Кровавая правда

Глава 21

Когда Рейдж и Тор завели Буна в столовую Дома для Аудиенций, было невозможно не вспомнить, как он пришел к Королю несколько ночей назад, чтобы рассказать о собрании, на которое пригласили его отца.

Остановившись на восточном ковре прямо под огромной люстрой, Бун осознал, что в тот момент до ужаса боялся, что отца убьют из-за информации, которой он поделился. Его страх сбылся, но по иной причине… не потому, что его отец был предателем. Хотя, наверное, если бы встречу не прервали, измену бы определенно замыслили. Элтэмер не питал особой любви к Королю.

— Бун, ты как?

Встряхнувшись, он сосредоточился на Рофе. Мужчина сидел в одном из кресел у камина, его огромное тело откинулось на спинку, чтобы вместить золотистого пса на коленях. Джордж помахал хвостом Буну, но не подошел лично. Не этой ночью.

Сегодня встреча по делу, и золотистый ретривер словно чувствовал это.

— Я в порядке, мой Господин. — Бун наклонился, хоть Король и не видел его. — Спасибо, что согласились принять нас.

— Где второй участник? — спросил Роф низким голосом.

— В зале ожидания, — сказал Рейдж, стоявший возле двери. — Кажется, он говорил с Сэкстоном.

Бун не обратил внимания на Марквиста, когда тот появился, и понял, что Братья очень быстро завели его сюда, словно опасались возможной стычки.

С другой стороны, у него при себе три пистолета, несколько запасных обойм… и даже стальная цепь, обмотанная на плече. На случай, если приспичит кого-нибудь завалить.

— Сынок, ты точно в порядке? Я хочу честный ответ.

Бун опустил взгляд. Хотя солнечные очки скрывали незрячие глаза, он не мог врать, смотря Рофу в лицо.

— Да. Я в норме. Все хорошо.

— Уверен в этом?

Раздался стук по дверному косяку, и Бун перевел взгляд. В проеме стоял Сэкстон, юрисконсульт Короля.

— Мой Господин, мы можем войти? — спросил юрисконсульт.

— Да. Закончим с этим.

Сэкстон вошел с толстым документом в руках и, приветственно кивнув Буну, сел за свой стол. В твидовом костюме, контрастной рубашке, галстуке и с ярким карманным платком он выглядел как аристократ — по рождению и воспитанию. Но у него был острый серый взгляд… и он стал еще настороженнее, когда в помещение вошел Марквист, и за ним захлопнулись двери.

Бун сделал пару шагов вперед, чтобы встать подальше от дворецкого, но знаете что? При виде ублюдка в отцовской одежде ему захотелось разрядить в череп Марквиста всю обойму.

— Мой Господин, — обратился он к Рофу на Древнем Языке. — Это честь для меня предстать перед вами. Позвольте выразить свою верность…

Когда дворецкий сделал два шага вперед, Роф посмотрел на Рейджа, и Брат включился в дело, выскочив вперед и схватив Марквиста за плечо.

— Так сойдет, — выдавил Рейдж. — Оставайся на месте.

Марквист искренне оскорбился.

— Будучи гражданским, я вправе выразить свое уважение Королю.

Рейдж подхватил парня под руки, поднял как тостер и отнес туда, где он стоял ранее, ставя его на лоферы, которые, как помнил Бун, его отец купил полгода назад.

— Считай, что уже выразил, — сказал Рейдж скучающим тоном.

Марквист моргнул, его мозгу пришлось пересмотреть свои ожидания относительно хода этой встречи. И Бун не был удивлен. Мужчина вел себя так, будто имел статус в обществе. В действительности же он максимум позаимствовал чужой костюм и копировал поведение.

Ну… и возможно он также получил наследство.

Сэкстон прокашлялся.

— Мы собрались здесь, чтобы огласить завещание Элтэмэра, сына Химиша. Как вы помните, — юрисконсульт посмотрел на Буна и склонил голову, — …джентльмен отошел в Забвение две ночи назад, а прошлой ночью согласно всем регламентам и в присутствии свидетелей была проведена Церемония проводов в Забвение. Все формальности были соблюдены, и сейчас пришло время для оглашения последней воли усопшего. Копия рассматриваемого документа была предоставлена Марквистом, сыном Мэрихью, и все это время находилась в моих руках.

Бун уставился на юрисконсульта, отмечая свое учащенное дыхание.

— Что там сказано? — спросил Роф.

Повисла неловкая пауза, и Сэкстон посмотрел на бумажную стопку толщиной в дюйм, сшитую у корешка. На обложке подобия книги виднелись атласные ленты оранжевого и ярко-синего цветов, представляющие род Буна.

— Мой отец вычеркнул меня из завещания. Верно? — спросил Бун.

Глаза Сэкстона были печальны, когда он прокашлялся.

— Да, похоже на то. Дополнение к завещанию сделано приблизительно год назад.

— И он оставил все Марквисту.

— Да.

Дворецкий удивился.

— Прошу… прошу прощения, но что именно мне оставили?

— Все, — повторил Сэкстон. — Если этот документ — последняя версия завещания, то согласно нему вы получаете все активы Элтэмэра, реальные и нематериальные. Также вы значитесь главным бенефициаром во всех трастах.

Шок на лице Марквиста медленно сменился удовлетворенной улыбкой.

— Щедрость моего хозяина превзошла все мои ожидания.

— Документ подделан? — требовательно спросил Роф. Когда дворецкий открыл рот, собираясь ответить, Король заткнул его. — Сделай себе одолжение — закрой пасть. У меня сейчас отвратное настроение, и даже если ты не сфабриковал завещание, в любом случае ты заинтересован, чтобы я принял решение в твою пользу, а не приказал кому-нибудь отправить тебя на органы.

Марквист подчинился мгновенно, захлопнув рот. Сэкстон тихо кашлянул в кулак.

— Бун, неважно, есть ли твое имя в завещании, ты — прямой родственник Элтэмэра, учитывая, что его вторая шеллан так же была убита. Я хочу, чтобы ты подошел и подтвердил подлинность отцовской подписи.

Когда юрисконсульт начал листать бумаги, Бун спросил:

— Когда было подписано дополнение к завещанию?

Сэкстон закончил перебирать страницы на двух последних и провел пальцем по корешку.

— Подпись… датирована семнадцатым февраля прошлого года.

Бун покачал головой.

— Марквист не подделывал подпись. Она настоящая.

— Это правда, — поспешно добавил дворецкий. — Элтэмэр упоминал, что внес некоторые изменения, и я подозревал, что в мою пользу, но не знал наверняка. И я точно не думал, что он оставит мне… все.

— Что связано с этой датой? — спросил Роф у Буна. — Почему она так важна?

Бун скрестил руки на груди и, почувствовав кинжалы, лежащие в чехле лезвием вниз, пересекающие его грудную клетку, он ощутил, что начинает дергаться.

— За двадцать четыре часа до этого была разорвана моя помолвка, — сказал он без эмоций. — Поэтому я уверен. Мой отец был в ярости из-за того, что женщина сочла меня недостойным брака, поэтому по времени все совпадает.

Ну, это не совсем ложь. Но и не полная правда. Спорим на сто долларов… которых у Буна, по всей видимости, больше нет, ха-ха… что большим мотиватором для Элтэмера стал не разрыв с Рошель, а сомнения в его отцовстве.

Но все уже в прошлом.

Когда черные брови Рофа взмыли над солнечными очками, Сэкстон деликатно кашлянул:

— Что ж… в любом случае, может, ты подойдешь и лично взглянешь на чернила?

Бун пересек ковер и подошел к столу. Когда Сэкстон развернул завещание, он наклонился к бумагам. Фирменное сочетание завитков и росчерков подписи его отца было идеальным… и ее сложно подделать.

— Она настоящая.

Сэкстон выглядел так, словно хотел предложить ему свои соболезнования.

— Значит, вы подпишите аффидевит?

— Да. Неси бумаги, я…

Роф перебил его:

— Хочу прояснить: подпишешь документ и уже ничего не вернешь. Ты утверждаешь, что подпись подлинная и не сфальсифицирована под предлогом сорвавшегося брака, но даже если ты в это веришь, то все равно можешь опротестовать завещание как единственный прямой наследник. В ходе разбирательства могут всплыть факты, неизвестные тебе в настоящий момент. Например, злоупотребление влиянием.

Поднимай как: Король не доверяет Марквисту.

Бун покачал головой.

— Я не стану оспаривать завещание.

Роф понизил голос.

— Сынок, это твое наследие. Если твоя семья, похожа на любую другую из Глимеры, то речь идет о многовековой коллекции предметов искусства и антиквариата. А еще есть деньги, акции. Не глупи в порыве злости.

— Я не злюсь. — Он посмотрел на Тора и Рейджа, потому что они хорошо его знали и понимали. — Я вообще ничего не чувствую. Марквист может забирать все. Делать с имуществом что пожелает. Транжирить, копить, раздавать направо и налево. Мне плевать. После стольких лет… я предпочитаю свободу, а не финансовую стабильность.

После его заявления повисло молчание, и он был готов поспорить, что Братья, а может и Роф вместе с ними, подумывали о вызове психиатра.

Марквист, с другой стороны, выглядел так, слово выиграл в лотерею.

А так и было, на самом деле.

Роф погладил пса по квадратной голове.

— Я даю тебе две недели на раздумья.

— Мне это не нужно…

— Ты в любом случае получишь отсрочку. — Король посмотрел на Марквиста… и, вот неожиданность, счастье слетело с лица дворецкого, когда в него уперся жесткий взгляд Короля, пусть и скрытый за солнечными очками. — Послушай внимательно: ты позволишь ему остаться в особняке на следующие четырнадцать дней. Если я услышу хоть слово, от кого угодно, то разорву это завещание и по выбору Буна отдам все на благотворительность.

— В-вы не можете так поступить, — заикался Марквист.

Роф улыбнулся, обнажая огромные клыки.

— Здесь тебе не человеческий мир, ублюдок. Я — Король, и творю, что мне вздумается. Могу послать кого-нибудь к тебе, пока ты спишь, и сделать так, что на Первую Трапезу ты уже не спустишься. Делай, что говорят, и, может, получишь свои горы миллионов и клевую хату. Сиди и не рыпайся, иначе закопаю.

Ну ни хрена себе, подумал Бун.

Но потом он покачал головой, глядя на Короля:

— Все нормально. Но если хочешь дать нам две недели, пусть будет так. — Он посмотрел на Марквиста. — Можешь забирать деньги и вещи, но не думай, что сможешь занять место отца лишь потому, что на тебе неплохо сидит его костюмчик, ты будешь сильно разочарован. Глимера не принимает даже себе подобных. Тебя ждет лишь пустой дом и куча чужого дерьма для созерцания. Богатство только выглядит привлекательным, поверь мне.

Закончив, он повернулся к двойным дверям.

Когда он подошел к Тору и Рейджу, то ожидал от них комментариев о том, что ему не следует сегодня выходить на поле боя. Что он все еще не включен в график. Что ему нужно больше времени, особенно в свете последних событий.

Но Братья просто открыли дверь и отошли в сторону.

Потому ли, что понимали, что не смогут остановить его, или же знали, куда он направляется? Он не был уверен.

Да и все равно было.

На многое в его жизни — плевать.