Красивый. Наглый. Бессердечный - 2

Глава 34.

Без любви любая истина превращается в ложь

Кир

- ...В общем, так получается, что Арина мне не сестра... – Заканчиваю свой путанный и сбивчивый рассказ.

Сердце колотится в ожидании вердикта Светланы Сергеевны.

Всё это время старался говорить тихо, почти без эмоций, чтобы не спровоцировать бабулю на приступ. А то Светлана Сергеевна этого не переживёт, её и так колотит кондратий – невооружённым глазом видно.

Светлана Сергеевна молчит. Смотрит на меня так, будто я совершил преступление против человечества.

Утыкаюсь взглядом в сложенные на коленях руки. Что ей опять не так?

Почему-то вспоминается Мымра из Универа, та была цветочком по сравнению с мамой Арины. Кстати, мужик в майке тактично удалился сразу же, за что ему отдельное спасибо. Хотя, возможно, он знает секрет укрощения этой мегеры. Мне бы пригодился.

Бабулька с интересом оглядывается, сидя в кресле. Кажется, ей нравятся вязаные салфетки на книжной полке.

- Она мне не сестра. – Повторяю еще раз. Пока бабулька не попросила схему вязания или что-то в этом роде.

Поднимаю голову и смотрю на Светлану Сергеевну с надеждой. Она стоит у серванта, облокотившись спиной о стеклянную дверцу и сверлит меня злым взглядом.

– Мне очень важно, чтобы вы сказали...

- Что с того? – Перебивает меня и скрещивает руки на груди. – Что с того, что она тебе не сестра? Твой папаша был выродком. То, что ты не носишь его гены ничего не меняет.

- Стас был хорошим человеком, - вдруг бубнит бабуля и глаза Светланы Сергеевны тут же темнеют от гнева.

Вот сейчас её заступничество вообще не в тему. Я на взводе, как туго натянутая тетива лука. Не дай бог, мама Арины сейчас вступить в полемику. Тогда начнется...

Но у Светланы Сергеевны хватает ума. Слегка покачнувшись, отходит от серванта и подходит к Зое Михайловне. Кладёт руку ей на плечо, старается говорить спокойно:

- Простите, не стоит при вас это обсуждать. – И тут же кричит в сторону. – Данил, предложи чай нашей гостье.

Надо же, высокие манеры и уважение к старшим. Прямо, герцогиня.

- Я сама уйду! – Бабушка встаёт и выпрямляется. Смотрит на Светлану Сергеевну своим фирменным взглядом, от которого здоровых мужиков озноб прошибает и добавляет. - Порой люди бывают удивительно слепы!

Вот так завернула! Ещё одна герцогиня в старом бараке. Не тесновато им здесь вместе?

Бабуля гордо удаляется по коридору. И мне чудится во взгляде, брошенном на меня, сочувствие.

Оставшись вдвоём, мы молчим. Как только хлопает дверь на кухню, взгляд Светланы Сергеевны становится прежним.

- Что ты хочешь от меня? – Едко интересуется. – Чтобы я свела тебя с Ариной?

Когда она спрашивает вот так – с ледяной язвительностью, ничего не хочу!

Пока ехал, так много хотел сказать. О том, как меня тянуло к Арине все эти годы, как тосковал, переживал. О попытках забыть, выкинуть из сердца. О том, как мне это почти удалось и о встрече, которая всколыхнула все.

И о тайне, которая размазала меня! И о том, как после слов бабульки мозг чуть не разорвался. И сердце.

А потом всё встало на свои места, будто собирал паззл, вертел кусочки и так, и эдтак. А потом нашёлся один элемент, встал по центру, и всё сложилось внятно и органично.

Как объяснить этой женщине, что я чувствовал себя живым только рядом с её дочерью? Да и нужно ли это? Не знаю... Я ехал, не понимая сам, что творю. Нужно было что-то делать, иначе не мог.

И вот сейчас, когда все происходит, все что я хотел сказать, кажется глупым и напыщенным. Слова застревают в горле.

- Я не прошу свести, я прошу помочь. Рассказать ей....

- Я не буду ничего ей говорить. – Режет слова, как ножом. - Арина пережила свою боль, и я не хочу портить ей жизнь.

Что делать? Чего она хочет? Чтобы я просил прощения за своего отца?

- Ты – мальчишка! Ты привык получать любую игрушку. Щелкал пальцами и тебе всё приносили на блюдечке.. Ты не знаешь жизни, не знаешь ничего! Тебя воспитал конченный ублюдок, и я пальцем не пошевелю, чтобы содействовать сближению моей единственной дочерью с тобой.

В груди закипает. Я не в восторге от Станислава Эдуардовича. Я сам ещё не понял, как к нему относиться, но эта дама переходит все границы.

- Ты знаешь, чего мне стоило прийти к нему и не выцарапать глаза, когда Арине понадобилась помощь? – Сжимает кулаки и цедит сквозь зубы. - Ты даже представить этого не сможешь! – И добавляет, подумав. - Любовь даётся, как награда. А ты её заслужил? ***

Какое-то время я молчу. Мысленно вращаю её слова так и эдак. Сказанное просто не укладывается в моей голове.

- Мне жаль вас, если вы считаете, что любовь нужно заслуживать! Люди – не собаки, и...

Но Светлана Сергеевна грубо обрывает:

- Замолчи! Что ты знаешь о жизни, сын своего папаши? Я люблю Арину, и оберегаю её. Моя дочь уже прошла через многое, и я не собираюсь, - презрительно фыркает, - подносить её на блюдечке тебе.

Очень хочется холодно заметить, что, если бы сердце выбирало по родителям, я бы в последнюю очередь посмотрел на Арину. Если я – сын своего отца, то уж с такой матерью у Арины почти не было шансов вырасти нормальным человеком. Если что и помогло её вытащить, то гены Станислава Эдуардовича.

Проглатываю язвительный комментарий, который чуть не слетает с моих губ.

Этой женщине нужен психолог! Арина не зря побаивалась матери, но я - не Арина!

Меня всегда возмущали категоричные люди, у которых в голове есть устоявшаяся картина мира. Есть чёрное, есть белое, и только попробуйте в этом усомниться.

- Светлана Сергеевна, я не понимаю, в чём сложность... Мир не станет хуже, если Арина узнает правду.

- Ты бросишь её, когда наиграешься!

- Предоставьте решать это мне! Арина – уже взрослая, ей выбирать. У меня ощущение, что вы не заботитесь о дочери, а пытаетесь старые обиды переложить на меня.

Моя реплика ей неприятна. Она нервно дергает плечами, но ничего не говорит.

- Неужели вы только и делаете, что защищаете её? Или деле боитесь, что она может быть счастливой? Без вас!

Светлана Сергеевна с шипением выпускает воздух, словно пар выходит из котла. Кажется, мои слова попадают чётко в цель.

- Мне неприятно тебя видеть. – Как ни в чем ни бывало поправляет прядь волос, заправляя их за ухо. - Я ещё помню, что ты сделал с ней из-за глупой шалости! Девочку по кускам собирали.

Тяжело вздыхаю. Зря я сюда пришёл. Её ненависть пропитала каждый угол этой комнаты.

Встаю с продавленного дивана, отвешиваю церемонный поклон.

- Не буду отнимать ваше время, Светлана Сергеевна. Я справлюсь без вас.

Направляюсь к выходу, в маленькой комнате тесно, она опять вжимается в сервант, чтобы пропустить меня.

Слегка поворачиваюсь к ней, стараюсь, чтобы мои слова звучали искренне:

- Подумайте, кого вы защищаете. Себя или Арину? Я никогда не причиню ей боль. — Но не заставляйте и её угождать вам. Дайте своей дочери шанс, а не тюрьму, основанную на ваших страхах.

- Она все равно меня не послушает, - выпаливает в ответ.

Грустно усмехаюсь. Вон что, оказывается...

Это не только броня материнской защиты, но и жуткий эгоизм. Ей страшно, что она останется одна. Женщина, которая, видимо всё-таки «заслужила» любовь, боится одиночества. Настолько, что готова на всё, чтобы удерживать дочь.

Даже жаль этого мужика в майке. Мне он показался неплохим.

- Вы ходите в своём прошлом, как в старом костюме. И не замечаете, что он вам давно мал и трещит по швам. Со стороны это выглядит так смешно, что клоуны в цирке отдыхают. Расслабьтесь уже, Светлана Сергеевна! Положите прошлое в шкаф на дальнюю полку. Когда захотите, открывайте створку и любуйтесь! Но не ходите в нем! Это мешает и вам и окружающим. – Мужик в майке по имени «Данечка» открывает дверь и с удивлением прислушивается. Киваю головой в его сторону. – Вот у него спросите, если не верите... Вы же себе уже приобрели обновку, так на хрена таскаетесь со своим прошлым?

Светлана Сергеевна хлопает глазами, слушая мою отповедь. И я понимаю, что теперь я в её глазах конченный человек.

Она же костьми ляжет, но будет строить козни. Хотя, мне вообще начихать на её мнение. Что я, не найду другого способа достучаться до Арины?

- Сидите и жалейте себя дальше. Бойтесь... Вам нужно смириться с тем, что меня будет тянуть к вашей дочери, как к магниту – всегда!

Да пошло оно всё!

- Зоя Михайловна, пойдёмте, нам пора! – злобно рву входную дверь на себя. – Нам нечего здесь де...

Давлюсь фразой, потому что на пороге стоит Арина. Бледная, притихшая и, кажется, заплаканная.

Слышала всё, что злобно орал её матери – единственному родному человеку в её жизни.