Котенок Шмыг, авария и полный мандарин!

Глава 19

Лада

— Бабуль, ну как я? — взволнованно всматриваюсь в своё отражение. — Не слишком ли бледно для ресторана? Может, добавить румян или завить локоны?

Я так боялась перестараться! И вот итог: из зеркала на меня испуганно смотрит элегантная… моль!

Нет, наряд, туфли и сумочку мы подбирали тщательно. Бабушка велела на тряпки не скупиться. Спутница Марата не может появиться на людях в платьице с базара.

В салоне мне женственность кроя безумно понравилась! И цвет, благородный такой, пыльная роза. Но теперь на нервах не знаю, что и думать. Может, надо было выбрать что-то роковое, броское?

Мужчины ведь глазами любят. А я стараниями бабушки как дева из церковного прихода.

— Влюбляются не в локоны, балда. — Она бросает на меня авторитетный взгляд поверх очков и щёлкает пультом от телевизора. — Хотя... Кое-чего не хватает, пожалуй... Открой-ка второй ящик комода. Да не сверху, снизу считай! Вот его, да. Поищи, там среди пряжи есть шкатулка.

Серёжки с жемчугом. Они теперь мои?..

О, боже мой, сбылась мечта!

— Держи! — я притворяюсь равнодушной, но нетерпение зудит в руках помимо воли.

Как следствие, роняю шкатулку на паркет. Деревянная крышка отлетает за кресло, по полу катятся кольца и броши, а вставная челюсть клацает на нижних ветках ёлки!

— Артхаус, — хмыкает бабушка и показывает узловатым пальцем себе под ноги. — Коробку жестяную видишь? Забирай.

Значит, не серёжки. Что тогда?

Я с замиранием сердца открываю презент, мечтая зажмуриться от драгоценного блеска. Однако в нос мне ударяет пряный запах вишни.

— Леденцы?! — она прикалывается? — И что мне с ними делать?

— Когда мужчина говорит, ты доставай по одному и — ам! Глядишь, научишься молчать да слушать. Помянешь моё слово, этот твой расписной...

— Марат, — напоминаю как его по имени.

— Да-да, он от восторга таких тебе нашепчет непристойностей — от Маяковского вплоть до Мендельсона!

Бабулины советы порой страшнее кариеса. Но ведь работают!

Я вспоминаю тот момент в троллейбусе, когда вместо иголок выпустила чары: давка, шум, гам, условия, далёкие от лирики. Потом прикосновение к щеке и его взгляд — горячий, пристальный на мои губы. И сейчас я хочу закрепить результат. Когда он мной любуется, терпеть его паршивый нрав не так уж невозможно.

В дверь звонят. От волнения, кажется, воздух в лёгких горит!

— Ну, иди уже с богом, — бабушка слегка подталкивает меня тростью в спину. — И не забудь поблагодарить своего расписного за щедрость.

— Ах, точно, карта! Куда же она, чёрт возьми, запропастилась… — кидаюсь на поиски, хотя всё уже раза два перерыла.

— В надёжном месте, — флегматично произносит бабушка. И зная её домовитость…

— Много потратила? — Таращусь на неё с упавшим сердцем.

— Обижаешь, — фыркает она, переключая каналы. — Так, кое-что по мелочи прикупила в телемагазине. Ночник с вентилятором, скатерть, китайскую мазь для суставов из желчи дракона, очень хорошую. Заметь, не для себя брала, для дела. Пусть демонюга знает, что у моей хозяюшки в башке не только платья.

— Мазь. Из желчи дракона, — цежу вкрадчивым голосом.

Дракона! Мать его за ногу.

— Лада, деточка, съешь конфетку.

Господи, боже мой. Я с ними сахарный диабет заработаю!

Развернувшись на пятках, выхожу из комнаты.

За дверью ждёт Марат, тоже при полном параде. Ну то есть в своём повседневном: костюм, усмешка Джеймса Бонда, парфюм из слёз завистников.

Его потрясённый взгляд сходит по мне, как лавина.

— Выглядишь оху... ох и вечер меня ждёт! — наконец произносит он.

Хриплый голос звучит чуть ниже, чем обычно. Простыл или действительно ошеломлён?

Я чувствую, как вспыхивают мои щёки. Привычное желание съязвить щекочет нёбо.

— Спасибо, — выдыхаю, торопливо запихивая в рот леденец. Я сегодня собираюсь быть паинькой.

— Ну, поехали?

— Угу.

Мы молча садимся в машину. Едем и стоим на светофорах тоже молча. Но я чувствую, как напряжение играет в воздухе. Марат постоянно косит взглядом в мою сторону, а я слишком занята остервенелым рассасыванием леденцов, чтоб попросить его пялиться на дорогу.

В ресторане аншлаг. Люди в вечерних нарядах одновременно пьют шампанское и облизывают друг друга взаимными комплиментами. Редкие творчески одарённые парочки бродят по залу, обсуждая рисунки моих учеников.

Фуршет уже в самом разгаре. В глазах моментально начинает рябить от улыбок и непривычной роскоши. Мне не по себе. Я не то чтобы в таких местах не ела, а даже с улицы запаха подобных яств не нюхала!

— Не так уж и плохи твои дела, да?

Марат наклоняется к моему уху непозволительно близко.

— Будем честными. Они все пришли только ради Шторма, — обжигает он дыханием мою шею и плечо. — Пойдём, нужно поприветствовать гостей.

Он берёт меня за локоть и решительно ведёт к сцене. Наверно, хочет заодно подтвердить наш бурный «роман».

— Друзья, добрый вечер! — уверенно, громко звучит его голос. — Спасибо, что собрались здесь, чтобы поддержать доброе дело. Напомню, что все вырученные средства будут отправлены в приют для братьев наших меньших.

Толпа энергично аплодирует, разогретая предстоящим шоу и шампанским.

— Но прежде чем я передам микрофон аукционисту и мы начнём торги, хочу представить вам особенного человека — девушку, чья доброта спасла не одно бездомное животное. — Марат поворачивается боком к залу и делает шаг назад, позволяя мне оказаться в центре внимания. Его взгляд становится неожиданно мягким, когда он проникновенно продолжает речь: — Знакомьтесь, это Лада. Моя прекрасная невеста.

Я стою рядом с ним в шикарном светлом платье, как будто специально по случаю подобранном, и тихо офигеваю.

Господи, что он мелет? Совсем дурак заврался!

Как он собирается выкручиваться? Дела его рано или поздно снова пойдут в гору, и что тогда? Про мимолётный роман поговорят и забудут, но... невеста?!

Уже завтра новость появится всюду! Не так уж много в городе завидных женихов.

— Это что ещё за самодеятельность? — Поворачиваюсь к Марату, но он как ни в чём не бывало затыкает мне рот поцелуем.

Вот это я погрызла леденцов. Всё, как предсказывала бабушка — вплоть до Мендельсона!