Проклятие Бессмертных: Король в Чёрном

Глава 27

Нина

Когда Самир телепортировал нас обратно к себе домой, я почувствовала, как желудок подпрыгнул от внезапного перемещения, хотя всё вокруг застыло в неподвижности. Я ещё не успела прийти в себя после телепортации, а он уже прижал меня к стене библиотеки, навалившись всем телом и прижимая меня к поверхности своим бедром.

— Можешь ли ты хотя бы представить себе, — промурлыкал Самир, проводя рукой по моим волосам, а затем сжав их в кулак и дёрнув мою голову назад, — что я мечтал сделать с тобой весь этот чёртов день?

Я вздрогнула от его хватки, и мой тихий стон, вырвавшийся, когда он резко дёрнул меня за волосы, отнюдь не остановил его. Он был жёстким любовником, но, надо отдать ему должное, никогда не заходил слишком далеко. Самир словно точно знал, где проходит та грань, которую нельзя переступать. Всё, что он делал со мной, вызывало у меня только восторг.

Самир был собственником. Он был ненасытным. Он был властным.

И мне это нравилось.

— Думаю, мне бы хотелось вновь попробовать твои губы на вкус, — прошептал он, протягивая руку к моему виску, намереваясь отключить моё зрение.

Может быть, это было из-за пива.

Да, определённо виновато пиво.

Я перехватила его руку и остановила. Он удивлённо склонил голову набок, словно недоумевая, почему я его прервала. Я прижала его ладонь к своему плечу и позволила собственным рукам скользить по его телу.

— Не так быстро, — произнесла я.

Теперь, когда у меня наконец появилась возможность прикоснуться к нему, я позволила своим рукам скользить вверх по его груди, вплетая пальцы в волосы на его затылке, и притянула его ближе. Он издал низкий, одобряющий звук горлом, повинуясь моему желанию.

Я хотела его. Эта тёмная сила была столь же опасной, сколь и возбуждающей. Страх перед тем, кем он был — перед тем, что он мог сделать, — всё ещё присутствовал, но это лишь усиливало моё желание. Его хищная натура разжигала во мне огонь, о существовании которого я даже не подозревала. Он был акулой в океане, тигром в джунглях — внушающим благоговейный трепет и смертельно опасным.

Его протезная металлическая рука впилась когтями в моё бедро. Он уже пытался вернуть контроль и заставить меня извиваться под его хваткой.

Но у меня были другие планы. Я прекратила изучать его тело, схватив его запястье и отстранив его руку. Другой рукой я указала на его необычное асимметричное кресло с высокой спинкой у камина.

— Сядь, — скомандовала я.

Боже мой. Я очень сильно рисковала.

— Прошу прощения? — прошипел Самир, отстраняясь на сантиметр в изумлении.

Это был приказ. Команда. Я только что отдала Самиру распоряжение. Он выпрямил плечи в надменном возмущении от моей дерзкой выходки.

— Ты слышал меня, — повторила я и снова указала на его кресло, как будто на собаку. — Сядь.

Самир рассмеялся. На мгновение мне показалось, что он сейчас вонзит свои когтистые пальцы мне в рёбра, как в том сне. Но его смех стих, и он покачал головой. Самир отступил от меня с грацией хищника из джунглей и направился к своему креслу, театрально опускаясь в него. Он развёл руки в стороны, словно спрашивая: «И что дальше?»

Я последовала за ним, и моя решимость на мгновение дрогнула. Господи, что я, чёрт возьми, делаю? Это был не какой-то парень из бара, не второе свидание. Я подавила свою неуверенность и сомнительную самоуверенность. Ты начала. Ты и заканчивай.

Положив руку на спинку кресла рядом с его головой, я перекинула ногу через его колени и уселась к нему на колени, склонившись над ним. Я наклонилась к его шее, а он откинул голову в сторону, позволяя мне целовать его горло — медленно, с нежными прикосновениями, — желая запомнить его вкус. Желая запечатлеть в памяти, как он двигается. Он застонал, и его тело под моим нетерпеливо задвигалось. Как же мне хотелось целовать его губы. Как же мне хотелось иметь возможность целовать его и при этом видеть, что я делаю. А мне нужно было видеть, чтобы осуществить задуманное.

Его рука медленно скользнула вверх по моей спине, начиная от талии и проскальзывая под мою рубашку.

Что ж, настало время рискнуть. Бросить кости и посмотреть, что получится. Я прервала поцелуй, улыбаясь ему, взяла его руку в свою и без сопротивления с его стороны перехватила вторую. Я положила его ладони на подлокотники кресла с высокой спинкой.

— Не прикасайся. Если прикоснёшься — я остановлюсь, — предупредила я.

Самир замер и сидел молча, напряжённо, словно застыл. Казалось, даже он не был уверен, что делать дальше.

Я внезапно поняла, что никто никогда не делал с ним подобного. Никто никогда не пытался поменяться с ним ролями. Он всегда контролировал ситуацию. Всегда был хозяином положения. Всегда командовал тем, что происходило вокруг него.

Я играла с огнём.

Но когда я отпустила его руки, Самир не сдвинул их с места. Он лишь сильнее сжал подлокотники кресла и сидел совершенно неподвижно. Напряжённый и застывший, словно статуя. Он был скован, неуверен, словно опасался того, что я могу сделать.

Что такого, чёрт возьми, он думал, я собираюсь с ним сделать, раз так напрягся?

— О, расслабься, — произнесла я с дрожащим смешком и снова поцеловала его в горло. Я не могла целовать его лицо, так что это было всё, что мне оставалось. — Что, по-твоему, я вообще могу с тобой сделать?

Определённо виновато пиво.

— Я не знаю, что ты задумала, моя дорогая, но предупреждаю тебя: ступай осторожно, — произнёс он, даже несмотря на то, что ещё больше откинул голову, освобождая больше места для моих губ.

Я улыбнулась, наклонилась и медленно поцеловала его по линии челюсти, позволяя своим губам тщательно прослеживать изогнутую линию вверх, к его уху.

— Разве ты мне не доверяешь? — спросила я, задержавшись у края его маски.

— Я не отдаю контроль. И уж точно не в таких вопросах, — хрипло и низко произнёс Самир от моих поцелуев. Даже сквозь его угрозу я чувствовала, как он извивается подо мной. И снова его отзывчивость удивила меня. Когда я легонько прикусила его шею, он выгнул спину и издал стон.

Я позволила себе задерживаться на каждом месте, которое мучила, пока поднималась вверх по его шее, позволяя Самиру чувствовать тепло моего дыхания и жар моего языка. Медленно я добралась до его уха, захватила мочку губами и прикусила. Причём совсем не нежно.

Самир втянул воздух сквозь зубы, сжал свой живой кулак и с силой ударил им по подлокотнику кресла. Выдох вырвался из него глубоким рычанием. Я слышала, как когти его металлического протеза вгрызаются в деревянный подлокотник, оставляя глубокие борозды на поверхности. Он был натянут подо мной, как тетива лука, нуждающийся в движении, рвущийся с поводка.

— Ты маленькая ведьма… — прорычал он.

Я начала расстёгивать пуговицы его жилета, а затем развязала галстук. Заставляя себя не спешить, я продолжила с его чёрной шёлковой рубашкой. Я заставила себя растянуть этот процесс. Теперь мои руки оказались у его талии, и я расстегнула последнюю пуговицу и раздвинула ткань в стороны. Он не надел майку, за что я была ему безмерно благодарна.

Позволив обеим своим рукам скользить вверх по его груди, я восхищалась ощущениями от прикосновения к нему. Твёрдый, как мрамор, но податливый под моими пальцами. Он вздрагивал от моих прикосновений, словно не ожидал их. Словно не привык к ним. Узоры на его груди были красивыми и завораживающими в своих геометрических сочетаниях и линиях. Я видела их в горячем источнике той ночью, но тогда не могла по-настоящему оценить их красоту.

Он обладал силой бога, но… он был здесь. Сейчас. Со мной.

Пока мои руки блуждали, прослеживая линии, впитывая его ощущения, он продолжал двигаться и вздрагивать под моими прикосновениями.

— Ты не позволяешь людям прикасаться к себе? — спросила я.

— Редко, если вообще позволяю. Мало кто предлагает — ещё меньше тех, кому разрешено.

Я наклонила голову ближе, позволив языку скользнуть по линии его уха, затем прикусила его кожу и вновь прошептала:

— Эгоист, пытаешься лишить меня этого.

Я начала покусывать его челюсть, прямо под краем маски, а мои руки скользили вдоль его боков.

— Оба раза до этого было нечестно. Ты не позволял мне по-настоящему прикасаться к тебе. По-настоящему наслаждаться тобой.

Низкое рычание снова вырвалось из Самира — звук, полный потребности и разочарования. Его руки сорвались с подлокотников и потянулись ко мне. Я отстранилась и озорно улыбнулась ему. Я погрозила пальцем перед его лицом.

— А-а-а, — укоризненно произнесла я.

Он вернул руки на подлокотники, но, казалось, это потребовало от него всей его силы воли. Это была игра — игра, в которую он добровольно согласился играть, — но он уже напрягался на пределе своего терпения.

— Я собираюсь не спешить с тобой. Теперь моя очередь, — объявила я.

Я позволила пальцу, которым я его дразнила, скользнуть по его груди, прослеживая линии чёрных чернил. Наклонившись, я заменила палец своим языком.

— Однажды, думаю, мне бы хотелось облизать каждую линию твоих татуировок, — произнесла я.

На мгновение Самир сорвался. С рычанием он попытался схватить меня за бёдра, чтобы притянуть сильнее к доказательству моих усилий. Я хихикнула и встала, соскользнув с его колен, прежде чем он успел это сделать. Я отошла и встала перед ним.

— Правила такие простые, — передразнила я его комментарии о нашей игре в покер.

Самир сжал подлокотники кресла так сильно, что дерево заскрипело. Но он не сломался. Он не потерял контроль и не разрушил нашу игру. С долгим, разочарованным вздохом он снова откинул голову назад.

— Очень хорошо, — прорычал он, звуча почти яростно, но его грудь вздымалась и опускалась слишком тяжело, чтобы по-настоящему скрыть его желание.

Это придало мне смелости продолжать.

На этот раз я раздевалась, потому что сама этого хотела, и не спешила. Я хотела, чтобы Самир смотрел, словно мне было всё равно. Было непросто удержать руки от дрожи. Когда я наконец полностью обнажилась, я вновь взобралась к нему на колени, оседлав его, как прежде.

Какое прекрасное создание находилось подо мной. Я отвела волосы с его лица, проводя пальцами сквозь чёрные пряди, откидывая его голову назад к спинке кресла.

— О да, судя по твоему чувственному выражению лица, ты только сейчас осознал своё влечение ко мне, — пожаловался он сквозь тяжёлое дыхание. — Очевидно, я какой-то похотливый зверь, соблазнивший тебя столь нагло и грубо.

Я рассмеялась и ненадолго прижалась головой к его плечу. Это было саркастичное и горькое заявление, но он говорил только правду.

— Помолчи и дай мне делать своё дело, — произнесла я.

— И что это за «дело» у тебя такое? — спросил он.

Я приложила палец к месту на его маске, под которым должны были быть его губы.

— Ты слишком много говоришь.

Когда он послушно замолчал, я позволила своим губам вновь найти его ухо, чтобы прошептать:

— Так что помолчи и узнай.