Кровавая правда

Глава 35

Когда Шайка Ублюдков переехала в особняк Братства, было принято решение открыть ранее законсервированные спальни. Вход в них располагался у дальней стены в гостиной второго этажа, сами помещения протянулись над кухней/складом/прачкой и гаражом.

И на пути к указанному коридору, Бутч не обращал внимания ни на картины маслом с изображением английских пейзажей, развешанных на стенах, ни на свежие вопреки зиме цветы на боковых столиках, ни на гипсовые бюсты, стоявшие под окнами.

Он сосредоточился на Фритце. Дворецкий стоял в третьей части коридора, возле закрытой двери, с озадаченностью на лице.

— Господин? — сказал он, когда Бутч приблизился. — Король велел мне открыть для вас эту дверь?

— Да.

— Король сказал, что вы хотите осмотреть комнаты? По указу моего Господина?

— Да. Таков план.

И да, спасибо Рофу.

Может, сыграли годы в человеческой уголовной системе. Может, он почувствовал необходимость прикрыть свой зад на случай проблем, которые могли возникнуть с персоналом. Или он просто обозначал, что его кузен заправляет всем под той крышей… и среди расы тоже. В чем бы ни была причина, он чувствовал необходимость получить разрешение Рофа на обыск комнат Сина.

И, вот неожиданность, основываясь на показаниях Элании, указавшей на Ублюдка, ему дали такое разрешение.

Бутч остановился перед дворецким.

— Я хочу, чтобы ты был моим понятым, пока осматриваю вещи.

— Понятым?

— Подтвердишь, что я не подкинул что-нибудь и ничего не сделал с имуществом Сина.

Фритц низко поклонился.

— С удовольствием окажу вам любую помощь.

— Договорились. Спасибо. А сейчас, открой эту дверь, посмотрим, что у нас есть.

Дворецкий вставил медный ключ размером с его ладонь в замок, и раздалась череда щелчков, с которыми поворачивался старомодный замок. Петли не скрипели. Фритц никогда бы этого не допустил на своей территории.

Когда лампы из коридора осветили помещение, Бутч, нахмурившись, посмотрел на то, что открылось перед ним… точнее, на то, чего там не было.

— Что за хрень? — пробормотал он.

— Все сделано по его желанию.

Входя, Бутч покачал головой. Комната была абсолютно пустой. Ни ковра, ни кровати, прикроватного столика или бюро. Нет ни письменного стола со стульями, ни антиквариата, которым были забит каждый дюйм этого особняка — словно Дариус страдал шопоголизмом, который удовлетворял только «Кристис»[53].

Бутч посмотрел через плечо.

— Куда Син дел все? Всю мебель, я имею в виду.

— Он попросил избавиться от нее, поэтому что-то я переместил в другие комнаты, остальное отправилось в подвал. Я предложил ему заказать мебель по вкусу, на что мне сказали, что будучи воином из Старого Света, он привык спать в землянках и сторожках лишь с тем, что мог унести на своих плечах. Его стесняли даже примитивные элементы декора.

Бутч прошелся по голым половицам, стук его шагов отдавался эхом от голых стен.

— Ты уверен, что ничего не менялось с момента его переезда? Есть вероятность, что два-три дня назад он пришел сюда и что-то вынес?

Когда Фритц побледнел, Бутч осознал, что натворил. Поспешив к дворецкому, он протянул руки… и опустил их, потому что понял, что прикоснувшись к доджену, только усугубит ситуацию.

— Прости, — спешно извинился Бутч. — Я говорил сам с собой, себе под нос. Я не хотел оскорбить тебя предположением, что ты чего-то не помнишь или не замечаешь по части планировки, мебели и содержимого каждой комнаты, гардеробной, коридора или подвала в этом особняке.

Фритц помедлил, словно беспокоился о том, что Бутч просто хотел подбодрить его, скрывая правду.

— Клянусь господом Богом, — сказал Бутч, доставая крест. — Единственная причина, почему я озвучил это — мне жизненно важно видеть эти комнаты именно такими, какими они были всегда, без чьей-то попытки скрыть или избавиться от чего-нибудь.

— Син подозревается в чем-то? — спросил Фритц. — Он что-то украл?

Да, подумал Бутч. Жизнь. Две. Или даже три.

— Ситуация сложная. — Бутч оглянулся по сторонам. — Да, похоже, это тупик… нет, стоп, есть же ванная и гардеробная. Здесь должен быть гардероб.

Он пересек комнату и заглянул в ванную. Мраморное пространство также было голым, все предметы, к которым привык Бутч, были убраны: ванные коврики, пушистые полотенца, халаты. Только зубная щетка и один флакон пасты. «Крест ориджинал».

Словно парень был также неприхотлив по части фторидов. Бутч открыл шкафчики. Заглянул в уборную.

Бритва и набор для бритья — все, что у него было.

Он посмотрел на Фритца.

— Где он спит?

— Сейчас увидите.

— В гардеробной?

— Да.

Подойдя к двойным дверям, Бутч открыл их и моргнул, когда зажегся потолочный свет.

— Так, это уже преступная трата свободного места, — пробормотал он, окидывая взглядом пустые ряды под вешалки, проходившие по периметру комнаты на уровне плеч.

— Сюда войдет как минимум половина моего гардероба.

Ну или весь гардероб Мариссы, Джейн и Вишеса… и останется место под его гольфкар.

Именно об этом говорил Фритц: в дальнем углу выложенные полукругом пистолеты и ножи выделяли место, подходящее по размеру габаритам Сина.

Одежда, какая никакая, лежала стопкой возле этого алтаря.

Достав телефон, Бутч, стоя в открытых дверях, заснял гардеробную на видео. Потом подошел к одежде. Сделав несколько снимков с среднего и близкого расстояния, он достал пару нитриловых перчаток и принялся изучать слои.

Он нашел вязаную черную шапку. Черные солнечные очки.

И две пары кожаных штанов, которые пахли так, словно им было две сотни лет.

Он посмотрел на Фритца, который стоял в дверях, морщинистые руки теребили перед униформы так, словно ему срочно хотелось пустить их в дело.

— Сколько у Сина кожаных штанов? — спросил Бутч.

— Двое. Я заказал больше пар по его размеру, но они лежат упакованные на первом этаже. Он пока отказывается от них. Ждет, пока что-нибудь совсем износится, так он сказал. И только тогда он заменит их.

Бутч разложил обе пары на ковровом покрытии во всю длину. Сфотографировав их по отдельности и вместе, он перевернул штаны на другую сторону и повторил. Потом сделал то же самое с кожаной курткой перед тем, как обыскать карманы.

Пули. Складной нож. Цепь.

Жевательная резинка с корицей. Да, Ублюдка, очевидно, волновало свежее дыхание и здоровая эмаль.

Сев на пятки, Бутч выругался.

— Что не так? — спросил Фритц.

Он сомневался, стоит ли наседать на дворецкого и спрашивать, ничего ли не забирали из шкафа.

Потому что с декором его реакция была весьма однозначной.

Сосредоточившись на коже, Бутч перевернул штаны передом и уставился на потертости. Пятна. Царапины. Наклонившись, он принюхался, изучая запахи.

Так, кровь лессеров била в нос. Также ощущалась мужская кровь — наверняка самого Сина. Грязь. Пот. Порох. Секс.

Но… не женская кровь. Нигде.

И это хреново. Кожаные шмотки просто так не кинешь в машинку, засыпав все «Тайдом». Их отчистить не так просто, и, судя по заявлению дворецкого, у Сина было всего две пары.

Поэтому, если допустить, что Фритц не ошибается, не Син убил тех женщин, после чего выкинул свои штаны и натянул свежие по возвращении домой. Если только он не заказывает их втайне с доставкой куда-нибудь в центр города.

Если бы у Бутча были выписки с банковских счетов, он бы проверил все переводы. Но что-то подсказывало ему, что человек, живущий в подобных условиях, не станет заморачиваться подобным вещами. Хотя, если пытаешься скрыть улики? «Амазон» доставит другую пару брюк.

Ведь так?

— Что с майками? — спросил Бутч. — Он регулярно сдает их в стирку?

Фритц поклонился.

— Так точно. У него также есть две толстовки, которые он чередует, и еще спортивная одежда для зала.

— Я хочу поговорить с прачкой.

Фритц снова поклонился.

— Одну минуту, Господин. Оставайтесь здесь, я приведу ее к вам.

Оставленный наедине с вещами, Бутч уселся на задницу и свесил руку в перчатке с колена. Смотря на кожаные штаны, он попытался найти брешь в логической цепочке. Другое объяснение тому, почему от мужских штанов не пахло женской кровью.

Может, Син позаимствовал чужую одежду, перед тем как пойти на убийство, а потом выбросил ее. Или Фритц… просчитался.

Хотя это вряд ли.

Наклонившись, он посмотрел на комнату. Такая пустая. Одинокая. Не похоже на личное пространство уравновешенного парня. Но минимализм не означал, что Син — убийца.

Элания, с другой стороны, четко помнила, что видела Ублюдка с убитой, среди одежды Сина были найдены очки и шапка, описанные ею…

— Господин? Это Лильф. — Фритц зашел в гардеробную вместе с женщиной-додженом в униформе. — Она с удовольствием ответит на ваши вопросы.

Когда женщина низко поклонилась, Бутч отметил, что ее отутюженная серо-белая униформа сочеталась с ее седыми волосами.

— Господин, чем я могу быть полезна? — спросила она.

— Привет, Лильф. Спасибо, что пришла.

Бутч поднялся и показал рукой на стопку одежды: три майки, все отглаженные, три тельника, также выглаженные, одна черная толстовка. Также было шесть пар черных носков и ракушка на пах.

— Ты стираешь всю его одежду? Всю одежду Сина? — спросил он.

— Я стираю всю одежду в этом особняке, сэр.

— Хорошо, и, кстати, спасибо тебе за мой гардероб. А сейчас, прошу, в последние пять дней ты не ощущала запах вампирской крови на какой-либо майке, штанах, носках, толстовке… на любой вещи, принадлежащей жителю этого дома? Я имею в виду вампирскую кровь не владельца той вещи.

— Позвольте подумать. — Лильф заскользила взглядом по пустой гардеробной. — Да. Брат Вишес сдал майку со следами чужой крови. Этим утром. Кровь была женской.

Именно в ней он транспортировал тело Мэй.

— Хорошо. Кто-нибудь еще?

— Бальтазар и Зайфер сдали футболки с такими же пятнами. Я определила это по запаху.

Они помогали Ви, подумал Бутч.

Повисла длинная пауза.

— Простите, сэр, кажется, сегодня вечером я медленно соображаю.

— Не торопись, Лильф. Очень важно, чтобы ты была уверена на сто процентов.

Доджен скрестила руки на груди, опустила подбородок и закрыла глаза. Когда она словно впала в транс, Бутч молился о том, чтобы женщина вспомнила…

— Больше не было, — сказала она, поднимая веки. — Только эти трое. За последние пять дней.

— Из всех жителей дома?

— Да, сэр. — Она посмотрела на Фритца. — Я где-то допустила ошибку?

Фритц похлопал ее по руке.

— О, дорогая, ну что ты. Ты все делаешь правильно… ты же уверена в своих словах?

— Да. — Она снова посмотрела на Бутча. — Я все делаю последовательно. Есть система, касающаяся всех спален. Поэтому я знаю, где и чьи вещи.

— Какова вероятность того, что вещи Ви, Бальтазара и Зайфера смешались с чьими-то чужими вещами? — Бутч аккуратно подбирал слова, боясь оскорбить доджена. — Возможно ли перепутать майки?

Может, Ви выбросил свою, и в компанию затесалась майка Сина. Это не объяснит отсутствие крови Мэй на штанах Ублюдка, но даст хотя бы что-то для начала.

— Исключено, — уверенно заявила Лильф. — Вся одежда каждого домочадца, вне зависимости от объема, стирается отдельно, ведь у всех разные пожелания к стирке. Кто-то предпочитает смягчитель ткани, кто-то — нет. Кто-то любит ароматизаторы. У многих свои предпочтения в части моющих средств, поэтому я делаю опись корзин с бельем и…

— Ты заносишь всю информацию?

— Да, я веду журнал.

Бутч уставился на доджена.

— Каждый предмет одежды, по владельцу?

— Да, и я отмечаю все пятна, поэтому я так уверена относительно крови. — Она склонила голову в бок. — Разве можно в ином случае обеспечить корректную стирку?

М-да. Он выиграл джек-пот.

— За какой период хранятся записи?

— С самой первой стирки под этой крышей после заселения Короля.

Ну… вот те раз, — подумал Бутч.

— Я могу взглянуть на записи? — спросил он. — Я не сомневаюсь в твоих словах, мне просто интересно, как ты их ведешь.

И еще он хотел перепроверить ее.

— Да, конечно. Пройдемте со мной.

Когда Фритц и Лильф вышли из комнат Сина, Бутч последовал за ними.

Он молчал, пока они спускались в помещения прачечной, но действовал не на автопилоте.

Как раз наоборот.

Он пытался сообразить, как Син умудрился перерезать запястья и горло Мэй и подвесить ее на мясницкий крюк… не запачкав кровью кожаные штаны. Вязаную шапку. Майку…

Бутч вспомнил, как Син без майки выходил их качалки, весь в поту.

— Секунду! — воскликнул он.

Когда оба доджена застыли на месте, он помахал рукой.

— Простите, это не вам. Я просто забыл про раздевалки в учебном центре.

Нужные ему доказательства там.

Он был уверен в этом.

***

В это время в спальне Элании, Бун голышом лежал на спине, под покрывалом, прижимая к себе свою женщину. Он был уверен, что она задремала. После того, как она взяла его вену и они снова занялись любовью уже на кровати, ее охватила истома, присущая периоду после кормления, и он с радостью заменил своим телом матрас для нее, когда она полностью расслабилась и заснула.

Уставившись в потолок, он осознал, что они оказались в зале ожидания.

Они снова могли заниматься сексом, и это радовало его. Но серьезный вопрос оставался открытым — кто они друг для друга.

Если Элания беременна, то она права, он захочет жениться на ней, и точка. Он не оставит ее и малыша одних выживать в этом мире, ни за что… и продолжение его рода тут не при чем. Черт, сейчас его даже вычеркнули из семейного древа.

Именно это означало исключение из завещания. Для него это был личный императив — позаботиться об Элании и их малыше, убедиться, что у его ребенка будет крепкая, любящая семья, и это никак не связано с тем дерьмом, в котором он рос. Его отец своим примером показал, каким Бун быть не хочет…

— Мне нужно найти эту женщину.

Бун поднял голову.

— Что?

Элания потерлась лицом о его грудь, словно пыталась прогнать сон.

— Женщину, которая рассказала мне о смерти Изобель. Которая помогала хоронить ее. Она заслуживает знать, что убийца был найден, должна решить, захочет ли присутствовать при его казни.

— В этом есть логика, — сказал Бун. — У нас есть какие-нибудь зацепки?

— Дом. Дом, в который она отвезла меня. Мне нужно найти его, поможешь? Я хочу попытаться вспомнить, в какой части города он находится. Я проверяла ее страницу в «Фейсбук», но там не указан адрес. Настоящего имени тоже нет. Ни намека на ее реальную личность. Даже на аватаре близкий кадр ее лица, частичный.

— Она больше не выходила с тобой на связь? Ты говорила, что написала ей.

— Нет пока, но я не проверяла профиль Изобель с тех пор, как мы уехали в учебный центр. — Элания подперла рукой подбородок и посмотрела на него. — Я чувствую свою ответственность перед ней. Она была также убита горем. Очевидно, они были очень дружны.

— Мы найдем ее. — Пригладив ее волосы, он поцеловал Эланию в лоб. — И начнем поиски этого дома с приходом ночи. И продолжим искать, пока ты не получишь возможность снова поговорить с ней.

Когда Элания быстро заморгала, Буну хотелось стереть ее боль. Он бы сделал что угодно, чтобы облегчить ее скорбь, поэтому да, черт возьми, он найдет этот дом и эту женщину, даже если это будет последним, что он сделает на этой Земле.

— Спасибо, — прошептала она. — Ты всегда рядом, когда нужен, да?

— Стараюсь.

— Почему же твой отец не гордился таким сыном?

Бун пожал плечами.

— Другие стандарты. Прямо противоположные.

Повисла пауза. А потом она спросила: — Что такое?

— М-м?

Она провела пальцами по его бровям, разглаживая их.

— Ты хмуришься. О чем ты думаешь?

Наверное, не стоило рассказывать ей. Но по какой-то причине он не смог остановить себя… наверное, из-за разговора с Бутчем в допросной.

— Иногда я думаю, что отец мог убить мою мамэн.

Элания дернулась, ее цитриновые глаза широко распахнулись.

— Ты серьезно?

— Не переживай. — Он успокаивающе погладил ее по плечам. — Все нормально.

— Нет, не нормально. Что произошло?

— Я не знаю. Она не болела. Была достаточно молода. Не была беременна. Просто однажды вечером она не проснулась. — Бун покачал головой. Мы были также близки, как и с отцом, но даже незнакомец увидел бы, как она была несчастна.

— Она… совершила самоубийство?

— Самоубийство закрывает путь в Забвение. По крайней мере, так говорят… я знаю, она в это верила. Я как-то подслушал ее разговор с тетей, она говорила, что держится лишь потому, что после этих страданий ее ждет вечность покоя. Если, конечно, она не совершит ничего опрометчивого.

— Как она умерла?

— Я не знаю. Я спустился на Первую Трапезу, и отец сообщил мне о ее смерти. Так просто. Как информацию о погодных условиях. Мне никогда не рассказывали, как это произошло, я должен был поинтересоваться. Даже если бы я не получил ответа от него, я жалею, что даже не попробовал спросить.

— Твой отец горевал?

Бун покачал головой. А потом удивился тому, насколько сложно было ответить: — Мой отец имел любовный интерес на стороне.

— Он изменял ей?

— Думаю, там было нечто серьезнее, полноценные отношения.

— И он оставался с твоей мамэн, потому что для Глимеры не существует развода?

— Нет, думаю, дело в том, что это был мужчина. Он любил мужчину. Марквиста, которому завещал все имущество.

Элания медленно раскрыла рот от удивления.

— Твоя мамэн знала?

— Наверняка. Хотя аристократы всячески скрывают свои пороки, и подобные отношения не поощрялись… до сих пор не поощряются… так что переезд Марквиста не мог остаться незамеченным для нее. — Он пожал плечами. — К тому же, сомневаюсь, что это первая интрижка моего отца, может, это и стало причиной ее измены.

— Она изменила ему?

— Я не уверен в том, что он мой биологический отец. — Когда Элания снова удивленно округлила глаза, он горько рассмеялся. — Да, боюсь, аристократия красива только со стороны. Именно поэтому отец сразу же после смерти моей мамэн съехался с другой подобающей женщиной. Его вторая шеллан жила не лучше первой, но, по крайней мере, моя мачеха была готова к подобной ситуации.

— Бун… я представить не могла, что ты рос в таких условиях.

— Ничего страшного.

— Это не так. — Элания погладила центр его груди, там, где сердце. — Мои родители не были богаты, но их любовь служила фундаментом наших с Изобель жизней. Не могу представить, каково это — расти, не видя такого примера, модели, ориентира на будущее.

Сама мысль о подобных отношениях в любви, что связывали ее родителей, заставила Буна еще больше захотеть брака.

— Прости, — прошептала Элания. — Звучит ужасно, но… жаль, что…

— Все нормально, — сказал он, наклонившись и поцеловав ее. — Хорошо поделиться этим с кем-то. Я никому не рассказывал настоящую историю… а что до смерти моей мамэн, я не знаю, кто из них это сделал. — Бун резко рассмеялся. — Зная моего отца, возможно, он отказался сам пачкать руки. И, алло, Марквист всегда ловко управлялся с ножом. Ты бы видела, как он нарезает мясо… хотя, больше он на кухне не покажется, это в прошлом.

— Ты можешь что-то сделать с этим? Бутч способен помочь?

— Это произошло двадцать лет назад, все, что у меня есть — это мои подозрения. К тому же, сейчас я заинтересованная сторона, потому что отец вычеркнул меня из завещания в пользу Марквиста. Если он связан с убийством моей мамэн? Думаю, он будет лишен унаследованных активов, потому что она была шеллан моего отца, то стала бы правопреемницей… и я был бы ее единственным наследником.

— Но если твои предположения верны, то Марквист останется безнаказанным и даже получит наследство.

Бун какое-то время обдумывал эту мысль. Но потом сосредоточился на Элании.

— Что ж, значит бывший дворецкий может похлопать сам себя по плечу и наслаждаться свалившимся богатством. Я не стану оглядываться назад, надо смотреть только вперед.

И сказав это, он осознал… что на самом деле хотел, чтобы она оказалась беременна.

Он хотел начать жизнь с чистого листа. С Эланией и их малышом.

И он хотел сделать все правильно, как было у ее родителей.