Проклятие Бессмертных: Король в Чёрном

Глава 24

Нина

Думать, что Нижнемирье было всего лишь мрачным отражением Земли — не совсем верно. Я была вынуждена пересмотреть своё мнение, когда бродила по главной художественной галерее Нижнемирья вместе с Самиром. Называлась она просто — Галерея, и располагалась в городе Острие Судьбы, их столице.

Здание и искусство — да и весь мир в целом — были опасными, жуткими и тревожащими душу. И всё же это место обладало пронзительной красотой. Совсем как Самир, подумала я, наблюдая за мужчиной, одетым во всё чёрное. Он смотрел на картину, сложив руки за спиной. Этот человек неизменно крал моё внимание, и мне приходилось прикладывать усилия, чтобы сосредоточиться на произведениях искусства, ради которых я сюда пришла.

В Галереи была представлена смесь современных и древних экспонатов. С более чем пятитысячелетней историей здесь было что выставить напоказ. Я понимала, что могла бы провести недели, блуждая по этому зданию, изучая запутанное и тёмное прошлое Нижнемирья.

Разговор между Самиром и мной тёк легко и непринуждённо. С ним это было несложно — Самир с удовольствием объяснял всё, что привлекало моё внимание. Он очень любил звук собственного голоса, а я была совершенно невежественна во всём, что меня окружало. Идеальное сочетание. Мы провели здесь уже несколько часов.

Меня поразила огромная резная статуя в центре одного из галерейных залов. Она напоминала нечто из руин ацтеков, но, как и всё в этом мире, была пропитана тёмным и искажённым ощущением. Это была голова змеи, причём значительные её части отсутствовали, словно их откололи и сняли со стены какого-то здания.

— Что это? — я указала на неё.

— А... — Самир вздохнул и обвил руками мою талию сзади. — Это всё, что осталось от короля Влада, дома, которым он правил, и его Храма Грёз.

— Того самого, которого ты убил в Великой войне, — уточнила я.

— Да.

— Почему его гибель обрекла Нижнемирье?

— Этот мир когда-то управлялся семью существами, которых мы называем Древними. Каждый был главой определённой части нашего мира. Они были... — Самир сделал паузу, подыскивая подходящие слова, — невообразимо жестоки. Я не помню ничего из тех тысячелетий, что провёл под их «опекой», кроме ослепляющей агонии. И всё же Древние являются источником наших жизней и самого нашего существования.

Когда мы, короли и королевы Нижнемирья, объединились, чтобы заточить их и приковать их силу ко дну озера крови, мы приняли на себя их роль в качестве этих самых глав. Мы стали воплощением их аспектов. Хотя мы всё ещё черпаем силу от них, мы должны существовать, чтобы эта сила текла дальше. Мы — ветви дерева, стволом которого являются они.

Это была полезная метафора.

— Где остальные короли и королевы? — спросила я.

— Спят в своих склепах. Они не пожелали встретить пустоту или помочь мне сражаться с ней по своим причинам. Владыка Каел остаётся в сознании лишь для того, чтобы противостоять мне.

— Ублюдки.

Самир рассмеялся и крепче прижал меня к себе.

— Грубо, но я согласен с твоими чувствами.

— Значит, когда ты убил Влада, ветви исчезли вместе с ним. Все остальные в Доме Грёз умерли вместе с ним.

— Да. Именно так. — Самир прислонил свою металлическую щёку к моей макушке. — Я не просто убил Влада. Я убил более пятидесяти тысяч душ одним жестом гнева.

В этих словах звучала глубокая, тёмная ненависть к самому себе. Я положила руки на его там, где они смыкались вокруг моей талии, и нежно сжала их.

— Когда ты говоришь: «Дом Грёз», что именно они делали? — спросила я.

— Люди, которых мы забираем с Земли, могут подняться из озера, точнее Источника Древних, напоминая людей или чудовищ. Но наш мир когда-то был намного больше этого. Мы были лишь крошечной частью мира, гораздо более населённого тварями невообразимого ужаса и величия. Дар грезящих заключался в том, чтобы воплощать подобные существа в жизнь. Когда они умерли, умерли и все звери, которых они вообразили. Эти создания были истинными детьми Нижнемирья. Остальные из нас — всего лишь... украденные. Теперь мы вынуждены охотиться друг на друга в отчаянии.

— Вы охотились на тварей, которых создавали грезящие, вместо того чтобы есть других чудовищ?

— Да. Волк предпочтёт охотиться на овец, а не на другую стаю. Но мы делаем то, что должны, чтобы выжить.

Я стояла молча долгое время, пока на меня обрушивалась тяжесть той цены, что была заплачена в Великой войне.

— Почему ты убил Влада? — наконец спросила я.

— Я жаждал его силы.

— Но... зачем? Для чего?

— Я хотел править этим миром как его единственный король.

— Нет, я не верю в это, — я повернулась в его объятиях, чтобы посмотреть на него. — Совсем не верю. Это откровенная ложь.

— Прошу прощения?

— Если бы ты был тираном, ты бы просто изнасиловал меня, если бы захотел. Ты бы заковал меня в цепи и оставил гнить в башне, а не беспокоился о моём счастье. Вместо того чтобы просто заставить меня присоединиться к тебе в твоей библиотеке, ты заключил сделку и дал мне что-то взамен. Это не поступок человека, который убивает ради власти. Кроме того, насколько я могу судить, у тебя и так столько власти и влияния, сколько тебе нужно.

Самир долго смотрел на меня молча. Сначала я подумала, не разозлила ли я его. Но после длинной паузы он положил свою перчатку мне на щёку. Его голос снова стал тихим, когда он заговорил:

— Ты действительно удивительна, знаешь ли?

— Значит, я права. Дело было не в абсолютной власти. — я ухмыльнулась. — Теперь ты уворачиваешься от ответа.

— Да. Именно так. И я продолжу это делать. Прости меня. — Самир позволил своему большому пальцу остановиться на ямочке под моей губой. — Я объясню когда-нибудь скоро, но не знаю, смогу ли вынести рассказ об этом сейчас. Позволь мне сохранить эту тайну и этот момент ещё немного.

Я смотрела на него ошеломлённо. Он намекал, что если я настою, то он расскажет. Он казался таким уязвимым иногда, при всей своей силе. Я шагнула к нему, обняла его и прислонила голову к его груди.

— Без проблем. Всё в порядке.

Мы стояли в тишине. Именно эта оглушительная тишина наконец заставила меня вырваться из его объятий и с любопытством оглядеться. И тогда я поняла, что это место было пустым. Здесь больше никого не было.

— Где все? — спросила я. Мы были здесь уже несколько часов, но я так и не увидела никого другого, бродящего по залам.

— А. Я закрыл здание для публики на сегодня, чтобы мы могли побыть здесь вдвоём. — Самир пожал плечами небрежно, словно в этом не было ничего необычного. Казалось, он был рад смене темы.

Я рассмеялась.

— Зачем? Стыдишься быть увиденным со своим человеческим питомцем?

— Вряд ли. Нет. Я ценю свою приватность. Я не хотел... — Самир внезапно оборвал себя. Увидев мой вопросительный взгляд, он вздохнул и неохотно продолжил: — Ты скоро узнаешь, как мои подданные воспринимают меня в этом мире. Мне нравится твоя невинность в подобных вопросах. Увидеть других, съёживающихся от меня в ужасе, могло бы дать тебе неправильное впечатление.

Я хихикнула и покачала головой, ткнув его пальцем в грудь.

— Я и сама достаточно видела, чтобы знать: ты демон, — я ухмыльнулась ему.

— Ммм. Демон, которого ты попросила дать тебе грандиозную экскурсию по Нижнемирью. Которого ты дважды приглашала в свою постель, — произнёс Самир сквозь игривое рычание и опустил голову, прижав лоб к моему. Он любил делать это, и я обнаружила, что мне это нравится.

— Я никогда не говорила, что умна. Или хороший человек.

— Именно так многие будут воспринимать тебя, боюсь, за то, что ты выбрала меня своим любовником. — Самир провёл когтем по моей щеке. Это заставило меня вздрогнуть, и я знала, что именно в этом был смысл. — Ты сама так считаешь?

— Ты мучаешь людей. Пусть даже ради спасения мира или восстановления этого «Дома Грёз» ... Но факт остаётся фактом: ты это делаешь. И я не знаю, кем это делает меня, раз я следую за тобой.

— Я понимаю. Но ты должна осознавать, что в этом мире есть те, кому не нужен повод для подобных деяний. Ты должна помнить, что ты больше не на Земле.

— Я знаю, знаю. Рано или поздно до меня дойдёт. — я слабо улыбнулась. — Давай. Я пришла сюда не для того, чтобы хандрить.

Я переплела пальцы с его перчаткой и потянула его за собой по коридору.

Это была странная вещь — осознать это, по-настоящему понять. Это место всё ещё казалось мне невозможным сном, всё ещё столь далёким от реальности. Но чем больше я видела его, тем глубже это проникало в моё сознание.

Самир шёл рядом со мной, но теперь он был больше заинтересован в том, чтобы смотреть на меня, чем на искусство вокруг нас. От этого пристального внимания моё лицо запылало.

— О чём задумался? — спросила я.

— Я размышляю, будешь ли ты возражать, если я привяжу тебя к той статуе и возьму тебя так, как захочу, — ответил он прямо.

Он рассмеялся, увидев шокированное выражение на моём лице.

— Ты же сама спросила.

— Вот научат меня не спрашивать.

Он засмеялся ещё громче, обвил меня рукой за плечи и притянул к себе.

— Значит, это «нет»?

— Это «нет»! — я оттолкнула его, отошла на шаг, но обнаружила, что сама смеюсь над тем, насколько невозможен этот мужчина, насколько игрив.

Самир издал чрезмерно драматичный и задумчивый вздох.

— О, какой позор. А я принёс ремни зря.

— Ты невыносим.

Самир скрестил руку на животе и низко поклонился мне, словно представлялся в первый раз.

— Виновен по всем пунктам.