Красивый. Наглый. Бессердечный - 2

Глава 10.

Когда всё исчезает, остаётся лишь тишина и вечность

Кир

- Кирилл, - слабое рукопожатие. – Ты здесь.

То ли вопрос, то ли утверждение.

Я смотрю на щуплую руку, покрытую пигментными пятнами, и меня одновременно кроет жалостью и отвращением.

Мне стыдно за то, что я это чувствую. Это плохо, он же мой отец!

- Да, пап, – осторожно пожимаю ладонь, стараясь не задеть какие-то трубки. – Я быстро приехал. Как только узнал.

Да, я ждал этого звонка и боялся его.

И всё равно, когда услышал слова врача в трубке, ощутил будто пробили оболочку реальности.

Отец сдал в последние годы. Он привык решать судьбы людей, и, когда лишился этой возможности, стал чахнуть.

Он не жаловался, но было видно, как его подкосили проблемы. Началось всё с той вечеринки, когда приехала полиция, а потом пошло по накатанной.

Отец не упрекал меня в том, что я загубил его карьеру. И никогда не упоминал об этом вслух.

Вскоре после моего отъезда он покинул свой пост, занимался преподаванием, предпринимательством, поддерживал какие-то проекты. Старые связи остались, его ещё звали на приёмы, он старался держать марку, но постепенно терял свой лоск.

Летом он приезжал ко мне на пару дней, и уже тогда было видно, что дела его плохи. Его словно точило что-то изнутри.

- Хорошо, что ты успел...

- Ты будешь жить ещё долго. – Стараюсь, чтобы голос звучал уверенно, но я нагло вру. Не нужно быть врачом, чтобы понимать, что я реально «успел».

Сколько часов прошло после того звонка? Шесть, двенадцать, сутки?

Эльза помогала собирать вещи. Секретарь, поднятая среди ночи, спешно оформляла билеты. Я же сидел на кровати, и рассылал всем сообщения.

«Простите, по семейным обстоятельствам вынужден отлучиться и бла-бла-бла»

Очень хотелось позвонить Арине и всё рассказать, но она явно спала.

Я отправил ей сообщение:

«Скоро вернусь, отцу плохо. К твоей выписке вернусь, встречу с цветами»

Про цветы и встречу я, наверное, загнул. Но мне нужен был какой-то крючок.

Обещание, данное не столько ей, сколько самому себе.

Да, я вернусь, и встречу её! Её выпишут через пять дней – это целая вечность, и я все успею. Съездить к отцу, разобраться с Эльзой.

Я так думал.

Но сейчас смотрю на высохшее лицо, измученное борьбой с тяжёлой болезнью, и понимаю... Мне придётся ждать конца.

Теперь я не знаю, когда вернусь. Еще рано писать Арине, сначала нужно поговорить с врачами. Хватит с неё пустых обещаний.

- Кирилл, помнишь я сказал, - сухое покашливание, - что ты моя гордость?

- Да, я помню.

- Так и есть. Не посрами меня, сын!

Не могу отвести взгляда от куриной лапки, которая ещё недавно была сильной мужской рукой.

Я до сих пор помню свист ремня, и как я испуганно втягивал голову в плечи, когда эта рука замахивалась на меня.

Стыжусь и того, что вспомнил о детских обидах именно сейчас. Я должен испытывать сострадание и любовь, а не дикую смесь разных эмоций.

Я должен!

- Ты должен быть хорошим человеком и достойным...

Отец, как эхо с искусственным интеллектом повторяет и продолжает мою мысль. Жаль, что конец её тонет в надсадном кашле.

Хотя нет, не жаль. Ничего нового я не услышу.

- Да, конечно, пап, – смиренно киваю.

- Твоя Эльза – хорошая девушка, передай ей, пусть заботится о тебе получше.

Он пытается улыбнуться, хотя это больше похоже на оскал. И это пугает меня.

- Мы с ней расстаёмся. – Сам не знаю, как эта фраза вылетает из меня.

Произношу и тут же прикусываю язык в досаде. Что мне стоило сказать что-то типо, «сам ей скажешь» или что-то вроде такого. Надо было дать отцу уйти спокойным за меня.

Но отец воспринимает это спокойно, даже с каким-то скрытым удовольствием.

- Ничего, - пытается снова усмехнуться, - значит, ещё лучше найдёшь.

Я благоразумно молча киваю. Не время сейчас для личных откровений.

- Кир, я хочу попросить прощения у тебя.

- У тебя свои методы воспитания.

Видимо, первоначальный шок от встречи проходит. Я снова могу говорить обтекаемо, ёмко и без субъективной оценки. Как дипломат.

- Шалопутным мальчишкам нужна дисциплина, я пытался... - надсадный то ли кашель, то ли смех. – Но не за это, сын. Не за это...

С шумом выдыхаю, раздувая ноздри. Меня уже окончательно отпускает и наваливается привычная духота от близкого присутствия отца.

Всё-таки мне тяжело находиться с ним рядом в любом его состоянии – хоть он бодр, хоть умирает. На расстоянии это ощущение смазывается, и даже временами я испытывал какое-то подобие тоски. Всё-таки, кроме отца у меня никого нет из родственников. Но стоит побыть с ним рядом – и вот опять.

- Пап, всё нормально. Тебе не за что извиняться. Ты был всегда лучшим отцом.

Вру, безбожно вру.

- Для тебя был. Но для твоей сестры – нет.

Сестры? О чём это он? Встаю, хочу позвать медсестру, чтобы она проверила его показатели, что-то вколола, ведь он явно бредит.

- Сядь, Кир! – неожиданно громко для умирающего рявкает он.

Послушно сажусь. Наверное, в этот окрик он вложил последние силы, потому что какое-то время, лежит, глядя в потолок. Мы оба угрюмо молчим под равнодушное попискивание приборов.

- У тебя есть сестра, Кир. – Наконец тихо продолжает он. - Прошу тебя, не обделяй её наследством. Я вписал её в завещание... У моего поверенного.

Внутри свербит от нетерпения. Он так медленно говорит, а мне хочется понять, правда это или нет.

Неужели он думает, я буду судится с какой-то женщиной или девчонкой за деньги? Да я буду счастлив, если у меня найдётся кто-то из родственников! Двоюродная, наверное? Тогда есть и тетя или дядя?

- Я виноват перед девочкой. И перед матерью её тоже. Но я не знал, пока она не пришла ко мне...

Кто пришёл к нему? О чем он?

- Перед смертью нужно отдавать долги... Узнай, как она, я не следил за ней после того, как...

Ничего не понимаю. Он еле бормочет.

Нажимаю кнопку вызова медсестры. Кажется, отцу становится хуже. Напряжённо вглядываюсь ему в лицо. Вены на шее вздулись, будто по ним поднимаются в рот слова, которые он сейчас пытается до меня донести.

- Ты же помнишь её? Я отослал тебя подальше... Ты же помнишь, Кир? Арина... Я не хотел, чтобы ты...

Как в замедленной съёмке складываются стены, гнутся металлические конструкции, потолок падает на мою голову, рассыпаясь в мелкую пыль.

Весь мир кажется погребённым под руинами. И только шёпот отца над полным Апокалипсисом

- Арина... Ты же помнишь её...