Лабиринты любви

Глава 24

В каминах по обоим концам огромного зала весело горел огонь. Пляшущие языки пламени окрашивали светлую кожу Сары в золотистый цвет. Спускаясь по широким ступенькам мраморной лестницы, она с каждым шагом все отчетливее сознавала, что совершает нечто очень опасное и рискованное, на которое никогда бы не отважилась в прежней спокойной, размеренной жизни. И все же Сара старалась идти уверенно и неспешно, даже когда плеск воды в бассейне смолк и она поняла, что Марко наблюдает за ней.

Впрочем, что особенного? В человеческом теле нет ничего постыдного или неприличного. Нагота гораздо целомудреннее, чем полуприкрытое тело, оставляющее простор воображению, завлекающее и дразнящее. Смелее, Сара! Думай о той, ради кого решилась на такое!

– Ну что? Теперь, когда ты здесь, наверное, вспомнишь, что не умеешь плавать, и умчишься со всех ног от страшного серого волка?

Сейчас, с волосами, прилипшими к голове, его лицо казалось совсем иным, но хрипловатый голос и сардоническая гримаса оставались прежними. Ну и черт с ним!

– Кто боится большого серого волка? – весело перефразировала Сара, сбрасывая короткое японское кимоно и ныряя в воду.

О, как приятно! Она так давно ведет ленивую жизнь и нуждается в упражнениях, как умственных, так и физических.

Проплыв под водой, девушка показалась на поверхности и откинула со лба тяжелые пряди волос, с которых потоками лилась вода.

– Позволь мне…

Длинные темные пальцы убрали волосы, и Сара ошеломленно сообразила, что едва не наткнулась на него.

– Спасибо!

Глубоко вдохнув, она поплыла кролем в противоположном направлении, но, к сожалению, не успела доплыть до бортика, как увидела Марко перед собой.

– Значит, ты плаваешь почти так же хорошо, как играешь в теннис? Интересно, в каких еще видах спорта мы можем посостязаться?

Надежно ли скрывает ее вода? О дьявол, кажется, она начинает превращаться в викторианскую ханжу!

Намеренно кокетливым жестом Сара снова отбросила волосы. Весьма удачно найденная деталь!

– Остается только гадать? – лукаво шепнула она и была вознаграждена убийственным взглядом. Похоже, у него чешутся руки утопить ее!

Не собираясь проверять правильность своего предположения, Сара снова поплыла, теперь уже куда увереннее. Давно она не тренировалась! Да, она может отлично играть в теннис, плавать и ездить верхом! Кроме того, в число ее достоинств входит умение весьма прилично играть на фортепьяно и бренчать на гитаре. Отец настаивал, чтобы она получила «приличествующее леди» воспитание. Представить страшно, что случилось бы с бедным папочкой, узнай он, какую авантюру затеяла его дочь. Сара нервно поежилась.

– Неужели тебе холодно?

Сейчас насмешливый голос донесся с довольно безопасного расстояния.

– Если так, могу подложить дров в камин.

– Я в полном порядке, благодарю, – живо откликнулась она.

– Bene.[15]

Очевидно, он решил ее игнорировать! Держась за поручень, проходивший по всему периметру бассейна, Сара сделала несколько упражнений для ног, слыша, как он рассекает воду быстрыми, резкими движениями.

– Ладно, с меня хватит.

Когда Сара повернула голову, он сидел на бортике, скрестив ноги так небрежно, словно успел надеть как всегда безупречно скроенные брюки.

Девушка побыстрее отвернулась, пробормотав достаточно громко, чтобы он слышал:

– Означает ли это, что я тоже должна выйти? Несправедливо – я только что пришла!

– Ты вольна делать все, что захочешь! И поскольку я тоже забыл полотенце, полежу пока что у огня, чтобы обсохнуть. Не хочется оставлять тебя одну, такую маленькую и беззащитную, в этом огромном мраморном корыте! Вдруг поскользнешься или судорога сведет! Я тебя подожду!

Спокойная констатация факта, только и всего. Мужайся, Сара!

Она три раза проплыла бассейн туда и обратно, прежде чем небрежно бросить:

– Просто потрясно!

Поднявшись из воды, Сара немного посидела спиной к Марко, гадая, действительно ли он задремал или исподтишка наблюдает за ней. По телу побежали мурашки. Отделается ли она на сей раз так легко?

Позади нее внезапно взметнулись огненные языки, и по стене заплясали причудливые тени. Где-то там сейчас Марко. Далеко или совсем рядом?

Но тут девушка с облегчением услышала его голос, донесшийся с другого конца зала:

– Ты, кажется, замерзла, и я подбросил в камин дров. Вместо того чтобы сидеть и рисковать подхватить простуду, предлагаю последовать моему примеру и погреться немного. Здесь даже пол теплый, и, разумеется, – ехидно добавил он, – нечего бояться, что я стану… к чему-то принуждать тебя.

Решив пропустить мимо ушей нескромный намек, Сара весело откликнулась:

– Звучит заманчиво!

Воцарилось выжидательное молчание. Набравшись мужества, Сара приготовилась сделать первый шаг. В конце концов, что тут такого! Можно подумать, он мало видел обнаженных тел, запечатленных в мраморе и на полотнах, не говоря уже о нудистских пляжах, стриптизерках и центральных разворотах журналов для мужчин! Последнее соображение решило все. Да и по роли ей предназначено поощрять его и поставить на место, лишь когда придет время.

– Не будете ли вы так добры передать мне кимоно, пожалуйста?

Должно быть, рассудок все-таки взял верх, и слова сами собой сорвались с языка! Недоверчивый смешок подтолкнул Сару вскочить. Стройная, как тростинка, она повернулась к нему. В черных глазах плясали отблески пламени. Гордость заставила ее помедлить чуть больше, чем стоило бы. Ну что же, если хочет – пусть любуется, будь он проклят! Пусть лопается от злости, сходит с ума по тому, чего никогда не получит! Зелен виноград!

Обманчиво неловким движением Сара подняла руки, поправляя мокрые волосы.

– Боюсь, они ни за что не высохнут, если только ты не проявишь хоть каплю галантности и не сходишь за полотенцем.

– А с чего ты решила, что я могу быть галантным, – проскрежетал Марко, в который раз едва не лишив ее уверенности в себе.

Однако Саре удалось тихо, беззаботно рассмеяться.

– Хотела точно убедиться. Но, вероятно, мне следовало бы знать заранее?

– Совершенно верно.

Тембр голоса неуловимо изменился, превратившись в рычание.

– Почему бы тебе не подойти поближе к огню? По-моему, ты опять трясешься. Не хочу, чтобы твоя болезнь была на моей совести!

Он, разумеется, лежал у огня, подложив руки под голову и согнув ноги в коленях. Сара старалась не смотреть на его мускулистое, идеально сложенное тело, хотя Марко, напротив, бесстыдно и откровенно глазел на девушку, легко шагавшую к нему с деланно небрежным видом. Какое облегчение – наконец опуститься на пол, лечь на живот и повернуть голову, притворяясь, что смотришь на пламя.

Затянувшееся молчание становилось почти ощутимым, и Сара неожиданно осознала, что откуда-то льются тихие, чуть слышные звуки музыки, окутывающие ее невидимой шелковой паутиной. «Тристан и Изольда»… тема трагической любви. Только музыка, без вечно раздражающего вторжения голосов. Самая чувственная в мире. Та, от которой можно потерять разум и волю.

– Ты, вероятно, предпочитаешь рок-н-ролл, но эта мелодия больше соответствует моему сегодняшнему настроению.

– Ты вечно предполагаешь, но ничего толком не знаешь обо мне. Ничего!

– В таком случае остается надеяться, что мне когда-нибудь будет позволено узнать.

– Сомневаюсь, что дашь себе труд попытаться, – хмыкнула Сара. Ну отчего он постоянно накидывается на нее?

– Почему бы нет? Ведь до сих пор ты ухитрялась сохранять тайну. Я заинтригован и честно признаюсь в этом.

– Ха!

Последнее время Сара частенько употребляла это короткое, но емкое междометие.

– Не веришь? Даю слово, Дилайт, мне хотелось бы узнать о тебе как можно больше. Ну хотя бы нравится ли тебе массаж? У тебя сведены все мышцы на спине, а это нехорошо. И поскольку я не настолько галантен, чтобы принести тебе полотенце, искуплю вину трудом рук своих.

– Но я не…

– Лежи смирно, – властно оборвал Марко. – Это всего-навсего крем с витамином Е. Прекрасно сохраняет упругость и эластичность кожи.

И, не дожидаясь ответа, с удивительной осторожностью начал втирать крем в ее шею и плечи.

– Не волнуйся, – издевательски бросил он, – я не собираюсь тебя возбуждать. Только помогу согреться и расслабиться.

Ну да, так она и поверила!

Однако, тщательно все взвесив, Сара решила, что хладнокровие – лучший способ держать его на расстоянии… и, уж бесспорно, она в большей безопасности, когда лежит на животе, а не пытается вскочить и удрать. Кроме того, надо честно признать, что он совершенно не старается разжечь в ней желание, наоборот, спокойно и почти профессионально разминает напряженные мускулы. И пока его руки не спускались ниже талии.

– Тебе больно или приятно? – осведомился Марко.

До сих пор она не знала, что волки могут мурлыкать! Или он хочет застать ее врасплох?

– Ну вот, опять ты как натянутая струна! Неужели так и не научилась расслабляться?

– Честно говоря, я была бы гораздо спокойнее, если бы столь внезапное проявление доброты не вызывало вполне естественных подозрений!

– Какой цинизм! Повернись, и я докажу, что добрее меня человека на свете нет, если, конечно, под словом «доброта» ты подразумеваешь полнейшее равнодушие. Может, мне притвориться, что ты… ну, скажем, любимая племянница? Чистая, как только что выпавший снег, дочь старого друга?

– Да поможет Бог твоим племянницам, если они в самом деле у тебя есть! И сомневаюсь, чтобы дочерям твоих друзей удалось до сих пор сохранить невинность!

Сара вдруг вскрикнула оттого, что его руки зверски стиснули ее плечи, словно Марко боролся с желанием ударить ее головой о мраморный пол.

– Твой слишком длинный и острый язык, Дилайт, когда-нибудь доведет тебя до беды. Твое счастье, что я поклялся… – угрожающе прошипел он.

Сара сочла за лучшее промолчать, боясь, что он попросту разорвет ее надвое своими могучими ручищами. Но и он, кажется, овладев собой, переключил свое внимание на ноги девушки – сначала подошвы, потом лодыжки. Кожа, смазанная кремом, становилась шелковистой, пальцы двигались на удивление легко, и Сара обрела утраченную уверенность. Лишь ощутив, что руки его медленно скользят к бедрам, Сара решила, что с нее хватит.

– Спасибо. Я прекрасно отдохнула и, пожалуй, пойду спать.

– Не думал, что ты еще к тому же и трусиха.

К тому же? Что он имеет в виду?

Опять этот назойливый внутренний голос! Но сейчас лучше не обращать на него внимания!

– Мне совершенно безразлично твое мнение, – холодно бросила Сара.

– Прекрасно. Наверное, я ошибся, предполагая, что ты по какой-то причине боишься меня. Заверяю, я абсолютно безвреден, так что можешь без опаски перевернуться. И поскольку вряд ли тебе присуща застенчивость, естественно предположить, что причина столь неожиданной скромности – обыкновенный страх.

– Ты слишком самоуверен! С какой стати мне тебя бояться?

– В таком случае…

И Марко в мгновение ока поднял Сару и уложил на спину, как тряпичную куклу.

– Ах ты…

Сара опустила веки, чтобы не видеть, как вспыхнули его глаза.

– Приличной женщине не к лицу ругаться, а ты, кажется, вот уже несколько недель старательно пытаешься убедить меня в том, что передо мной истинная леди! Поэтому лежи спокойно и не шевелись, иначе я могу забыться и допустить непростительные вольности!

– Разве я не успела объяснить, что ты совершенно не в моем вкусе? – глухо пробормотала Сара, застыв, и с неожиданной вспышкой ярости заметила его кривую улыбку.

– Неужели? До чего же ты неблагодарна, а ведь я всего лишь стремлюсь услужить. Почему бы тебе, как говорится в анекдоте, «не расслабиться и не получить удовольствие»?

Сейчас легче всего закрыть глаза и не спорить, словно этим можно отгородиться от него! Выстоять против коварных, нежных ласк его пальцев, которые втирают крем в горящую кожу, превращая ее в переливающийся атлас, озаренный красновато-золотым светом.

Он взял ее за плечи, осторожно массируя шею, пока не почувствовал, как обмякла напряженная плоть. Лишь когда его ладони скользнули ниже, Сара снова напряглась. Однако он намеренно избегал прикасаться к соскам. Едва дотрагиваясь, он очень бережно коснулся груди, погладил упругий плоский живот и снова двинулся вверх, по-прежнему дразня неуловимыми касаниями.

Сара сохраняла вид усталого безразличия, но Марко показалось, что под шелковистой гладкой кожей пробегает еле заметная дрожь желания, с головой выдавая девушку.

Будь она проклята, маленькая лгунья, предпочитающая из последних сил бороться с собой, только бы не дать волю собственным чувствам! Разве к этому времени она еще не поняла, что о браке с Карло не может быть и речи? Чего надеется добиться этой показной добродетелью? И долго ли еще продержится?