Хозяин времени: Кровавый принц

ГЛАВА 37

Мальта, восемнадцать лет назад

Когда принц Люме наутро узнал о смерти принцессы Тариты, то испытал отвращение к самому себе. Он надеялся привязать Тариту к себе, оставить без выхода, обесчестив, вынудить поехать с ним. А она предпочла умереть. С запозданием принц понял, как жестоко поступил с ней, желая быть победителем, стремясь заполучить кого-то непохожего на него. Тарита больше не улыбнется, не засмеется, не посмотрит без страха ему в глаза… Внутри Люме стало пусто, холодно и темно. Его последняя надежда на обладание кем-то, общение с кем-то обрушилась. Он понял, что такое чудовище не может привязать к себе никого.

За все путешествие домой принц не произнес и слова. Он взращивал в душе ненависть к себе.

Его никто никогда не полюбит. Даже отец.

Отец был недоволен и разочарован.

- Я просил тебя жениться и подарить династии наследника, а ты не смог сделать такой малости!

- Она любила другого…

- Поговори мне еще о любви! Есть обязанности! И эта дурища была рождена, чтобы исполнять их. Или ты размяк от той ерунды, что она тебе успела наговорить?

- Это не ерунда! – вспылил Люме, шагнув вперед к отцу. Это был первый раз, когда он осмелился возразить. – Она любила так сильно, что не захотела жить со мной. Но тебе эта сила любви неизвестна, отец, иначе ты бы не превратил меня в монстра!

Он шагнул еще, но тут огненная стена заставила его отступить. Жар опалил лицо, запахло паленой одеждой и волосами.

- Сопляк! Ты ничто против меня! Еще раз посмеешь меня отчитать, и я тебя в пепел превращу, понял? А теперь, раз ты не смог привезти жену, отправляйся и привези мне голову последнего потомка Белой Королевы. Пора кончать с этими ведунами. Ступай, никчемный сын! Докажи, что ты хоть что-то умеешь! – отец выплевывал каждое слово с презрением.

Люме не оставалось ничего другого, как подчиниться.

Принц Люме постоянно пытался угодить отцу, служил ему послушно, так послушно, так слепо, что все свои поступки совершал через личность отца, мечтая о его одобрении. Но он так его и не добился.

Теперь, спустя два месяца охоты, Люме держал за волосы голову последнего потомка Белой Королевы, смотрел на залитое кровью пространство, на трупы и ничего не видел и не чувствовал. Он вдруг впервые посмотрел на все не через отца, а через себя. И увидел, что пуст внутри. И это его ошеломило. Он никто без воли отца. Он никто без любви отца. Он никто без одобрения отца. И привезя Игнису Ватра голову, он не получит ничего из того, что ему нужно. Пустота все равно будет внутри, будет всегда. Потому что Люме Ватра никто.

Он вдруг вспомнил Тариту, легкость ее движений, надежду в ее взгляде. Он и ее уничтожил. Потому что она растоптала его надежду стать кем-то, хоть немного отсоединиться от воли отца. Сделать что-то не по его указке. Он отомстил, потому что ему была невыносима мысль, что его бросят, что его не любят, что его отвергают. Потому что все это делал с ним отец. Только вот ему Люме причинить боль не решался, а Тарита была слабее. Ей и досталась вся сила его невысказанной ярости отвергнутого.

Борьба колдуна Бенжамина за своих детей принца поразила. Он яростно защищал их, до последнего вздоха сыновей просил пощадить. Отец не стал бы так защищать его. Не стал бы просить за него. Люме нужен для определенных целей. Не более того.

Поэтому Люме убил всех на глазах у Бенжамина и только потом, когда разрушил все его надежды, мечты, любимых, отрезал колдуну голову. Он надеялся получить болезненное удовольствие от отчаяния и боли другого.

Но легче не стало.

Поставив голову колдуна на стол, принц отослал прочь всех своих воинов. Он хотел побыть один в этом доме, среди трупов тех, кто был семьей. Кто любил друг друга.

Пустота внутри расширялась и росла. Она грозилась раздавить его своей свинцовой тяжестью. Люме не возражал. Он вдруг понял, что живет бесцельно и напрасно. Его никто не полюбит. Потому что он никто.

И чудовище, перед которым дрожали все, вдруг потеряло гордую осанку и агрессивную поступь. Он прошел к стулу и устало рухнул на него. Снял свою железную перчатку, запустил пальцы в волосы и закрыл глаза. Там, внутри, в темноте, сидел маленький испуганный мальчик, который до этого лишь размахивал палкой и бил все вокруг, лишь бы не думать.

А теперь Люме смотрел на него и понимал: вот этот ребенок – это все, что есть в нем настоящего. Все остальное – это железный доспех, прикрывающий страх и уязвимость.

- Отец никогда не полюбит тебя, идиот. Никогда… ты обманывал сам себя… лгал самому себе… ты трус, мерзкий Люме. Трус и убийца, - зло прошептал он себе.

По столу к нему тек тонкий ручей из крови. Люме смотрел на него и понимал: надо что-то делать. Надо вырваться из этого плена, надо посмотреть себе в глаза. Это было страшно, но это нужно сделать. Он не может больше гнаться за призрачной и безумной мечтой, реальность такова, что отец не изменится. Но как противостоять ему? Как восстать? Люме боялся отца, одна мысль о споре с ним внушала ужас.

А если не спорить? А просто… убить?

Люме зажмурился при одной мысли, что приблизится к отцу, чтобы поднять на него руку. Но разве так не убьет он все свои страхи и ужас? Не сможет, наконец, попробовать узнать себя, стать и быть тем, кем хотелось бы ему, а не отцу. Да он еще не знает, как это – быть кем-то другим. Но если убьет отца…

- Только если убью. Докажи, Люме, что ты способен хоть на что-то самостоятельное. Докажи, что не боишься больше. Докажи, что чего-то стоишь…

Он сжимался и сжимался, как от боли или ужаса, но говорил это сам себе. Нужно преступить через эту преграду. Нужно сломать эту стену. Вырвать цепь. Свобода возможна только со смертью отца.

Его бросало от решимости до ужаса, мысли хаотично перепрыгивали одна через другую. Он бредил, потому что не имел возможности даже проверить сейчас свою решимость. Если бы отец сидел в соседней комнате, сейчас у Люме хватило бы ярости и обиды, чтобы наброситься на него. Но что будет с его яростью, когда он прибудет в Барселону?

Люме вскочил в гневе, оттолкнул стол, тот опрокинулся, голова с мягким шлепком упала на пол и покатилась.

Не хватит ему смелости.

Люме ненавидел себя и презирал, но понимал, что против отца не сможет сделать ничего. И оставалось только одно. Уничтожить игрушку отца. Себя самого. На это его смелости должно хватить. И разве это не будет лучшим выходом? Ведь по-хорошему он тоже не заслуживал жизни. А со смертью становился свободен. Да…

Люме возбужденно окинул взглядом дом в поисках возможности покончить со своим рабством. Как лучше разделаться с самим собой?

- Тебе меня больше не достать, отец. Я достаточно послужил тебе. Хватит. Я хочу покоя. Хочу темноты. Да! Темноты… небытия… Свободы!

Ему все больше не терпелось расстаться с жизнью. Теперь вольный дух рвался прочь из ненавистного тела, гнусного тела убийцы.

Он соорудил петлю из кожаного ремня и прикрепил ее к лестнице. Перелез через перила и приготовился прыгнуть, но тут в прихожей появился высокий и худощавый человек, который резко окликнул его:

- Побег в смерть не самое смелое решение, мой принц.

Люме, уже пребывавший по пути к небытию, заторможенно повернулся к нему. Он даже не сразу понял: знаком ему человек или нет.

- Вы кто? – спросил он, нахмурившись, прекрасно понимая, как смешон с петлей на шее. Это его разозлило. Но он тут же сообразил, что все это глупо. Он сейчас просто спрыгнет вниз и все закончится.

- Не стоит, - остановил его мужчина. – Давайте поговорим сначала.

- Я уже принял решение, - зло ответил Люме. Мужчина раздражал его.

- Конечно, приняли. Трусливое решение, надо сказать. Мне больше понравился вариант с убийством отца.

- Вы… откуда вы…

Вместо ответа мужчина достал из кармана пиджака золотые часы. И принц понял.

- Хозяин времени…

Люме знал про него, но не думал, что встретит. Хозяин времени мог просчитать варианты твоих поступков, мог увидеть возможное будущее. Но зачем ему останавливать принца?