Короли Бурбона

36.

Лиззи стояла перед ним, потрясенными глазами глядя на него, и Лейну захотелось вернуть все назад. Он хотел вернуться в то время, когда думал только о богатстве семьи и социальном положении... и не было вранья, аборта, прелюбодеяния и вот-вот-бывшей-жены..., которая встала между ними.

Ах, да, старые добрые времена.

Ушли.

— Прости, — прошептал он. На самом деле, все события, обрушившиеся на него, было чертовски многовато.

— Все хорошо?

— Не очень.

Они замолчали, и он понял, что отзвуки, доносившейся вечеринки, чертовски его раздражали, особенно как только стоило ему подумать о деньгах, которые «позаимствовал» его отец. Он понятия не имел, каковы расходы на бранч, но он способен был произвести в уме математические расчеты. Шесть или семь сотен гостей, выпивка, даже если куплена оптом, продукты из ресторана, имеющего три звезды Мишлена, не меньше. Плюс парковщики и официанты, чтобы обслужить весь город Чарлмонт, собравшийся здесь.

Четверть миллиона, как минимум. И это не включает бар и закуски на Derby. Столы в частных ложах в Steeplehill Downs. И матч, который его семья спонсировала в завершение празднеств.

Миллион долларов, стоило это событие, длившееся менее двадцати четырех часов.

— Послушай, тебе лучше уйти, — он не хотел, чтобы она увидела Эдварда. Лейн понял, что Эдвард не захочет, чтобы его видели. — Я приеду к тебе, даже если не могу остаться на всю ночь.

— Я хотела бы, чтобы ты приехал. Я беспокоюсь о тебе, много всего происходит.

«Ты даже не представляешь», — подумал он.

Он придвинулся, чтобы поцеловать ее, но она отскочила подальше, наверное, это было правильно. Пара садовников на гольф-карах ехали по тропинке от нижней части поместья, не нужно чтобы их видели вместе.

— Я приеду, как смогу, — сказал он, затем наклонился к ней. — Знай, что я поцеловал тебя прямо сейчас, хотя и у себя в голове.

Она покраснела.

— Я... увидимся. Вечером. Я оставлю дверь незапертой, если придешь поздно.

— Я люблю тебя.

Она отвернулась, и ему не понравилось выражение ее лица. Он не мог скрыть тот факт, что отчаянно желал, чтобы она сказала ему тоже самое, не из вежливости, а от сердца.

Ее сердце находилось рядом с ним...

В его мире, где все шаталось, Лиззи Кинг, казалась самой безопасной и устойчивой на его горизонте…

Звук открывающейся двери у него за спиной, заставил повернуть голову.

Это был не Эдвард.

Даже близко не Эдвард.

Не брат, а его отец, вышел с черного входа бизнес-центра, и Лейн замер.

Он тут же бросил взгляд на его руки, ожидая увидеть там кровь. Но, нет. На самом деле, одной рукой Уильям удерживал белый платок, прижимая ко рту, как бы незаметно прикрывая от кашля.

«Отец не оглядывается по сторонам, но и не напряжен, — подчеркнул он. — Пребывает в своих мыслях, да. Напряжен? Нет».

И этот ублюдок направился прямиком к задней части старого грузовика, совершенно не волнуясь о том, что он не соответствует его социальному статусу, словно такое транспортное средство F-150 было совершенно обычным делом здесь и останавливалось чуть ли не каждый день.

— Я знаю, что ты совершил.

Лейн не знал, что сказать, пока слова не вышли из его рта. Отец остановился и моментально развернулся.

Двери гаража бесшумно стали открываться, Уильям прищурился и тут же спрятал платок.

— Прошу прощения? — произнес он.

Лейн пересек расстояние между ними и приблизился к нему, понизив голос сказал:

— Ты слышал меня. Я точно знаю, что вы совершил.

Было жутко, поскольку лицо напротив выглядело так, как его собственное. Еще жутче, что в нем не произошло никаких перемен... на лице Уильяма не дрогнул ни один мускул.

— Тебе стоит выражаться более конкретно, сын.

Тон, с которым он произнес последнее слово, можно было заменить словами «не трать мое время» или же более просторечиво «мудак».

Лейн сжал зубы. Он хотел высказать ему все, но учитывая, что его брат по-прежнему находился внутри бизнес-центра, … и он, по крайней мере, надеялся, что Эдвард до сих пор жив… если он выдаст себя, то отец просто удвоит свои усилия и заметет все следы, это его и останавливало.

— Шанталь мне рассказала, — прошептал Лейн.

Уильям закатил глаза.

— О чем? Требуя сделать ремонт в ее спальне уже в третий раз? Или что она решила поехать в Нью-Йорк… опять? Она твоя жена. Если она хочет все эти вещи, то ей следует обсуждать их с тобой.

Лейн внимательно следил за выражением его лица.

— Теперь, если ты извинишь меня, Лейн, мне нужно…

— Ты не знаешь, о чем говоришь.

Его отец элегантно махнул рукой на роллс-ройс, выезжающий из гаража.

— Я буду поздно… и я не собираюсь играть в ролевые игры. Хорошего дня…

— Она беременна, — отец нахмурился, Лейн понял, что до него дошли его слова. — Шанталь беременна, и она сказала от тебя.

Он ждал, после своих слов, ждал любую подсказку, слабину с его стороны, используя весь свой опыт в покере, чтобы прочитать мужчину перед собой.

И вдруг вот оно, у него чуть-чуть стал подергиваться нерв под левым глазом.

— Я развожусь с ней, — спокойно произнес Лейн. — Это значит, что ты можешь забрать ее себе, если хочешь. Но внебрачный ребенок не будет жить под одной крышей с моей матерью, понятно? Я не позволю тебе так оскорблять мать. Не позволю.

Уильям кашлянул пару раз и опять достал платок.

— Послушайся моего совета, сын. Женщины такие, как Шанталь, правдивы, насколько же насколько и верны. У меня никогда ничего не было с твоей женой. Боже сохрани.

— Не только лгут женщины, такие как она.

— Ах, да, двойной подтекст. Манера вести спокойный разговор, говоря гадости исподтишка.

«Черт с тобой», — подумал Лейн.

— Ладно, я в курсе твоего романа с Розалиндой, и уверен, что она покончила с собой из-за тебя. Учитывая, что ты отказался говорить с полицией на эту тему, могу предположить, что тебе есть, что скрывать. Дожидаешься своих адвокатов, чтобы они сказали тебе, что следует говорить, а что нет?

Ярость проявилась в виде красного пятна на шеи отца, поверх французского воротничка, сжимающегося в его кожу, рубашки с монограммой, пятно стало увеличиваться в размере.

— Тебе бы лучше пересмотреть свои взгляды, мальчик.

— И я знаю, что ты сделал с Эдвардом, — голос Лейна дрогнул. — Я знаю, что ты отказался платить выкуп, и даже склоняюсь к тому, что ты устроил это похищение. — Стараясь держаться подальше от финансовых вопросов, Лейн продолжил:

— Ты всегда ненавидел его. Не знаю за что, но ты всегда следил за ним. Могу только предположить, что тебе надоело вести игру, и ты решил закончить ее на своих условиях, раз и навсегда.

Забавно, но все эти годы, он часто представлял себе разговор с отцом, он проигрывал всевозможные сценарии, начиная от праведных речей и заканчивая криком и обвинениями.

Реальность была гораздо более спокойней, чем он мог себе представить, и наверное от этого более разрушительной.

Рядом с ними остановился роллс-ройс, и шофер в униформе вышел из машины.

— Сэр?

Уильям кашлянул в платочек, его золотой перстень сверкнул на солнце.

— Хорошего дня, сын. Надеюсь тебе нравятся твои фантазии. Это намного легче, чем бороться с реальностью… слабак.

Лейн схватил его за руку и дернул к себе.

— Ты настоящий ублюдок.

— Нет, — сказал Уильям со скучающим видом. — Я знаю своих родителей, это важная деталь для жизни. И это очень хороший депозит, ты не согласен?

Уильям вырвался из его хватки и направился к машине, шофер открыл перед ним дверь, и мужчина скользнул внутрь. Окно было опущено, открывая красивый профиль своего пассажира, который смотрел перед собой, словно ничего не произошло.

Но Лейн знал правду.

Его отец явно был не в курсе по поводу беременности Шанталь, и он почувствовал себя виноватым.

Вероятно, впервые в жизни.

Слава тебе, Господи.

Лейн сел в грузовик Мака, и стал себя успокаивать, я-ничего-не-выжидаю-и-ничего-не— жду.

При более нормальных обстоятельствах, он стал бы разглагольствовать о том, что его жена, и отец видно закончили свои отношения.

Но его это совсем не волновало.

Поглядывая на все еще закрытую дверь бизнес-центра, он молился о своем брате, чтобы с ним все было в порядке. И задавался вопросом, сколько он еще сможет ждать, прежде чем окончательно сломается.

Не понятно из-за чего, но у него в голове прозвучали слова Беатрикс Молли, когда вчера они были у офиса Розалинды.

«Всегда трое. Смерть всегда забирает троих».

Если это правда, то он молился за своего брат, чтобы он не был вторым номером... но он, черт побери, был уверен на все сто процентов, посылая молитвы вселенной, кто должен быть вторым номером.

Тело Эдварда кричало от боли, когда он наконец услышал приглушенный звук, открывшейся и хлопнувшей задней двери.

Скручиваясь от боли, он подождал еще десять минут, чтобы точно быть уверенным, что бизнес-центр пуст.

Когда воцарилась тишина, он осторожно передвинул ноги из-под стола, закусив нижнюю губу, попытался их выпрямить, передвигая руками, снять напряжение с затекших мышц. И у него получилось достаточно хорошо, он даже смог отпихнуть офисный стул со всей силы, слава Богу, что тот был на колесиках.

Но он это сделал.

Он попытался встать. Кряхтя и матерясь, он пытался снова и снова всеми мыслимыми способами вернуть себя в вертикальное положение, хватаясь за стол и подтягиваясь, подталкивая себя руками, упираясь в пол и даже ползая, как ребенок.

Но ничего не получалось.

Его положение напоминало, словно он застрял на дне тридцатифутового колодца.

И в довершение всего, у него не было с собой мобильного телефона.

Далее последовали ругательства вперемежку с матом, которые просто затуманили его мозг. Но вслед за сотрясанием воздуха, удивительно, к нему вернулась способность ясно мыслить. Вытянувшись насколько он был способен, ухватился за телефонный провод из стены к отверстию в нижней части стола.

Хороший план, за исключением того, что траектория была неправильной. Ему удалось дернуть провод, но телефон оказался вне досягаемости.

Ему необходимо было позвонить Лейну, потому что сам он был не в состоянии продвинуться к выходу. Если он в скором времени не появится перед братом, который едва сдерживал свое нетерпение, то брат сломает эту чертову дверь и войдет сюда.

Готовя себя к броску, Эдвард качнулся вперед, раз... два...

На счет три, он все-таки поднял свое тело вверх, видно в нем имелся запас сил, о котором он даже не подозревал.

Это было ужасно. Его кости буквально загремели под кожей, наезжая друг на друга с дикой болью и скрежеща, но ему все-таки удалось поймать шнур, вытягивая его из гнезда, за которым последовал телефон со стола, упавший с края и приземлившийся к нему на колени.

У него так дрожали руки, что ему пришлось набирать несколько раз номер, он не мог вспомнить точную последовательность цифр, и был близок к полной отключки о боли, когда наконец приложил трубку к уху.

Лейн ответил на первый же звонок, да благословит его Бог.

— Алло? — произнес он.

— Ты должен прийти сюда и забрать…

— Эдвард! Ты в порядке? Где…

— Заткнись и слушай, — он сказал брату код и заставил Лейна его повторить. — Я у стола рядом с офисом отца.

Он повесил трубку, хлопнув на сам аппарат, и закрыл глаза, прислонившись головой к ящикам стола. Это было действительно смешно, он то думал, что ежедневно подметая конюшни, он становится более выносливее и гибче. Видно не помогло. Опять же, его свернутое под столом тело в виде кренделя могло оказаться проблемой для них.

Он услышал, как второй раз открылась и закрылась задняя дверь, ему внезапно захотелось снова попробовать попытаться заставить-свои-ноги-пойти, просто пойти, чтобы он не настолько смущал Лейна, и в конце концов выбраться им вдвоем из этой ситуации. Но ноги не желали двигаться, несмотря на то, что его эго встало на дыбы.

Пару секунд спустя, он сказал, прежде чем Лейн успел открыть рот:

— Я нашел, — грубо произнес он. — Я нашел то, что нам нужно.

Ему было необходимо хоть как-то, но спасти свою гордость.

Лейн опустился перед ним на колени.

— Эдвард, что случилось…

— Сжалься надо мной. Подними меня в это кресло. Нам нужно убираться отсюда, иначе нас могут засечь. Куда отправился отец? Я знаю, что он вышел через задний ход.

— Он сел в свою машину и уехал. Он выехал на общую трассу.

— Слава Богу. Теперь подними меня.

Это было совсем карикатурно, когда Лейн подхватил его подмышки и протащил по королевскому пурпурному ковру. Наконец, водрузив в кресло, видно у него от этого упало артериальное давление и закружилась голова, но он потряс ею, уставясь на монитор.

— Отправляйся в его кабинет к столу, — приказал Лейн. — Верхний ящик в середине. Там папка с бумагами. Не трудись их читать, сделай нам ксерокопию. Он подписал их. — Лейн продолжал стоять рядом с ним, видно задаваясь вопросом, может стоит вызвать скорую помощь, чтобы вернуть брата в чувство, Эдвард резко рубанул рукой по воздуху. — Иди! И верни их на то место, где они и были. Вперед!

Лэйн наконец-то начал двигать своей задницей, Эдвард сосредоточился на экране компьютера. После просмотра последнего документа, он стал закрывать файлы.

Лейн буквально бегал туда-сюда, и быстро оказался рядом с ним с ксерокопиями.

— Вытащи меня отсюда, — хрипло сказал Эдвард. — Но верни телефонный аппарат сначала на место.

Это был верх бессилия, которое он показал своему младшему брату, навалившись на него всем телом и шаркая ногами, как старик, пытаясь покинуть офис отца.

Но Лейн пытался помочь ему идти с таким же энтузиазмом, как когда увидел его лежащим на ковре с фамильным гербом.

— Я выведу тебя отсюда, — сказал Лейн.

— Давай, ты сможешь.

Эдвард отодвинулся от плеча брата, как только его тело оторвалось от пола. Передвигаться было тяжко, боль зашкаливала и становилась невыносимой, отдаваясь в совершенно новых местах. Однако они двигались вперед.

— Что это были за бумаги? — спросил Эдвард, пока они быстро продвигались по коридору мимо конференц-залов.

— Ты желаешь выйти наружу?

— Да, но что было в документах?

Лейн всего лишь качал головой, продолжая двигаться к двери черного входа.

— Я должен вывести тебя отсюда.

— Я знаю…

Скрежеща зубами от боли, он не мог уже сдерживаться, хотя ему и хотелось. И ему ничего не оставалось, как ожидать, когда его ноги свыкнуться с его весом, впившись в предплечье Лейна, используя его устойчивое тело, чтобы стабилизироваться самому в вертикальном положении.

— Ты в порядке? — спросил Лейн. — Ты сможешь залезть в машину?

Как будто у него был выбор.

Эдвард кивнул и опустил козырек вниз на лицо.

— Проверь нет ли кого на улице сначала.

Лейн приоткрыл дверь и высунул голову.

— Хорошо, я возьму тебя за руку.

— Как по-рыцарски.

Черт с ним, но ноги Эдвард спешили к грузовику, словно бизнес-центр за спиной был в огне, и старый F-150 был единственным спасением: несмотря на боль, он лишь скрипел зубами и передвигал ноги, заставляя их идти.

Наконец, оказавшись на пассажирском сиденье, его желудок скрутило так, что ему пришлось прикрыть глаза и сделать пару вздохов.

Лейн прыгнул рядом на водительское сиденье и завел двигатель. Из-под капота послышалось урчание, раздался звук похожий на трение шестерни, и они...

Остались на месте, Эдвард покосился на брата.

— Что?

Как в замедленной съемке, Лейн посмотрел на него, Эдвард видел красивое лицо брата крупным планом.

— Что случилось? — спросил он. — Почему мы не двигаемся с места?

Сняв ремень безопасности, Лейн сказал:

— Вот, почитай пока. Я скоро вернусь.

Кипа бумаг опустилась на колени Эдварда, когда он рявкнул:

— Куда это ты собрался?

Лейн указал на бумаги:

— Читай.

Водительская дверь с грохотом закрылась, Эдвард хотел что-нибудь кинуть ему вслед. О чем, прости Господи, думает Лейн? Они только что проникли в офис отца…

Но он все же взглянул на бумаги, лежащие у него на коленях.

И увидел слова «Закладная» и «Средства».

— Что ...? — пробормотал он, собирая страницы по порядку.

Закончив читать, он закрыл глаза, и его голова упала на подголовник. При добровольном и совместном согласии сторон «$10,000,000 долларов США или десять миллионов долларов США» выдаются миссис Вирджинии Элизабет Брэдфорд Болдвейн... Саттон Смит получает выплаты в шестьдесят тысяч долларов в месяц до тех пор, пока вся сумма не будет погашена.

Но, конечно, же существовало одно «но», пункт о несвоевременной выплате: если ежемесячные проценты вовремя не выплачиваись, Саттон может взыскать их за счет имущества Истерли.

Особняки, постройки и землю.

Не плохой договор риска, учитывая, что при последней оценке около четырех лет назад, все имущество стоило около сорока миллионов долларов.

Эдвард снова перелистал страницы и открыл страницу с подписями. Ранее было заверено нотариально, обычная практика для компании «Бредфорд бурбон» в плане кофиденциальности. И Уильям Болдвейн подписал на линии, где стояло имя Вирджинии Элизабет Брэдфорд Болдвейн, с ее собственной подписью и двумя буквами: ДЛ. (доверенное лицо)

Доверенное лицо.

Поскольку фамилия его матери была единственной на полях, ей, в этом не возникало никаких сомнений, даже не было известно об этом соглашении, и она не увидит ни копейки из этих денег, все выглядело красиво и законно.

Вот, черт.

Когда дверь с его стороны открылась, он выругался и стрельнул взглядом на подошедшего.

Собираясь ему все рассказать, думая, что только Лейн может его побеспокоить.

Но Лейн стоял в сторонке под деревом магнолии.

«Мисс Аврора похудела», — оцепенело подумал Эдвард. Ее лицо оставалось таким же, но стало более осунувшемся, чем он помнил. Они оба изменились.

Он не мог поднять на нее глаза.

Просто не мог.

Он смотрел на ее руки, ее красивые руки, которые дрожали, когда она потянулась к его лицу.

Козырек бейсболки прикрывал его лицо, сердце гремело, как только она дотронулась до него. И он готовился что-то сказать, типа как ужасно он выглядит, и даже собирался сказать своеобразным тоном, чтобы дать ей понять, что конечно же ей не приятно смотреть на него, каким он стал.

Она даже сняла с него бейсболку.

Он ждал, готовя себя…

— Господь привел тебя домой, — хрипло сказала она, держа его лицо и целуя его в щеку. — Драгоценный мальчик, он вернул тебя к нам.

Эдвард не мог вздохнуть.

«Драгоценный мальчик...» — именно так она всегда называла его, когда он был маленьким. «Драгоценный мальчик». Лейн был ее любимцем, всегда, Макса она терпела, потому что должна была, но Эдварда мисс Аврора называла драгоценным.

Потому что она была старой школы, и он был первенцем, и это очень повлияло на нее.

— Я молилась за тебя, — прошептала она. — Я молилась, чтобы Господь вернул тебя к нам домой. И чудо свершилось, наконец-то.

Он хотел что-то ответить. Он хотел оттолкнуть ее, потому что для него это было слишком тяжело. Он хотел...

Но он даже не понял, как наклонился к ней, и она обняла его.

Прошло столько времени, все изменилось, он живет так, как даже не мог себе представить никогда, он пришел, чтобы... мисс Аврора обняла его за голову, чтобы ее сердце стучало у его уха, и ее настолько знакомый, успокаивающий голос говорил с ним, и чтобы его брат наблюдал за ними издалека, и вот тогда он начал по-настоящему излечиваться: на мгновение, на долю секунды, на длину одного дыхания, его внутренний огонь загорелся. Загорелась искра, вспыхнула и потухла, потом опять, она, наконец, отступила немного назад.

Но внутренний огонь все же пытался разгореться. И вдруг все изменилось.

— Я каждую ночь молилась за тебя, — сказала она, поглаживая его плечо. — Я молилась и просила, чтобы ты был спасен.

— Я не верю в Бога, мисс Аврора.

— Ты не такой, как твои братья. Но я скажу тебе, он все равно тебя любит.

— Да, мэм.

Что еще он мог сказать?

— Хорошо, — она дотронулась до его головы, подбородка. — Я понимаю, что ты не хочешь на меня смотреть…

Он взял ее за руку.

— Нет, это не так.

— Не стоит оправдываться.

От одной мысли, будто она подумала, что он не желает на нее смотреть, потому что она какая-то второсортная женщина, он почувствовал себя так, словно ему выстрелили в грудь. — Я ни на кого не хочу смотреть. Я не такой, как когда-то был.

Она приподняла его лицо.

— Посмотри на меня, мальчик.

Ему пришлось заставить себя встретиться с ее темными глазами.

— Да, мэм.

— Ты совершенен в глазах Бога. Ты понял меня? И ты совершенен в моих глазах, и неважно, как ты выглядишь.

— Мисс Аврора... не только изменилось мое тело.

— Все в твоих руках, мальчик мой. Ты выбираешь, утонуть или плыть с опытом случившегося. Ты хочешь утонуть? Довольно глупо в данный момент, когда ты выбрался на сушу.

Если бы кто-нибудь другой говорил ему такие слова, он бы закатил глаза и никогда даже не вспоминал об этом разговоре. Но он знал ее прошлое. Он знал многое о ее жизни, больше, чем Лейн, он знал через что ей пришлось пройти, прежде чем она начала работать в Истерли.

Она выжила.

И она приглашала его присоединиться к клубу… выживших.

«Вот почему я не хотел видеться с ней», — подумал он. Он не хотел участвовать в этом противостоянии, принимать этот вызов, который она явно бросала ему.

— Что если я не смогу попасть в этот клуб, — спросил он треснувшим голосом.

— Ты попадешь, — она наклонилась и прошептала ему на ухо:

— У тебя есть ангел, который наблюдает за тобой.

— Я не верю в них.

— Это не важно.

Отодвинувшись от него, она долго смотрела ему в лицо, как бы впитывая всеми порами насколько он изменился, стал худее и старше.

— Ты в порядке? — резко спросил он, чтобы как-то прервать ее взгляд. — Я слышал, ты попала в реани…

— Я в полном порядке. Не беспокойся обо мне.

— Прости.

— В чем ты извиняешься? — и прежде чем он успел ответить, она своим скрипучим голосом продолжила:

— Не извиняйся о том, что переживаешь за других. Я всегда буду с тобой, даже когда меня не будет.

Она не сказала «прощай», просто провела еще раз рукой по его лицу и отвернулась. И было даже забавно, наблюдать, как она подошла к Лейну, и они завели разговор под тяжелыми темно-зелеными листьями магнолии, и она опиралась на палочку, как оказалось.

«Только не по такой причине, как я», — подумал Эдвард.