Карабинер (СИ)

​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​Глава 13. Новая клетка

Мне надевают на ногу браслет, говорят правила нахождения в квартире и уходят, прощаясь с Зейдом. Ни у кого не возникает вопросов, почему заключённая переезжает на квартиру к Карабинеру. Всем плевать на закон.

На мне всё тот же государственный комбинезон и выгляжу я нелепо в нём в современной квартире в центре Рима. Зейд же этого не замечает. Мужчина не собирается устраивать мне экскурсию по дому.

— Иди в душ. Смой с себя тюремную вонь и избавься от этого прикида. — Зейд говорит только приказами. Я уже привыкла к такой манере общения, хотя понимала, что это не нормально.

— У меня нет одежды. — Смущенно говорю ему, вспоминая в чём я была при первой нашей встречи. При выходе из тюрьмы мне вернули весь набор белья, я выкинула его сразу же в урну перед машиной. Карабинер не удержался и рассмеялся, когда увидел эту картину, заставляя меня смутиться.

— Оденешь пока мою футболку, завтра привезу что-нибудь. — Мужчина провёл меня в огромную ванну с огромными окнами. Здесь было очень светло и уютно, но я не представляла, как можно было мыться здесь. Соседи могли всё видеть. — Окна со специальным покрытием, из комнаты ты видишь все, с улицы — ничего.

Конечно. Темнота тараканья, откуда мне знать, что так бывает.

Мужчина оставляет меня, и я принимаю душ, смываю с себя тюремный запах и жадно нюхаю все ароматные баночки. Они все пахнут как мужчина. Пряно. Сексуально.

Не могу поверить, что провела в тюрьме две недели. Всего две, а чувство такое, как будто год.

Как же дико круто просто принять душ наедине с собой без посторонних.

Выхожу из душа в футболке и хлопковых трусиках с мокрой головой. Непривычно ходить по чужой квартире в таком виде. Зейд видел уже меня голой и делал более неприличные вещи, но я всё равно смущаюсь.

Карабинер осматривает меня с головы до пят с ножом в руках. Я застала его на кухне за разделыванием лимона. Хотела бы я знать, что у него в голове.

— Я хотела поблагодарить Вас за помощь. — Говорю искренне. Но я помню, что в столовой он даже не сказал утешительного слова мне. Моё самочувствие вряд ли его заботило.

— Я вроде бы сказал избавиться от тюремного дерьма. — не сразу понимаю о чём он. Провожу руками по футболке, разглаживая невидимые складки. — Трусы тебе тут не нужны.

Мужчина подходит ко мне и срезает трусики ножом. Они падают к ногам, и я интуитивно прикрываю руками сокровенное место. Становится неловко, холодно и… Мне неудобно, что там у меня всё неаккуратно. В тюрьме нет возможности ухаживать за собой. У меня даже ноги не побриты.

— Так лучше. — замечает хищно мужчина и меня бросает в жар от его тона. Зейд напоминает мне хищную птицу, кружит надо мной, выжидает, видит того, что я не замечаю.

Зейд провёл указательным пальцем по руке, очерчивая царапины и недовольно щурясь. Вокруг глаз залегли мелкие морщинки, предающие его взгляду грозности. Длинные чёрные ресницы подрагивают от напряжения. Поражаюсь выразительности взгляда, мужчина может физически задавить одним прищуром. Так мало слов и столько жизни в чёрных глазах.

Перед глазами возникают картины как Карабинер своими руками расправлялся с заключёнными без тени жалости. Вздрагиваю и отвожу взгляд, не хочу узнавать его с этой стороны. Не хочу испытывать на себе его гнев.

— Можно мне телефон? Я бы хотела позвонить родным. — Прошу Зейда, испытывая максимум неловкости от своего положения. С сегодняшнего дня я практически его рабыня.

— Например, кому? — Мужчина накрывает руками лоно поверх моих рук и скользит вверх ладонью, сминая живот вместе с футболкой. Жаркие языки пламени облизывают плоть, заставляя сердце учащенно биться.

— Ну, родственникам, друзьям. — Бессвязно бормочу, пятясь назад под напором руки. Мужчина впечатывает меня в стену, задирает футболку и жадно рассматривает грудь. — Они волнуется обо мне.

— М… Интересно. — Зейд ловит ртом сосок, жадно обсасывает и прикусывает. Я охаю, не сопротивляясь и позволяя ему делать всё, что он пожелает. Не могу воспротивиться. Ни физически. Ни морально. Мужчина стал развязнее, перестал себя сдерживать. Марина может и права на его счёт. Если захочет, переломит меня и никто не узнает. — Я думал ты одинокая сирота.

Слова пробегают током по коже. Я не говорила об этом Карабинеру. Информация не такая уж и секретная, но, если он узнал об этом, значит, пробивал информацию обо мне. Ему было интересно — кто я?

Карабинер замечает перемену моего состояния, ловит замешательство и усмехается.

— Родные могут быть не по крови. — Начинаю волноваться. Слова Марины и медсестры не дают мне покоя. — Я выросла в детском доме, а мы — детдомовцы стараемся держаться друг за друга. Девчонки мои переживают за меня.

— То есть, они не переживали, когда ты уволилась, продала квартиру и уехала с мошенником. Ни разу не позвонили за это время. А тут запереживают? — Жестокие, ранящие в самое сердце, слова сильно отличались от того, что мужчина делал с моим телом. Своими губами он доводил меня до экстаза.

Карабинер знал, что я лгу и наказывал за это, отыгрывался на моём теле. Трудно объяснить, но я чувствовала его эмоции, понимала, что, если обману или хотя бы попытаюсь, он открутит голову и закопает заживо.

На самом деле, я хотела позвонить в посольство, рассказать о себе. Подстраховаться.

Зейд истязал мою грудь, играл с ней как маленький ребёнок. Ненасытно оставлял отметки, желая оставить след и показать всем, кто мой покровитель. Хозяин. Я чувствовала собственнический настрой. Мужчина хотел показать всем и мне в первую очередь, что я его.

— Вы не хотите, чтобы кто-то знал, что я у Вас. Я никому не скажу. — Это лишь моё предположение.

Мужчина прижимается ко мне всем телом, вдавливая в стену и проникая пальцами вглубь, выбивая всё к чёрту из головы. Смысл жизни в эту минуту сужается до получения животного удовольствия. Есть только запахи, его пальцы и горящие глаза…

— Хочешь позвонить, заслужи. — Зейд ускоряется, заставляя меня извиваться как змее на сковородке на его пальцах. Смазка стекает по его пальцам на мои бёдра. Стыдно опустить глаза. Внизу всё липкое и влажное.

​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​- Как? — Моя скудная фантазия не может угадать его желание.

— Всему тебя учить. — качает головой мужчина и подхватывает меня, закидывает на плечо и смачно шлёпает по попе. Он напоминает аборигена. Я лишь успеваю ухватиться за чёрную рубашку ледяными пальцами.

Зейд несёт меня в комнату, служащую ему спальней. Я непроизвольно задаюсь вопросом, сколько женщин здесь было?

Мужчина кладёт меня на кровать, быстро освобождая от футболки. Я остаюсь голая, как на ладони перед ним, только чёрный браслет на ноге — единственный аксессуар. Весьма тяжёлый.

— Раздвинь ноги. — Зейд отходит, чтобы посмотреть на меня со стороны. Я мешкаюсь, мне не ловко вот так оголяться. Только недавно я потеряла невинность и не могла быстро освоиться в постельных делах, мне не хватало уверенности. Да и Зейд не был хорошо знакомым человеком. Но разве у меня было право отказать? — НУ!

Послушно расставляю, согнув в коленях. Делаю это быстро из страха, мужчина всё равно получит желаемое, вопрос — как.

— А теперь поласкай себя. — Краснею. Смотрю на него, чтобы убедится, что он не шутит. Нерешительно опускаю руку и касаюсь влажных складок. Накрываю и не знаю, что делать дальше. — Поиграйся. Давай.

Дыхание сбивается. Мне нравится делать то, что он говорит. Нужно только переступить через стеснение.

— Я никогда не… я… — Мужчина приближается. Зейд всё ещё в одежде, я ни разу не видела его без, а я бы очень хотела взглянуть. На Карабинере всё та же чёрная форма, угнетающая и порабощающая.

— Никогда не касалась себя? — Он накрывается мою руку и заставляет сделать круговое движение. — Я научу.

Мужчина облизывает палец, смазывает клитор, чтобы пальцы скользили по нежной плоти.

— Кто-нибудь касался тебя там? — Бледнею. Мне стыдно признаться, что я горе — шлюшка, которую целовал только один парень. И то, это были невинные поцелуи. Паоло берёг меня для клиентов. Глаза Зейда заволакивает дымкой, широкие ноздри дёргаются, потому что мужчина принюхивается. — Пиздец из тебя шлюха.

Нижняя губа начинает дрожать. Никогда не думала, что буду расстроена из-за этого. Мужчина был разочарован, ему требовалась более опытна женщина, та, что сможет удовлетворить его аппетит. Слёзы наворачиваются сами собой.

— Ната? — Зейд вопросительно выгибает одну бровь, получается выразительно. Я ни разу не видела, как мужчина улыбался. По-настоящему. — Что за истерика?

— Я научусь всему. — Зачем-то обещаю ему.

— Конечно, научишься. — Рычит мужчина, расстёгивая брюки. — Я лично займусь твоим образованием и буду проводить регулярные экзамены. — Он входит в меня рывком, и я подскакиваю на кровати, садясь от неожиданности. Издаю протяжный стон раненого зверя. Я не успела привыкнуть к мужскому члену. — fatati…

Мужчина забрасывает ноги себе на плечи, заставляя почувствовать каждый миллиметр его плоти в себе так глубоко, как никогда прежде. Мысли путались, и тело горело настолько, что я думала, что сгораю заживо.

Зейд проникал под кожу, трахая меня в бешеном темпе, заставляя кричать в голос от болезненного, ненормального удовольствия. Я срывала голос, моля его то ли об оргазме, то ли о спасении. Мужчина тихо смеялся.

Я так была поглощена нашей близостью, каждым толчком во мне, что даже не заметила, что в этот раз Зейд не надел презерватив. Поняла лишь когда он кончил в меня, заполняя горячей как огненная лава спермой.

От усталости я даже не подумала о последствиях, просто лежала, тяжело дыша и судорожно подрагивая после оргазма.

Мужчина провёл рукой почти нежно по моему бедру, убирая член в брюки.

— Можно мне позвонить? — спрашивая тихо

— Нет. — Категорично ответил Карабинер, скрываясь в ванной.