Кофе, кот, мужчины и я

Глава 2

Мария Васильевна жила на улице Некрасова — центрее не придумаешь. Ее квартира на первом этаже относилась к еще не выкупленным под общественные помещения реликтам. Как сказал мне ее друг Игорь Ильич, предложения делали постоянно. Очень щедрые или очень настоятельные. Двушка общей площадью под сто квадратов имела черный ход из кухни во двор, что делало ее идеальной для общепита или магазина.

Однако Мария Васильевна оставалась непреклонной: умрет в своей квартире. Упрямства ей было не занимать. Осуществить намерение все равно не удалось, но это уже не имело значения. Ее проблема плавно стала моей. И не только в плане настойчивых покупателей. В конце концов, квартиру можно было перевести в нежилой фонд и сдать в аренду. Но что-то во мне сопротивлялось этому решению.

Нет, я не собиралась в ней жить. Запущена она была до такого состояния, что страшно переступить порог. Чтобы привести ее в порядок, понадобилось бы вбухать все три миллиона со счета, может, еще и не хватило бы. Да и первый этаж с окнами на улицу… ну такое себе. У меня была квартира, полученная в наследство от другой бабушки, тоже двушка, правда небольшая и на дальнем городском пограничье. Иногда приходило желание сдать ее и снять однушку в центре, но как-то я уже успела пустить корни. Да и не жила никогда в центре Питера, а это совсем другой менталитет. Там надо родиться, чтобы быть своим.

На самом-то деле по-настоящему моей эта старо-новая квартира становилась лишь через полгода: вдруг появится еще какой-то неучтенный претендент на наследство. Поэтому продать ее я не могла. Только сдать или пользоваться самой.

— Если тебе интересно мое мнение, Соня, то лучше закрыть этот сарай не все замки и убежать вприпрыжку. А через полгода продать. Под кафе или магазин. Все равно ломать будут, так что ремонты-неремонты пофигу.

Кирилл был прав. Как всегда, непрошибаемо прав. Настолько прав, что каждый раз от его правости у меня начиналась нервная почесуха и хотелось сделать что-нибудь неправильное. И сейчас — тоже.

«Тебе бы замполитом быть», — морщилась я от его назидательных наставлений.

«Не надо сопротивляться, Соня, когда тебе говорят правильные вещи», — он вскидывал подбородок и поднимал указательный палец, который так и тянуло немножечко сломать.

В дверь позвонили, Кирилл открыл. На пороге стоял холеного вида мужчина в кашемировом пальто.

— Это вы теперь хозяйка? — спросил он, ощупывая меня противным шершавым взглядом.

— Да, а что?

— Насчет продажи не надумали?

— А должна была? — удивилась я.

— У нас разговор был на эту тему с прежней владелицей.

Поскольку я знала отношение бабушки к подобным подкатам, могла предположить, что разговор этот не задался. Кирилл толкнул меня в бок, но я дернула плечом и ответила вполне вежливо, что в ближайшие полгода продать все равно не могу.

— Полгода пройдут быстро, — холодно усмехнулся визитер и протянул мне визитку. — Буду ждать вашего звонка.

— О как! — хмыкнула я, когда дверь за ним закрылась. — Звонка он будет ждать.

— Дай сюда! — Кирилл попытался выхватить у меня визитку. — Ты потеряешь. И вообще я сам ему позвоню.

— Не поняла! А с какого хрена?

Я была девушкой милой и мягкой. Так считали мои знакомые. «Сонечка — наше солнышко», — говорили воспитательницы в детском саду. И учителя в школе меня любили. И преподы в институте. В общем, если не все, то очень многие. И каждый раз выпадали в плотный нерастворимый осадок, если Сонечка вдруг показывала зубы. От неожиданности. Правда, для этого меня надо было очень сильно достать. Кириллу удалось.

— Сонь? — он изумленно захлопал глазами, когда обрывки визитки полетели ему в физиономию. — Ты чего?

— Ты не много на себя берешь, Кирюша? Ты вообще кто?

Спесь вышла из него со свистом, как воздух из шарика. По большому счету, он и правда был мне никто и звать никак. Не муж, не жених. Так, парень. Бойфренд. То, что мы встречались два года и занимались сексом, не давало ему права решать что-то за меня.

Но он все же попытался надуться обратно.

— Я думал, Соня, что значу для тебя… что-то.

— Что-то значишь, — не стала спорить я. — Вопрос — что именно значишь. Сложный вопрос. Так просто и не ответишь.

— Ну так ты подумай, — Кирилл привычно вздернул подбородок, открыл дверь и вышел.

Может, даже собирался громко бахнуть, но она распахнулась до упора и впечаталась ручкой в стену. С трудом выдрав, я хотела закрыть ее, но тут под ноги метнулся какой-то пестрый комок. Проскользнул между ними и нырнул в квартиру.

— Эй, ты куда? — я рванула за незваным гостем и отловила его на кухне.

Это был котенок. Точнее, кошачий подросток, не совсем уже малыш. Но какой! Я только читала о таких и видела фотографии в интернете, вживую ни разу. То ли черный с рыжими пятнами, то ли рыжий с черными, а мордочка ровно пополам, как по линейке: левая половина черная, правая — рыжая. Один глаз голубой, второй — желто-зеленый, как крыжовина.

— Откуда ты такой взялся?

Котик мяукнул жалобно и потерся о мои ноги.

— Пойдем поищем твоих хозяев.

Я взяла его на руки, поднялась на второй этаж, позвонила в одну из двух квартир.

— Извините, не ваш? — спросила старушку, приоткрывшую дверь на цепочку.

— Не-е-ет, — протянула она, покачав головой. — Это со двора, наверно, подвальный заскочил. Смотри, грязный какой. А ты его на руки. А красивый! Пестрый. Счастливый!

Котик и правда был… грязноват. Я сразу и не заметила.

— И что мне теперь с тобой делать? — спросила я, вернувшись к себе.

Он сидел смирно, не вырывался, не ерзал. Как будто так и надо.

— Счастливый, говорят? Может, оставить тебя себе? На счастье?

Он явно не возражал. И даже муркнул одобрительно.

— Ну что ж… тогда пойдем мыться.