Короли Бурбона

44.

— Вы не должны больше этого делать. Давайте, просыпайтесь.

Эдвард схватился за руку, которая тянула его.

— Ост... меня ‘ного.

— Не за что не оставлю. Здесь холодно, и вы замерзнете.

Эдвард медленно открыл глаза. Солнечный свет струился из старинного окна с выступом в конце конюшни, кружась над сенном и опилками, лаская профиль кошки. Кобыла заржала через проход, притоптывая в стойле, в отдалении он уловил низкий рокот одного из тракторов.

Святое дерьмо, как же у него болела голова, но это было ничто по сравнению с его задницей. Забавно, как эта часть тела могла быть полностью онемевшей и так болеть.

— Вам придется встать, черт возьми...

Продолжающаяся болтовня заставила его выругаться и попытаться сфокусировать свой взгляд на говорившем.

Точно, так и есть. Шелби стало две: его новый работник стояла над ним, словно учитель, неодобрительно кивая головой, уперев руки в бедра, в джинсах и сапогах, как бы раздумывая стоит ли ей как футболисту вдарить по мячу, т.е. его голове.

— Мне казалось, ты не чертыхаешься, — пробормотал он.

— Я не ругаюсь.

— Ну, ты же случайно сказала плохое слово.

Она зажмурилась.

— Вы встанете, или я вымету вас отсюда с остальным мусором своей метлой.

— Разве ты не знаешь, что «черт побери» — это слово-отмычка? Как марихуана. Следующее будет «мать твою», бомба, которую ты будешь кидать налево и направо.

— Хорошо. Оставайтесь здесь. И не говорите, что я не предлагала свою помощь.

Она развернулась, чтобы уйти, и он крикнул:

— А как прошло твое свидание прошлой ночью?

Она вернулась обратно.

— Что вы имеете ввиду?

— С Мое.

Он изо всех сил пытался заставить себя подняться с холодного бетонного пола конюшни. Когда ему чуть-чуть удалось справиться с этой задачей, она приподняла брови.

— Знаете, я пожалуй, спокойно оставлю вас здесь.

Над его головой, заржал Наб, словно засмеялся.

— Я и не прошу тебя о помощи, — проскрипел Эдвард.

Внезапно, его рука соскользнула и тело со всего маха шлепнулось на бетон, да так сильно, что он клацнул зубами.

— Вы убьете себя, — пробормотала она, обратно направляясь к нему.

Шелби аккуратно подняла его, а могла бы попытаться поднять и сенными вилами, но ему стоило отдать ей должное. И хотя она по росту доставала только ему до груди, она была достаточно сильной, потому что повела его на выход по проходу, по лужайке в его коттедж.

Как только они вошли, он кивнул на свое кресло.

— Туда…

— У вас переохлаждение, так что нет.

Он понял, что она завела его в ванную комнату, усадив на сидение туалета.

— Здесь я справлюсь сам, — сказал он, наклоняясь в сторону стены. — Спасибо.

Он закрыл глаза, она тут же хлопнула его по щеке.

— Просыпайтесь.

Он тут же открыл глаза и потер щеку.

— Что ты делаешь?

— Я сделаю это снова, — она сунула зубную щетку ему в рот. — Вот, почистите зубы.

Было трудно говорить, когда у тебя во рту щетка, поэтому он стал делать, что ему сказали, чистя слева, справа, спереди, снизу. Затем он наклонился и выплюнул в раковину.

— Не так уж и холодно, — сказал он.

— Откуда вы знаете? Вы же пьяны в стельку.

На самом деле, он не был пьян и возможно это и была проблема. Впервые за сколько времени, он не пил ничего со вчерашнего вечера…

— Что ты делаешь? — спросил он, когда она начала расстегивать его рубашку.

— Раздеваю вас.

— Правда?

Пока она расстегивала ему пуговицы, он окинул взглядом ее тело, которое было трудно разглядеть под объемным пуловером, и он решил проверить, положив руки ей на талию.

Она остановилась и отступила на шаг.

— Меня это не интересует.

— Тогда почему ты раздеваешь меня?

— Потому что у вас губы синие.

— Включи душ, — он указал на кран. — Я дотянусь отсюда.

— Вы утоните.

— Ну и что с того? Ты же не захочешь увидеть, что под одеждой?

— Я подожду вас за дверью, в кресле.

— И это не заставляет меня биться от радостного предвкушения, — пробормотал он себе под нос.

Она с хлопком закрыла дверь, а он даже не шелохнулся. Просто прислонился к стене и смотрел на поднимающийся пар от воды.

— Я не слышу, чтобы вы купались, — прокричала она через дверь.

— Еще недостаточно много воды, чтобы купаться.

Тук. Тук. Тук.

— Поторопитесь, мистер Болдвейн.

— Так называют моего отца. Он мудак. Меня зовут Эдвард.

— Заткнитесь и залезайте в воду.

Даже сквозь туман оцепенения, он почувствовал вспышку какого-то чувства к ней. «Наверное, благодарности», - предположил он.

Но кого это волновало…

Бум, бум, бум!

— Ты выломаешь дверь, — закричал он, перекрикивая шум воды. — Думаю, ты не хочешь видеть меня голым.

— В воду, сейчас же, — отрезала она. — И я не испугаюсь войти, ванна — лучше, чем быть мертвым.

— Дело вкуса, моя дорогая.

И все же он решил последовать ее указаниям, по какой-то для себя совершенно безумной причине.

Ухватившись руками за раковину, он стал приподнимать свое тело на ноги. Одежда оказалась настоящей занозой в заднице, но он все же снял ее... и опустился в воду. Странно, но теплая вода возымела на него обратный эффект. Он стал не согреваться, а еще больше дрожать от холода, причем так сильно, что на поверхности воды образовалась рябь.

Обхватив себя руками, зубы стучали друг от друга от холода, а сердце билось видно через раз.

— Вы в порядке? — спросила она через дверь.

Он не ответил, и Шелби громко позвала:

— Эдвард?

Дверь распахнулась, и она бросилась в ванную, готовая спасти и вытащить его из двадцати четырех дюймов воды. Это было ужасно... она смотрела на него сверху вниз, и единственное, что он смог себе позволить, уставиться на воду, надеясь, что она скрывает его тонкие ноги, вялый член, белую кожу с красными рубцами.

Он был уверен, что она ахнула.

Он сказал, улыбаясь и полнимая глаза на нее:

— Симпатичный, не так ли? Хочешь верь, хочешь нет, но я полностью функционален. Ну, Виагра помогает, конечно. Будьте так добра, пожалуйста, принеси мне немного выпить, думаю, у меня детоксикация, поэтому я дрожу, как осиновый лист.

— Ты..., — она прочистила горло. — Вам н-н-н-нужен врач?

— Нет, просто немного Jim Beam или Jack Daniel.

Она продолжала смотреть на него, он указал ей на открытую дверь позади нее.

— Я серьезно, мне нужна выпивка. Если ты хочешь меня спасти, принеси. Сейчас же.

Шелби Лэндис молча вышла из ванной и закрыла дверь, готовая принести Эдварду то, что он просил.

У нее был достаточно жизненный опыт с алкоголиком, и хотя она не одобряла, но приносила своему отцу выпивку тысячи раз, и, как правило, утром тоже.

Ну, если положа руку на сердце, это же был ее план, заставить его принять ванну? Однако, она не могла двигаться, думать... и даже дышать.

Она не была готова увидеть мужчину, со склоненной темной головой, как будто он стыдился своего слишком тощего, искалеченного тела, его мужской гордости и шрамов на его плоти. Когда-то он обладал огромной силой, ее отец рассказывал ей истории о его господстве в бизнесе и в обществе. Черт, она слышала о Брэдфордах, когда была еще совсем маленькой. Ее отец отказывался пить что-либо, кроме Номера 15, и так поступали большинство людей, занимавшиеся лошадями, которых она знала.

Обхватив лицо ладонями, она прошептала:

— Что ты делаешь со мной, отец?

Зачем он отправил ее сюда?

Зачем...

— Шелби? — раздался требовательный голос изнутри ванной комнаты.

Боже, он был похож на ее отца: Эдвард с таким же отчаянием звал ее... именно так ее папаша звал ее, когда ему было совсем плохо и необходимо было выпить.

Закрыв глаза, она выругалась, потом почувствовала себя виноватой.

— Прости меня, Господи. Не знаю, что говорю.

Глядя перед собой, она отыскала непочатую бутылку на одной из полок с серебряными кубками, но сама мысль, что она собственноручно отнесет ему этот яд, заставляла ее страдать. Тогда он придет сюда сам, и скорее всего, ударится или упадет по пути. Разве она может ему указывать? Плюс, она знала, чем все закончится. Пугающая ее до чертиков его трясучка не остановится, пока зверь внутри него не насытится спиртным, которое ему просто необходимо.

— Иду, — прокричала она. — Что вы хотите выпить?

— Не важно.

Не раздумывая она схватила бутылку, на этикетки увидела надпись «Джин» и направилась к закрытой двери ванной комнаты. В этот раз она даже не постучала, а просто вошла.

— Вот, — она открыла бутылку. — Пейте прямо из горла.

Его руки так тряслись, что он никак не мог справиться и поднести бутылку к губам, не расплескав.

— Давайте я вам помогу, — пробормотала она.

Он пришел в замешательство, но видно тяга была сильнее, и поднял открытый рот, словно новорожденный жеребенок, который тянулся к своей матери.

Он сделал два или три глубоких глотка, а потом еще.

— Уже становится тепло.

Поставив бутылку джина на бортик ванны, чтобы он мог дотянуться до нее сам, она взяла большое полотенце и опустила его в воду позади него. Как только оно намокло, она положила ему на спину. Затем она начала намыливать мочалку, даже не спросив его, капнув шампуня на его мокрые волосы.

Так и не спрашивая, она поднесла бутылку к его губам, и он опять открыл послушно рот, сделав пару глотков.

Намыливая его мылом и шампунем, напомнило ей заботу о животном, которого она спасла. Он периодически дергался, не доверяя ее движениям.

Изможденный.

— Вам нужно поесть, — сказала она надтреснутым голосом.

«Нет ничего такого во мне, Господи. Я не могу проходить через это снова».

Ей не удалось спасти отморозка алкоголика своего отца. А потерять двух мужчин за одну жизнь, ей казалось перебор, она не хотела повторять все сначала, по второму кругу.

— Я приготовлю вам завтрак, Эдвард.

— Ты не обязана.

— Да, — хрипло ответила она. — Я знаю.