Короли Бурбона

23.

— Ох, Лиза?

Как только Лиззи услышала свое имя, произнесенное на южный манер, в оранжереи, напряглась… чуть ли не полностью разрушив с одного бока композицию цветов на столе.

— Лиза?

Взглянув через плечо, она обнаружила жену Лейна в дверях, словно позируя для камер — с одной рукой на бедре, другая — откидывает волосы назад. Она была одета в розовые шелковые брюки стиля Мэри Тайлер Мур из эры Лауры Петри, с глубоким вырезом свободная блузка цвета оранжевого заката. Туфли с очень остроконечным мыском и очень маленьким каблучком. Эффектный шарф кислотно-желтый с зеленым прикрывал ее плечи, завязываясь на ее великолепной груди. (Мэри Тайлер Мур — американская актриса, комедиантка, певица и продюсер, неоднократная обладательница премий «Эмми» и «Золотой глобус»; Лауры Петри – актриса)

В целом весь ее вид создавал впечатление свежести, красоты и был соблазнительным… и заставлял кого-то, кто устал, был озабочен насущными проблемами, чувствовать себя ущербным, не только из-за того, что волосы были не так уложены и одежда не соответствовала ее уровню, это происходило на каком-то генетическом уровне.

— Да? — произнесла Лиззи, вернувшись к цветку, у которого почти искромсала весь стебель.

— Не могли бы вы остановиться? Слишком громко.

— С удовольствием, — стиснув зубы произнесла Лиззи, отложив розу.

По какой-то причине, эта женщина продолжала поправлять рукой, с огромным бриллиантом, сверкающем у нее на пальце, мать твою, свои белокурые волосы.

Шанталь улыбнулась.

— Мне нужна ваша помощь для вечеринки.

«Мы можем все это обсудить завтра?» — подумала про себя Лиззи.

— С удовольствием.

— Вечеринка для двоих, — Шанталь улыбнулась, сняв шарф и прошла к ней. — Боже, как здесь жарко. Вы можете как-то решить эту проблему?

— Растениям лучше находится в тепле.

— Ох, — она положила шарф рядом с букетами, которые были готовы украсить завтра общественные помещения в доме. — Ладно.

— Вы говорили…?

Улыбка вернулась.

— Дело касается меня и Лейна, и нашего юбилея, и я хотела бы сделать что-то романтическое.

Лиззи с трудом сглотнула и подумала, что это какой-то ужасный розыгрыш. Может эта женщина что-то услышала через дверь там, наверху? Сквозь стены?

— Мне казалось, вы поженились в июле?

— Как мило, что ты помнишь. Ты такая внимательная, — Шанталь склонила голову на бок и прикрыла глаза, словно они находились на одной волне. — Мы поженились в июле, но у меня есть особенная новость для него, и я подумала отпраздновать ее пораньше.

— Что вы имеете ввиду?

Лиззи особенно не следила за ее словами, единственное, что застряло у нее в голове — «вечеринка для двоих» и «романтическая». Шанталь находилась в таком предвкушение, словно собиралась станцевать перед мужем приватный танец.

— Лиза? Ты записываешь?

«Ну, нет уж, потому что у меня нет ручки и бумаги. И еще кое-что, по-моему меня сейчас вырвет».

— Я счастлива сделать все, что вы хотите.

— Ты очень помогла, — женщина кивнула в сторону сада и тента. — Знаю, завтра все будет прекрасно.

— Спасибо.

— И мы завтра обо всем поговорим по подробнее. Но я хотела бы романтический ужин в прекрасном люксе отеля в центре города. Ты должна принести цветы и украсить номер… я хочу, чтобы он походил на экзотическое место, где только мы вдвоем.

— Хорошо.

Лейн лгал ей? Ну, если он лгал... она может попросить Грету позаботиться о Derby Branch, а сама останется у себя на ферме, поглощая галлон шоколадного мороженого.

По мимо всего, она давно не разговаривала с Гретой.

Фантастика.

— Ты самая лучшая, — Шанталь посмотрела на часы. — Уже конец рабочего дня, не так ли? Завтра большой день… тебе нужно как следует отдохнуть. А сейчас, до свидания.

Когда Лиззи снова осталась одна, она села на одно из перевернутых ведер и положила руки на колени, потирая их вверх-вниз.

«Дыши, — сказала она себе. — Просто дыши».

«Грета была права, — подумала она. — Она не соответствовала уровню этих людей, и совсем не потому, что была всего лишь дизайнером-садовником. Они играли в свою игру, в которую она явно могла проиграть».

Пора, решила она. Сна не предвидится, но по крайней мере, она положит голову на подушку, прежде чем утром разорвется бомба.

Она собиралась уходить, когда увидела шарф. Самую последнюю вещь, которую она желала проделать — это отнести шарф, этот кусок шелка Шанталь, словно лабрадор, принося теннисный мячик своему хозяину. Но глядя на все эти букеты, и зная свою удачливую звезду, если на шарф попадет вода или еще что-нибудь, ей придется три месяца копить деньги, чтобы купить такой же новый.

Гардероб Шанталь был дороже, чем целые кварталы в центре города.

Схватив шарф, она решила, что женщина в таких кошачьих туфлях не могла далеко уйти.

Будет не трудно догнать ее.

Джин все еще стояла под магнолией, где Самуэль Ти. оставил ее, уехав на машине. Перед ней остановился внедорожник шерифа округа Вашингтон.

Боже, а вдруг ее отец опять пытается ее арестовать, как и сегодня утром, препроводив в центр города в окружную тюрьму, ее первым побуждением было бежать, но она была на высоких каблуках, и если бы она действительно хотела скрыться от офицера, ей пришлось бы пробираться по клумбам.

Сломанная нога, явно никак не помогла бы ей в тюрьме.

Шериф Митчелл Рэмси вышел из машины с бумагами в руке.

— Мэм, — произнес он, кивая. — Как вы?

Он не достал наручники, всего лишь вежливо поинтересовался.

— Вы приехали за мной? — ляпнула она.

— Нет, — он прищурился. — Вы в порядке?

«Нет», это еще не все, помощник».

— Да, спасибо.

— Простите, мэм.

— Так вы приехали не за мной?

— Нет, мэм, — он подошел к входной двери и позвонил в колокольчик. — Не за вами.

«Может быть он приехал из-за Розалинды?»

— Вот, — сказала она, подойдя к нему. — Проходите. Вы ищете моего брата?

— Нет, Шанталь Болдвейн дома?

— Скорее всего, да, — она открыла входную дверь, и шериф снял шляпу, прежде чем войти. — Позвольте мне найти… о, мистер Харрис. Пожалуйста, отведите этого джентльмена к моей невестке.

— С удовольствием, — с поклоном произнес дворецкий. — Сэр, мне кажется она в оранжереи.

— Мэм, — произнес офицер, отправившись за англичанином.

— Ну, это должно быть интересно, — раздался жесткий голос из гостиной.

Она обернулась.

— Лейн?

Ее брат стоял перед картиной Илии Брэдфорда с поднятым стаканом.

— Да здравствует развод.

— В самом деле? — Джин вошла в гостиную и направилась прямиком к бару, не желая, чтобы Лейн заметил ее покрасневшие глаза и опухшее лицо. — Ну, по крайней мере, мне не придется больше срывать с ее шеи украшения нашей матери. Скатертью дорога, я удивлена, что ты не захотел наслаждаться этим шоу.

— У меня большие проблемы.

Джин налила бурбон с содовой и направилась к дивану, скинув туфли, подогнула под себя ноги и села, уставившись на брата.

— Ты выглядишь ужасно, — сказала она. Он выглядел так же плохо, как она себя чувствовала.

Он сел напротив.

— Наступают тяжелые времени, Джин, связанные с деньгами. Мне кажется, все на самом деле очень серьезно.

— Может нам стоит продать акции. Я имею в виду, ты же сможешь это сделать, верно? Я не знаю, как все это работает.

И впервые в жизни, она пожалела, что не знает.

— Все осложнится трастовым фондом.

— Ну, с нами же все будет в порядке? — ее брат ничего не ответил, и она нахмурилась. — Да? Лэйн?

— Не знаю, Джин. Я на самом деле не знаю.

— У нас всегда были деньги.

— Да, это правда, были.

— Ты говоришь в прошедшем времени.

— Не обманывай себя, Джин.

Запрокинув голову, она взглянула на потолок, представляя, как там наверху ее мать лежит в постели. «Какое ожидает меня будущее?» — задалась она вопросом. Такое же, как у ее матери, когда она станет старой, будет лежать одурманенная от препаратов, словно в наркотическом опьянении, с задернутыми шторами?

В данный момент, это звучало привлекательно.

«Господи, Самуэль Ти реально меня отшил?»

— Джин, ты что, плачешь?

— Нет, — спокойно произнесла она. — Нет, дорогой брат. Просто весенняя аллергия...