Котенок Шмыг, авария и полный мандарин!

Глава 7

Марат

— Ба, это не то, что ты подумала! — Отпихивает от себя сапогом пряжку моего ремня Лада.

Её шубка испачкалась, как будто мы чёрт знает где валялись, я вообще без штанов. Бабка меня убьёт.

Особенно смущает, что смотрит она не прямо на меня, а куда-то вниз, в область повышенной травмоопасности мужского организма. Как бы тростью не вдарила по маракасам…

— У нас отношения! — спешу заявить в своё оправдание, прикрываясь руками.

— Платонические, — вставляет торопливо Лада.

— Платона-то подбери, — рявкает старая перечница.

Едрить твою перекись марганца! Какое выражение лица! Сколько желания кого-нибудь кастрировать!

Насколько могу, сохраняю невозмутимость. Натягиваю брюки, берусь за ремень. Не хватало ещё, чтобы меня волокли из лифта в одних труселях. Причём тащили не абы как, а крепко ухватив за «хобот».

Благо мадам уже в том интересном возрасте, когда к самцам относятся без пиетета.

— Извините, не знаю, как вас по имени-отчеству...

— Зоя Михална, — отрезает бабка, воинственно прищуриваясь.

Н-да. С такой роднёй Платона мне не выгулять, даже если, упаси господь, захочется.

— Так вот, Зоя Михална, вышло недоразумение. — Снова ненадолго приспускаю брюки, демонстрируя тату. — Мы с вашей внучкой... искусство обсуждали.

Лифт начинает закрываться, но трость в проёме не даёт нам выдохнуть.

Зоя Михална поднимает ехидный взгляд на меня.

— По-моему, тебя в салоне облапошили. То часики, а не шедевр ренессанса. И стрелки, кажется, совсем на полшестого.

До чего же невыносимая, вредная ведьма! Из тех, что являются мужикам на перепончатых крыльях, чтоб через мозг выклёвывать печень.

Ещё и Лада хихикает, прикрывая рот ладонью. Мерзавка.

Из принципа теперь не буду им рассказывать про скоротечность времени! И распинаться, как сопливый школьник тоже.

— Ваша внучка мне неудачно дорогу перешла, — рычу, поняв, что умаслить этого Гюнтера всё равно не удастся. — За такой беспредел вообще полагается голову открутить. — бросаю холодно, щёлкая ремнём, и выхожу из лифта. — Как видите, я этого пока не делаю.

Не умею я как Антон вихлять. Я человек прямой и говорю по делу.

— Бабуль, не слушай его. Он с башкой не дружит. — встревает Лада, выскакивая следом, и боком двигает к своей защитнице.

— В общем, так. К утру жду от тебя письмо на почту. Я сообщаю, когда ты понадобишься, ты приезжаешь. Чем лучше будешь стараться, тем меньше придётся кататься. Вопросы есть?

— Ты белены объелся? — отзывается Гюнтер. — Лада?! Ну-ка, быстренько объяснила мне, что за чушь он несёт?

— Это долгая история. — Опускает бандитка взгляд в пол.

— Долго сказать, «ба, я в беде»? Это же всего четыре слова!

— Сама разберусь.

— Всё-таки влипла, значит... — Пожилая фашистка окидывает меня теперь уже совсем другим, оценивающим взглядом. Сканирует всё: от обуви до брелка от джипа. Потом внимательно рассматривает татуировку над воротником рубашки. Похоже, увиденное ей ещё сильнее не нравится, чем сцена, что она застала в лифте: губы поджимаются, между бровями появляется глубокая складка. — В таком случае я изменю вопрос. Что нужно сделать, чтоб вы от нас отстали?

— Конкретно вам — ничего. А Лада в курсе своих временных обязанностей. Всего хорошего, — бросаю сухо, направляясь к лестнице.

Тишина меня провожает восхитительная. Но этажом ниже слышу как раздражённо выдыхает Лада:

— Ба, ничего не спрашивай.

— А я тебе без вопросов скажу: в девушке должна быть изюминка, а не изюм вместо мозга! Бандюганы — они же самые отбитые. Правильно. Давай, бегай к нему по первому свисту, как эта… эскортница!

— Ба, что ты такое говоришь? Между мной и этим орком ничего нет и быть не может. Без вариантов.

Вот это правильно. Я слово дал.

Хотя сравнение, конечно, оскорбительное.

— Ты, внучка, не зарекайся. Напоит — передумаешь.

— Ты его морду людоедскую видела? — смеётся Лада. — Я столько не выпью, чтоб отдаться ему.

Я делаю несколько глубоких вдохов, чтобы восстановить дыхание. Приплыли...

Алиска мою «морду», наоборот, хвалила. Стихи посвящала суровому профилю. Вот из последнего:

Твои глаза как свет грозы, И буря чувств в них затаилась. Взгляну — и слов как будто нет, Лишь сердце снова заблудилось.

Приятно? Ещё бы!

А эта… Совсем девка страх потеряла!

Я киплю все двенадцать этажей, а потом от души шарахаю подъездной дверью, что означает: «ты пожалеешь».

Выбегаю на мороз, сажусь в джип и уезжаю. По пути покупаю вискарь в терапевтических целях. Периодически смотрюсь в зеркало, решаю, что выгляжу ничего. Мужик как мужик. Не лысый, не косой.

Смешно принимать сарказм близко к сердцу. Женщины! У них постоянно слова расходятся с делом.

Но просто так я этого ей не спущу.

В прихожей дурно пахнет и две лужи. Я с непривычки не могу сообразить с чего бы?

СЧЕГОБЫ хозяйской походкой выходит на звук. Чумной весь, шерсть вздыбил, усы топорщит, и к полу прижимается, «танцуя» тощим задом.

— Братан, прости, горшок забыл в машине…

Сын Сатаны в ответ шипит, да так, что сердце стынет.

Дверь я захлопываю быстрее, чем успеваю моргнуть. Снаружи. Пожалуй, и спальню сегодня на всякий случай запру.

Возвращаюсь к машине, достаю из багажника пакеты. Я не уверен, что молодой организм можно поить валерьянкой. Но и ходить полосатым мне не по статусу.

Мой гнев сам собой переключается на Ладу.

Котёнка посговорчивей нельзя было спасти?

Кстати, что она там бубнила про кошачью мяту? От аромата эти бесноватые теряют голову?

Порывшись в пакетах, нахожу заветную колбу. Прозрачная жидкость отдалённо пахнет лимоном. Щедро капаю на ладонь эфирное масло и натираюсь: волосы, кожу, брюки — всё, докуда достаю.

— Иди сюда, узурпатор! — Аккуратно заглядываю в приоткрытую дверь.

Исчадье ада там же. Недовольно бьёт хвостом, прижав уши.

— Ну-ка, быстро сказал, кто в доме главный?

Шмыг замирает с недоумением на наглой морде. Принюхивается…

Ещё минут пятнадцать я сам не рад, что лишканул с той мятой. Мне шагу не дают ступить! Мурлычут, трутся, гладятся. Потом мой новый друг так же, мурлыча, засыпает.

Перекладываю тощий комок чёрной шерсти в плюшевый домик.

— Ну вот, а выделывался… — усмехаюсь, почёсывая чертёнка между ушами. — Твою хозяйку тоже приручим. Принцип я понял.

Осталось подобрать правильную «мяту». И у меня даже есть план, как это сделать.

Срываю с холодильника стикер и вбиваю в телефон номер Лады.

В полдень. Центральный парк. Быть обязательно! — пишу ей сообщением.

Рожей, значит, не вышел? Не страшно, другим очарую. Ещё сама мне будет дифирамбы петь!