Кофе, кот, мужчины и я

Глава 61

Я аж опешила. Хорошо, что не подавилась.

Вот же маленькая дрянь! Ты к ней со всей душой, а она…

И с улыбочкой эдакой невинной — а что я такого спросила?

— Да, Соня, — приподнял брови Сережа, — когда ты пойдешь пить кофе с Денисом Васильевичем? А кстати, Мика, это кто?

— Это мой преподаватель композиции. Сонин… старый друг.

— Старый? Очень старый? Как Игорь Ильич?

Так уж вышло, что они с Игорем Ильичом еще ни разу не пересеклись, но заочно друг о друге знали.

— Нет, — снова улыбнулась Мика. — Молодой и симпатичный.

— Так, ну хватит. — Мое терпение лопнуло, но я постаралась взять себя в руки. — С Денисом мы в художке вместе учились, с тех пор ни разу не виделись. Оказалось, что он у Мики преподает. Когда я за ней пришла. Предложил где-нибудь посидеть, поговорить. Я отказалась. Мы четырнадцать лет не виделись, да и раньше особо не дружили, о чем мне с ним разговаривать? Еще вопросы есть?

— У меня нет. — Сережа пожал плечами и наступил мне на ногу под столом.

Мика снова надулась и запихнула в рот полную ложку мороженого.

Ладно, коза, я с тобой попозже поговорю. Без свидетелей. Ты, смотрю, по-хорошему не понимаешь.

Поскольку везде была грязища, а ехать куда-то не хотелось, прошлись еще немного и вернулись домой. Мика благоразумно улизнула к себе — якобы делать уроки. Мы зашли ко мне и, едва закрыв дверь, начали ржать как два идиота, впокатку.

Как некультурно. Заставляете котика почувствовать себя пришедшим к концу анекдота.

Тут я и вовсе чуть не треснула, настолько недовольной была морда Пикса.

— Сонька, что это было вообще? — спросил Сережа, вытирая слезы. — Я ей до такой степени не понравился, что она решила спровоцировать меня на ревность? Чтобы я психанул и ушел навсегда?

— Да-да. И чтобы я вышла замуж за Дениса Васильевича. Она сама в него влюблена, но так хоть мне его пристроит.

— Подожди, она же в пацана какого-то влюблена? Которого подружка увела?

— Ничего ты, Серый, в девочках не понимаешь, — вздохнула я. — Мы запросто можем быть влюблены сразу в двух мальчиков. Или в трех. Она еще по какому-то корейскому Чингачгуку прется, или как там его? Прям рыдает, когда его песни слушает. Вся комната в портретах.

Вот ведь гады же вы все-таки, а? Ребенок страдает, а они ржут!

— Надеюсь, к тому моменту, когда у меня появятся дети, как-нибудь разберусь. В девочках. Слушай, Сонь…

Что-то такое было в его тоне, что я замерла, расстегивая сапог. Сережа наклонился, снял его у меня с ноги, потом второй. Приподнял за талию, посадил на тумбочку, положил руки мне на плечи.

— Вот так куда-нибудь уедешь на неделю, а тебя тут за какого-нибудь Дениса Васильевича замуж выдадут.

— И… что? — я закусила губу.

Дура, он тебя ща сам замуж позовет. Даже коту ясно.

— Можно я на тебе сам женюсь?

— Можно, — разрешила я, старательно пряча улыбку. — Валяй. Только давай не вотпрямщас, ладно? Мы знакомы-то всего ничего.

— Хорошо. — Он поцеловал меня. — Будем считать, что застолбил делянку.

Фу, как непристойно это прозвучало! Слушайте, идите куда-нибудь в другое место… делянки столбить. Сами меня лишили сексуальной жизни, а я тут должен за вами наблюдать.

Чего-то определенно не хватало. Нет, не колечка в коробочке. То есть его тоже не хватало, но это могло и подождать, учитывая явную спонтанность предложения. А вот другое…

— И это… — Сережа посмотрел на меня словно нашкодивший малыш. Пикс тоже так смотрел иногда. — Я тебя люблю, Сонь.

Ну слава тебе яйца! Я уж думал, не скажет. Будет молчать, как партизан.

— Я тебя тоже!

Мы целовались, пока Пикс не взвыл, требуя отнести его в туалет.

— Ничего, дружочек. — Сережа с сожалением оторвался от моих губ и пошел к нему. — Еще две недельки, и будешь сам туда ходить. Ножками.

А может, у меня уже все мышцы на ножках атрофировались? А? И кто в этом виноват?

Они скрылись в туалете, а я все еще сидела на тумбочке и улыбалась в потолок. Пока не заметила свисающую паутину.

А это-то откуда? Ну вот, обязательно какая-нибудь проза жизни все испортит.

Хотя нет, не испортит. Такой момент ничем не испортишь. Ни ворчанием Пикса, ни паутиной. Надо бы это как-то отметить.

Сережа мои мысли услышал.

— Соня, а может, сходим куда-нибудь вечером? Без почетного караула?

— Давай, — согласилась я.

Ужин у меня был, оставалось только подогреть. Привела себя в порядок, покормила Пикса, а тут и Мика пришла. Четко, как по будильнику. Настороженно: что будет.

— Побудь, пожалуйста, с Пиксом, — попросила я, поставив перед ней тарелку с куриной ногой и рисом.

— Вы уходите? — Мика вытаращила глаза, разглядывая мое нарядное платье. — Опять?

Кажется, она ожидала чего угодно, но только не того, что ее выходка обернется полным пшиком. Как будто в кротовью нору пукнула. Так ведь старалась, чтобы не одной ей было плохо, и что?

А мне и правда расхотелось это обсуждать. Если не поймет сама, что поступила по-свински, объяснять бесполезно.

— Но если не хочешь, не надо, — добавил Сережа. — Посадим его в переноску.

Это была, конечно, провокация, и Мика попалась.

— Ну… хорошо, — согласилась словно нехотя. — Мне, правда, уроки надо делать, но Пикс будет в переноске сидеть, жалко. Я здесь инглиш выучу. А ноутбук можно?

— Можно, — разрешила я, притворившись, будто поверила ее словам про инглиш.

— Серый, признавайся, — потребовала я, когда мы вышли из дома. — Ты правда мне предложение сделал, потому что всякие тут Денисы Васильевичи меня по всяким тут кафе приглашают? Чтобы из-под носа не увели? А Мика не ляпнула бы — и не предложил бы?

— Глупости не говори! — он ткнул меня в бок. — Предложил бы. Ну, может быть, чуть попозже. И не так. А вообще… в каждой шутке есть доля шутки. Клювом клацать в таком деле опасно.