Кэп и две принцессы

Глава седьмая. Катастрофический сюрприз

Рене тщательно упаковывала остатки собранного материала в герметичный ящик, который плотно пристегнула к поясу своего скафандра. Не так-то просто было извернуться в тесной скальной расселине, которую издалека заметил Ю Джин. Широковатая для трещины и узковатая для пещеры. Её единственным достоинством являлась глубина, которая не позволяла выдуть Рене и Джина наружу. Они поместились там вдвоём, но для движений места практически не оставалось.

— Всё не так плохо, как мне показалось, — наконец выдохнула Рене с облегчением.

— Ты о чём? — удивился Джин. Он вслушивался в сухой треск ветра, доносившийся снаружи. По мнению разведчика всё было как раз очень плохо.

— Про пробы. Большая часть у нас осталась. Я боялась, что ветром унесёт материал, и не смогу повторить забор. Картина будет уже не та. Эх, если бы взять у этого медведя ещё пробы на биопсию… Хотя бы строгий минимум…

Джин покачал головой, в тесноте почти соприкасаясь с её шлемом:

— А я боюсь, что унесёт наш флаер. Я его посадил слишком близко к краю плато. Не думал, что тут бывают такие сухие штормы.

Рене похлопала по герметичной крышке ящика. Казалось, что она закрыта хорошо, но кто его знает…

— В худшем случае, дойдём пешком.

Она пошевелила плечами, прижатыми к скале. Полусогнутые ноги упирались в противоположную стену.

— Хотя это и займёт… Страшно подумать сколько. Но кончится же когда-нибудь этот сухой шторм. А на КЭПе тоже есть флаер. Не такой навороченный, как у вас, но для перемещения годится. Главное, нам пока удалось сохранить пробы. Знаешь, чем дальше, тем больше я думаю, что этот зыбучий медведь связан с тем, что случилось с твоим экипажем.

— Я вижу его впервые в жизни, — напомнил Ю Джин. — Медведя. По крайней мере, именно этого именно на этой планете.

— Ты — да. Но никто не может сейчас поручиться, что твой экипаж не видел его перед тем, как…

«Сойти с ума» — вот что хотела сейчас сказать Рене, но прозвучало бы это очень непрофессионально, так как диагностика не подтвердила каких-либо патологий ни головного мозга, ни нервной системы команды «Иллюзиона». Поэтому она просто пояснила:

— Вот смотри. Что мы имеем? На этом самом месте тридцать часов назад с экипажем «Иллюзиона» произошло нечто странное, так?

Ю Джин кивнул:

— Тридцать часов, девятнадцать минут и сорок две секунды, если быть точными. По земному времяисчислению.

— Да, — сказала Рене, — И вот через тридцать часов и минут — сколько ты там сказал? Впрочем, для моей мысли это не очень важно. В общем, на этом же самом месте появляется странный медведь. И тут же исчезает, растворяясь на наших глазах в воздухе. Маломощный индикатор на твоём скафандре фиксирует настоящую биоорганику, то есть это никакая не оптическая иллюзия. И в то же время ни один из специализированных, напичканных под завязку тончайшими приборами роботов на протяжении нескольких месяцев исследования Пятой от Лебедя ни разу не обнаружил живой организм крупнее бактерии… И всё это происходит в одном и том же месте. Ты считаешь, это может быть случайным совпадением?

— Пока нет никаких доказанных фактов, что это не случайность, можно оставить твоё утверждение, как гипотезу. Одну из гипотез, — уточнил разведчик.

— Пока просто спиши это на интуицию, — предложила ему Рене. — В любом случае на данный момент эта гипотеза — самый вероятный носитель неизвестного вируса.

Джин промолчал. Наверное, согласился. А может отвлёкся на очередной шквал сухого ветра, бахнувшего по скале, в трещине которой они прятались. Рене показалось, что разведчик вздрогнул от наскока стихии. Словно только что получил сильный удар по незащищённому телу.

— Все формы жизни, с которыми удалось установить контакт, как только мы вышли в гипер, так или иначе похожи на человеческие, — Рене сделала вид, что не заметила смятения Ю Джина. — Но это говорит только о том, что мы пока не можем общаться с теми, кто не имеет с нами никаких точек соприкосновения. Только теоретически. Наш Ким, например, давно бредит старинной легендой о разумном океане. Говорит, что решил специализироваться на глобальных контактах, с тех пор как услышал эту историю в детстве.

— Это я знаю. Контакт-солярис — парадокс соприкосновения с непознаваемым.

— Вот именно, — сказала Рене. — Мы сможем общаться с такой формой жизни только в том случае, если она сама захочет выйти с нами на контакт. Иначе мы её просто не видим. Не ощущаем. Для общения нужна взаимность. А когда один пытается вести беседу, а второй засыпает на самом интересном месте, никакого общения не получится… Как-то так…

Теперь пришла очередь Ю Джина сделать вид, что он не заметил мелко мстительного выпада Рене.

— Форма жизни, которая не показывает наличие органики, через секунду — показывает, и снова становится НИЧЕМ. По крайней мере, по законам нашей галактики…

Очередной порыв ветра заставил Рене замолчать. Фразу она уже додумывала про себя «…это невозможно. Фундаментальная постоянная тонкой структуры всегда стабильна и неизменна».

Когда снаружи стало тихо, Ю Джин расслабился. Рене даже сквозь двойной слой скафандров почувствовала, как напряжение отпускает его мышцы.

— Странно, да? — сказала она.

— Да уж, — произнёс Ю Джин. — Что может быть страннее?

Сейчас он не казался Рене таким уж неприступно-неприятным. После того, как признался, что боится игрушечных медвежат, а теперь непроизвольно напрягается, когда ветер бьётся о скалу. Сейчас Рене могла простить его безукоризненный вид. Прекрасный Ю Джин в её глазах стал обычным человеком. Таким же, как и Рене, со своими фобиями и неуверенностью в собственной непогрешимости. Она пошевелилась, пытаясь не слишком плотно прижиматься к разведчику.

— Я имею в виду саму ситуацию. Ну, то, что мы скорчились в этой норе, прячась от ветра, как два спасающихся мышонка, и рассуждаем о законах галактики

— Это ты рассуждаешь, — сказал Ю Джин. — А я думаю о том, как нам без потерь добраться до «Иллюзиона». И что мне указать в рапорте на Землю о наших успехах по ликвидации возникшей проблемы. Не могу же я на полном серьёзе выдать историю про исчезающего медведя, дофамин и шпинат… Там нужна чёткая конкретика: что случилось, и кто виноват. Кстати, я так и не понял, что твоя левая имела в виду.

— О вечной и ненасытной жажде людей чего-то, приносящего им удовольствие, — вздохнула Рене. — Ёшка знает, о чём говорит. Она с огромным счастьем сидела бы себе на Земле со всеми своими животными, и никогда бы не покидала её. Со временем у неё образовался бы целый зоопарк, я думаю. Только у Ёшки лет пять назад выявили хронический синдром «шопоголика», в смысле — дофаминозависимого. Ты не в курсе, что действуют целые государственные программы по добровольно-принудительному избавлению от разрушающих склонностей?

Ю Джин кивнул, но как-то слишком поспешно и чрезмерно уверенно.

— Так вот, в одну из них и попала Ёшка Бодрчкова, мой левый. Для стабилизации дофамина ей было настоятельно рекомендовано изучение чего-то нового. Чем выше потребность в ощущениях, тем жёстче относится к тебе программа. В смысле, тем дальше и неопределённее тебя посылают. Ёшка — очень классный синхронист, с большими заслугами в научной среде по своему профилю. Но со склонностью удовлетворять внутреннюю жажду, приобретая кучу ненужных вещей. Поэтому она прошла госкурс астронавигатора и теперь вынуждена раз в несколько месяцев срываться с места на поиски неизвестного. В общем, Ёшка знает практически всё, что известно на сегодняшний день о дофамине.

— Понятно, — протянул правый «Иллюзиона». Кажется, он и в самом деле проникся проблемой Ёшки. — Впрочем, кажется, ветер стих… Я посмотрю, можем ли мы возвращаться…

Сухой гром застиг их уже в полёте. Он внезапно пришёл откуда-то издалека, но судя по интенсивности, не заглушённой даже расстоянием, означал что-то гораздо большее, чем природное явление. Масса воздуха с силой ударила в плоскости, и флаер нехило тряхнуло звуковой волной. Рене сглотнула внезапно набежавшую слюну, вдруг — с привкусом железа.

Ю Джин, в долю секунды потерявший управление, отчаянно выругался. Флаер забарахтался в воздушном потоке, его потащило в сторону от намеченного курса.

— Мы что… падаем? — Рене не могла поверить, что после всех только что минувших событий, с ними сегодня может случиться что-то ещё. Неприятное. А, может, и ещё хуже, чем просто неприятное.

Она видела только стальной затылок его шлема над панелью управления, но почувствовала, что правый Ю сжал зубы. По крайней мере, он ничего ей не ответил, но шлюпка выпрямила курс, перестала заваливаться на бок, как птица, которую куда-то волокут в силках.

Ю Джин шумно выдохнул и обернулся:

— Уже нет.

Лицо у него даже через экран визора светилось неестественной бледностью. И взгляд пронёсся мимо Рене, едва скользнув по её нескладной фигуре. Ю Джин смотрел на обзорный экран. Прямо по курсу, расталкивая плотную массу уже привычных серых туч, постоянно скрывающих небо, вспухало выжжено-жёлтое пятно. Через секунду грязно жёлтая накипь расступилась, и небо Пятой от Лебедя пронзил огненный шар. Он стремительно шёл вниз, несмотря на все попытки вернуться назад, дёргался в полёте, а вернее — уже в явном падении. У самого горизонта шар лопнул, как мыльный пузырь, превратился в молнию, рассыпавшись на мелкие мячики пламени, которые судорожно покрывали густую атмосферу планеты дёрганными росчерками.

Рене никогда не видела вживую, как терпит бедствие звездолёт. Только на учебных симуляторах. Но это, несмотря на всю правдоподобность муляжей, оказалось нечто совершенно иное. Ощущалось совершенно по-иному. Её мозг ещё не до конца осознал, что случилось, а нервная система уже включила гамму ощущений. В Рене словно ворвалось всё безнадёжное отчаяние того, кто умер или вот в эту саму секунду умирал за пультом гибнущего корабля.

Красные росчерки выстреливали серебряной мишурой. Ещё всего только через одно мгновение потолок из спрессованных в небе туч заполыхал переливами серебра, заволновался изгибами, закрутился перевёрнутыми воронками.

Блестящей иглой мелькнул на этом фоне сверкающий цилиндр с острым носом. Он прошёл сквозь все гаснущие один за другим всполохи, на короткое время завис над дальним обрывом и нырнул в него, исчезнув с обзорного экрана.

И тогда до флаера дошел звук. Ещё один удар грома, раскатившийся между горными склонами.

— Иди ж твою, — тихо сказал Ю Джин. Он уже разворачивал шлюпку к месту аварии.

— Это то, о чём…

— Оно самое, — в сердцах произнёс разведчик. Ю Джин был явно выбит из колеи. — Он успел катапультироваться. Может, остался в живых… Только знаешь, что… Кеплер по договорённости — наш сектор, земной. Никто из федерации без нашего ведома сюда не сунется. Не должен. А это значит…

Чёрт, чёрт, чёрт… Рене ругалась про себя всеми возможными неприличными словами, которые только знала. Шли вторые сутки их пребывания на Пятой Лебедя, а она уже чертовски устала от этой безумной планеты…