Красивый. Наглый. Бессердечный - 2

Глава 30.

Не рассчитывай на многое – не будешь разочарован

Кир

Нет, я не упал! Хотя лучше бы брякнулся на пол с размаху и получил сотряс. Тогда я мог бы объяснить всё происходящее галлюцинацией.

С трудом удержав равновесие, выпрямляюсь. Блинчики внутри меня словно превращаются в тяжёлый камень и закручивают кишки в узел.

Облизываю внезапно пересохшие губы и вновь заглядываю в глаза бабки.

- Какого Андрюхи? – Спрашиваю осторожно. Стараюсь не делать резких движений и почти не дышу.

- Ты что это? Сиди и на стуле не качайся! – строго выговаривает Зоя Михайловна. – Я матери твоей говорила...

- Подождите... Подожди! – В нетерпении тарабаню о столешницу грязными ладонями. – Какого Андрюхи?

- Я и говорю, - сурово продолжает бабуля, - Я матери твоей говорила, что за Стаса держаться надо. Повезло, девке, взяли беременную...

- Беременную?

В недоумении трясу головой. Ощущение такое, словно меня стукнули по голове, встряхнув все внутренности.

В ушах звенит, и мне кажется, что это болезнь Зои Михайловны каким-то хитрым путём проникла в мой мозг и сейчас грызёт его, уничтожая нейроны. Кружатся лица отца, Арины... Испитое лицо какого-то Андрюхи... Только свою мать я не могу представить. Я не видел её никогда, отец даже фотографий не держал, а её имя было у нас под запретом. Сказал, что мать меня бросила и уехала, а потом умерла – вот и всё, что я о ней знаю.

- Ну да, - как само собой разумеющееся отвечает Зоя Михайловна, - нагулянный ты. Лиза уж очень в Андрюшку была влюблена. Замуж мечтала за него выйти. Только бросил он её, а ты вот уже получился. Ох, и ревела она! Если бы не рёв её, я, может, и не догадалась бы...

Почему. Почему? Почему! Это слово стучит у меня в голове. Как звонкий теннисный мячик носится от одного виска к другому.

Почему отец мне никогда не рассказывал, что мы не родные? Зачем так противился нашему с Ариной сближению, если знал, что мы не родственники?

- Стас к нам в деревню приехал на пару недель, в администрацию. Лизу увидел, она ему в душу сильно запала. Мужчина городской, взрослый, серьезный. Предложение быстро сделал. А, может, то и Лизка постаралась. Я ей сразу сказала – рассказывай всё, как есть и не думай утаивать. Живота, может и не видно, но не дело это – свой позор прятать. Будешь его за нос водить – Стас тебе этого не простит!

Стас тебе этого не простит!

Эта фраза всплывает в голове. Что-то такое бабуля бурчала в машине.

Крепко жмурюсь и снова распахиваю глаза. Видимо, Зоя Михайловна всё-таки начинает подозревать что-то. С подозрением косится на меня.

- А Стас говорил, что он тебе всё рассказал.

- Да, - потираю лоб. – Я в курсе. То есть... Немного в курсе. Почти... А моя мать? Что с ней?

Глаза Зои Михайловны подёргиваются печальной дымкой. А я замираю в ожидании ответа. Каждая секунда – как вечность.

А вдруг, она жива? Столько лет я жил во лжи. Может отец выгнал её? Может она убежала к этому своему Андрюхе и скитается сейчас?

От смеси страха и надежды меня перекручивает сильнее, чем от новости, что отец мне неродной. Я никогда даже мечтать о матери не мог! Задушил в себе любые тёплые чувства к ней. Один раз я разрыдался до соплей и истерики в детском саду на утреннике 8 Марта во время исполнения песни о маме. Больше в детский сад я не ходил, у меня были няни.

Просмотр мультфильма про мамонтёнка в нашей семье приравнивался к злостному преступлению, и я увидел его только лет десять назад. Зря отец старался, мог показать мне, второй раз я бы точно смотреть не стал.

Все вопросы на эту тему вознаграждались затрещинами. И инстинкт самосохранения научил меня глушить собственное любопытство.

- Что с ней? - Повторяю тихим шёпотом.

- Умерла, - Вздыхает Зоя Михайловна и одновременно с этим вздохом я слышу, как разлетаются осколки моей разбившейся надежды. – Родила тебя и умерла. Наверное, от тоски.

Между нами повисает тяжёлое молчание. Мысли скачут хороводом. В груди жжёт – так хочется выстроить их в линеечку, аж припекает.

Я уже понимаю задворками сознания, что Арина мне не сестра. Но я пока не могу осознать эту мысль. Боюсь принять её в полной мере.

Я запихнул мечту о любви в те же тайники, где хранилась мечта о маме. И теперь боюсь дарить себе ложную надежду. Вдруг бабуля что-то путает? Вдруг она ошибается?

- Да, вот так бывает в жизни. – Снова скорбный вздох, от которого мне хочется прижать Зою Михайловну к груди и погладить по аккуратно причёсанной седой голове. – Стас-то неплохой был. Лиза сильно обидела его...

Телефон в кармане взрывается бодрой мелодией, прерывая её рассказ. Я нервно хватаю трубку, глянув на незнакомый номер, тут же отключаю его. Но бабушка, охая, встаёт и идёт к раковине. Гремит посудой и шумит водой, начинает тихо напевать.

Что за невезение! Как не вовремя позвонили!

Мне хочется спрашивать ещё, но понимаю, что бабушка пытается успокоиться. Вспоминаю краткие инструкции Гематогеныча и выхожу из кухни. Сейчас лучше не провоцировать на эмоции, а оставить её одну.

В ванной долго плещу в лицо ледяную воду. Ощущение, словно я пил неделю, и в голове полный кавардак. Кажется, что извилины опухли.

Облокотившись на раковину рассматриваю своё бледное лицо. Ледяные капли с мокрой чёлки капают на шею и уже тёплыми сбегают за воротник футболки.

Что мне делать?

Снова звонит телефон. Тот же номер.

Задолбали! Опять жму на отбой и ерошу волосы двумя руками.

Чёрт! А вдруг я сейчас слышал больные фантазии?

Опять звонок, да сколько можно! Отклоняю его ещё раз и с трудом удерживаюсь, чтобы не впечатать несчастный смартфон в стену.

Палец дрожит, когда я листаю список контактов и останавливаюсь на ней. Смотрю на знакомый номер, покусывая губы. Позвонить или сначала выяснить у бабки подробности? И как я их проверю?

Ладони чешутся от желания что-то сделать прямо сейчас. Я должен что-то сделать. Должен!

Ноги не держат, и я сажусь на пол. Прямо на коврик, упираюсь спиной в стену.

Под гулкие удары сердца бесконечно долго жду, когда Арина возьмёт трубку.