в муниципальных больницах в столице, а еще они входили в комплект обязательного оборудования для новых колоний. Это было связано с тем, что они были очень просты в обслуживании, имели надежную систему защиты от «дураков» и практически никогда не ломались. Кроме того, с Аланом приехали две семейные пары докторов-акушеров, которые имели опыт работы в отдаленных колониях и не боялись необустроенного быта.

Сам блок установили во дворце, недалеко от гарема, врачей разместили в доме, расположенном между дворцом и мечетью. Но, как ни странно, именно это врачам и понравилось. К радости жителей эмирата, они были бетами и к тому же мусульманами, поэтому понимали их обычаи и законы. Женщины были акушерами, а их мужья — неонатологами, детскими врачами, специализирующимися на новорожденных и их болезнях. Вскоре к ним на прием потянулись местные женщины, если у них возникали проблемы или просто страхи. Они не отказывались консультировать на дому, и в скором времени Алан обратился к Айюбу с просьбой выделить врачам более вместительный дом, чтобы разместить там еще один блок родовспоможения.

Айюб, недолго думая, освободил под медицинские нужды целое крыло в медресе у мечети. Все равно дети и взрослые в основном учились грамоте в вечерней школе у Вилена. А здесь остались, в основном, те, кто хотел получить должность писчика в суде или кади. А таковых с каждым днем становилось все меньше и меньше.

В первые дни новые врачи под присмотром гаремных лекарей осмотрели всех беременных омег и маленьких детей. А затем занялись приемом местного населения. Видя объем работы докторов, Алан повздыхал и начал подыскивать еще желающих заняться медицинской практикой в непростых условиях пустынной планеты. Похоже, быть первому на Сабахе родильному дому!

Через несколько дней примчался довольный Хани и сообщил, что завтра они едут в большой оазис, так что, Ясмину надо быть готовым к раннему отъезду. Ясмин попросил захватить и Хатима. Хани с сомнением посмотрел на его большой живот, а потом вздохнул и кивнул головой.

На следующее утро сразу после завтрака Ясмин взял за руку Хатима и отправился во внутренний двор. Там возле омеговозки уже прыгал Олли, он был счастлив, что они опять отправляются гулять. Неугомонный ребенок, похоже, не умел сидеть на одном месте. Вскоре появился Хани с ворохом бумаг, следом вышагивали Айдан и Амин. Амин заявил, что не хочет на этот раз сидеть дома, как наказанный биби. Он тоже хочет приключений!

Слуги уже загрузили во второй багги шатер для омег и еду. Альфы расселись по маленьким багги, и ждали сигнала к отправлению. В омеговозке было четыре больших сидения, чтобы омеги могли разместиться с комфортом, и несколько обычных сидений для личных слуг. Вскоре Айдан с Амином устроились на передних сидениях, а на задних расположились Хани с Олли и Ясмин с Хатимом. Слуги заняли свои места, и Айюб, наконец, дал сигнал выезжать.

Маленькая процессия вереницей проехала по городу. Хатим крутил головой, он никогда не покидал территорию питомника. Только один раз, когда его вместе с другими омегами перевозили из одного гарема в другой. Но тогда было шумно и страшно, все плакали. Большие альфы с оружием конвоировали плачущих омег и детей из знакомых мест в страшную неизвестность. И еще один большой и горячий, как печка, альфа взял его за руку и не выпускал, пока не посадил в свой корабль. Для Хатима тогда весь мир дрожал от ужаса и плавно покачивался. Он тогда мечтал только об одном — побыстрее умереть, чтобы все это закончилось. Но тот страшный день, как ни странно, закончился вкусной едой и чистой кроватью. Теперь каждый вечер Хатим боялся засыпать, а вдруг все окажется только сном, и он до сих пор сидит в холодной темнице, ожидая наказания?

Но вот ворота города распахнулись, и машина, рыкнув, плавно помчалась по пескам. Хатим никогда не видел пустыню. Он порой слышал ее запах, когда на город обрушивалась песчаная буря. Он видел во дворе горки песка, наметенные стихией, и думал: а как это, когда вокруг один песок? Пустыня оказалась завораживающе прекрасной! А как она пахла! Омега жадно принюхивался, и его сердце ликовало, это был запах свободы!

Хатим крутил головой, как совенок, во все стороны сразу. Он сидел в ногах Ясмина, который согнул ноги в коленях, подпирая ими спину омежки, чтобы тот мог расслабиться, и, откинувшись, отдохнуть. Ему явно было тяжело ходить с большим животом, он машинально придерживал его рукой, как будто боялся, что он оторвется. К вечеру у него болела спина, но он никогда не жаловался. Тащить его с собой было полнейшей авантюрой со стороны Ясмина, но он в последнее время просто не хотел оставлять омежку одного. У того порой проскальзывало такое обреченное выражение лица, что Ясмин боялся, как бы ребенок с собой не сделал чего дурного. Его папа всегда говорил, что только новые впечатления могут излечить сердечную тоску. Поэтому Ясмин и таскал его повсюду, когда гулял по дворцу. Он знакомил его с людьми, показывал внутренние комнаты, усаживал рядом на диван, когда читал по вечерам детям сказки. Его робкая улыбка и горящие глаза были самой лучшей наградой за такой труд. Но стоило оставить его одного, как глаза у него стекленели, как бисер, и краски стекали с лица, как гуашь под напором воды.

Дорога была длинная, Ясмину нравилась пустыня, но не настолько, чтобы, не отрываясь, смотреть в окно. Пейзаж был достаточно однообразен. Редко, когда проскакивала группа валунов или чахлое деревце, непонятно, как оказавшееся в этой духовке. Но Хатим с восторгом смотрел на каждый камень, на каждый чахлый кустик. Водитель знал, что везет трех беременных омег и поэтому ехал, плавно перекатываясь по барханам. От этого равномерного движения и унылого пейзажа Амин и жада уже уснули. Слуги тоже клевали носами. Олли шептался с Хани, прижавшись к его боку. Глаза у Ясмина тоже потихоньку наливались тяжестью. Тихий рокот мотора и мерное покачивание укачивало сильнее колыбельной. Если бы Хатим согласился прилечь, то Ясмин точно сразу бы уснул.

Похоже, только альфы на маленьких багги получали от скучной дороги удовольствие. Они неслись по барханам, то газуя, то притормаживая, поднимая колесами столбы песка, красуясь друг перед другом в мастерстве вождения. Они гортанно смеялись и подзадоривали друг друга. Если бы среди них был Салах, то Ясмин тоже бы смотрел за этими играми взрослых детей. Но муж был далеко, а остальные были омеге просто не интересны. Зато за их играми с горящими глазами наблюдал Хатим и это, пожалуй, единственное, что удерживало Ясмина, чтобы не раздражаться на их мельтешение рядом с омеговозкой.