Кровавая правда

Глава 3

Элания, урожденная дочь Йерна, придерживала рукой капюшон черного плаща, продвигаясь сквозь толпу косплееров, преимущественно людей, но не полностью. Было минимум еще три вампира, не считая ее, среди двух-трех сотен ряженных под Дракулу, одурманенных различными наркотиками, в поисках разнообразного секса с незнакомцами… все участвовали в игре «Возрождения вампов».

Запах свежей крови был настолько слабым, что нос его едва улавливал.

Но она должна убедиться.

Она продвигалась сквозь толпу людей, и со всех сторон к ней тянулись руки, касаясь ее рук… плеч… Элания испытывала отвращение к этому. Но за последние несколько месяцев она приучила себя к вторжениям в ее пространство. Притворяющиеся люди не защищали собственные границы, и укрытые масками, они считали, что она пришла в это заброшенное, продуваемое насквозь здание старой фабрики с той же целью.

А это не так.

Среди фиолетовых лазерных лучей и извивающихся тел, она сосредоточилась на своей цели — тяжелой двери выхода. И когда подошла к стальной панели, страх скрутил ее внутренности. Запах крови все явственнее ощущался в воздухе… еще недостаточно для человеческого носа, но для вампирского обоняния он звучал подобно крику.

Что невозможно отрицать. Нечто неотвратимое. Нечто ужасное.

Открывая тяжелую панель, Элания поморщилась от визгливого скрипа петель. Лестничная площадка, ведущая на нижний уровень, плохо освещалась, а воздух был холодным и влажным, с привкусом плесени. Она проигнорировала это. Ее интересовал только медный аромат крови, который приносило ветром с подвальных помещений.

Перешагнув порог, Элания бесшумно шагнула на загаженную бетонную лестницу. Температура падала по мере спуска, а внизу ее встретила вторая дверь. Эта панель за свою жизнь пострадала сильнее, чем верхняя, ее прямоугольное полотно пинали столько раз, что дверь криво висела на петлях и едва влезала в проем.

Элания медленно толкнула отбитое полотно, положив горячую ладонь на холодную ручку, и от этого контраста нервную систему охватил шок.

Она оглянулась по сторонам, а сердце пустилось в скач. За дверью располагался коридор шириной в улицу, с выпуклым потолком, в пятнах, какие можно встретить внутри канализационной трубы. Флуоресцентные лампы эпохи шестидесятых мигали над головой, их спазматический свет заставлял серию дверных проемов, уходящих словно в бесконечность, двигаться.

Сейчас запах крови звучал отчетливо.

Под плащом и капюшоном Элания дрожала так сильно, что стучали зубы, и хотя дыхание вырывалось изо рта белыми клубами пара, она не чувствовала холода.

В складках укрывающей ее ткани она нащупала пистолет, прикрепленный к поясу. Она научилась стрелять примерно восемь месяцев назад, но не чувствовала себя комфортно с оружием. Она даже сомневалась, что ей хватит смелости воспользоваться им, она просто пыталась не быть дурой. Незащищенной. Жертвой.

Какой была ее сестра.

Заходя в коридор, Элания держалась одной стены, но не прислонялась к покрытому плесенью полотну с облупившейся краской. Она пыталась быть тихой, но ее шаги напоминали раскаты грома, а страх, что стальными подковами скакал по ее венам, казалось, слышали даже наверху.

Тело Элании остановилось прежде, чем мозг получил команду.

Дверной проем ничем не отличался от остальных, деревянные панели, прибитые на горизонтальные стойки, выгнутый верх под стать арочному потолку — стремление к общему стилю.

Элания оглянулась по сторонам. Она была одна, но неизвестно, надолго ли. И действительно ли это так, учитывая количество закрытых дверей.

Она протянула руку и обхватила ледяную ручку. Она ожидала, что замок будет заперт. Когда он подался под легким давлением, Элания затаила дыхание. Она толкнула панель плечом, встречая сопротивление, и, когда приложила еще силу, отодвинула что-то на полу с другой стороны. Но потом была вынуждена остановиться. Воздух в кромешной тьме, что предстала перед ней, был заполнен запахом крови настолько, что он буквально бил наотмашь по лицу.

Внезапно память вернула ее на восемь месяцев назад, когда неизвестная женщина появилась на ее пороге в слезах, и произнесенные ей три слова отказывались укладываться в голове Элании.

Ваша сестра мертва.

Элания толкнула сильнее. Внутри склада стояла темнота, и умирающий свет из коридора почти не проникал внутрь.

Она достала телефон. Ее рука дрожала так сильно, что включить фонарик удалось не с первого раза…

Из ее рта вырвался звериный стон, ужас, представший перед ее глазами, был настолько невообразимым, что чувства покинули ее, зрение закоротило, и мир бесконтрольно закружился.

***

Братство Черного Кинжала обладало ресурсами, с которыми не могло сравниться даже аристократическое происхождение Буна. Все, что делали эти воины и чем владели, от недвижимости до оружия, от игрушек до серьезной экипировки, было высокого уровня, буквально произведениями искусства.

Взять, например, эту передвижную операционную. Впечатляет, как фургон скорой помощи дополнили операционной и разнообразным диагностическим оборудованием, включая портативный рентген и УЗИ-аппарат.

Досада, что эти солидные мощности, а также время и талант их хозяина, потратят на него.

Качая головой, Бун затащил свою тушу в медицинский отсек.

— Доктор Манелло, это не обязательно.

Мужчина в медицинской форме и белом халате улыбнулся, обнажая жемчужно белый ряд зубов с короткими, характерными для людей клыками. Он был симпатичным парнем, с темными волосами и карими глазами цвета красного дерева, мужчина словно пришел из медицинского сериала, снятого в восьмидесятых. Состоящий в браке с Пэйн, хирург заслужил уважение, и не потому, что мастерски зашивал раны разного калибра, внутренние и внешние: вдобавок к его навыкам, он впечатлял своим мужским началом, схожим с сущностью сестры Ви, но при этом сохранявшим структурную целостность.

Мужчина закрыл заднюю дверь и скрестил руки на груди.

— Позволить мне самому оценить твою рану?

— Я просто хочу сказать, что прекрасно себя чувствую и…

— Хм, ответишь на один вопрос? — Доктор Манелло подался вперед и похлопал по лацкану своего белого халата. — Что это?

Бун сосредоточился на прописных буквах черного цвета.

— Твое имя.

— Нет, эта часть.

— Д.М.

— Перед твоим именем стоит подобное сокращение? Нет? Значит, позволим Доктору Медицины принимать решение. Если ты в порядке, как и говоришь, то вылетишь отсюда как пробка из шампанского.

Широкая улыбка доктора Манелло была открытой и неосуждающей. С другой стороны, он выслушивал подобные заявления не раз и не два, потому что лечил не только новобранцев. Он входил в личный медицинский блок Братства, поэтому имел дело с поломанными/ранеными чуваками вроде Зэйдиста, Господи Иисусе.

От такой перспективы стыла кровь в жилах — даже чисто в теории.

— Это всего лишь прокол, — проворчал Бун, подходя к кушетке.

Запрыгнув на стол, он с удивлением обнаружил, что плечо заговорило с ним, когда он попытался снять куртку. Боль, частая гостья, заставила его поморщиться. А это — отстой по многим пунктам.

— Давай помогу.

Доктор Манелло бережно и неторопливо провел операцию по извлечению его из кожанки, но Бун предпочел бы, чтобы куртку с него просто сорвали. В отсутствие внешнего раздражителя… его разум заполонили вещи, которых он старался избегать всю ночь, табун мыслей пробил барьер, и хаос вырвался, бушуя в пределах черепной коробки.

— Настолько больно?

Бун перевел взгляд на доктора.

— Что?

— У тебя перехватило дыхание.

Не из-за раны.

— Я в норме.

Бун посмотрел на себя без куртки. Кровь пропитала тонкий узор черной майки от «Under Armour»[12], красновато-коричневое пятно образовалось посреди плеча.

Действительно влагоотталкивающая, надо же.

Бун с помощью доктора снял нагрудную кобуру с кинжалами, а потом с него срезали нейлоновую майку. В порядке… видно же? Ничего критичного. Небольшая дырочка, тонкий разрез полтора дюйма шириной. И учитывая, что ему регулярно давали вену, тело уже начало исцеляться, рана закрывалась.

— Я же говорил, — заявил Бун.

Доктор Манелло не ответил, и он посмотрел на человека. Мужчина прислонился к шкафчику, уставившись на голый торс Буна.

— Что? — спросил Бун. — Нормально все.

— Соглашусь, рана не критичная.

— Тогда, со всем уважением, в чем проблема?

— Сынок, где твой бронежилет?

Бун открыл рот, чтобы ответить на вопрос… но слова застряли поперек горла. Он собирался сказать, что его жилет, который из кевлара, и который он, будучи новобранцем, был обязан носить на поле боя, вон там, где и кожаная куртка. Даже рука со здоровой стороны начала подниматься для нужного жеста в сторону небольшой раковины.

Но там не лежало ничего, что бы смогло остановить пулю.

В действительности, он забыл этот предмет экипировки, когда одевался в своем доме. А во время разнарядки в точке сбора на нем была куртка, поэтому никто не заметил его косяк.

Внезапно в голове прозвучал голос Брата Фьюри: Несобранность в мыслях на этапе подготовки всегда смертельна.

— Слушай, не сочти кайфоломом или доносчиком, но я обязан доложить об этом.

Возникла мысль попытаться поспорить и возразить, что это было «в первый и последний раз» и он «никогда не повторит эту ошибку». Но подобные оправдания только заставят его выглядеть не профессиональным бараном.

Учитывая, что он забыл главное требования по части безопасности? Он уже заработал приз по некомпетентности… благодаря мыслям о том, что замышляет его папаша на той вечеринке.

— У нас гости, подожди. — Доктор Манелло подошел к задней двери и помедлил. Когда раздался стук, он открыл замок и дверь. — Здорова, мальчики. Добро пожаловать в мою скромную обитель.

Подавшись вперед, Бун выглянул из медотсека. В свете красных фонарей скорой помощи, в клубах дыма из выхлопной трубы, словно на съемках фильма со Стивеном Сигалом, стояли Тормент, сын Харма, и Вишес, сын Бладлеттера, ролевые модели Буна: профи в бою, прирожденные убийцы, когда это требовалось. Эти двое также были выдающимися мужчинами, преданными своим близким и готовыми пожертвовать собой ради боевого товарища.

Шла ли речь о Брате. Другом солдате. Или придурке, совершившем ошибку, которая могла стоить ему жизни.

На короткое мгновение Бун подумал, что они, наверное, тоже были ранены на поле боя. Но они продолжали смотреть на него, на него одного… и он понял, для чего они здесь.

— Он мертв? — услышал Бун свой голос. — Мой отец… мертв?

Тормент поднялся в медотсек, и подвеска фургона просела под его внушительным весом. Когда Брат Вишес вошел внутрь, Буна охватила тошнота. Даже воин с бриллиантовыми глазами, известный своим бритвенно-острым языком, выглядел подавленным.

Задняя дверь закрылась с невыносимо громким стуком… так казалось, по крайней мере. Бун понимал, что его слух обострился до боли, шорох стерильных упаковок, раздавшийся, когда доктор начал доставать инструменты для прочищения его раны, казался подобным выстрелам в каньоне.

Рука Тора легла на плечо Буна, тяжелая, как наковальня.

— Сынок, мне очень жаль. Твой отец…

Бун закрыл глаза. Он знал, что Брат говорил что-то, но не улавливал смысл его слов…

— Значит, я был прав, да? — перебил Бун. Когда никто не ответил, он открыл глаза и сосредоточился на Торменте. — Я был прав, они плели заговор против Рофа.

Брат слегка сжал хватку.

— Почему бы тебе не сесть.

— Я разве не сижу? — Бун посмотрел на пол и удивился, обнаружив себя на ногах. — Видимо, нет.

Мир вокруг без предупреждения закрутился, сделав его осью вращения… он словно парил над галактикой, смотря сверху на завихрения… а потом свет померк, и звуки стихли.

Но ненадолго. Вскоре он осознал, что лежал на столе, а вокруг него переговаривались мужчины.

Ха, вот он и узнал, что чувствует труп.

Смотря на разговаривающих мужчин, Бун наблюдал, как шевелятся их губы, смещается взгляд в ходе обсуждения. Пару раз кто-то кивнул. Покачал головой. Бун тем временем ничего не слышал. С другой стороны, когда узнаешь, что ты убил своего отца? Пусть и косвенно? Можешь позволить себе такую реакцию.

Особенно если время от времени ты молился как раз об этом.

Желание исполнено, — с грустью подумал он.

Но что ему еще оставалось?

Он предупреждал отца не ходить на собрание в дом того аристократа. А когда его отец отказался слушать — впрочем, его никогда особенно не волновало мнение Буна, разве что насчет десертного блюда, уж точно не о вопросах политики — он знал, что должен будет поступить правильно. Он должен был отправиться к Братству: будучи гражданским — аристократом или нет, не имеет значение — его долгом было доложить Королю о готовящейся измене. Ему потребовалось три бессонных дня, чтобы назначить встречу, потому что нужно было убедиться, что он делает это из лучших побуждений, а не в желании отомстить Элтэмэру…

— Как это произошло? — выпалил Бун.

Все взгляды обратились на него. Потом доктор Манелло и Вишес посмотрели на Тора, как бы переводя стрелки.

Значит, совсем хреново.

— На него напала тень. — Когда Бун попытался сесть, Брат снова накрыл рукой его плечо. — Нет, сынок, не вставай. Ты белый как простынь…

— Что случилось?

Рассказ пришлось повторить дважды… и в третий раз… прежде чем до него дошло, что погиб не только отец, но и мачеха.

Последнее видимо стало неожиданностью для доктора Манелло. Не то, что его пациентка погибла на операционном столе из-за тромба… разумеется, это он помнил. Тот факт, что женщина состояла в родстве с Буном.

— Сынок, мне так жаль, — сказал добрый доктор. — Знай, я сделал все возможное, чтобы спасти ее.

Бун покачал головой.

— Не сомневаюсь в этом. И нас почти ничего не связывало на самом деле. Я не желал ей смерти, но… секунду, расскажите еще раз про моего отца?

В этот раз он, наконец, уловил суть: его отец стоял среди приглашенных аристократов, когда появились тени и напали исподтишка. Братья вступили в бой, но Элтэмэр успел получить смертельные ранения.

Бун потер лицо. Он должен был задать один вопрос, но голос отказывался подчиняться. Оставалось лишь беспомощно смотреть в синие глаза Тора

Брат ответил не сразу.

— Мы своевременно исключили возможность восстания из мертвых.

— Слава Богу, — выдохнул Бун.

Когда дело касалось его отца, «близко» — вопрос физического расстояния между ними, а не эмоциональной связи. «Близко» — это их совместное проживание в доме, когда они пересекались в роскошных холлах или случайно оказывались за трапезой в одной изящно обставленной комнате. Но какая бы пропасть не пролегала между ними… когда дошло до смерти отца, это событие выбило почву из-под ног… хотя он и так лежал.

— Мы отвезем тебя домой, — сказал Тор. — После того, как Мэнни закончит, и ты возьмешь вену.

Бун оглянулся через плечо и с удивлением обнаружил, что колотую рану уже наполовину зашили.

— Мне не нужна вена, — пробормотал он. — Я кормился на прошлой неделе.

— Без вариантов, — сказал Мэнни. — Избранная уже в пути.

Когда где-то раздался звонок, Вишес нахмурился и достал свой мобильный.

— Да. — Брат помрачнел, отчего исказилась татуировка на его виске. — Где?

Вишес отвернулся и заговорил тише, так что Бун не мог расслышать его слов.

— Слушай, сынок, — заговорил Тор, — учитывая стресс и ранение тебе нужно кормление. Как только — так сразу мы отвезем тебя домой.

Бун посмотрел на хмурое лицо Брата.

— Ты часто это делал, да?

— Делал что?

— Сообщал плохие новости.

— Да, сынок, часто. — Брат медленно выдохнул. — И также получал плохие новости о близких.