Коньки и Камни

5

Минка

Крествуд был просто мечтой.

Я все еще не могла поверить, что нахожусь здесь.

Раскинувшийся кампус появился, купаясь в мягких оттенках рассвета, его величие вызывало чувство благоговения, как и у других почитаемых колледжей и университетов. Смесь нервной энергии и предвкушения сжимала мою грудь, когда я смотрела на исторические здания, прижавшись лицом к пассажирскому окну, как собака. Возвышающиеся строения украшали пейзаж, сочетая в себе классическую архитектуру и современные сооружения, которые, казалось, вдыхали жизнь в безмятежные окрестности.

Генри направил машину к впечатляющему входу, где под пологом вековых деревьев расстилились чистейшие лужайки, а дорожки украшали тщательно ухоженные сады. В воздухе витал электрический гул, атмосфера была наполнена обещанием новых начинаний. Он излучал ауру академического великолепия, его здания стояли как памятники высшему образованию, перекликаясь с шепотом амбиций и возможностей.

Когда мы перемещались по кампусу, я не могла не почувствовать прилив волнения, сменяющегося тревогой. Лабиринт зданий, каждое из которых обладало своим неповторимым шармом и предназначением, таил в себе обещание знаний, ожидающих своего часа. Мое сердце трепетало от нервного возбуждения перед перспективой начать новую главу моей жизни, где каждый уголок, казалось, таил в себе бесконечные возможности и трудности, которые нужно было преодолеть. Крествуд казался мостом в мир, где мечты обретают форму, а судьбы — жизнь.

Генри припарковался перед высоким зданием и посмотрел на меня. "Ты улыбаешься последние четыре мили, чудачка", — сказал он, не в силах скрыть свою мальчишескую ухмылку.

"Ничего не могу с собой поделать", — ответила я. "Наконец-то я…" Свободна. "Здесь".

"Это твои владения", — заметил он, без труда взваливая на плечи мой багаж, пока вел меня в величественное здание. Общежитие "Арктик Эдж" предназначено только для студенток. Мужчины не допускаются, если только они не находятся в общей зоне, в соответствующие часы или у них есть прямое разрешение. Это значит, что никаких парней".

Я закатила глаза. "Я не замужем, помнишь?" спросила я.

"Может, в том разрыве было что-то хорошее", — пробормотал он себе под нос.

Я тоже закатила глаза. Впереди возвышалось общежитие — архитектурное чудо, излучающее сочетание классической элегантности и современного комфорта.

Вход в общежитие украшали витиеватые арки и полированный мрамор, а величие шептало о традициях и исключительности.

Пока мы поднимались по лестнице, я разглядывала замысловатые узоры, украшающие стены. Полированные коридоры, увешанные портретами уважаемых выпускников и почетными грамотами в рамочках, создавали картину наследия и стремления.

"Здесь есть лифт?" спросила я.

Генри покачал головой. "Эти здания были построены еще в двадцатые годы, и декан Вествуд хочет сохранить традиции".

Я насмешливо хмыкнула. "Может, Брук сможет что-то с этим сделать", — сказала я себе.

Я сомневалась, что отец прислушается к ней, но в Брук всегда было что-то такое, что помогало ей добиваться своего, несмотря ни на что. Она была из той же семьи, что и моя, но при этом была такой яростной и независимой, что это сбивало меня с толку. Долгое время я ей завидовала. Но теперь я была рада познакомиться с ней. Я хотела учиться у нее, быть настолько уверенной в том, кто она есть, даже если это противоречило семейным ожиданиям.

Мы направились вверх по лестнице. Пока мы шли, я старался не обращать внимания на напряжение в ногах. К тому времени как мы добрались до моего этажа, я запыхалась и была уверена, что мое лицо в пятнах.

Генри, с другой стороны, даже не вспотел.

Засранец.

Мы вышли в коридор и прошли мимо нескольких девушек, которые захихикали, заметив его. Их смех танцевал в воздухе, мимолетно отвлекая Генри, который, казалось, не замечал этого, все его внимание было приковано к нашему пути.

Я закатила глаза.

На самом деле они были симпатичными.

Неужели мой брат был из камня? Не может же быть, чтобы он был верен своей невесте?

Я нахмурилась, мне стало любопытно, но я знала, что сейчас неподходящее время спрашивать.

Мои нервы представляли собой симфонию волнения и тревоги: предвкушение новой обстановки смешивалось с опасениями по поводу неизвестности, которая меня ожидала.

Он остановился в конце длинного коридора. Мы оказались прямо перед предпоследней дверью справа. Генри посмотрел на меня сверху вниз. "Брук рядом с тобой, вон там. Он указал на последнюю дверь рядом с моей. "Видимо, она потянула за несколько ниточек, чтобы вы двое…"

Не успел Генри договорить, как дверь распахнулась, и передо мной возникла Брук, которая бросилась ко мне и крепко обняла. Ее волнистые светлые волосы каскадом рассыпались по веснушчатому лицу, а лесные зеленые глаза блестели от возбуждения. "Минка, боже мой! Я ждала тебя!"

Когда она наконец отпустила меня, Брук повернулась к Генри, ее энтузиазм едва сдерживался. "Спасибо, Генри!"

Генри посмотрел на нас обоих с видом снисходительной фамильярности и слегка покачал головой. Он оставил мой багаж в комнате общежития.

"Я оставлю вас двоих поговорить", — сказал он с отеческим кивком и слабой улыбкой, после чего вышел, и дверь мягко закрылась за ним.

Когда Брук проводила меня в комнату общежития, мое сердце заколотилось от благодарности за ее заботу.

"Как только папа согласился, чтобы ты жила рядом со мной, я отправилась в магазин и купила все необходимое", — сказала она. "Я хотела быть уверена, что к твоему приезду комната будет готова. Мы не можем терять ни секунды!"

Комната встретила нас взрывом красок, каждый оттенок, казалось, был подобран вручную, чтобы вызвать ощущение вибрации и тепла. Стены были украшены яркими гобеленами, а сказочные огоньки переплетались между собой, создавая мягкое, неземное сияние во всем помещении.

У противоположной стены стояла кровать с уютными пледами лазурного и пурпурного оттенков. Над кроватью висела фотография Какаши Хатаке с его загадочным взглядом, наблюдающим за нами.

"О, боже мой", — сказала я, когда увидела ее.

"Разве тебе не нравится?" — спросила она. "Если бы ты не привела сюда парня, Какаши-сенсей определенно наблюдал бы за вашим сексом".

Я начала смеяться и игриво толкнула ее. "О, Боже!" повторила я, на этот раз скорее с недоверием, чем с энтузиазмом.

Комната представляла собой эклектичную смесь наших характеров — живость Брук отражалась в разноцветных креслах-мешках, расставленных вокруг низкого столика, украшенного подставками с яркими узорами. Книжные полки были заполнены множеством романов и коллекций манги. В одном из углов был разбит небольшой травяной садик: горшки с базиликом, розмарином и мятой грелись в лучах солнца, проникающих через окно.

"Правда?" спросила я. "Растения?"

"Они приносят хорошие вибрации", — объяснила она, опускаясь в кресло-мешок. "Это наука".

"А поливать их буду я", — заметила я.

"Это научит тебя ответственности", — ответила она. "Ты ведь хочешь быть самостоятельной, не так ли? Это отличный способ начать". Она выпрямила спину. "Как ты держишься? Твой дядя узнал о Сойере?"

Я покачала головой, и тяжесть надвигающегося откровения, словно камень, осела у меня в желудке. "Пока нет, — призналась я, — и Генри молчит… пока что. Но это лишь вопрос времени, и я не знаю, как все это объяснить".

"Ты никому не должна ничего объяснять, Минка", — сказала она мне, сверкнув глазами. "Это твоя жизнь, твои решения".

"Так вот как ты избавилась от помолвки?" поддразнила я, опускаясь на диван. Он все еще был жестким и новым, но он был моим, и это имело значение.

Цвет со щек Брук исчез в ответ на мой вопрос, а в ее зеленых глазах отразилась мимолетная уязвимость. Она покачала головой, заправляя прядь волос за ухо — эта привычка всегда была у нее, когда она чувствовала себя неловко.

"Мне повезло, что мой отец позволил мне покончить со всем", — тихо призналась она. "В любом случае, пожалуйста, скажи, что у тебя есть что-то для White Out".

"Ах, да". Я вздохнула. "Вечеринка".

Глаза Брук расширились. "Вечеринка?" — спросила она. "Это все равно что назвать "Титаник" кораблем. О White Out, желанной вечеринке для ориентации, говорит весь кампус, ясно? Все, кто есть, будут там". Когда Брук отвлеклась от обсуждения, ее глаза заплясали от возбуждения, и она оживленно рассказала о веселье и яркой энергии, охватившей мероприятие. "Единственное, что отвратительно, это то, что папа знает об этом и посылает пару профессоров, чтобы все испортить. Не для того, чтобы остановить, а чтобы присматривать, чтобы не было слишком шумно, понимаешь? Мы не можем запятнать драгоценное имя элитной академии или что-то в этом роде".

"Как ты думаешь, почему профессора соглашаются следить за этими вечеринками?" спросила я. "Я уверена, что это не прописано в их контракте".

"Это способ навести мосты или избежать последствий предыдущих действий", — признала она. "Иногда они хотят искупить свою вину перед моим отцом. Если говорить начистоту, то чаще всего они либо наказаны за что-то, либо пытаются вернуть расположение моего отца. Но это его способ убить двух зайцев одним выстрелом".

Она тихо вздохнула, обвела взглядом комнату, а затем понизила голос. "Ты слышала, кто преподает мораль и этику в профессиональном спорте?"

"Кто?" спросила я.

"Коннор Брэдли".

"Коннор Брэдли?" Мои глаза расширились. "Разве он не был уволен Детройтом из-за какого-то заявления о домогательствах год назад?"

Брук кивнула. "Его полностью уничтожили", — сказала она. "С тех пор он не играл. Это уничтожило все его шансы на попадание в Зал славы, хотя он вполне мог бы. Он был обладателем "Харт Трофи", забил пятьдесят голов в одном сезоне и просто талантливый игрок. Он был третьим лучшим бомбардиром в "Детройте", когда это случилось, несмотря на то, что ему было тридцать восемь".

"Почему твой отец позволил ему преподавать здесь?" спросила я.

"Во-первых, — сказала Брук, — мы не знаем, что он на самом деле сделал, кроме того, что он был пьян и попал в реабилитационный центр. Ходят слухи, что он переспал с одной из пиарщиц… ну, знаешь, с теми, которые носят топы и футболки на трибунах? Особенно после его развода, это кажется довольно правдивым. Но значит ли это, что он домогался ее? Сомневаюсь, иначе почему бы ей не подать заявление в полицию?"

Я покачала головой. "Похоже, это выше моих сил".

"Но так ли это?" — спросила она. Ты ведь собираешься унаследовать "Змей" после окончания школы, верно?"

Я вздохнула. "Наверное, это правда", — пробормотала я.

"В любом случае", — сказала она. "Я не удивлюсь, если он там. Мой отец наверняка быстро поставит его на место, чтобы Брэдли точно знал, чего ожидать. И поскольку это первая оливковая ветвь, которую ему предложили…" Она позволила своему голосу прерваться. Даже "Чайки" его не взяли, а ведь они его задрафтовали. Он пробыл там несколько лет, пока Серафина Хэнсон не обменяла его. У него связаны руки".

"Итак, если профессора собираются там быть, кто на самом деле туда поедет?" спросила я.

Брук вздохнула. "Честно говоря, это весело", — сказала она. "В смысле, мне нравятся танцы. Там проносят выпивку, и правда в том, что часто люди уходят раньше, потому что в это же время проходит вторичная вечеринка".

"Вторичная вечеринка?" спросила я.

Она закатила глаза. "Это глупо", — сказала она. "По сути, хоккеисты устраивают свой собственный драфт и спят со своими избранниками. Это способ войти в сезон".

Я сморщила нос от отвращения.

"Не может быть, чтобы Генри…"

"Я не знаю", — пролепетала она. "Я так не делаю. Я думаю, это глупо. Парни рискуют многим, особенно карьерой, а девушки — репутацией. Я рассказываю тебе об этом только потому, что к тебе могут обратиться, и я просто хочу, чтобы ты знала, во что ввязываешься, прежде чем что-то делать, понимаешь, о чем я? Я знаю, что для тебя это в новинку, и хочу, чтобы ты была защищена".

Я усмехнулся. "Я ценю это", — сказала я. "Но я могу справиться сама".

Брук хмыкнула. "Я знаю, что можешь", — сказала она. "Но ты никогда не знаешь. Эти игроки заботятся только о себе. Ясное дело, я бы знала". Она посмотрела на свои ногти. "И поскольку тебе предстоит унаследовать настоящую команду, я просто хочу, чтобы ты была начеку. Они же парни, помнишь? Они скажут все, что смогут, чтобы залезть к тебе в штаны, или, в твоем случае, чтобы получить контракт или что-то еще".

"Поверь мне, я принимала плохие решения, потому что верила в ложь", — сказала я. "Не то чтобы я искала секса. Я просто хочу… свободы. Понимаешь?"

Брук улыбнулась. "Да", — сказала она. "Я знаю". Она резко встала. "Ладно, давай начнем это шоу". Она начала доставать из моего чемодана горсти одежды. "Мы должны найти для тебя что-то идеальное для сегодняшнего вечера!"

Я усмехнулся, зная настойчивое стремление Брук подобрать идеальный наряд для любого случая. "Кажется, у меня здесь что-то есть", — сказала я, роясь в нагромождении тканей.

После недолгих поисков по комнате разнесся триумфальный возглас Брук. "Бинго! Посмотрите на это!"

Она протянула нежное белое платье, на ткани которого отражался мягкий свет полуденного солнца, проникающий через окно. Мои глаза расширились при виде этого. Платье было изысканным, идеальным сочетанием элегантности и простоты. Я даже забыла, что оно у меня есть, не говоря уже о том, что я его упаковала.

"Оно прекрасно", — вздохнула я, протягивая руку, чтобы прикоснуться к мягкому материалу. Платье имело приталенный лиф, украшенный сложными кружевными деталями, подчеркивающими талию, а затем каскадом переходящими в пышную юбку длиной до колена. Тонкие бретели, украшенные крошечными жемчужинами, украшали плечи, добавляя изысканности.

Брук усмехнулась и кивнула в знак согласия. "Это то, что нужно. Поверь, оно будет смотреться на тебе потрясающе!"

С чувством предвкушения мы решили, что белое платье — действительно победитель сегодняшнего торжества. Когда я прижимала его к себе перед зеркалом, я не могла не почувствовать трепет волнения. Платье, казалось, отражало суть этой новой главы в моей жизни — свежей, полной надежд и возможностей.

"Ух ты, Минка, ты сегодня вскружишь голову", — заметила Брук, ее глаза блестели от одобрения. "Я имею в виду, больше, чем ты уже делаешь. Я уверена, что один из парней заберет тебя. Ты просто должна быть бдительной, понятно?"

"О, прекрати!" сказала я. "Ты опять говоришь чушь, Брук. Клянусь."

"Я серьезно, Минкс", — сказала она. "Ты будешь выглядеть великолепно".

Я не могла не улыбнуться, чувствуя прилив уверенности. Платье гордо висело на двери, готовое к надеванию, и я почувствовала прилив волнения перед предстоящим вечером. Жизнь в колледже начиналась, и это платье должно было стать частью моей первой главы, очаровательной прелюдией к предстоящим приключениям.

Сейчас я не беспокоилась ни о Ричарде, ни о Сойере, ни о чем другом.

Я собиралась веселиться и быть обычной девушкой, которая принимает собственные решения не потому, что мне кто-то приказал, а потому, что я сама этого хотела.